На ближайшую перспективу Стив целился на оператора звена. До квалификационных экзаменов времени еще было достаточно.
До них нужно получить устойчивые навыки по стратегическому планированию, знания по теории ассиметричных угроз и еще паре профильных дисциплин. После квалификационных экзаменов его допустят к ассесменту на позицию оператора звена.
Затем два-три года, и он попытается замахнуться на оператора крыла. Конкуренция бешеная. Желающих подняться повыше в пищевой цепочке – половина агентства.
Георг
Георгу привиделась жена. Молодая, красивая, желанная.
Она то кружила его в танце, то качала на волнах, то обдувала прохладным ветерком, бесконечно, до тошноты повторяя:
красота ваших слов, красота моих губ,
красота ваших губ, красота моих слов,
красота ваших глаз, красота моих рук,
красота ваших рук, красота моих глаз
красота ваших…
В такт движению колыхались темные ареолы.
Как прекрасно, что он никогда не увидит её уставших губ, а она – его бессилия.
Контрастом к нежному голосу жены где-то фоном расщеплял струны хриплый бард. Где-то на периферии, в нижнем левом углу.
Журчала кровь, журчала канонада.
Стив
У Стива остались воспоминания с детства, когда его бабушка, а иногда и мама, не спеша перебирали его шелковистые волосики и подолгу гладили его по голове. До мурашек. Стив впадал в некое сомнамбулическое небытие. Мог не шевелиться часами. Ни бабушки, ни мамы давно уже не было, а потребность получить те же ощущения у него осталась.
Это полузабытое чувство он не мог найти ни в ком и ни в чем. Оно постоянно ускользало сквозь пальцы и тянуло его к себе как потерянный рай. Оно грело его в прошлом, в воспоминаниях, и тяготило его сейчас, в настоящем
Стииви, Стииви, мальчик мой, иди домой. О-о-обедать!
Раздался резкий противный свист. Стив вздрогнул и очнулся. Нейропанель обнаружила волны дневного сна. Стив быстро глотнул кофе и согласно инструкции проверил в нише наличие и готовность красного инъектора. Через три минуты управление ульем может перейти дежурному оператору. Неприятность небольшая, но влияет на показатели миссии и рейтинг за неделю. Нужно себя взбодрить. Ещё глоток.
Георг
Любящие родители. Терпеливые воспитатели в детском садике. Заботливые учителя в школе. Добрые книги, веселые мультфильмы, увлекательные фильмы. Передачи по телевизору. Любимые актеры. Газеты и журналы.
Они все его подставили. Они даже не намекнули.
Если делать все по правильному, то и в жизни все будет как надо, как положено. Нормально в общем. Так они говорили.
Учиться, трудиться, жениться. Любить Родину. Уважать старших. Доверять людям. Быть скромным, честным, искренним. Простые инструкции, выученные с детства.
«Справедливость восторжествует», «Любовь всемогуща и спасет мир», «Добро победит, а зло будет наказано».
Это же все не правда, ложь, обман!
Послушные, терпеливые, покорные, страдающие и страждущие, – им будет компенсация. Вознаградят по делам их. Тарифы и сроки будут утверждены позже. Прошения подаются вон в том окошечке. По средам. С трех до пяти. Заполнять разборчиво, печатными буквами. Не толпиться. Подходить по одному. За линию не заходить. Общественный порядок не нарушать.
Он терпел, страдал и делал правильно, а «как надо» никогда толком не было и уже не будет. И «как не надо» тоже не будет. Никак не будет. Его больше не будет.
Стив
В жилом модуле Стива висела единственная картина. Кисти неизвестного художника. История ее появления терялась в туманном прошлом, но, по-видимому, досталась ему по наследству.
Стив почему-то страшился этой картины. Вернее сказать, стеснялся.
Время от времени Стиву мерещилось, что картина поглядывает на него. Другой раз он ощущал, что лицо на картине подсматривает за ним. А иногда ему казалось, что глаза на лице смотрят на него с укором.
Не то чтобы Стива как-то беспокоила картина, лицо, или глаза. Не то чтобы Стив обладал неуравновешенным характером, слабой психикой, не здравой фантазией, или поддавался иррациональным страхам. Совсем нет и даже вовсе нет.
Просто каждый третий нечетный четверг, перед тем как переодеться ко сну, Стив грозил лицу кулаком и завешивал картину старой футболкой.
Георг
В детстве бабушка часто говорила Георгу: «Не стой на разделительной линии. Если подолгу будешь стоять на линии, то часть тебя, которая попадет за разделительную линию – заболеет. И кто его знает, что окажется за разделительной линией – рука Георга, плечо Георга или весь остальной Георг». Поэтому Георг сызмальства избегал стоять на мелком начертанных на асфальте линиях, в автобусе сидеть на двух сидениях и спать на двух половинках дивана.
Теперь это случилось. Где-то он недоглядел, недосмотрел, и вот-вот, по какой-то жестокой несправедливости, весь Георг раньше времени окажется по ту сторону разделительной линии.
Когда-то врач-узист, обследовавший его беременную маму, с удивлением хмыкнул «Смотри, пролез». Реплика хоть и была адресована эмбриону, относилась к проворной яйцеклетке, которая каким-то непостижимым способом, как опытный спелеолог, протиснулась через забитые спайками трубы его матери. Спасла Георга от небытия
Есть надежда, что и сейчас он каким-то чудом перехитрит неизбежное, обведет вокруг пальца обстоятельства, переиграет предрешенное, отвернет неотвратимое.
Он ведь и раньше выкручивался из сложных ситуаций. Извернется, поднырнет под разделительную линию и отодвинет финальную черту. Прыткость да смекалка у него в крови.
А если нет, то и к черту черту, к черту линию. У него есть дочь и сын. Его проросшее семя. Они его бессмертие.
И было уже не суть, что на войну Георг пошел после того, как шальной снаряд попал в его дом. Погибла жена и единственный ребенок. Сын. Так поговаривали сослуживцы.
Хотя может и не было никакого сына. Беременность протекала со сложностями. Жена и дочь скончались во время схваток в машине скорой помощи. Не довезли. Так зафиксировано в медицинском заключении.
Или саркома.