– С вами хотят познакомиться. Должен признаться, вы произвели впечатление! Сразу трое аристократов просят вас навестить их, чтобы познакомиться лично.
– Я должна пойти?
– Если желаете считаться благовоспитанной.
Мне не пришлось задумываться. Я не могла себе позволить опорочить имя моей семьи. Поэтому, перед экскурсией, мы отправились на почту, и я телеграфировала в Лог, чтобы мне выслали дополнительные средства. На следующий день вместо увлекательной прогулки по городу я, с помощью Бона, выбирала и заказывала ткани и платья, подходящие «для первого знакомства», как выразился стюард. В начале следующей недели я навестила три аристократических дома: Камю, Палеи Джали. Эти дома не принадлежали к высшему кругу светской элиты, более того, имели довольно узкие связи и никак не относились к магическим кругам. Тем не менее, я нашла этих эльфов довольно приятными и даже интересными. В разговоре меня удивляло, как такие утончённые натуры, от рождения связанные с природой и красотой, могут столь бессмысленно тратить жизнь. По большому счёту, их заботы сводились к эффекту, который они производили или могли произвести на «окружение», и покупке всех подряд модных дорогих вещей, не разделяя предметы искусства и быта. В последнем из домов, Джали, молодая хозяйка дома пригласила меня на ужин для «а пети», т.е. узкого круга.
Закончив визиты, я поручила Бону продать мои платья – мне хотелось вернуть хотя бы часть их стоимости, к тому же, не имело смысла надевать их второй раз. Бон справился с задачей превосходно, мне вернулась почти полная стоимость, однако всю её, прибавив ещё немаленькую сумму, мне пришлось потратить на новый наряд – для вечера, на который меня пригласила госпожа Джали.
В дальнейшем в моей столичной жизни оставалось всё меньше времени и желания для развития души, магии и ума, и всё больше сил и внимания тратилось на общение, выбор нарядов и вечеринок или завтраков, пьес или магазинов, куда меня пригласили. Больше всего меня удивляло, как много мужчин и женщин вдруг стали называться моими «а», то есть приятелями. Все они отчего-то находили меня остроумной, «ами», т.е. интересной, достойной более близкого общения. Различные семьи в той или иной степени оказывали мне покровительство, три семьи были особенно и постоянно добры ко мне, выражая свою симпатию дорогими подарками и рекомендательными знакомствами с лучшими ремесленниками города. Мне более не приходилось самой оплачивать наряды, прокат или покупку драгоценностей, экипажей и даже «лёрэ», т.е. завтрак, обед или ужин в ресторане. Из государственной гостиницы я переехала в «бельетаж», т.е. сняла этаж в частном доме с пансионом. В моём новом кругу было неприлично жить в государственной гостинице, тем более – имея столько связей и столь уважаемых покровителей. Триумфом моей светской жизни стал небольшой приём, для которого я наняла двухэтажный домик в простодушном стиле, весь укрытый зеленью плюща и розовых кустов, и камерный оркестр духовых инструментов. В столице потом говорили: «Не ожидал, что дудка может быть столь благозвучна».
Мою жизнь поглотила суета, и мелочность была уже рядом. Судебный процесс, которого поначалу я ждала с таким нетерпением, прошёл незаметно, даже скучно, вызвал у меня не больше эмоций и мыслей, чем ежедневный визит в миграционную контору, в которой я подтверждала, что нахожусь в городе. Гномы, 13 живодёров, 2 связных и три главаря (Глёльм, Чар и Гуль) были признаны виновными в браконьерстве и незаконной трудовой деятельности на территории частных владений. Живодёров приговорили к смертной казни – все они были отправлены на съедение драконам. Связные были приговорены к каторжным работам. Глёльм, Чар и Гуль были осуждены на исправительные работы в международной изобретательской лаборатории гномьего королевства Цыга (откуда были родом братья). Самым тяжёлым ударом для них, бесспорно, был пункт в приговоре, по которому их гениальные изобретения – компрессионная камера и Ходун, изымались из их авторства и владения и переходили в полную собственность Научного сообщества, с приоритетом в пользу международной цыгской изобретательской лаборатории.
Некоторое время после процесса моё имя регулярно появлялось в прессе и пользовалось особой популярностью в аристократической среде. Я получила ворох приглашений к знакомству, посетила самые престижные дома столицы, обзавелась «а» среди высшей аристократии. Генеральный Прокурор пригласил меня на ужин в виде бала. Почти три месяца прошли в таком сумбуре, что я едва отдавала себе отчёт в том, где я, что и зачем делаю. Бессонные ночи, утренние променады, т.е. прогулки, дневной сон урывками и бесконечная воронка новых лиц, имён, мест… Я не знаю, как сложилась бы моя судьба дальше, но 24 октября, утром, просматривая почту, я увидела письмо с острова Терезы. Дом Ратэ выражал благодарность за мою роль в освобождении острова от незаконных деяний преступников, смелость, повлёкшую меня в Столицу, и решимость, давшую дойти до конца и предстать перед судом в роли ключевого свидетеля обвинения. Семья Ратэ приглашала меня в на Остров в качестве почётной гостьи… Я пересказываю это письмо, но не могу воскресить ту бурю эмоций, чувств и воспоминаний, смешанных с нечётким, но сильным предчувствием, которые охватили меня в ту минуту. В моей памяти, как наяву, воскресли Мастер, химико-магическая лаборатория, Милена, чарующий дремучий лес, окружённый изумрудными пашнями… Мне хватило недели, чтобы попрощаться со всеми своими знакомыми, распорядиться небольшим имуществом и закрыть все дела и счета. 31 октября я взошла на борт «Адели» – безудержно, будто заклятьем, влекомая на остров Терезы.
Первое возвращение на остров Терезы
На этот раз мне не повезло попасть на дирижабль – он отбыл из Асафетиды днём ранее. Поэтому до острова я добиралась сначала ветровым паромом, затем поездом и, наконец, на корабле. Это было долгое, утомительное, двухнедельное путешествие, наполненное до краёв моего терпения постными разговорами, шёпотом за спиной, тусклой, отгремевшей, но ещё не забытой славой и подчёркнутой вежливостью незнакомых и ненужных мне лиц. Наконец, мы причалили. У пирса меня встречала сама госпожа Ратэ, незнакомый мне эльфийский мужчина, которого Милена держала под руку, и господин Эрэн. Госпожа Милена очень тепло приветствовала меня. Она напомнила мне, что я уже встречалась с Эреном, и заметила, что теперь он управляющий дома Ратэ.
Молодой эльф был одет по-светски, в дорогую одежду, а светлые кудри прикрывала модная широкополая шляпа с белым пером цапли. Его лицо было строгим и ничем не выражало доброжелательности, однако он любезно подставил мне руку, чтобы я могла опереться. Ободрённая этим жестом и ласковым взглядом Милены, я отважилась на несколько фамильярный вопрос:
– А где же ваш господин, милорд?
Перед ответом Эрэн поджал губы, в эту секунду его мана коротким всплеском прорвала кору сдержанности – и вновь исчезла, заросла, погребённая смолой и новой, ещё тонкой коркой приличного тона. Я успела различить лишь напряжение и ноту раздражения – прочие цвета и запахи маны исчезли раньше, чем я опознала их.
– Господин Ратэ пропал без вести, – монотонно ответил Эрен. Я застыла – от резкой остановки эльфа слегка развернуло ко мне.
– Пропал?! Когда?!
– Господин не вернулся с конной прогулки около двух недель назад, – произнёс Эрен, и теперь я чётко различила его досаду и раздражение против… Мастера.
– Где он совершал конную прогулку? – почти потребовала я.
– На северной оконечности острова, – ответил управляющий Ратэ и счёл разговор законченным. Я вырвала у него руку:
– Я найду его! – выпалила я и бросилась прочь от пирса.
– Лог!! – Сильная волна негодования толкнула меня в лопатки, но я обернулась только на секунду, увидев, как Милена останавливает Эрэна за рукав, и глаза её задумчиво провожают меня. Да, она догадалась. Я ЗНАЛА, куда бежать.
Безусловно, я выглядела сумасшедшей. В столичном платье, с жемчугом в волосах, в драгоценной камее в белых кружевах, в лёгком шерстяном манто и замшевых дерби на каблуках. Я выбежала из города и бросилась дальше. Будто что-то вело меня – да, определённо это была нить, оставленная Мастером, но тогда я этого не понимала, не отдавала себе в отчёта. Я пробежала через край той дремучей чащи, в которой так давно столкнулась с живодёрами. Дыхания не хватало, а ноги болели в узкой обуви. Я замедлилась и остановилась, чтобы отдохнуть. Воздух раздирал горло при каждом вдохе и с хрипом вырывался на выдохе. Я держалась за грудь, будто это могло помочь крови течь медленнее. И вдруг я увидела – бирюзовый блик на золотой траве, на склоне не то оврага, не то обрыва. Я боком, оскальзываясь, спустилась и подняла эту вещь. Перчатка для конной езды. На тыльной стороне – герб дома Ратэ. «Он был здесь!!» От волнения я потеряла равновесие и упала, не смягчив руками удар. Я спрятала перчатку в клатч, так и болтавшийся на моём левом запястье, и огляделась. «Куда мог деться верховой, при этом уронив перчатку?.. Очевидно, конь скинул наездника…» Как можно осторожнее, глубоко врезая каблуки в сырую землю и цепляясь за более крепкие стебли сухой травы, я спустилась ещё ниже.
Это был обрыв. Высокая трава и земля, державшая её, кончались у самых моих ног. Пространство улетало вниз, в бушующую пасть расселины, где кипели и взрывались волны залива, зажатые между островом и высоким осколком, когда-то отщепившимся от него. Вершина останца была плоской, будто кто-то срезал её огромным ножом, но гораздо важнее было то, что она была покрыта сочной зелёной травой. Вокруг свистел ноябрьский ветер, залив был тёмно-серым, в белых кучерях пены, трава у моих ног была золотисто-жёлтой, сухие стебли торчали вверх и в стороны, будто кости оживающих скелетов. Останец же на вершине был покрыт шелковистой травой, как в начале лета. «Аномалия», – догадалась я.
Сбросив манто, упавшее с плеч и мешавшее локтям, я глубоко запустила руку в клатч. Нужный артефакт лежал у дна, в потайном кармашке. Линза Карца. Дрожащими от волнения и холода пальцами я поднесла окуляр к лицу… но так и не донесла до глаза. Обычным взглядом я увидела, как нечто, едва телесное и совершенно безразличное к миру вокруг, спустилось, подобно приведению, с правого края обрыва, приблизилось к точке, примерно в двух человеческих ростах от вершины и точно напротив меня. Затем существо раздвинуло некий магический полог и исчезло в пещере. Заворожённая обнажающейся тайной, я едва не упустила из внимания, что существо было не одно. Оно несло человека, и тот отчаянно махал руками и ногами, пытаясь вырваться.
«Нет!! Я не заслужил! – кричал человек, и ветер и прибой сглатывали его слова и голос. – Отпусти меня!!»
Я поняла не всё из того, что происходило. Но мне очевидно было, что эта нора – тюрьма, если не сотканная из магии, то пронизанная ей. Я мгновенно представила, как, поднявшись с травы, Мастер неотрывно смотрит на осколок острова, на часть его имения, ставшую логовом невероятно сложного и могущественного магического существа. Какой же ученый откажется от искушения узнать о новом явлении больше?
Что за создание обитало в останце, я не знала и даже не могла себе представить, но я отчётливо понимала и чувствовала: Мастер может быть только в той норе, что скрыта за пологом. Сам ли он вошёл в неё, или его утащило полутелесное существо – не важно.
Я поняла, что должна делать, и заледеневшей спине стало жарко. Я уселась на траву и торопливо, ломая ногти, расшнуровала и стянула дерби, а затем и чулки. Сила моринских ведьм питается от земли, и сейчас мне нужен был максимальный контакт с ней. Я встала, сняла и отшвырнула клатч. Собрала всю свою манну в мощный ком энергии и – не разбегаясь – прыгнула, удерживая нору в самом центре своей концентрации.
Думаю, это было очень рискованно, почти наверняка – самоубийство. Вход мог быть защищён от постороннего вторжения, мне могло не хватить концентрации для парящего полёта, и я могла рухнуть вниз, в расселину. Но мои ноги уверенно ступили на каменистый, холодный и колючий от мелких камешков пол.
Затем я увидела то, что трудно описать словами. Утроба останца находилась вне времени и пространства, или, точнее, была местом, куда втекало огромное множество пространств и времён. Говоря в научных терминах, это была кротовая нора. О подобном нам рассказывали на астрономии. Однако кротовые норы – это аномалии пространства, вызванные физическими причинами и расположенные в отдалённых пределах Космоса и Хаоса.
Место, где я оказалась, было кротовой норой, но при этом находилось в поле обитаемой планеты, а все выходы из норы были запечатаны, кроме одного – того, что вёл в моё пространство-время. Обрубки иных пространств и времён переплетались здесь, подобно спутанным нитям. Пробираясь вперёд, если можно говорить о направлении в месте, которому чуждо само понятие пространства, я видела разные миры и множество разных существ: и людей, и эльфов, и гномов, и незнакомых мне представителей разумного мира. Все они забыли, что пленники, и каждый переживал какой-то момент из своей жизни – я догадывалась, что одну и ту же ситуацию они, как куклы в шарманке, играли раз за разом, не понимая, что находятся в цикле. Ещё одним открытием было то, что все пленники – преступники либо против закона власти, либо против морали. Я узнала двоих из заключённых – людей, кузенов Клода и Мориса. Когда я была маленькой, их именами пугали детей. Эти люди занимались контрабандой, браконьерством, убийствами и насилием, ограблениями, мошенничествами и работорговлей. Они создали настолько обширную преступную сеть, что казалось, будто правительства всех главных государств планеты в сговоре с ними. Однако однажды кузены просто исчезли. Обезглавленная, их организация развалилась и вскоре перестала существовать. Теперь-то я знала, что произошло с Клодом и Морисом.
Я поймала себя на том, что не ощущаю больше холода пола и остроты мелких камней. Опустив взгляд, я увидела, что обута в кысы – моринские меховые сапоги. Нора начала действовать и на меня. Я испугалась, похлопала себя по щекам, понимая, что это бесполезно, и прибавила шаг. Не могу сказать, как скоро, но я нашла Мастера. Мне было трудно его узнать. Он был одет в костюм для верховой езды, дорогой и прекрасно сшитый, подчёркивавший его рост и спортивную фигуру. Его волосы были темно-русыми, а узора не было ни на лице, ни на руках.
– Мастер! Я нашла вас! – Я вскрикнула от радости – подбежала к нему.
– Кто вы? – удивился маг и тут же лихорадочно огляделся. Мне стоило догадаться раньше. Мастер застрял в некой прошлой минуте, когда еще не был мастером и не знал меня.
– Я пришла за вами, мы должны уходить отсюда, и как можно скорее! – выговорила я на одном дыхании, вкладывая весь свой порыв в интонацию.
– Кто вы? – нахмурился маг. Уголки его губ опустились вниз точно так же, как в тот день, когда он выпроваживал меня с острова Терезы.
– Я Мелисса Лог, ведьма из Мории, химик!
Пространство между нами колыхнулось, как зыбь воды, в которую случайно упала муха. На шее Мастер, скулах и вдоль линии роста волос появились черные завитки узора, волосы стали черными, как безлунная ночь.
– Зачем ты пришла?
– Я пришла за вами! Вы застряли в останце!
– Останец… – Пространство вновь колыхнулось, и я, наконец, увидела прежнего Мастера. Однако вместо готовности отправляться в путь на лице моего кумира отразилось хмурое неудовольствие.
– Я не закончил исследование… – начал Мастер, но я перебила:
– Две недели уже прошло!!
– Нет, – усмехнулся Мастер с уверенностью академика.
– Мастер, вы понимаете, где находитесь?! – воскликнула я с негодованием. – Это кротовая нора! Она стирает вас! Она съедает вас, пока не запрёт в одной крошечной точке вами же выдуманного времени! – Мастер посмотрел на меня с недоверием. – Почему вы в мантии? Вы же были верхом. И где ваша вторая перчатка? Вы помните? Это…
– Гнездо крота-линчевателя.
– Да, – поддержала я, будто знала этот термин. – И это место уже действует на вас. Мы должны выбираться! Скорее!
Вместо ответа Мастер рывком притянул меня к себе, и я почувствовала, как острые, как у всех эльфов, клыки коснулись моей шеи. Я буду честной, если признаюсь, что не знаю, чего испугалась больше: той близости, в которой оказалась к Мастеру, или того, что он меня укусит. Маг отстранился, и я смогла заглянуть в его ледяные глаза. Мне было жарко и страшно.
– Я ушел, потому что ты должна была приехать…
– Ддда… Хорошо, – пробормотала я. Маг ослабил объятья, и я смогла отстраниться, наслаждаясь прохладным воздухом между моей и его одеждой. Воздух пещеры стал казаться мне свежим, поскольку сама я будто на костре горела.
– Ты же не думала, что это татуировка? – спросил Мастер, и мне послышалась ирония, даже сарказм.