Болото вечной жизни. II часть

Она обвиняюще смотрела на Егора.

– Ты меня об этом спрашиваешь? – поинтересовался брат, подняв бровь.

Юля вздохнула и снова резко села на пол, испугав Егора, решившего, что у сестры просто подкосились ноги.

– Да нет, – ответила она, – я просто удивляюсь. Да, я лицом к лицу столкнулась с этими «порождениями собственной фантазии» и могу заверить, что я ни в зуб ногой, почему видела то, что видела. – Юля помолчала секунду и снова возбуждённо выпалила, – да от этих мыслей вообще можно с ума сойти! Я нахожусь внутри собственного сна! Кто это я и внутри чего я находилась? Я как бесчувственное тело лежу в кровати, и я же как сознание, но при этом, опять же, в собственном теле, хожу по улице и рассматриваю то, что вижу, да ещё и прикасаюсь. А это всё в моём сне! А где тогда мой сон? И где я? – она развела руками. – Просто крыша едет.

Егор усмехнулся.

– Да уж, хорошие вопросы. Кстати, хотя бы на один ты могла бы получить ответ, – заметил он наполовину в шутку, наполовину серьёзно, – спросить у тех людей, где ты находишься. Это было бы интересно.

Мрачно посмотрев на брата, Юля ответила:

– Знаешь, мелкий, я уже основательно побила себя ушами по щекам за то, что не сделала этого. Я ещё, между прочим, могла бы много чего сделать. Попытаться руку себе оцарапать, например, взлететь, вернуться назад и попробовать войти в квартиру. Много чего можно было бы сделать, правда, не знаю как, уж очень всё реально было. Но попытаться можно было бы, всё лучше, чем носиться как курица с отрезанной головой, пытаясь всё разглядеть, – завершила она и уставилась в окно. Егор посмотрел туда же и, ничего интересного не обнаружив, пожал плечами.

– С отрезанной головой? – усомнился он. – Это вряд ли.

Юля неодобрительно покосилась на него.

– Ты понял, что я имею в виду. И вот ещё, забыла сказать, как только я поняла, что нахожусь во сне, на меня навалилась страшная тяжесть и усталость, я ещё подумала, что люди именно поэтому так редко осознают себя во сне – очень энергозатратно. Я даже когда встала после целой ночи сна, шаталась как пьяная.

– Да-да, – отметил Егор, – я это увидел. Ты и ко мне вошла по синусоиде, не вписавшись в проём.

Юля невесело пошутила:

– Очередной повод для остальной части нашего семейства считать, что я наркоманка.

– Это точно, – рассеяно сказал Егор, явно уже думающий о другом. – Слушай, – тревожно произнёс он, – мне тут такая мысль покоя не даёт. Причём совсем. А что если Икс и в самом деле бог?

Бросив на него взгляд, Юля перевела глаза на руки, надолго замолчав. Затем с тяжёлым вздохом заговорила:

– Всё зависит от того, что ты понимаешь под этим словом. Для меня, например, бог – это творец. Только тот, кто может творить, создавать что-то из ничего, может называться богом, хотя и не факт, что демиург и будет являться Верховным Богом. Но, с другой стороны, Икс соответствует всем требованиям, предъявляемым языческим богам. Так что, выходит, он бог.

Егор судорожно вздохнул.

– Помнится, кто-то из нас уже задавал этот вопрос, но я его повторю – во что мы вляпались?

– Вопрос риторический? – уточнила Юля.

– Да.

– Хорошо.

Юля закусила сустав пальца и внимательно посмотрела на Егора, потом перевела взгляд на раскрытое окно за его спиной, затапливающее комнату потоками горячего воздуха, и снова стала смотреть на брата.

– Знаешь, Егор, возможно, боги гораздо более распространены, чем это принято думать.

– Ты о чём? – нервно спросил брат. Ему очень хотелось покрутить пальцем у виска, но делать он этого не стал, вспомнив об Иксе.

– Помнишь, – начала несколько издалека Юля, – мы как-то были с тобой осенью на водохранилище?

– Ещё бы, – кивнул Егор, – такая красота, забыть невозможно.

– Отлично, тогда ты должен помнить ту птичью стаю.

Егор прекрасно помнил, о чём говорила сестра – огромная стая птиц, большая часть которых – птенцы этого года, готовилась к отлёту на юг. Эта стая, количество птиц в которой достигало многих сотен, а то и тысяч, действовала как единый организм, растягиваясь, сжимаясь, закручиваясь спиралью, поднимаясь и опускаясь в абсолютной гармонии.

Егор медленно кивнул.

– Прекрасно. Предположение, что подобное взаимодействие – результат обучения, не выдерживает никакой критики. При любом обучении у обучаемых были бы ошибки, сбои, которых здесь не было абсолютно. Это был действительно единый организм. Да и времени на обучение у них не было. Ага, – фыркнула Юля, – как мне однажды довелось услышать в одной из этих дурацких передач – всё дело в сознательном взаимодействии и договорённости птиц между собой. Ну да, несколько тысяч птиц, договаривающихся между собой в мгновение ока! Бред. А ведь даже в этой передаче отмечали, что, если так можно выразиться, интеллект подобной стаи значительно превосходит таковой отдельных особей. А ты знаешь, что птицы только в стае знают куда лететь? Одиночная птица никогда не найдёт дорогу на юг и обратно. Только в стае. То же касается и стай рыб, действующих настолько синхронно, что их в полной мере можно считать единым организмом. И поведение такой стаи меняется в зависимости от количества особей в ней. Муравьи, до определённого количества хаотично бегающие, не зная, что им делать. При достижении определённой массы они начинают строить муравейник, не ранее. Если в процессе постройки поставить непрозрачную пластину, убрав её по окончании, станет видно, что все ходы идеально совпадают. Действия всех этих бесчисленных муравьёв, обладающих, заметь, собственным сознанием, управляются единым разумом. И в дальнейшем та же картина. Количество муравьёв возрастает, и появляются новые возможности. Скачком. Определённая масса – дополнительная возможность. Чем больше муравейник, тем сложнее социальная структура муравьёв, тем на большее они способны.

Юля неожиданно рассмеялась, но как-то невесело.

– Вспомнилось мне сейчас, – заговорила она, отвечая на невысказанный вопрос Егора, – одно потрясающее доказательство того, что разум и развитие от простого к сложному есть результат эволюции, а не воздействие свыше. Группа учёных создала миниатюрных примитивных роботов по аналогии с муравьями, вложив в них определённую программу. Они рассчитывали, что эти роботы, созданные действовать вместе, рано или поздно начнут самостоятельно обучаться, проявлять усложнение поведения, то есть обретут сознание. – Юля снова засмеялась, только на этот раз уже зло. – Они, эти учёные, в упор не видят потрясающую иронию ситуации – выступая в роли создателей, богов, по сути, для этих роботов, они рассчитывают доказать тем самым отсутствие богов для создания самих себя. Просто поразительно: одни пытаются доказать отсутствие богов, становясь сами создателями, пусть и на значительно низшем уровне, а другие, те, что с птицами и муравьями, утверждают, что сложение нулей даст в итоге единицу.

Егор поморщился.

– Выражайся, пожалуйста, повнятней: какие нули и причём здесь единица?

– А-а, да это всё из той же передачи: якобы, если взять определённое количество средних особей, причём заметь – муравьям отказывают в индивидуальном сознании в принципе, и просто сложить их, то вместе они образуют какой-то совокупный и высший интеллект, просто так. Очевидно, по весу мозгов – сложить, допустим, тысячу мозгов по сто грамм и получишь один супермозг весом в центнер.

– Что за бред, ты, похоже, заговариваешься.

– Не я, – сестра, улыбаясь, покачала головой, – об этом говорили прямым текстом. Если взять чёрт знает сколько безмозглых муравьёв и сложить их вместе, то в итоге весь муравейник сознанием обладать будет.

Егор в задумчивости почесал нос.

– Интересно, а откуда они его возьмут? Взаймы, что ли, у кого-нибудь?

Юля расхохоталась.

– Ага, у этих учёных!

– Нет, знаешь, Юль, не стоит, – серьёзно ответил брат.

Юля перестала смеяться и сказала:

– А ведь это касается не только муравьёв или птиц – у людей то же самое. Знаешь, я специально интересовалась. Может быть, есть и другие данные, но я их не нашла. Так вот, настоящие боги – не демоны, идолы, одушевлённые предметы и так далее – именно боги появляются только у крупных народов. Никогда у мелких племён, разве что деградировавших. Строго говоря, прослеживается закономерность – чем многочисленнее, сплочённее народ, тем весомее и мощнее его боги. И, кстати, обратная сторона: хочешь сделать бога этого народа слабым – раздели этот народ. – Юля пожала плечами, – что и произошло с Иксом и деревней.

– То есть ты хочешь сказать, что боги появляются при возрастании суммарной массы людей и исчезают при уменьшении? – напряжённо глядя на сестру, спросил Егор.

– Нет, я не хочу сказать «появляются», я хочу сказать «проявляются», а так – да. И физической и энергетической. И вообще, почему только людей? По всей видимости, свой бог, а может, и свои боги, есть у каждого вида живых существ, просто в обычной ситуации они находятся в латентном виде. Они начинают проявляться в случае каких-нибудь нестандартных ситуаций, требующих, так сказать, вмешательства свыше, когда отдельные представители вида не могут справиться с ситуацией сами.

Не отрывая от сестры напряжённого взгляда, Егор предложил:

– Например, регулировать численность и пол потомства…

– Направление миграции, – подхватила Юля, – устраивать самоубийства при перенаселении. Хотя, – задумчиво сказала она, – можно ли считать это самоубийством в таком случае. Словом, задача бога вида – управление, регулирование. Это, так сказать, главный бог, должны быть и более мелкие, для различных групп. Хотя, знаешь, есть у меня сомнения в том, что мотивы их так чисты. Иной раз складывается впечатление, что какой-нибудь бог овладевает каким-либо человеком или целым народом для достижения своих корыстных целей. Высосет как заботливый вампир – основательно, но так, чтобы жертва выжила, и оставляет в покое на какое-то время. Но это так, к слову пришлось. А теперь просто представь: живут себе племена, имеющие представление о божественном, но не о богах, начинают консолидироваться, народу в них становится всё больше и больше, и тут, на тебе, с одним из людей начинает говорить бог. Вот тебе и пророк получился. Вспомни Достоевского – у каждого народа свой бог. Вполне возможно, он был абсолютно прав.

Егор хмыкнул.

– То есть ты хочешь сказать, что люди верят в единого всемогущего Бога, а поклоняются частным мелким божкам, да ещё зачастую и чужим?

Пожав плечами, Юля спокойно ответила:

– Ты сказал.

– Не передёргивай, пожалуйста, – возразил Егор, – я просто сделал закономерный вывод из твоих слов.

Сестра насмешливо фыркнула.

– Согласись, Егор, всегда можно сделать различные выводы, а человек выбирает то, что ему ближе. Тебе ближе оказался этот. Но не буду спорить – он ближе и мне. И любопытно тогда, какому же божку в таком случае поклонялся этот священник на самом деле?

– Да уж, тем более, по тому, что мы видели, что-то там точно было. Во всяком случае, ни Верховный, ни Икс не сомневались в этом. Но вопрос, боюсь, без ответа. И кстати, по твоей теории боги должны сейчас направо и налево говорить с людьми, учитывая численность народов, а что-то новых пророков давно не слышно.

– А они, может, и говорят, только люди считают, что сами с собой разговаривают. А кто так не считает – отдыхает на Канатчиковой даче.

– Может быть, ты и права.

– Да, вполне возможно. А может, они и другими путями ходить могут. Кстати, на основании этого можно предположить, что представление о богах есть у любого вида, склонного к образованию больших групп. А если это сугубые одиночки, то, очевидно, нет.

– Возможно. И структура этих богов иерархическая, по всей видимости.

– Очень может быть, учитывая, что всё в известном мире построено на аналогиях. Только я думаю, что эта структура не трёхмерная, а как минимум четырёхмерная. И очень текучая к тому же. Боги дают людям силу, но и сами становятся сильнее благодаря людям. Недаром столько войн развязано из-за религий – боги жаждут энергию и каждый добивается её своим путём. – Юля замолчала и взъерошила и без того лохматые волосы. – А Икс уже обладает немаленькой энергетической массой. Одних только мёртвых он собрал за два года около двадцати тысяч. А сколько всего было за эти века? Не творец, но бог. Или скажем так – не Бог, а бог и довольно сильный, и можно безошибочно прогнозировать, что и дальше его сила и возможности будут только возрастать пропорционально количеству поглощённых жизней.

Егор поёжился.

– Знаешь, мне в голову сейчас пришла жуткая мысль. Смотри, практически всегда люди в загробный мир попадают, будучи незадолго до этого живыми. То есть все эти боги – Аид, Анубис и так далее хотя и боги мёртвых, но по сути – боги живых. А Икс присоединил к себе тех, кто не один десяток, а то и не одну сотню лет были мертвы. Получается, он стал не только богом живых, но и богом мёртвых? А если он научится притягивать к себе всех неупокоенных мертвецов без предварительного овладения останками? А ведь сколько их плавает в водах и ползает под землёй. Сколько их, неупокоенных, скопилось на земле за всю историю человечества? Ведь он меняется, учится делать то, чего никогда не мог ранее, ты не будешь этого отрицать?

– Не буду, – призналась Юля, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– А ведь недаром повсюду боятся мёртвых, склонных, по всеобщему убеждению, вредить живым. Что если Икс станет по большей части богом мёртвых?

– Во-первых, он и так явно не несёт мир и процветание, а во-вторых, одно из двух, мелкий, или до этого не доживём мы, или он.

Юля подошла к окну. Опершись о подоконник, она высунулась наружу и втянула густой раскалённый воздух.

– Это что-то ненормальное. Я очень люблю жару, но это перебор, – без предупреждения сменила она тему. – Ещё ведь май не закончился, что же будет дальше? – Юля смотрела на растения, ещё не до конца выросшие и уже начавшие желтеть под беспощадными лучами Солнца, впивающимися в нежную зелень как раскалённые стрелы. – Нам надо идти и, как это ни прискорбно, без собак – нельзя их тащить в такую жару.

Мангусты были недалеко от цели, когда Юля вспомнила ещё кое-что.

– Слушай, так ты Икса так и не видел?

– Нет.

– Я тоже и это странно. Верховный говорил, что он будет там.

– Может быть, мы как новички недостойны лицезреть?

С сомнением покачав головой, Юля ответила:

– Не думаю. Когда я общалась с Верховным, он явно видел что-то, больше того, у меня сложилось впечатление, что он считал, и я тоже вижу. Кроме того, он ни о чём подобном не говорил. Да и тот целитель, отправляя к Иксу первого Верховного, предупреждал, что тот должен его увидеть. И неужели Икс и в самом деле Золотой Змей? Ладно, выясним это.

– Кстати, как по-твоему, эти целители – кто они?

– Честно? – Юля пожала плечами. – Как по мне – натуральные понтярщики. Да такие, что смешно на них смотреть. Устроили театральное представление перед измученными людьми и рады.

Егор был категорически не согласен с сестрой.

– Понты понтами, но цели своей они добились, а это главное. Да и с теми, кто находился бы в другом состоянии, они могли бы вести себя по-другому. И, кроме того, ты не станешь отрицать, что они могли чуть больше, чем обычные люди?

Юля кивнула.

– Не стану. Но всё же и понтярщики они немалые. И к тому же что-то мне подсказывает, что с кем бы они ни общались, понты всё равно были бы у них на первом месте – по их рожам это недвусмысленно видно. А вообще, если сможем, узнаем о них получше.

Мангусты добрались до места и выбрали самый тенистый и прохладный участок в той печке, в которую превратился мир. Удобно улёгшись, для чего пришлось разгрести твёрдые ветви и шишки, они переглянулись и одновременно пожелали оказаться в реальности Икса.

Мгновенно их охватила уже знакомая прохлада, а свет из ослепительного сине-жёлтого стал спокойным, неярким и светло-серым. И снова и у Юли, и у Егора возникло ощущение, что мир, несмотря на свою чёткость, едва уловимо дрожит и колышется.

– Опять никого нет, – сказал Егор.

– Я здесь, – прозвучал голос.

Мангусты подпрыгнули от неожиданности.

– О, чёрт, – в испуге выдохнула Юля, – нельзя же так!

– Зачем пришли?

Егор, который только-только восстановил дыхание после испуга, снова задохнулся, на этот раз от изумления.

– Не знаешь? Как же так?!

– У вас в мыслях хаос. Все, кто приходил ранее, точно знали, зачем идут – вы нет.

Бросив взгляд на брата, Юля пожала плечами и опустилась на землю, скрестив ноги. Егор подумал и сел рядом.

– Мы – новые жрецы, – сообщила Юля, чувствуя, как по-идиотски звучит эта фраза.

– Я знаю. Но вы пришли сюда не за тем, зачем до вас приходили остальные.

Егор судорожно вздохнул, а Юля окаменела, боясь любой мысли, которая сейчас могла бы прийти ей в голову. С трудом разлепив губы, она произнесла:

– Да, мы не будем приносить жертвы.

– Вы – не будете? Не можете. Вы заключили договор, войдя сюда. Вы не можете этого избежать.

Мангусты вздрогнули. Юля снова посмотрела на брата, ища поддержки.

– Мы не отказываемся от договора, мы просто не будем убивать, – неуверенно начала объяснять она.

– Не надо, я возьму живых. Просто приводите их ко мне.

Юля закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.

– Нет, не так. Мы вообще никого не будем убивать, никак. Ты же нас знаешь уже давно…

– Нет.

– Что нет? – растерянно спросила Юля.

– Я не знаю вас давно.

– А, понятно. Я имею в виду – для нас давно. Ты знаешь, что мы отличаемся от остальных жрецов. Ты сам сказал, что у нас другие цели.

– Да.

Юля глубоко вздохнула и снова бросила взгляд на брата.

– Мы не убиваем…

– Да?

На мгновение застыв, Юля резко выдохнула и продолжила, решив замять этот вопрос:

– …мы никого не собираемся убивать, но мы не хотим нарушать договор. Мы предлагаем его изменить. Нам не нужно от тебя то, что было нужно остальным, мы просто не будем это брать. Но мы не станем тебе давать то, что ты требуешь. В таком виде, как сейчас, он теряет смысл. Я предлагаю его изменить – информация за информацию.

Несколько секунд Мангусты сидели, не дыша, со страхом ожидая ответа.

– В таком виде не принимаю.

– Что это значит? – онемевшими губами прошептала Юля.

– Должна быть определена ценность информации. Обмен должен быть равноценным. Необходимо оговорить, на какие вопросы должна иметься возможность отказаться давать ответ.

– То есть? – спросил Егор.

То ли Мангустам показалось, то ли в бесплотном голосе на самом деле промелькнула еле уловимая злая насмешка:

– Вы же не захотите отвечать на вопрос: какой вид смерти вам больше всего не понравится?

– О, – выдохнула Юля, – не хотелось бы, разве что в крайнем случае. Но смысл понятен, очень доходчиво, – и тут же подозрительно нахмурилась, – а с чего это такая забота о нас?

– Это не забота о вас, а непременное условие, без которого договор не может быть заключён. Пример был приведён для наглядности.

Юля кивнула:

– Ну да, очень наглядно.

Она повернулась к брату, но Егор, посмотрев на неё, пожал плечами.

– Понятия не имею, я не думал об этом.

– Смотри, если я не ошибаюсь, то самое главное – должно быть равновесие. Вопросы, ответы на которые приводят к сильному перевесу одной из сторон, могут оставаться без ответа.

Егор кивнул и тут же покачал головой.

– Так-то оно так, но кто определять это будет, что даёт перевес, а что нет?

– Я, – раздался голос, снова заставив Мангустов подпрыгнуть, – я могу это определить, равно как и ценность информации, и я сделаю это.

– Но это несправедливо… – начала было говорить Юля, но голос прервал её.

– Справедливо. Я могу это определить, вы – нет.

– Но как мы можем верить тебе?

– Я не лгу. Верховный говорил тебе об этом.

– Это так, – признала Юля, – но верится как-то не очень.

– Я не лгу, – повторил голос. – Договор принимается только в таком виде.

– То есть, – резюмировал Егор, – мы можем отказаться отвечать на вопросы, если они крайне неприятны, вызывают отвращение, являются угрозой; никакого чтения мыслей без спроса, только обмен информацией по справедливости?

– Да.

– И отлично, – чувствуя, что камень свалился с души, сказала Юля, – ты не будешь требовать от нас чьей-то крови, смерти, просто информация.

– Да.

– И мы не будем делать всего того, что делали предыдущие жрецы.

– Если хотите.

– Да! – в один голос воскликнули Мангусты, своими глазами видевшие концовку одного из таких ритуалов. Никто из них не желал принимать участие в чём-то подобном.

– Хорошо. Договор принят. Зачем пришли?

До того момента, как Юля услышала эти слова, она даже не подозревала, в каком диком напряжении находилась. Ведь если бы Икс отказался принимать новые условия… О том, что могло бы случиться в этом случае, ей думать было просто страшно. И поэтому сейчас она с трудом могла заставить себя не растянуться бессильно на земле. Судя по тяжёлому прерывистому дыханию Егора, он был не в лучшем состоянии, чем сестра.

– Мы… нам нужны ответы на некоторые вопросы, – неуверенно заговорила Юля, сбиваясь и путаясь, – мы хотим задать эти вопросы.

– Хорошо, задавайте. Потом спрашивать буду я.

Мангусты посмотрели друг на друга, не зная, как начать. Наконец Юля нервно вздохнула и, запинаясь, пробормотала:

– Мы… э-э… пришли повидать, увидеть, нет… – совсем сбилась она. – Священник, из-за которого деревня погибла, он у вас?

– У кого «у вас»? Здесь нет ни одного, подобного мне.

– Хорошо, у тебя?

– Да.

– А можно его увидеть и поговорить с ним?

– Можно. Если он станет с вами говорить.

Юля изумилась:

– Не станет? Но Верховный говорил, что спрашивать можно кого угодно.

– Спрашивать можно, но именно он может не отвечать. Я вас могу связать с ним, но не могу заставить отвечать.

– Хорошо. Пожалуйста, свяжи нас обоих с ним, мы попробуем.

Мангустов охватило невыносимое зловоние, а прохладу и рассеянный серый свет сменила удушливая, наполненная ядовитыми парами пещера, по чёрным каменным стенам которой метались багровые отблески огня. Сам огонь горел повсюду – пятнами, сполохами, сбегал с потолка и неожиданно появлялся и исчезал в воздухе, и казалось, что это именно он издаёт те жуткие стоны и крики, от которых дрожал воздух.

Посреди пещеры на каменном возвышении лежал человек, внешность которого и возраст невозможно было определить из-за зловонного гноя, залепившего всё его лицо, да и тело, и копошащихся червей, как вторая кожа покрывших его целиком. Из-под этой жуткой маски, особенно яркие на фоне желтоватого гноя и белёсых червей, пробивались ручейки крови, тонкими струйками сбегавшие на пол, где собирались в густые, тёмные, почти чёрные лужи. Стоявшие вокруг него демоны различными пыточными инструментами рвали его тело в клочья, и там, где они во время своей жуткой работы скидывали червей с тела простёртого перед ними человека, было видно, что местами черви проели плоть до костей.

Человек с трудом разлепил склеенные гноем глаза и посмотрел на Мангустов, парализованных страшным зрелищем, взглядом, в котором выражались только громадная усталость и бесконечная боль. Внезапно выражение глаз изменилось и стало более осмысленным – он их увидел. Черти, мучившие его, тут же отошли в сторону, а чуть позже незаметно исчезли, растворившись в воздухе без следа. Человек хрипло, с огромным трудом прокаркал:

– Кто вы? Демоны, посланные дьяволом, чтобы ещё больше мучить меня?

Мангусты всё ещё никак не могли опомниться и стояли молча. Да, они предполагали, что подобное возможно, но увидеть своими глазами… Это потрясло их до глубины души.

– Не молчите, или вы изобрели для меня новые мучения, отвечайте!

Юля, пытаясь взять себя в руки и успокоиться, выдавила:

– Нет, мы не демоны.

– Но кто же вы тогда? – он мучительно медленно поворачивал голову, осматриваясь, – и где бесы, что по приказанию дьявола уже вечность мучают меня? Никогда до этого они не прекращали своих пыток ни на мгновение.

Юле стало нехорошо, и всё поплыло перед её глазами. Она пошатнулась, и Егор вовремя подхватил её, не дав упасть.

– Пока мы здесь, – заговорил он, осторожно подбирая слова, – дьявол и черти не будут мучить тебя.

Глаза человека вспыхнули безумной надеждой, и он, осыпав с себя часть червей, слегка приподнялся на своём возвышении, насколько позволяло его искалеченное тело.

– Какую же силу и власть вы имеете, – с благоговейным восторгом прошептал он, – если можете остановить сатану в аду! Вы не демоны, вы посланцы Божии! – голос его, поднимаясь всё выше и выше, сорвался под конец, и он хрипло зашептал, – вы пришли забрать меня на небо? Да? Срок моих мучений подошёл к концу?! – говорил он, протягивая к Мангустам дрожащие руки.

Юля и Егор отчаянно переглянулись.

– Нет, мы не можем тебя сейчас забрать, – сказала Юля, ненавидя себя в эту минуту и страстно желая вырвать себе язык.

– Но зачем же вы тогда пришли? – страшное подозрение стало разгораться в нём, меняя недоумение на гнев, а потом на ужас. – Или вы демоны, что пришли мучить меня надеждой? Если вы демоны, сгиньте, пропадите отсюда! – без сил после этой вспышки, он откинулся обратно с закрытыми глазами и зашевелил губами, бормоча молитвы.

Юля прошептала брату:

– Ты не помнишь, как точно крестятся? Если мы сейчас не сделаем этого, то он останется так навсегда.

Егор, многократно видевший, быстро показал.

– Православный? – тихо уточнила сестра.

Егор кивнул. Юля, преодолевая отвращение и тошноту, подошла к человеку и с содроганием, чувствуя, как под рукой шевелятся черви, положила ладонь ему на голову. Человек открыл глаза и посмотрел на неё.

– Мы не демоны, – убеждающе заговорила Юля, – мы пришли не мучить тебя, – сказала она, не веря себе в этот момент – Посмотри, – она перекрестилась сама и перекрестила его.

Егор торопливо подошёл и также, положив ладонь на голову, перекрестил и себя, и его. Мангусты почувствовали, как человека начала бить крупная дрожь.

– Но я не понимаю, – заговорил он срывающимся голосом, в котором то вспыхивала, то угасала надежда, – если вы не бесы, если вы ангелы, но пришли не взять меня отсюда, то зачем? – он растерянно переводил глаза с Егора на Юлю и обратно.

– Мы пришли посмотреть на тебя, – быстро заговорил Егор, – и понять, можно ли облегчить твои муки или вообще прекратить их. Мы сейчас уйдём, но скоро вернёмся снова, жди.

Он схватил Юлю за руку, шепнув: «К Иксу». Прохладный, не имеющий запаха воздух, тишина и спокойное освещение после того ада, в котором только что были Мангусты, показались блаженством.

Юля глухо сказала:

– Давай наружу, там поговорим.

Затем, повысив голос, произнесла:

– Мы скоро вернёмся, и нам необходимо опять туда, а потом ответим на твои вопросы, если сможем.

– Я жду.

На Мангустов хлынули запахи и звуки жаркого летнего дня, и яростное Солнце моментально накинуло на них раскалённую сеть.

– Сложно поверить, что ещё май. Точь-в-точь середина июля, – пробормотала Юля. Она сидела на земле, низко опустив голову и пытаясь отскрести от рук несуществующих червей.

– Это был сон, черви не настоящие, иллюзия, – успокаивающе обратился к ней Егор.

– Да я знаю, но всё равно мерзко. Такое ощущение, что вонь всё ещё окружает нас, и черви повсюду ползают, – не поднимая головы, сказала сестра. Потом посмотрела на Егора и заметила, – ты молодец, выкрутился из положения, не сказав ни слова лжи, здорово.

Лицо её неожиданно исказилось, и она с болью прошептала:

– Что же он с собой делает!

Егор промолчал, видя адскую пещеру и изуродованного человека, окружённого демонами.

– Он сам, ты понимаешь это, он сам всё себе напридумывал, – схватив брата за руку, настойчиво повторяла Юля, – это всё он – и черви, и демоны, и эта пещера с огнём, он всё это из себя взял! И верит в это, понимаешь! Для него всё правда, что мы можем сделать?

– Юль, я понимаю это, – отозвался Егор, – но ты подумай лучше, почему он всё это время (у него язык не повернулся сказать – все эти сотни лет) представлял, что его пытают, ведь он мог представить, что победил Икса и спас деревню и сейчас в раю восседает одесную от Бога. А он всё это время пытал себя.

– Хороший вопрос.

Юля сжала виски руками, а потом тряхнула головой, собираясь с мыслями.

– По всей видимости, – медленно заговорила она, – когда он шёл к Иксу, был заранее уверен в том, что проиграет. Может быть, даже хотел стать мучеником.

– Слушай, а если сказать ему, что он сам всё придумал, – без особой надежды предложил Егор.

– Нет, так нельзя, он нам не поверит. Он шёл в ад и оказался в аду, а ты ему заявишь, что это его выдумка. Не пойдёт.

– Он не верил в то, что победит, – задумчиво пробормотал Егор.

– Вот оно! – воскликнула Юля, оживляясь. – Потерял веру! На этом можно сыграть. Должно подействовать. Во всяком случае, мучения прекратятся.

– Так, может, тогда и дальше пойти и дать ему понять, что он скоро будет в раю? Пусть себе придумывает.

Юля поморщилась.

– Нет, Егор, я не возьму на себя такую ответственность. А если его рай, того бога, в которого он верит, существует? Поверив в свою иллюзию здесь, он лишится возможности по-настоящему попасть туда.

– Какую ответственность? – хмыкнул Егор, – о чём ты говоришь, он же связался чёрт знает с кем. Христианский рай, если он и существует, ему всё равно не светит.

– Не знаю, Егор, сейчас он должен быть свободен от прежней связи: сомневаюсь, что в Иксе она смогла бы сохраниться. А раз так – он получает возможность уйти к христианскому богу. Считал-то он, что в него верил.

– Любопытно, и как ты думаешь, он сможет отсюда уйти? Если ты захочешь освободить его, Икс тебе спасибо не скажет.

– Ну да, – мрачно усмехнулась Юля, – предложить обмен. Поймать кого-нибудь, и вместо священника.

Егор подумал.

– Нет, это какой-то неравноценный обмен получится – живого взамен мёртвого.

– Но он живой! – воскликнула Юля.

Мангусты какое-то время непонимающе смотрели друг на друга, затем Юля глубоко вздохнула.

– Ладно, не будем об этом, а то мозги раком встанут. Определили, что делать, и давай к нему.

Во второй раз в пещеру им удалось попасть гораздо быстрее, чем в первый – напрямую, минуя мир Икса. Священник лежал, не закрывая глаз, и пристально вглядывался в то место, где впервые за многие сотни лет увидел живых людей. Едва Мангусты появились во второй раз, лицо его осветилось восторгом, а бесы исчезли сразу.

– Ангелы! – благоговейно прошептал он, молитвенно складывая руки. – Даже когда вас не было, черти не осмеливались мучить меня так, как обычно.

– Ещё бы, – пробормотала Юля еле слышно, – такое количество энергии было оттянуто на ожидание нас.

Егор её услышал и фыркнул, но от комментариев воздержался.

Юля подошла ближе и торжественно заговорила, отчаянно надеясь, что это верный тон:

– Мы поведаем тебе, за какой грех ты подвергался таким мучениям в аду.

Человек впился в неё глазами, забыв дышать.

– Ты потерял веру, и дьявол завладел тобой. Имей ты веру, дьявол никогда не смог бы одолеть тебя.