Последний день каникул Оллскоп проводил дома. Прошедший отпуск оказался насыщенным, особенно в компании соратников. За время, что ему было отпущено отдохнуть, он успел искупаться в проруби, подкадрить девчонок и, конечно же – пожарить шашлыки на свежей природе перед тающим снегом.
– Эта весна выдалась на славу… – Сидел, покуривая сигареты, украденные у папы на лавочке в огороде. Совсем недавно Оллскоп закончил поливать урожай. Время клонилось к девяти часам пополуночи.
Он вспомнил тех троих лохов, что приходились ему одноклассниками. Вспомнил, как они приставали к нему, когда шёл совершенно один. Подле него лежали рукописи сборника: «Оазис, учти!» над которым велась работа третий месяц, всё никак не могла быть закончена. То из-за родителей, которые всё время дёргали, то из-за страха преподнести информацию совсем не в том ключе.
– Откуда они узнали, что я хочу стать писателем? – вслух сказал Василий. Он подставил сигарету к пепельнице. – Я заметил, что их это заинтересовало… Постой, а может, они хотят вырвать у меня книги и показать всему миру, чтобы отомстить. Смахнуть мне репутацию, поиздеваться! – Несмотря на рассвет, светлячки чирикали. Пауза. – В любом случае, надо быть начеку. – Он снова закурил. – Однако они остаются моим единственным просветом, которые могут меня понять и выслушать. Все остальные вряд ли поймут мои мысли, цели и устремления. – Оллскоп подобрал свои листки с лавочки. – Да и зрители хоть какие-то появятся.
Зазвучали мужские крики из окна. “Отец проснулся. Сушняк”. Треск стола. “И всё-таки что с ним делать? Задрал, козёл. И мою маму, и меня. Но в первую очередь – мать. Надо что-то решать. Я устал это терпеть”. Раньше, как помнил Василий, мать отца не пускала и ближе, чем на порог. “У меня ребёнок, – кричала она. – Сейчас придёшь, он у тебя нахватается! Завтра у тебя смена тракториста. Посиди на лавочке, я дам тебе выстиранную рабочую одежду. Тут и спи! Пожалуйста, не заходи! – Но он заходил. Мать прикладывала руку к отцу, чтобы того отрубить. Настоять на своём, чтобы вечер он провёл именно на улице. Ей это отлично удавалась. Для этого она хранила специальную фанатскую биту от команды «БейсBOY» подаренной мужем. Ей всегда удавалась вырубать папашу с первого удара. Наутро он, дурак, даже и не помнит, что вчера было. Видимо, так Бог уберегал Гвенду от роковых напастей со стороны Пирса. Отец всегда просыпался посреди снегопада, укрывшись спецодеждой. Конечно, он покрикивал на мать, но лишь потому, что не впустила в дом. Ушибы, что оказывались на голове, Пирс списывал на драки, участником которых он становился по-пьяне ни раз. Когда-же ребёнок подрос, лет так к двенадцати, отец стал приходить уже и нажравшимся в свою комнату, не обращая внимания на крики жены. Он вторил: “Пацан уже взрослый, пускай смотрит, как делать нельзя!”. На сей раз бита не выдержала и треснула на обе части. И Пирс по итогу не слёг. Он лишь посмотрел на Гвенду уставшим взглядом. Из секунду в секунду его лицо преобразовывалось в озлобленное и грубое. “Ты…”. Муж замахнулся на жену, готовясь стукнуть. Тем временем за происходящим шпионил их сын. Оллскоп не растерялся и долбанул его сзади по кочерыжке как следует, не жалея стула. “Тот случай, когда подслушивать не грех”, посчитал Оллскоп. С тех пор Гвенда не использовала биту в качестве глушения супруга. Вообще ничего. А вдруг случиться подобное, но сына рядышком не будет? И всё, она погибла. Анализируя происходящее, а конкретно: до и после, подросток произвёл вывод – его папаша и правда охренел в край. Надо срочно организовывать убийство под прикрытием. И провернуть дело нужно так, дабы медики сделали вывод о самоубийстве человека.
Василий потушил сигарету о свою левую руку, которая лежала на столе возле лавочки. Ему больно. Впрочем, он не подавал признаков страданий. Держал всё в себе. Оллскоп бросил бычок в цветы с целью лишний раз убедить мать о том, какой-же у неё муж козёл.
– – -
Как только семья зашла в красный дом, Марта сразу пошла к себе в комнату, а Ангелина с Обри остались одни. Они присели на бархатный диван.
– Ты, наверное, понимаешь, почему я захотела с тобой поговорить… – Обри водрузила свою ладонь к руке новой дочери. – Как ты?
В своей речи Барлоу начала историю с самого начала, как всё на духу и до конца. Ангелина ни раз плакала. Обри только позволяла ей рыдать, ни в коей мере не осуждая её. В подобные моменты мама Марты гладила её по голове и всячески поддерживала. Обри напоминала чем-то Наоми, отчего Лина пуще заплакала. Ребёнок не стал затрагивать тему, что произошло в детдоме, лишь оглася – в первый и последний день над ней там жестоко издевались.
– Ну-ну… теперь ты дома. – Вроде как успокоилась. Пошли в бой всхлипы. – А когда тебе исполнится восемнадцать лет, ну, через три года, то твой дом вернёт государство! На первых порах, после того, как ты, Ангелин заселишься в свой дом, поможем освоится. Мы ведь соседи, ходить совершенно недалеко!
– Спасибо, что приютили меня. – Ангелина обняла Обри крепко, не отпуская.
– Ну всё, всё. Я смотрю, тебе лучше стало? А теперь мне готовить надо… иди к Марте и скажи ей, что ужин через некоторое время будет готов.
– А что за ужин?
– Рис с овощами.
– Я такое никогда прежде не ела…
– Ну всё, беги. Марта тебе расскажет. – На прощанье новая мама с любовью взъерошила волосы ребёнка.
И Барлоу побежала, забыв про уже прошлые пагубные дни.
– – -
Послышались стуки в дверь. Неуверенные, но ритмичные. Догадаться, кто стоял по ту сторону, было совсем просто. Ричард сел на кровать и огласил:
– Войдите! – Ему стало интересно, поскольку Престон никогда прежде не просился войти в комнату сына.
Повернулась скрипучая ручка и отец зашёл туда, куда воспрещалось входить даже родным людям – в подростковую комнату.
– Слушай… – Отец стал осторожно подходить, перехватив своими руками грудь. – Можно для начала тебя…. – Он долго решался. – обнять?
Ребёнку начало с ходу не зацепило. Ему противно. “Втереться в доверие захотел?”. Однако сказал совершенно иное:
– Да, конечно.
После напряжённой продолжительной тишины, сопровождаемой мягким обхватом рук тело сына, Престон продолжил, после того, как отлип, не прилипая:
– Прости, что я прикрывался за маской идеального отца. Я не хотел, чтоб ты видел во главе семействе…
– Глава семейства мама.
– Не важно. Я не хотел, чтоб ты видел во мне какую-либо слабость. Я ведь тебе должен подавать пример, в конце концов. Это правда, я лох. – Зрачки отца мечились около. Да везде, только не возле глаз Ричарда. – Но бороться с этим, чтобы, так скажем, на путь истинный подойти довольно трудновато. Особенно без поддержки. Ты, наверное, именно поэтому меня ненавидишь? Потому что я топчусь на месте?
“Отец признал свою слабость. Офигеть. Это непременно достойно уважения”.
– Да, папа! – Сын сам обнял своего отца. Престон почувствовал, как поднялся в глазах подростка, непременно удивившись исходу событий. – Давай я тебе помогу? Начнём всё с нуля! Сын воспитывает отца!
– Мне, конечно, стыдно это признавать… – Предок чуть поник. Погодя, снова вернулся к исходному положению. – Ну да! Давай начнём!
И тут послышался отдалённый хлопок входной двери. Пришла Лорейн Дэвис. Специфичный шорох полиэтиленовых пакетов говорил о единственном магазине, о «Заходи».
– – -
ПРОДОЛЖЕНИЕ – 1 марта!!!
Личная соцсеть: https://vk.com/d4s_das
Творческая группа ВК: https://vk.com/picatelford2020 (там я делюсь не только искусством, но порой и личной жизнью)
Связаться: s1monovdim@yandex.ru