– Мэтью, – непонимающе повторяю я, постепенно приходя в себя. Натыкаюсь взглядом на незнакомого пожилого мужчину и не понимаю, что он тут делает. – Кто вы, почему вы в моей спальне и где мой муж?

– Это доктор Стоун, Мэри, – раздался голос Гвен, я повернула голову и заметила ее у окна. – Вайолет пригласила его из Лондона.

– Должен сказать, что леди Вайолет была очень настойчива. Она вошла в мой кабинет и отказалась покидать его до тех пор, пока я не согласился поехать с ней к вам, леди Флеминг.

Вайолет мне помогла?! Это точно моя жизнь?

И зачем мне понадобился доктор, когда есть Мэтью?

Я огляделась и заметила Вайолет и сестру Кингсли в дальнем углу комнаты. Кажется, здесь собрались все. Все, кроме Мэтью.

– Гвен, где Мэтью? Он был здесь, я слышала его голос. Он ведь приехал, да?

Подруга подошла ко мне, опустилась на стул у кровати и только после этого ответила:

– Мэри, он в Африке.

– Но я… – качаю головой. – Я слышала его.

– Тебе приснилось, милая, – подала голос Кингсли. – Ты ведь знаешь, такое бывает.

Внезапно я понимаю, что до сих пор не спросила самое важное.

– А где мой ребенок?

В комнате повисла тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

– Видишь ли, Мэри, – мягко начала Кингсли, подходя ближе. – Тебе было очень плохо. Доктор Стоун приехал как раз вовремя и провел операцию.

– Кесарево сечение, – кивнула я. – Да, Мэтью тоже делал такое, но не всегда удачно.

– Мэри, ребенок умер еще до рождения. Мне очень жаль.

– Но почему? – я тупо смотрела на Кингсли, все еще не вполне осознав услышанное. – Ведь при такой операции обычно умирает мать, а не ребенок.

Я больше ничего не могла сказать. Я просто не справлялась со всем, что на меня свалилось.

– Ты выжила, Мэри, и это главное. У тебя еще будут дети, – кажется, это сказала Вайолет, но я пропустила ее слова мимо ушей.

Я подняла глаза на Кингсли и она поняла мой немой вопрос.

– Это была очень красивая девочка, – тихо сказала она. – Это против правил, но мы с Гвен уговорили отца Эванса крестить ее, чтобы похоронить на кладбище.

Девочка. Моя Роуз. Я должна ее увидеть.

Пытаюсь встать, но понимаю, что мои ноги не двигаются, а дикая боль внизу живота заставляет опуститься обратно.

– Вам пока нельзя ходить, леди Флеминг, – быстро сказал доктор Стоун, но я едва ли слышала его.

– Но я должна хотя бы увидеть…

– Мы уже похоронили ее, Мэри, – сказала Гвен, и я заметила, что в ее глазах блестят слезы. – Ты не приходила в себя два дня, больше нельзя было ждать.

– Значит, я даже не увижу ее, – тихо сказала я, глядя в окно. Прямо перед ним рос огромный розовый куст и сейчас это казалось мне издевательством.

Моя надежда на все хорошее исчезла вместе с последними осколками души. Больше ничего не осталось.

– Поплачь, Мэри, и постепенно тебе станет легче, – тихонько сказала Кингсли, вставая на ноги. – Мне пора на смену, но я зайду к тебе завтра.

Я так много плакала с тех пор, как Мэтью уехал, но сейчас слез не было, кажется, теперь я вовсе не способна больше плакать. Да и мне совершенно точно не стало бы лучше.

Моей Роуз нет. Мэтью нет. Никого нет, осталась только я.

– Зачем ты вытащил меня из тьмы, Мэтью? – глядя в окно, прошептала я. – Неужели для того, чтобы привести в мой личный ад?

***

Потянулись мучительные, полные отчаяния и апатии дни, которые превращались в недели и даже месяцы, а мое состояние никак не менялось. Тело постепенно выздоравливало, но моя душа, кажется, умерла навсегда. Я уже могла ходить, но так ни разу и не вышла из дома, зная, что как только сделаю это, первым делом отправлюсь на кладбище, где сейчас лежит моя Роуз. Не уверена, что смогу выдержать это. По правде говоря, я не видела смысла даже вставать с постели. Я вообще больше не видела смысла ни в чем. Я просыпалась, Уолис или Гвен приносили мне завтрак и старались привести меня в порядок (чаще всего я не позволяла им, ведь для чего мне хорошо выглядеть), потом ко мне заходила миссис Бинс и отчитывалась о положении дел в замке, на что я лишь кивала, соглашаясь со всем, что говорит экономка. Прежняя Мэри, конечно, стала бы расспрашивать подробнее, вникать во все мелочи и продвигать свои идеи, но мы ведь помним, что прежняя Мэри умерла? Жаль, что моя оболочка осталась жить и вынуждена иногда делать вид, что ей интересен прием на работу слуг, обеденное меню или поиск гувернантки для Анны.

Кстати, о детях. По началу няня Фитц приводила их ко мне каждый день после чая, но они были слишком шумными и, глядя на своих малышей, я невольно думала о том, что произошло по моей вине с их не рожденной сестрой. Близнецы были слишком малы, но Анна и Артур понимали, что со мной что-то не так и видеть страх на их лицах было выше моих сил, так что я попросила няню не приводить их больше, сославшись на то, что я еще больна. Детей отлично развлекали Гвен, Вайолет и моя мать, которая приехала в Велчестер через неделю после смерти Роуз. Я видела, как они втроем стараются, какой прекрасный праздник Вайолет и Гвен устроили на десятилетие Анны, в то время как я не нашла в себе сил спуститься в столовую и поздравить старшую дочь. Не думаю, что, имея таких замечательных бабушку, крестную и тетку, мои малыши многое потеряли, не видя развалившуюся на части мать.

Развалилась не только я. Кажется, разбился весь мир, по крайней мере мой мир.

Вестей от Мэтью все еще не было и постепенно я практически перестала интересоваться почтой. Какой смысл, если ничего хорошего все равно не будет?

– Ты просил меня остаться дома, чтобы родить ребенка, воспитывать наших детей, управлять имением и больницей, Мэтью. Говорил, что только я могу с этим справиться. Ты так ошибался, мой дорогой. Я провалилась по всем пунктам, – шепнула я очередной бессонной ночью, глядя в черное беззвездное небо.

Разумеется, жизнь вокруг так или иначе продолжилась и меня смогли заменить. Кингсли и Розе разделили мои смены в больнице, а Бэркис возглавил ее; я больше не занималась делами поместья и Гвен по совету юриста Мэтью Полморта нашла управляющего, который взял все в свои руки. Все эти события словно бы прошли мимо меня, не вызвав никаких чувств и эмоций.

Я больше не способна на них.

Пусть все будет как будет. Я так смертельно устала.

Если честно, я даже перестала писать письма Мэтью. Я просто не представляла, как сообщить ему последние новости.

Из пучины моих мрачных мыслей меня вывел стук в дверь. Гвен уехала на несколько дней навестить сестру, моя мать отправилась в Лондон с Анной, а Вайолет сегодня не приходила, значит это Уолис.

– Войдите, – хрипло сказала, даже не подняв голову от подушки.

На пороге показалась моя камеристка.

– Миледи, простите, что я беспокою вас, но к вам пришел посетитель.

– Я никого не принимаю, – с плохо скрываемым раздражением в голосе ответила я. – Я тебе уже говорила это, Уолис.

– Я так и сказала мистеру Макмилану, миледи, но он был очень настойчив…

Я рывком села на кровати и, кажется, забыла, как дышать.

– Приехал мистер Макмилан?!

– Да, миледи.

Я вскочила на ноги, чувствуя, как по всему телу проходит дрожь. Генри здесь, Генри вернулся из Африки. Но почему он один, где же Мэтью…

– Уолис, одеваться! – крикнула я, начав лихорадочно расчесывать свалявшиеся волосы. – Быстрее!

Пять минут спустя, кое-как приведя себя в порядок при помощи Уолис, я уже бежала по галерее к главной лестнице, чувствуя, как мне становится все страшнее с каждой секундой.

– Генри! – я вбежала в гостиную мало переживая о том, как сейчас выгляжу.

Услышав мой окрик, Генри Макмилан тяжело поднялся, и я поняла, что что-то не так: он был на костылях, а на месте его правой ноги болталась пустая штанина. Я так и застыла, глядя на него.

– Здравствуй, Мэри, – он кивнул, а я, поддавшись эмоциям, подошла ближе к нему и быстро обняла.

– Генри, Мэтью, он… – слова застряли у меня в горле, когда я отступила от него, не решаясь взглянуть в глаза Генри и прочесть в них страшную правду.

– Он жив, Мэри. С Мэтью все хорошо, не волнуйся.

Я почувствовала, что теперь снова могу дышать, и хотя бы немного соображать.

– О боже, Генри, садись, – я испытала стыд за то, что сразу же не предложила ему этого. – Мне так жаль.

Он опустился на стул и слегка улыбнулся.

– Тут не о чем жалеть, Мэри, я уже привыкаю. На самом деле мне еще повезло. Там… Там происходили и более страшные вещи. Да и у тебя тоже, миссис Бинс рассказала мне о ребенке. Мои соболезнования, Мэри.

Впервые за прошедшие два месяца я смогла забыть о смерти Роуз хотя бы на пару минут и упоминание этого события уже не вызвало такой жгучей боли.

– Кажется, я тоже привыкаю, Генри.

Я хотела расспросить побольше о Мэтью, но Генри заговорил первым.

– Гвен здесь?

– Нет, уехала навестить сестру, но должна вернуться со дня на день.

Услышав это, Генри на мгновение прикрыл глаза, а меня пронзила страшная догадка.

– Тогда тебе придется самой рассказать Гвен новости. Джордж погиб.

Я почувствовала себя так, словно падаю с огромной высоты. Почему вокруг столько смерти?

– Нет, не может быть… – только и смогла выдавить я, не представляя, как смогу сообщить об этом своей лучшей подруге. – Как это произошло?

– Повстанцы напали на госпиталь, которым командует Мэтью. Наш с Джорджем отряд защищал его, но их было в два раза больше чем нас. Я был ранен не так уж тяжело, Мэтью без особых сложностей прооперировал меня, а вот Джордж… Там все было гораздо хуже.

– Он мучился?

– Очень, – тихо ответил Генри. – Настолько, что попросил Мэтью убить его, ведь вылечить его было нельзя.

– Что? – я не поверила своим ушам.

– Мэри, там ад, последние месяцы госпиталь не получает медикаменты, воду, вообще ничего. Мэтью экономит все, что только можно, у него нет возможности тратить обезболивающие на тех, кто все равно не выживет, а у Джорджа не было шансов. Все, чего он хотел – это прекратить мучения и умереть от руки кого-то близкого. Так что Мэтью… Он сделал это.

Я закрыла лицо руками, пытаясь представить хотя бы сотую долю того, через что прошел Мэтью, лишив жизни своего лучшего друга, которого он знал больше тридцати лет.

– Я жалею, что Мэтью пришлось убить, – глухо сказал Генри. – Я бы сделал это вместо него, если бы мог тогда хотя бы подняться на ноги.

После этих слов мы оба плакали.

Мы с Генри проговорили несколько часов и за это время он успел мне рассказать об основных событиях, произошедших с ним, Мэтью и Джорджем в Африке. Особое внимание он уделил тому, что госпиталь Мэтью с самого начала был плохо обеспечен, а последние несколько месяцев и вовсе не получал ничего. Не хватало еды, чистой воды, лекарств и обезболивающих.

– Если честно, Мэтью в отчаянии. Я никогда не видел его таким, – тихо сказал Генри. – На него очень давит тот факт, что из-за недостатка лекарств он не может помочь всем, кого можно было бы спасти.

Я кивнула: в этом весь Мэтью. Его больница в деревне всегда была укомплектована не хуже Лондонских клиник.

– Но почему так происходит, Генри? Это общая проблема этой войны?

– Нет, Мэри, в этом-то и дело. Конечно, всюду есть свои проблемы, но остальные врачи получают все необходимое, но только не Мэтью.

– В этом замешан герцог Берген? – догадалась я.

– Мы не можем точно знать, но я практически уверен, что все делается по его приказу, – мрачно ответил Генри. – Видимо, герцог все еще не простил Мэтью историю с Маргарет и ему плевать, сколько людей умрет из-за его жажды мести.

Я в очередной раз закрыла лицо руками. Слова Генри, весь этот разговор словно бы действовали на меня как ледяной душ, отрезвляя и возвращая обратно к жизни. В последние месяцы я настолько растворилась в своей боли, что совершенно забыла о существовании других людей рядом со мной, многие из которых тоже проходят через свой личный ад.

Мэтью не рядом, но он явно сходит с ума из-за смерти Джорджа и невыносимых условий.

Муж Гвен погиб и мне только предстоит сообщить ей об этом.

Генри потерял ногу и больше никогда не будет скакать верхом и не отправится на охоту со своим маленьким сыном.

Мы все что-то потеряли, но я слишком сильно застряла в собственных сожалениях. Другим тоже плохо и мне следует подумать о том, что я могу для них сделать.

Мои размышления прервала миссис Бинс, пришедшая уточнить, во сколько подавать ужин.

– Ты останешься, Генри? Ты мог бы переночевать у нас, а завтра продолжить путь, уже так поздно.

– Я бы хотел, но нет, Мэри. Мне отсюда всего два часа езды до дома и, думаю, лучше мне поскорее отправиться туда. Элли, она… Она еще не знает, – он кивнул на свою пустую штанину.

– Да, конечно, – поспешно согласилась я, представляя ужас, который испытает сегодня Элли.

– Кстати, я совсем забыл, – Генри слегка улыбнулся и потянулся к своей дорожной сумке. – Мэтью передал тебе письмо и подарок.

С этими словами он протянул мне конверт и небольшую шкатулку, а я приняла их дрожащими руками. Мне не терпелось прочесть письмо Мэтью, но я сделаю это наедине с собой.

Генри уехал примерно через полчаса, обняв меня на прощание и пообещав, что он обязательно придумает, как быть с герцогом Бергеном и напишет мне через несколько дней. Я не стала говорить этого вслух, но я тоже не собиралась сидеть сложа руки. Я завтра же отправлюсь в Лондон, хоть из-под земли достану этого герцога и заставлю его возобновить поставки всего необходимого в госпиталь Мэтью. Если понадобится, то я дойду до короля.

Проводив Генри, я едва ли не бегом отправилась в свою комнату и, заперев дверь, вскрыла письмо и принялась жадно читать.

Мэтью практически ничего не рассказывал о себе, лишь писал, что у него все в порядке, насколько это вообще может быть на войне; он просил меня поддержать Гвен (впрочем, это я собиралась сделать и без его напоминания) и не рассказывать ей подробностей смерти Джорджа. Дойдя до второй части письма, в которой Мэтью говорил о желании как можно скорее вернуться домой и познакомиться с новорожденным сыном или дочкой, я не смогла сдержать слез, но осознала, что плачу лишь когда чернила на бумаге начали смазываться от влаги. Я быстро вытерла слезы, поняв, что плачу впервые с момента смерти Роуз, словно благодаря письму Мэтью все чувства, застывшие где-то в глубинах моего сердца, смогли, наконец, вырваться наружу. Я глубоко вздохнула, стараясь сдержать рыдания, и вернулась к чтению.

«Кстати, Мэри, хоть я и далеко, но не хочу изменять наши традициям. Открой коробочку, там тебя ждет небольшой подарок. Это не так шикарно, как ты того заслуживаешь, но это лучшее, что я смог здесь найти. Надеюсь, ты сейчас улыбаешься».

Я открыла бархатную коробочку и взяла в руки тонкое кольцо с большим рубином. Мэтью никогда не повторялся в своих подарках. В день рождения Анны я получила серьги с бриллиантами, после рождения Артура – изумрудную подвеску, а после появления на свет близнецов – диадему, украшенную сапфирами. Если честно, порой мне кажется, что в моей шкатулке лежит половина бюджета Англии, но Мэтью уверяет, что ему нравится дарить мне украшения. И вот сейчас рубин, такой же ярко-красный, как цветы, в честь которых получила свое имя моя Роуз.

Розы все еще цвели в саду под окном, но моей розочки нет и больше никогда не будет. На память о ней останется лишь это кольцо.

Слезы снова закапали из моих глаз, и я больше не старалась унять их.

– Я так подвела тебя, Мэтью, – я встала с кровати и подошла к окну, как и всегда, когда мысленно обращалась к мужу. – Обещаю, я возьму себя в руки и все исправлю.

Все, что смогу.

Я вытерла слезы, спрятала письмо и кольцо в ящик своего туалетного столика и быстро вышла из комнаты, направившись прямиком в детскую. Все оставшееся до ужина время я провела там.

– Мы скучали, мам, – тихонько сказал Чарли, а Лили согласно кивнула.

– Я тоже по вам скучала. А где Анна?

– Они с бабушкой еще не вернулись из Лондона. Они поехали покупать новые краски и мольберты, Анна сейчас много рисует, – ответил Артур, и я почувствовала стыд. Я пропусти так много.

И, к сожалению, пропущу еще больше. Я покачала головой. Разумеется, я отправлюсь к Мэтью, но сегодня я не хочу думать об этом. Сегодня я просто буду со своими детьми.

Анна и моя мама вернулись к самому ужину, и я была рада, что мы поедим все вместе. Последний раз мы так сидели несколько месяцев назад.

– Вечерняя почта, миледи, – объявил дворецкий, протягивая мне конверт, подписанный рукой Гвен. Вскрыла письмо и прочла, что она вернется в Велчестер послезавтра утренним поездом. Мои руки слегка задрожали, когда я вспомнила, что именно мне предстоит сообщить Гвен в этот день. К своему стыду я испытала некоторое облегчение, подумав о том, что завтра Джордж еще будет жив для Гвен. Последний спокойный день перед разрушительным штормом.

И раз уж завтра ее не будет, я могу отправиться в Лондон и добиться встречи с Бергеном. Понятия не имею, что я ему скажу, но я не покину его кабинет, пока не заставлю возобновить поставки медикаментов в госпиталь Мэтью.

– Мама, завтра меня не будет весь день, проведешь время с детьми?

– Если ты не заметила, Мэри, то я только этим и занимаюсь все последние недели, – с долей сарказма ответила мать. – Могу ли я узнать, куда ты направляешься?

– В Лондон, – честно ответила я. – Появилось одно срочное дело.

О том, что я собираюсь встретиться с врагом своего мужа, я решила тактично умолчать. Моя мать считает, что женщины не могут заниматься ничем, кроме хозяйства и благотворительности, и уж точно не должны рассчитывать на аудиенцию влиятельного лорда. Возможно, она в чем-то и права, но моя степень отчаяния уже не позволит мне сдаться и отступить.

Я добьюсь желаемого любой ценой.

***

На следующий день я, как и планировала, отправилась в Лондон и, хоть и с огромным трудом, но попала на прием к герцогу Бергену. Это был старый мужчина неприятной наружности с резкими чертами лица, глубокими залысинами и грубоватым низким голосом. Взглянув на него, я на мгновение изумилась, как наша Вайолет могла собираться за него замуж, пусть и двадцать лет назад.

Разговор не задался с самого начала: пока в кабинете кроме меня присутствовал помощник герцога, он всячески отрицал факт отсутствия поставок еды и лекарств в госпиталь Мэтью, объясняя происходящее «военными сложностями», но как только помощник вышел, тон Бергена сразу же изменился. Он больше не скрывал своего отношения к Мэтью.

– Ваш муж оскорбил меня, леди Флэминг, – с презрением в голосе сказал Берген. – А я такого не прощаю.

– Герцог, с тех пор прошло двадцать лет, – я из последних сил старалась сохранить самообладание.

– Это не важно.

– Хорошо, – я глубоко вздохнула и заставила себя взглянуть в холодные серые глаза Бергена. – Могу ли я как-то исправить ситуацию? Чего вы хотите, герцог?

– Чтобы ваш муж исчез с лица Земли, а перед этим как следует помучился, графиня. Думаю, этого будет вполне достаточно.

– Но… – я задохнулась от возмущения.

– Наша беседа окончена.

Выходя из здания министерства я все еще кипела от злости.

– Старый надутый козел, – буркнула я себе под нос, надеясь, что никто не услышит, как графиня Флэминг ругается словно портовый грузчик. Почему-то в тот момент я была уверена, что у меня еще будет шанс расквитаться с Берегеном за все, что он сделал с Мэтью, и, как потом показало время, интуиция меня не подвела.

Но сейчас у меня есть более важные дела: мне предстоит вернуться в Велчестер, подготовиться к тяжелому разговору с Гвен, написать Генри о встрече с Бергеном и спросить его совета, а после все этого подумать, чем я могу помочь Мэтью. Больше всего на свете мне хотелось купить билет на ближайший корабль и отправиться в Трансвааль, но сейчас это не казалось мне самым важным. Да, я безумно хотела к Мэтью, но я понимала, что мой приезд поможет ему не так сильно, как лекарства, вода и еда для пациентов. Нужно все обдумать.

Следующие дни оказались тяжелыми и мрачными. Мне было до ужаса жаль Гвен: услышав новости о Джордже, она выплакала все глаза, а я ничем не могла ей помочь. Самым страшным оказалось то, что подруга винила себя в гибели мужа.

– Я черная вдова, Мэри, – тихо сказала Гвен, подняв на меня измученные глаза. – Я приношу смерть своим мужьям. Сначала Сэм, теперь Джордж.

– Боже, конечно же нет, – я покачала головой, понимая, что сейчас Гвен не услышит моих аргументов. – Это все – трагические совпадения.

– Он мучился перед смертью?

Этот вопрос подруги застал меня врасплох, а в голове зазвучал голос Генри Макмилана, рассказывающий о последних минутах жизни Джорджа.

– Нет, – после секундной паузы ответила я. – Он совсем не мучился.

Правду о смерти Джорджа будем знать только я, Мэтью и Генри. Гвен это ни к чему.

На следующий после этого разговора день в Велчестер приехал Генри. Он так и не ответил на мое письмо о встрече с Бергеном. Видимо, хотел лично переговорить об этом.

– Привет, – сказала я, спустившись в гостиную, где меня уже ждал Генри. – Боже, прошу, не вставай.

Генри кивнул, а затем сразу перешел к делу, видя мое нетерпение.

– После твоего письма я навел некоторые справки, Мэри, – по его голосу было ясно, что новости не будут хорошими. – Ты писала, что думаешь надавить на Бергена и, если придется, сделаешь это через короля.

Я выжидательно уставилась на Генри. Только не говори мне, что ничего не получится.

– Я не думаю, что это хорошая идея. Видишь ли, Берген – кузен королевы. Я боюсь, что ты сделаешь только хуже.

Опустила голову, чувствуя, как кровь приливает к моему лицу, а внутри поднимается гнев из-за несправедливости всей этой ситуации.

– Старая добрая Англия, где все друг другу родственники, – пробормотала я. Неужели совсем ничего нельзя сделать?

– Боюсь, что с Бергеном нет.

Мы проговорили с Генри больше часа, стараясь найти выход из этой ситуации, но оба понимали, что его нет. Я знала, что Генри сделал бы все возможное для Мэтью, но сейчас он был готов сдаться.

Вот только я не сдамся.

– Если Мэтью не сможет получить помощь официальным способом, то что помешает ему принять ее от частного лица?

– О чем ты, Мэри? – в первую секунду Генри не понял, что я имела в виду, а затем до него дошло. – Ты хочешь сказать, что…

– Да, – кивнула я. – Я сама куплю все необходимое, найду корабль и доставлю это в Африку, а после останусь с Мэтью в качестве медсестры.

– Но, Мэри, – запротестовал Генри. – Мэтью убьет меня своими руками, если я позволю тебе отправиться в этот путь.

– Давай сделаем вид, что ты не в курсе? – я слегка улыбнулась. – Ты же знаешь, что я все равно поеду.

– Знаю, – кивнул Генри. – Давай хотя бы сделаем это вместе? Я поеду с тобой. Я вернусь в Африку. Я больше не могу воевать, но, думаю, дело для меня найдется.

Я смотрела на Генри, но видела перед собой Элли и его маленького сына, и отрицательно покачала головой.

– Нет, Генри, твоя война закончилась.

А моя только начинается.

Теперь, когда у меня был план действий, мне стало немного легче.

Следующие дни я при помощи Кингсли, Бэркиса (от которого, впрочем, было мало пользы) и Генри пыталась составить список того, что нужно купить для госпиталя Мэтью, и посчитать примерную стоимость всего этого вместе с доставкой в Африку. Сумма вышла астрономической даже для меня, она намного превышала финансы, которыми я могла свободно распоряжаться, так что я попросила Элмана, юриста Мэтью, заехать в Велчестер и объяснить мне, каким образом я могу воспользоваться капиталом Мэтью.

– Боюсь, что я не смогу помочь вам, миледи, – внимательно выслушав меня, ответил Элман. – Вы имеете доступ к деньгам на свое ежегодное содержание и содержание детей, а также на обслуживание больницы и поместья, но всем остальным может распоряжаться только лорд Флэминг.

– Но лорд Флэминг в Африке, – слабо возразила я.

– Милорд не оставил никаких особых указаний на этот случай, – пожал плечами Элман. – Мы встречались в Лондоне в день отъезда графа в Африку.

– Что? – я впервые слышала об этом. – С какой целью вы встречались?

– Граф составил подробное завещание, миледи, – после секундного колебания ответил Элман.

Я прерывисто вздохнула, стараясь не показать, насколько сильно на меня повлияли его слова. Моя решимость попасть в Африку лишь крепла, но пока все упиралось в деньги.

Боже, разве после всего пережитого меня может остановить такая мелочь?

В тот же день после разговора с Элманом я решила поговорить с матерью. Я знала, что после смерти отца огромная часть его капитала перешла в ее пользование. Возможно, было не совсем честно просить маминой помощи, но я могла бы напомнить ей, каким образом Мэтью получил согласие отца на брак со мной и чего ему это стоило в прямом смысле этого слова.

– Нет, Мэри, даже не рассчитывай на мою помощь, – категорично заявила мама, взглянув на цифру, которую я написала на бумажке и протянула ей. – Во-первых, это огромные деньги, а во-вторых, тебе не место в Африке. Я против, чтобы ты ехала.

Я опустила голову, спрятав лицо в ладонях. Не верю, что слышу это от собственной матери.

– Там война, мама, – тихо сказала я. – И там Мэтью. Неужели ты не понимаешь, почему я должна поехать?

– Нет, – она покачала головой. – Твой отец тоже был на войне, но подобное никогда не приходило мне в голову, я всегда ждала его дома.

«Так ты никогда его и не любила», – чуть было не ляпнула я, но все же сдержалась. Мама действительно не понимала.

После этого разговора я поднялась в спальню, мечтая остаться одной и придумать, что делать дальше. Моих денег не хватит, я не могу трогать капиталы детей, а также брать деньги поместья и больницы. Мать мне не поможет, а у братьев даже спрашивать бесполезно.

Это тупик.

Я сидела на кровати и крутила на пальце кольцо с рубином, погрузившись в глубокие размышления. Мэтью, как же тебя не хватает, ты бы обязательно что-то придумал, но я не настолько умна, а посоветоваться больше не с кем. Я опустила взгляд на свои руки и едва не вскрикнула, а затем стремительно подошла к туалетному столику, открыв шкатулку с драгоценностями, которые дарил мне Мэтью. Я смотрела на сверкающие камни и улыбалась: у меня есть деньги.

Для того, чтобы купить все необходимое, мне пришлось продать почти все украшения. Не могу сказать, что мне было легко отказаться от подарков Мэтью, но в глубине души я знала, что поступаю правильно и он, в отличие от всех остальных, меня поймет. Очень скоро информация о том, что графиня Флэминг распродает свою коллекцию украшений, распространилась по Лондону, и я устала отбиваться от вопросов матери, братьев и знакомых. Мне не хотелось никому объяснять весь ужас своей ситуации, так что последние несколько дней большая часть почты отправлялась в камин еще до того, как я успевала ее вскрыть.

Как ни странно, в эти дни я получила поддержку человека, от которого я вовсе не ждала этого. Вайолет появилась в замке на следующий день после распространения слухов и, к моему огромному изумлению, принесла с собой круглую сумму денег.

– Нет, брось, я не возьму, – я покачала головой. – Мне хватит того, что я выручу, продав украшения.

– Бери, Мэри, – Вайолет подтолкнула ко мне пухлый конверт и по ее тону было понятно, что она не потерпит отказа.

За последние месяцы у меня накопилось слишком много вопросов и я, наконец, решилась их задать.

– Почему ты мне помогаешь? Весной ты привезла врача из Лондона, который спас мне жизнь. Сейчас отдаешь огромную часть своих сбережений, чтобы я могла отправиться в Африку. Я благодарна, но я всегда считала, что ты меня ненавидишь.

– Я никогда не испытывала ненависти к тебе, Мэри, – сказала Вайолет. – Просто по началу считала, что ты сбежишь в Лондон через год, не выдержав жизни, которую ведет Мэтью, и, должна признать, я ошиблась. А что касается всего остального… Моя мать умерла при родах, когда мне было восемь лет. Своим племянникам я бы не пожелала подобного. Детям нужна не только мать, но и отец, а этим землям – лорд, а не временный управляющий. Верни Мэтью домой, только ты можешь это сделать.

– Я верну его, обещаю, – тихо ответила я, обнимая Вайолет впервые за одиннадцать лет нашего знакомства.

***

Наконец, деньги были собраны, все необходимое куплено, но теперь я столкнулась с другой сложностью: меня отказывались пускать на корабль до Трансвааля. Услышав это, я не поверила своим ушам и отправилась прямиком к начальнику порта, Эрику Колману.

– Миледи, к сожалению, я ничего не могу сделать, таков приказ.

– Чей приказ? – я с огромным трудом держала себя в руках и старалась говорить спокойно.

– Я не могу вам сказать этого, миледи.

Я смотрела прямо в глаза Колмана, и он первым не выдержал и отвел взгляд. Я чувствовала, что он на моей стороне, но не может ослушаться приказа.

– Ладно, хорошо, но это должно остаться между нами. Это приказ герцога Бергена. Ни один порт Великобритании не посадит вас на корабль до Африки.

Я прерывисто вздохнула, стараясь переварить услышанное, а затем почувствовала прилив злости. Неужели Берген никогда не оставит нас с Мэтью в покое и сделает все, чтобы мой муж не вернулся домой?

– Что мне делать? – тихо спросила я.

– Выждать несколько месяцев, а затем попробовать отправиться в другую страну, где герцог не имеет влияния, и попробовать отправиться оттуда.

– Это сработает?

– Я ничего не гарантирую, но на вашем месте я бы поступил именно так.

– Спасибо, – я кивнула Колману и вышла из его кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь. Я не собиралась плакать, но чувствовала, что еще немного и слезы все же польются из моих глаз. В словах начальника порта определенно была логика, вот только у меня не было этой пары месяцев.

***

– Мэри, ты сошла с ума, – тихо сказала Гвен, помогая мне захлопнуть крышку увесистого дорожного чемодана. – А если ничего не получится?

– Ну, если я не попытаюсь, то уж точно ничего не получится, – заметила я, сверяясь со списком вещей, которые я планировала взять с собой в дорогу. Я решила не ждать, а отправиться во Францию уже через несколько дней после разговора с Колманом. Корабли следуют в Африку из многих портов Франции и хоть где-то мне должно повезти, да и Берген не имеет власти над французскими подданными. Самым сложным будет выбраться из Англии, но здесь я доверюсь судьбе и везению. Я не рассматривала варианта, при котором у меня не выйдет. Значит, все будет хорошо.

– Я не знаю, чего боюсь больше, – продолжила Гвен. – Меня пугает вероятность того, что тебя не выпустят из страны и ты угодишь в неприятности из-за Бергена, и одновременно боюсь, что все получится и ты в одиночку отправишься в Африку.

– Второе определенно предпочтительнее.

– Там война, Мэри.

– Там Мэтью и ему нужна помощь, – я, наконец, взглянула в глаза подруге и поняла, что Гвен вот-вот заплачет.

– Давай отправимся вместе? – едва слышный шепот и я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Мы с Гвен обсуждали это добрую сотню раз за последние несколько дней.