Метастазы прошили ее насквозь. Жена месяц мучительно отхаркивала черную вонючую жижу и отошла в беспамятстве. На обоях у кровати – россыпь небольших пятнышек. Остатки ее легких. Их отмыли на третий день после похорон. С помощью таза с теплой водой, искристой пены и мягкой синей губки.
Реальность условна. Память недостоверна. Имена и события вымышлены. Совпадения случайны.
Георгу привиделся тот незнакомый рыжий мальчик из детства. Мальчик ждал и улыбался.
Стив
У Стива было тайное увлечение, о котором он не рассказывал даже Джонни. Он любил часами рассматривать неравномерную темноту закрытых глаз. Наблюдать за световыми пятнами и изменяющимся цветными узорами, фиксировать их причудливую жизнь, поведение, многообразие форм, сравнивать с другими образцами, которые выкладывали такие же фрики, как и он.
Стиву казалось, что этот подвижный калейдоскоп из плавающих пятен и узоров является проявлением трансцендентных фотонных вселенных и квантовых артефактов. Миров с другими законами природы, пространств с нематериальными формами жизни.
Стив понимал, что такая убежденность совершенно иррациональна и противоречит здравому смыслу, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось быть причастным к чему-то неизведанному, незнакомому, важному, к чему-то за пределами повседневности и обыденности.
Георг
Тук, тук, тук. Однажды постучали. Осколки. Взрослых дома нет. Детей нет. Кошки нет. Дома нет. Надежды нет. Исчезли, сгинули, растворились.
Сегодня счастлив, завтра проклят. Век за веком. Дом за домом. Семья за семьей. Скошенное поле. Горе.
Стив
Зачем Анна из раза в раз, с такой настойчивостью доставляет ему боль и мучения. Навлекает смятение, хаос и растерянность. Раз за разом повторяет коварную, бездушную и бессердечную пытку.
В чем ее намерение. Какова ее внутренняя движущая сила: садистское наслаждение, жажда познания, или простое любопытство.
Быть может, ей наскучила гамма наслаждений. Так почему же ей не наскучила палитра страданий. Почему бы Анне не веселиться вместе со Стивом, наполняя их души тончайшей музыкой неги, блаженства и услады. При каждом удобном случае проявляя заботу и сочувствие.
В последний раз она что-то говорила про детей. Стив искренне не понимал, почему природа не сделала воспитание детей каким же приятным делом, как и зачатие. Ведь что ей стоило добавить во вселенную буквально на щепоточку больше гармонии. Он бы воспитывал и воспитывал.
И самое важное. Куда Анна снова пропала?
Она перестала отвечать на его сообщения и звонки. Анна скорее всего работала на правительство. Возможно, была офицером разведки и погибла. Быть может, он был её заданием – агентство любило сотрудников держать на коротком поводке, под контролем. Задание «Стив» завершилось, получите-распишитесь, и стартовало какое-то другое, с иным именем. Теперь пусть тот, другой, вместо него помучается, со Стива хватит!
Заиграла мягкая медитативная музыка. В верхнем левом углу поля зрения замигал желтый предупреждающий треугольник с восклицательным знаком.
Обнаружены нейрофизиологические признаки агрессии. Угроза улью.
Стив увлекся и потерял контроль. Медленный вдох, медленный выдох, медленный вдох, медленный выдох.
Согласно инструкции Стив проверил в нише наличие и готовность зелёного инъектора. Выдыхаем злость, вдыхаем свежесть хвойного леса и холодного горного ручья.
Если Стив не справится, через пять минут управление перейдет дежурному оператору. Каждая вспышка агрессии записывается в личный профиль. Однажды алгоритм-ассенизатор может решить, что Стив не походит для этой работы и уволит его. От психов и маньяков в агентстве целенаправленно избавлялись. Длинный неторопливый вдо-о-ох, длинный вы-ы-ыдох. Синий инъектор так же был в готовности. Он был для особого случая. Для последнего особого случая.
Георг
Вот он, конец бесконечному ежедневному кругу физиологических ритуалов и церемоний.
Георг вспомнил, как жена говорила, что свежая кровь хорошо отстирывается. Сегодня кровь наисвежайшая. Одежда легко отстирается.
Затем вспомнилась мама. В детстве он часто на нее обижался: то конфет не разрешила съесть перед обедом, то погулять не отпустила.
Георг расстраивался и подолгу ходил надутым.
Тогда мама подтрунивала над ним:
– Ну-ка не стой возле белья! Так дуешься, что не приведи господь, еще лопнешь и простыни забрызгаешь. А мне перестирывай потом.
Маленького Георга эта мамина шутка неизменно веселила. Как не старался он надуться еще больше, ему это не удавалось. Сквозь слезы- сопли, отчаянно шморгая носом, Георг начинал улыбаться и смеяться.
Стив
Однажды Стив рассказал доктору, что видел шляпу.
Она занимала половину видимого пространства и, как и все шляпы в мире, была вогнута в середине и загнута по краям.
Ее поля начинались где-то здесь и заканчивались где-то там: то ли за самым дальним горизонтом, то ли в другом мире, то ли вообще нигде не заканчивалась.
Шляпа была неожиданным ответом на тот сокровенный и мучительный вопрос, которым Стив ещё не задавался, но на который так важно было получить ответ.
Стив спросил доктора, в чем тут дело.
Доктор длительные время рыскал по разным базам знаний, затем достал раритетный толстый медицинский справочник, долго его перелистывал, морщил лоб, потирал шею, натужно потел и задумчиво щурился.
Затем сказал, что дело тут, пожалуй, в шляпе и прописал Стиву шепчущие ингаляции.
Георг
Какой-то некрасивый рот, с тонкими изогнутыми губами, что-то пытался сказать Георгу прямо в ухо.
Рот говорил и говорил, и говорил. В его кожистое, с крупными порами и красновато-багровыми пульсирующими прожилками, ухо.
Но Георг ничего не слышал. Ни капельки.
Безобразный рот говорил громче и громче. Ухо Георга стремительно росло, вытягивалось, и превращалось в гигантскую плотоядную воронку. Но Георг, как ни старался, не мог разобрать ни словечка.
Об лоб Георга разбилась большая влажная капля. Начинался дождь.
Георг вспомнил, что в древности так пытали. Он вдруг осознал, что его тоже пытают. Его охватил страх. Георг испугался, и все рассказал.