Болото вечной жизни. I часть
TekstЛюди задумались. Несколько секунд они стояли молча, а затем, тихо посовещавшись, начали отвечать:
– Да как-то больше по ночам, обычно, днём-то их отпускает, хотя и не всегда. Но вот тепла заболевшие боятся как огня. Зимой, в общем-то, не уходят, да и приступов практически не бывает, а вот летом совсем другое дело. Все больные заморозков ждут как манны небесной
Затем Юля спросила, какими были люди незадолго до ухода, и здесь выяснилась самая ценная на данный момент информация.
– Да как тебе сказать, – заговорил Ефим Петрович, – Лёшка Ерофеев, значит, по осени гриппом заболел, влёжку лежал. Все удивились, что он ушёл, он и встать-то не мог. Николай Рябов с лестницы упал, переломался, Катька Косая, со своим хахалем подралась, а потом, значит, нажралась палёной водки с ним же. В ту же ночь ушла, а хахаль к утру помер.
Остальная информация была в том же роде – каждый непосредственно перед уходом на болото был в очень плохом физическом состоянии.
Напоследок Юля решила поинтересоваться характерами заболевших, но ничего особо интересного не открылось. Это были абсолютно разные люди. Такие, например, как местная чума, запойный алкоголик Дрын и всеобщий любимец Вася – совершенно замечательный парень с очень чистой душой, но небольшими проблемами по части головы. Слабоумным он не был, просто несколько странным и очень-очень добрым. И иногда страдал провалами в памяти. Вот и в тот раз он один ходил на болото за грибами, принёс, хромая, полное лукошко, но на вопрос, что с ним случилось, ничего не ответил. А с той же ночи он и заболел.
Юля видела этого Васю – действительно, очень светлый человек с ясными и сияющими глазами, при первом же взгляде на которого хотелось ему улыбнуться. Он имел несколько своеобразных привычек: пристрастие к зелёному цвету в одежде, не переносил закрытых окон (открытыми держал их даже в сильнейшие морозы) и был убеждённым апологетом босохождения.
Поблагодарив людей за информацию, Мангусты отправились обратно. Как только они вышли за пределы деревни, Юля резко сказала:
– Завтра мы идём к секте!
– Ты, что, с ума сошла? – испуганно воскликнул Егор. – Тебе жить надоело?
– Мы не будем лезть к ним в пасть, но ты же сам слышал, что говорили о собаке, и вспомни, сколько их там. Их же всех убьют, да ещё так жутко! – при одной мысли об этом у Юли наворачивались слёзы на глаза.
– Юль, я всё понимаю, – стараясь быть спокойным и убедительным, заговорил брат, – поверь, мне их тоже очень жаль, но что мы можем сделать?
Лицо Юли исказила гримаса.
– Я пока не знаю, мелкий. Мы придём на место, на холм лезть не будем. Понаблюдаем за ними, вдруг что-то узнаем. Может, последим за ними и убедимся, что для людей они не опасны, и вызовем милицию.
Егор насмешливо и мрачно фыркнул.
– Ага, милиция увезёт их в психушку, а собак в приют, где их благополучно и усыпят, – сказал он.
Сестра страдальчески закатила глаза, оскалившись.
– Егор, не трави мне душу, прошу тебя. Ну не знаю я, что делать. Придём туда, на месте сориентируемся. Может, их выпустить можно.
– Я без оружия не пойду! – категорически заявил Егор.
– А я и не заставляю! – обрадовано заявила Юля, поняв, что брат согласен идти. – Я возьму «Осу», а тебя вооружим любимым охотничьим ножом Андрея. Кстати, не знаешь – на кой чёрт ему нож, если он не охотится?
– Для красоты, это я точно знаю, – пожал плечами Егор.
– Так вот, нож и металлический пруток, у нас их осталось несколько после строительства. А у меня ещё будет и алтаевский поводок с альпинистским карабином – мощное оружие! – Юля радостно улыбнулась, правда, улыбка получилась несколько хищной.
– Когда выходим? – деловито спросил Егор.
Сестра закусила губу, размышляя.
– Хороший вопрос, – заговорила она, – должно быть совсем светло, когда мы придём туда. Не хочу, чтобы к нам подкрались в темноте, да и болото слишком близко. Но при этом у нас должно быть много часов светового дня, чтобы успеть там всё осмотреть.
В итоге выйти решили незадолго до восхода Солнца, чтобы к тому времени, когда они доберутся до болота, было уже достаточно светло.
С вечера подготовили оружие, бутерброды, две бутылки с минеральной водой, поставили будильник и с чистой совестью легли спать.
Утром, вырванная воплями будильника из глубокого сна, Юля выползла из-под одеяла, с трудом оделась, вышла из комнаты и заглянула к Егору. Брат, в таком же состоянии, пытался с закрытыми глазами натянуть штаны задом наперёд. Юля не стала ему мешать и поползла вниз.
Супруги уже находились на кухне. Андрею нужно было уезжать по делам, а Марина, как обычно, провожала его на работу. Услышав шаги, оба удивлённо посмотрели на Юлю.
– И что же подняло тебя в такую рань? – поинтересовалась Марина.
– Да мы с Егором решили прогуляться на рассвете с собаками. Кстати, уходим на весь день, – едва ворочая языком, сообщила Юля.
Она рухнула на стул, почти засыпая, и в благодарность за протянутую Мариной чашку горячего кофе смогла только слабо улыбнуться. Юля сидела, уплывая, под тихое бормотание Андрея и Марины (точнее, одного только Андрея, ведущего один из своих бесконечных интеллектуальных монологов), когда услышанная фраза заставила её подавиться очередным глотком кофе и яростно закашляться, полностью прогнав сон.
– … одна из двух инфернальных сил – добро… – вполголоса бубнил Андрей.
Марина, резко обернувшись к сестре, с тревогой спросила, что случилось. Юля не ответила, во все глаза глядя на Андрея.
– Я услышала тебя правильно: добро – это инфернальная сила? – в полном потрясении выдохнула она.
– Милое дитя, тот разговор, что я веду со своей женой и твоей сестрой, не для твоих ушей. Тебе катастрофически не хватает ни образования, ни возраста, чтобы понимать наши беседы, – поднося ко рту чашку с дымящимся кофе, небрежно отозвался Андрей.
Юля нетерпеливо отмахнулась от этих слов.
– Да до лампочки мне ваши беседы, я хочу знать, что ты имел в виду, говоря, что добро – это инфернальная сила? Что же тогда на долю неба остаётся, а?
Но Андрей с гордым видом, явно не желая снисходить к праздному любопытству, повернулся к Марине и продолжил монолог. Но голос, правда, всё же понизил. Юля сдаваться не желала. Она снова встряла в разговор:
– Ты «Фауста» имеешь в виду – «Я часть той силы…» и так далее или что?
В этот момент до кухни дополз Егор, органически не переносивший метафизические дискуссии с утра пораньше. Не желая расстраивать брата, тем более перед предстоящей им прогулкой, Юля вынужденно заткнулась, но потрясение от услышанного не исчезло, и она пообещала себе добраться-таки до Андрея и добиться от него ответа – что всё же он имел в виду?
Солнце уже поднималось за лесом, освещая верхушки деревьев и возвращая им краски, но в самом лесу ещё царили сумерки. Немногочисленные облака поспешно разбегались от солнечных лучей, прячась за горизонт и открывая небо. Воздух был холоден, и в низинах медленно колыхался густой туман.
Мангусты молча шли к болоту, не желая разрушать волшебную тишину. Возрождение дня казалось священным таинством, которое следовало созерцать в благоговейном молчании. С каждой минутой Солнце поднималось всё выше, и свет, смешивающийся с темнотой, постепенно начал вытеснять её, и мир наполнился сиянием. А солнечные лучи, осторожные и неспешные поначалу, проникли вскоре везде, заставляя туман, завихряясь, подниматься к Солнцу. Но, не преодолев и небольшой части дороги, туман, впитавший в себя слишком много света, просто исчезал.
К тому моменту, когда Мангусты и собаки почти добрались до цели, уже прилично припекало и становилось ясно, что это будет один из тех дней, когда Солнце просто плавит всё вокруг. Проходя мимо болота, Юля и Егор прихватили собак на поводки, а к перелеску, за которым располагался холм, шли уже почти крадучись. Совсем близко решили к нему не подходить, оставаясь под защитой деревьев. Они устроились поудобнее в корнях огромного, густо поросшего мхом пня и начали разглядывать холм, видный как на ладони с этого места.
– И сколько мы здесь будем торчать? – поинтересовался Егор, который именно в этот момент понял, что долго так высидеть не сможет – слишком много вокруг пня было твёрдых и торчащих корней.
– Не знаю, посмотрим, а там определимся точно. Пока предлагаю последить часа два.
– Тогда ставь будильник, хоть на вибрацию, – требовательно заявил Егор.
Мангусты сидели уже полтора часа в полном молчании и, хотелось бы сказать, в полной тишине, но это было не совсем так. Холм действительно оказался на редкость тихим – ни единого звука не доносилось оттуда, а вот лес вокруг них гремел от птичьего пения, причём казалось, что на каждой ветке сидят как минимум по пятнадцать птиц. Даже болото, обычно такое мертвенное и тоскливое (если не считать тех случаев, когда оно было жутким и угрожающим) оглушительно рокотало от нескончаемого кваканья тысяч лягушек.
Хоть и извертевшиеся из-за скуки и жёстких корней, Мангусты всё же честно прождали бы всё оговорённое время до конца, но Алтай решил иначе. Услышав, как где-то в лесу с громким треском сломалась ветка, он вскочил и яростно залаял, а после секундного размышления к нему присоединилась и Ангара.
Мангусты с бешено колотящимися сердцами мгновенно оказались на ногах, напряжённо глядя на холм. Лай, издаваемый двумя мощными глотками, мог поднять и мёртвого, но, как ни удивительно, холм продолжал хранить молчание – тот же холм, который ещё три недели назад выл как замок, битком набитый привидениями, что желают выжить очередных владельцев. А теперь он не издавал ни звука.
Мангусты огляделись по сторонам. Пока ещё свободный от разлапистой зелени, лес был прозрачен и просматривался насквозь. Насколько они смогли увидеть, вокруг никого не было, да и собаки, поняв, что поняли тревогу из-за ерунды, скромно замолчали.
– Слушай, Егор, как ты думаешь, они все исчезли или что? – шёпотом обратилась к брату Юля.
– Без понятия, – честно ответил тот и поинтересовался, – а чего ты шепчешь-то, неужели после того, что устроили наши заботливые собачки, ты всё ещё думаешь, что о нашем присутствии никто и не подозревает?
– С перепугу, – пояснила сестра и быстро заговорила, – предлагаю сделать так – ещё минут пять стоим здесь и смотрим. Затем идём к подножию холма, не отпуская собак. Берём камни и начинаем кидать на вершину. Опять ждём. Если никто не проявится, осторожно идём наверх. Если опять никого не будет – осматриваем холм. Ну как?
Егор предложение одобрил, и они приступили к выполнению плана. В итоге минут через десять они стояли на вершине холма, так никого и не увидев. Холм продолжал оставаться совершенно спокойным, и если не знать, можно было решить, что там никогда никого и не было. Постояв ещё минут пять, Мангусты, пока не рискующие отпустить собак, начали медленно спускаться с южной стороны холма. Не пройдя и нескольких десятков шагов, они увидели странное сооружение, абсолютно незаметное с тропинки. Это была узкая и невысокая дверь, скрытая нависающим склоном холма.
– Егор, держи «Осу» и стой здесь, следи за всем и сразу, а я попробую открыть дверь.
Егор возмутился.
– Ты с ума сошла, это во-первых, и почему это ты пойдёшь, а я останусь, это во-вторых?
– Во-первых, идти сюда было моей идеей, а во-вторых, лезть туда я не собираюсь, я просто хочу заглянуть. А ты будешь прикрывать, если что.
Юля нетерпеливо протянула брату пистолет. Поморщившись, Егор взял оружие, а про себя подумал: «Никто меня к месту не прибивал, в любой момент могу и подойти».
Держа за ошейник Алтая, Юля подошла к двери. Постояв перед ней несколько секунд с бешено колотящимся сердцем, она осторожно протянула руку и постучала. От страшного напряжения её пошатывало, а рука, которую Юля отдёрнула, но не опустила, заметно дрожала. Холм оставался безмолвным. Юля подождала немного, а затем взялась за примитивно сделанную ручку и медленно потянула дверь на себя. Едва только та начала открываться, как изнутри хлынула невыносимая волна вони, в которой смешались запахи старой выгребной ямы, давным-давно не мытых тел и ещё чего-то, что Юля не могла определить сразу, но на редкость отталкивающего. Почти сбитая с ног ударной волной зловония, она быстро отпрыгнула в сторону, и Егор тут же бросился к ней с воплем:
– Что там? – но, подбежав, увидел только тёмное огромное пространство, протянувшееся за низким прямоугольником двери.
– Насколько я могу понять, только вонь и больше ничего, – вглядываясь в темноту, сообщила Юля.
Вытащив телефон, она включила фонарь, не глядя на экран, и посветила внутрь. Перед Мангустами предстало огромное, уходящее, похоже, к противоположному склону холма помещение с очень низким сводом. Находящийся на высоте не более полутора метров, он был сделан из обычных брёвен или, скорее, необработанных стволов деревьев, закреплённых кое-где такими же стволами, что одним концом упирались в потолок, а другим – в пол, представляющий собой просто плотно утрамбованную землю, земляными были и стены.
В глубине, смутно проступая из мрака, виднелись коробки, поставленные одна на другую, и всё – больше там никого и ничего не было. И люди и собаки бесследно исчезли. Пока Мангусты рассматривали эту огромную землянку, произошли почти одновременно две вещи – Юля вспомнила, что это был за запах и, заметно добавив живости её воспоминаниям, затрясся телефон, лежащий в её руке. Едва не выронив его от испуга, Юля вовремя сообразила, что это всего лишь сработал будильник, но сердце весьма ощутимо стучало ещё какое-то время.
– Знаешь, мелкий, – заговорила она срывающимся от пережитого испуга голосом, – я вспомнила, что это за запах. Помнишь, месяца два назад Алтай напоролся грудью на штырь, и из раны его постоянно сочилась сукровица, а отмыть её не было никакой возможности. Именно такую вонь, разлагаясь, она и издавала.
Егор, который уже отошёл в сторону и внимательно рассматривал лес, отозвался:
– Юль, я думаю, они здесь спали и собак здесь же держали и, помнишь, в статье было написано, что они занимались умерщвлением плоти – значит, были раны, – по лицу его пробежала мгновенная судорога.
Юля медленно кивала, слушая брата.
– Ну да, и одежда пропитывалась и на теле оставалась, и всё это гнило и воняло.
И тут она с отвращением вспомнила, что дверную ручку брала голой рукой и бросилась оттирать ладонь об траву, уже покрывшую холм.
Внутрь землянки Мангусты забираться не стали – и так было ясно, что там никого нет, и они решили до конца осмотреть южный склон холма, но ничего интересного больше не нашли. Тогда они обошли холм снизу по окружности, и вот здесь-то обнаружилось нечто любопытное. С изумлением Мангусты обнаружили, что весь северный склон оказался изрыт и усеян дверьми. Только в отличие от той, что вела в большое помещение, эти были узкие и длинные, похожие на лежащие на боку крышки гробов. По сути, ими они и являлись.
Вытряхнув бутерброды в рюкзак и обернув руку пакетом, Егор принялся открывать двери одну за другой. За ними находились ямы, самые большие из которых были от силы двух метров в длину, а ширина и высота их не превышала полуметра. Это и были дневные земляные гробы, в полном соответствии с описанием в газете. И каждый гроб, что открывал Егор, был пуст.
Юля уже хотела было предложить отказаться от дальнейшего осмотра, когда Егор, открывший очередную дверь, тихо вскрикнул и отшатнулся назад, едва не потеряв равновесие и не покатившись вниз по склону. Спасло от падения его только то, что он успел вцепиться в Ангару и благодаря этому смог удержаться на ногах.
Юля бросилась к нему на помощь, но, не добежав, застыла перед открытой могилой. Или, следовало бы сказать, – могилами, так как за неотличимой от остальных дверью располагалась не одна, протянувшаяся вдоль, а три, уходящие в глубину. И в них, подобно личинкам ос в гнезде, лежали люди. Это были трое жрецов, находящиеся в состоянии, очень похожем на летаргию. Мангусты вначале даже решили, что те мертвы, уж очень измождёнными были у них лица, а сложенные на груди руки были похожи на руки мумий. Но через некоторое время им удалось различить слабый намёк на дыхание. И в этой тройной могиле жрецы лежали в том же порядке, что и находились всегда – Смерть слева, Жизнь справа, Решающий посередине. Аккуратно закрыв за ними дверь, Егор отправился осматривать остальные могилы. Все они были пусты.
Несмотря на яркое Солнце, лес прозрачный, но уже покрытый зелёной дымкой, ликующее пение птиц, доносящееся отовсюду, Юлю и Егора не оставляло ощущение какой-то мертвенно-свинцовой, как предгрозовое освещение, тяжести. Да и мысль о людях, лежащих внутри своих могил, не добавляла радостных эмоций.
В полном молчании Мангусты спустились с холма, прошли через перелесок и, обогнув болото, оказались на просторном поле, ограниченном на горизонте лесом. Отпустив собак, они сели на траву, пытаясь прийти в себя. Чуть позже, немного собравшись с мыслями, Егор предложил съесть захваченные из дома бутерброды. Еда, хоть и досталось её меньше, чем они рассчитывали, так как пришлось делиться с лохматыми вымогателями, вызвала прилив энергии и прояснила головы. Обретя новые силы, Мангусты стали решать, что же им делать дальше. Но, правда, первый вопрос, который задала Юля, своей неожиданностью ненадолго вогнал Егора в ступор.
– Слушай, мелкий, – задумчиво глядя на яркое и светлое небо, поинтересовалась она, – а почему мы не переехали на юг, а? Ведь, – продолжила Юля, ложась на землю и закидывая руки за голову, – возможность была, мы все любим тепло и Солнце, так почему же сюда, на север?
Не сразу придя в себя от ошеломившей его смены темы, Егор кашлянул и сказал:
– Не знаю, как-то сразу всё получилось – выигрыш, Стас, этот участок. У нас просто не было времени подумать.
Юля резко села.
– Ну да, так и есть. Но это, так сказать, лирическое отступление, а сейчас предлагаю перейти к делу. Смотри, что мы имеем: секта исчезла во второй раз и, похоже, на это раз уже навсегда.
– Ну, трое-то остались, – резонно возразил Егор.
– Не думаю, что троих главарей можно считать сектой, тем более ты их видел – они же на ладан дышат. Сомневаюсь, что в состоянии себя таскать, где уж им о чём-то ещё думать, а местные сюда не ходят. Так что, я думаю, надо оставить их в покое, пусть воссоединяются со своей Великой Матерью.
Егор задумчиво кивнул, он как вживую увидел эту троицу, похожую на мертвецов, в летаргии лежащую в холме.
– И я боюсь, – продолжила Юля, – хоть с первой частью истории нам повезло и мы быстро узнали обо всём, сейчас рассчитывать на это нечего. Мы так никогда и не узнаем, куда исчезли люди и почему не все сразу.
Но она ошибалась и в этот раз. Пройдёт время, и они смогут получить ответ на этот вопрос. А пока он оставался очередной загадкой, раздражающей и не имеющей ответа.
Кивнув, Егор нахмурился и закусил губу. Повернув голову к невидимому отсюда холму, он задал вопрос, который явно волновал его гораздо сильнее, чем загадка исчезновения секты.
– Но сейчас меня интересует совсем другое, – хмуро сказал он, – что нам делать с этими тремя?
Юля пожала плечами.
– Как я и говорила, оставить как есть, пусть лежат.
– А если они что-нибудь сделают?
– Да что они могут сделать, – фыркнула Юля, – живые трупы. И, кроме того, они же никого не трогали, пока их было больше, с чего бы им сейчас нападать? Да если б и захотели – ты же их видел – люди должны сами к ним в руки прийти, в крайнем случае, метрах в двух пройти, не дальше, а от них ближайшее жильё в десяти километрах. Да и то. если судить по тому, как они выглядят, с ними и котёнок одной левой справится.
– Твоя правда, – подумав, согласился Егор, – пусть торчат в своих норах. Всё равно, похоже, скоро исчезнут
С лёгким сердцем, обрадованная, что хоть одна проблема прекратила своё существование, Юля продолжила беседу.
– Ладно, какие у нас планы на сегодняшний день?
– Я думаю, домой идти пока не стоит: день отличный, мы перекусили, устать не могли. Я предлагаю сходить вон туда, – Егор махнул в сторону соснового леса, тёмно-зелёной стеной протянувшегося перед ними.
– Просто так или у тебя какие-то планы в связи с ним?
– Не то чтобы планы, просто хочу посмотреть – там где-то должно быть старое кладбище…
– Опять кладбище! – воскликнула Юля недоумённо и насмешливо, – тебе тех двух было мало?
– Откуда двух? – удивился Егор.
– Одно в лесу, с крепостными, другое – этот изрытый, как червями, холм.
– Да нет, там другое дело. На нём захоронены местные жители. Да и не только местные. В сорок четвёртом году, при отступлении, фашисты расстреляли здесь раненых, которых укрывали в деревне, тех, кто их укрывал и почти всех мальчишек-подростков. Их, тех, кто мог, сначала заставили копать могилы для убитых немцев, а потом убили самих. Там ещё где-то должна быть яма, куда их скидывали после расстрела – мёртвых и ещё живых.
Юля удивлённо рассматривала брата.
– Ну-у, – протянула она, – и всё же у тебя однозначно некрофильские наклонности.
– Нет, не в этом дело, меня это интересует как будущего историка. К тому же, – смущённо сказал Егор, – я хочу почтить память умерших.
– Ну что ж, – вздохнула Юля, поднимаясь, – раз так, тогда пошли.
До леса, в котором располагалось столь интересующее Егора кладбище, идти было не менее полукилометра и Мангусты решили, не теряя времени зря, по дороге свести воедино всё, что узнали за эти дни.
– Смотри, вот что очевидно: на болото уходят только те, кто, по сути, не владел своим телом. Причины у всех разные – тяжёлая болезнь, травмы, смертельное отравление, а результат один – ночью они уходят на болото.
Егор покачал головой.
– Нет, Юль, это не совсем так, ведь спящий тоже не владеет своим телом, но никто не ушёл просто во сне.
– Ты прав, насколько можно понять, само тело должно быть в очень плохом состоянии.
По телу Юли пробежала нервная дрожь – ей мгновенно вспомнились описания состояния людей, в котором они находились накануне ухода на болото.
– Похоже на то… Слушай, Юль! – резко повернувшись к сестре, воскликнул Егор, – а точно ли это связано с болотом?
Юля, не понимая, посмотрела на брата.
– Ты в своём уме, о чём ты говоришь?
– Ну как же, смотри, ведь вся деревня, во всяком случае, все взрослые ходили на это болото. Заболевают только деревенские, так, может, если бы они не ходили, то всё равно заболели бы?
– Ты имеешь в виду, что нельзя сравнить – допустим, половина деревни не ходила на болото и из них никто не заболел, другая ходила и там заболевали? – уточнила Юля.
– Да.
– Хороший вопрос. Есть только один шанс выяснить это – узнать когда проявляются впервые признаки болезни. Кроме того, ты ошибаешься. Стас не является жителем этой деревни. Но узнать об этом всё равно не помешает.
– Ладно, давай исходить из того, что дело в нём. Что мы ещё знаем?
– Насколько можно понять, все заболевшие травмировались там. Драка, перелом, да ещё какой, Стас, налетевший на сучок, Вася, вернувшийся с болота, хромая, – перечисляла Юля, загибая пальцы.
– Это так, но ведь не все, кто подрался, заболели. Так в чём же здесь принцип? – Егор поморщился в тщетной попытке сделать какие-то выводы при катастрофической нехватке данных.
– Пока не знаю, все заболевшие люди были разные – разного пола, возраста, характера. Может, дело в группе крови, предрасположенности или ещё в чём. Мы пока слишком мало знаем, – Юля пришла к тому же заключению, что и брат – фактов было слишком мало.
– По этому поводу мы можем ещё что-нибудь выяснить?
– Да вроде бы нет. Предлагаю перейти к другому вопросу – куда делись собаки?
– Да какая уже разница, – отмахнулся Егор.
– Принципиальная. Если их утопили в болоте – безумно жалко, но они уже, так сказать, в лучшем из миров. А если нет? Их там было несколько десятков, и если они спаслись – ты очень хочешь столкнуться в лесу с огромной голодной стаей одичавших собак? – Юля вопросительно посмотрела на брата.
Егор поёжился.
– Это мне как-то в голову не приходило, перспектива невесёлая. Да, – встрепенулся он, – если ты не хотела их выпустить, то какого чёрта мы сюда потащились?
Юля развела руки в сторону, а лицо её приобрело виноватое выражение.
– Знаешь, Егор, честное слово, просто понятия не имею. Я не могла оставаться дома, зная, что они здесь. Наверное, решила на месте понять, что делать…
Ответ Юли был прерван. Разговаривая, Мангусты уже почти дошли до леса, но войти в него не смогли – путь им преградила небольшая стая собак, выбежавшая из густого подлеска, по всей видимости, тех самых, о которых только что шёл разговор. После секундного молчания собаки яростно залаяли и бросились вперёд, а из леса вслед за ними вылетели остальные – поредевшая, но всё ещё многочисленная свора общей численностью не менее двух десятков псов.
И в который уже раз Юля возблагодарила свою счастливую судьбу, подсказавшую ей взять именно кавказских овчарок. Ангара и Алтай молча бросились вперёд, как два ястреба на стаю голубей. Бежавшие навстречу собаки сначала замедлили ход, затем остановились, а под конец, поджав хвосты, бросились врассыпную. Кавказцы, пробежав за ними ещё немного, остановились, внимательно глядя им вслед, и, убедившись, что агрессоры разбегаются и возвращаться не желают, спокойно вернулись обратно.
Не раз Мангустам приходилось видеть, как стая таких шавок – что собак, что людей, полагаясь на свою численность, готова была разорвать слабейшего, а бывало и рвала, насмерть, в клочья, но, трусливо поджав хвосты, разбегалась, встретив превосходящую силу.
А сейчас Мангусты стояли с белыми лицами, застыв на месте. Оба обладали достаточно живым воображением, чтобы представить себе, что могло бы произойти, поэтому и облегчение, и благодарность их своим собакам были очень бурными. Те же восприняли это, как должное.
– Знаешь, мелкий, мы родились под счастливой звездой. Хвала нашим собакам! – Юля всё ещё не могла успокоиться после пережитого. – Если бы не они, нас могли разорвать. Я видела однажды, как такая стая среди бела дня набросилась на женщину в обычном московском дворе. Хорошо, дело было зимой, а поблизости оказались люди. Её удалось отбить, а зимняя одежда защитила от тяжёлых травм.
Егор кивнул.
– Можешь не рассказывать. Я и сам был свидетелем однажды, как собаку, которую вели на поводке, едва не разорвала подобная стая. А напала эта стая только потому, что собака испугалась. Хозяйка попыталась отбить свою любимицу, отчаянно крича при этом, но нападавшие разбежались только после того, как на помощь бросились другие люди. Меньше чем за минуту эту собаку почти убили.
Он повернулся к Юле и встревоженно сказал:
– Юль, необходимо предупредить деревенских, чтобы не вздумали вообще сюда соваться, особенно поодиночке.
– Абсолютно верно. Да и нам без наших собак здесь делать нечего, – и она ещё раз погладила их, искренне им благодарная.
Пока Мангусты разговаривали, слишком взвинченные после случившегося, они не заметили, как вошли в лес. И то, что они оказались уже вплотную к кладбищу, поняли только потому, что Алтай резко остановился. Он напряжённо смотрел вперёд, после чего развернулся и решительно направился в сторону и остановился, только отойдя на почтительное расстоянии от кладбища.
– Похоже, Егор, мы пришли куда надо. Загадочная всё же у Алтая реакция на кладбища, можно подумать, он привидений боится, – удивлённо заметила Юля.
Поведение Алтая было практически таким же, как и на другом кладбище, за одним только исключением, в чём Мангусты смогли убедиться чуть позже.
– Смотри, Юль, похоже, вот та яма, куда сбрасывали расстрелянных людей, – Егор показал на приличных размеров выемку в земле, так и не поросшую травой, – а вот и само кладбище. Мне рассказывали, что оно очень старое и принадлежало ещё другой деревне, той, в которой жил маньяк-помещик. Потом здесь начали хоронить умерших из нашей деревни, после того, как та исчезла. А спустя много лет началась война. – Лицо Егора стало печальным, пока он негромко рассказывал, – мне говорили, фашисты расстреляли почти всю деревню. Оставшиеся в живых после ухода немцев потом жгли здесь костры, чтобы прогреть землю и похоронить своих родных. К весне, говорят, закончили. Теперь здесь как бы две части – старое и новое кладбища. Но ни в одной, ни в другой после того никого больше не хоронили.
И действительно, чуть поодаль от остальных могил, было устроено новое кладбище, располагающееся ровными рядами. А на всех надгробиях одна и та же дата смерти – 15 января 1944 года. На, без малого, трёх сотнях могил.
Мангусты постояли некоторое время молча, отдавая дань памяти погибшим на той страшной войне, а затем отправились дальше. И, странное дело – Алтай, который всё это время стоял в стороне, спокойно подошёл к ним, едва они, оставив новое кладбище за спиной, приблизились к старому. Точнее, лёгкое напряжение в нём наблюдалось, но не более того.
– Смотри, похоже, не в кладбищах, как таковых дело. Интересно, а в чём тогда? – с любопытством рассматривая Алтая, обратилась Юля к брату.
– Надо пройтись с ним мимо нынешнего деревенского кладбища, там и посмотрим на его реакцию, – сам до крайности заинтригованный поведением Алтая, предложил Егор.
Забегая вперёд, можно сказать, что и там Алтай был лишь немного насторожен, что заставило Мангустов серьёзно задуматься.
Какое-то время спустя с осмотром кладбища было покончено, и Мангусты, неспеша отправились домой. А дома их встретила новость, которая потрясла их до основания – тяжело заболел Андрей.
– Представьте только, похоже, это грипп, – встревоженно говорила Марина, встретив их на пороге, – и как только он умудрился подцепить его в такую жару?
Мангусты тревожно переглянулись, их одновременно пронзила одна и та же страшная мысль – неизвестно точно, из-за чего уходят на болото, но ясно без сомнения в каком состоянии.
– Мариночка, ты успокойся, пожалуйста, – мягко заговорила Юля, – волнение сейчас не поможет. Ты с врачами связывалась?
– Да, приехал врач, сказал, что в больницу забирать не будет, но прописал лекарства – каждые четыре часа.
– Вот и хорошо. Ты сколько уже сидишь с Андреем?
– Около пяти часов, – неуверенно пробормотала Марина.
– Иди тогда, отдохни, – подчёркнуто спокойно сказала Юля, обняв сестру за плечи и подводя к дивану, – попробуй заснуть. А мы с Егором по очереди посидим с Андреем. Через восемь часов мы тебя позовём – возьмёшь свою четырёхчасовую вахту.
Юле удалось довести старшую сестру до дивана без особого сопротивления. Та послушно легла, хотя и думала поначалу отказаться, но по здравом размышлении поняла, что Юля права. Объяснив подробно что, в какой последовательности и в какое время надо делать, Марина закрыла глаза и честно попыталась заснуть.