Училка и миллионер

Подкатываю глаза и просто хочу захлопнуть дверь перед носом наглого мистера Орешка, но внезапно это сделать не получается, потому что он её удерживает. А мне приходится сглотнуть, потому что тревога большой скользкой змеёй сворачивается внутри, и в горле моментально пересыхает.

Блин, Карина, ну где же ты?

– Уберите руки, – говорю напряжённо. – И уходите.

– Нет.

– Нет?

– Катя, ну правда. Да, я был слишком резок, признаю, стоило сначала пообщаться, дать тебе возможность узнать меня ближе.

– А меня вам ближе знать не нужно? – поднимаю брови, просто уже шалея от его наглости.

Мне совсем не нравится его взгляд. Я чувствую его на своей коже, физически ощущаю, как он скользит им по моим губам и шее и словно обжигает. Сердце в груди колотится всё быстрее, мне становится жарко, хочется облизать пересохшие губы, но я понимаю, что этого сейчас делать не следует.

– А я готов делать это в процессе. Общения, – кажется, будто он делает над собой усилие, чтобы вернуться взглядом к моим глазам. – Не бойся меня, Катя. Ничего плохого я тебе не сделаю. Обещаю.

После этих его слов хочется выдохнуть, но как-то не получается.

– Если боишься пригласить, выходи сюда, – вдруг улыбается и делает шаг назад. – Только стаканы вынеси.

– Будем бухать в подъезде? – складываю руки на груди и даже хочется хихикнуть.

– Ну…

– Кто собрался бухать в подъезде? – слышу сзади мужчины голос подруги. – У Катюхи тут такие соседи, что потом не то что вся школа знать будет, а и по новостям передадут.

Каринка становится сбоку от Макарского, и я немного расслабляюсь. Однако после следующих её слов, мне хочется дать ей по лбу.

– Так что лучше давайте скорее зайдём в квартиру. Нечего тут бутылками с вином размахивать.

Я бы и хотела возразить, только, кажется, уже поздно, потому что, потеснив меня, подруга проходит в прихожую. А за ней и мистер Орешек.

7
Константин

– Это кто?

Лина садится на диван рядом, отбросив полу шёлкового золотистого халата, и кладёт ногу на ногу, тянется за бокалом с вином, по-кошачьи прогнув спину.

– Одна интересная девушка, – листаю в телефоне фотки страницы Катерины в соцсети.

С котом, с большим стаканом молочного коктейля, с какими-то малолетками, а тут только кроссовки. О, вот классная – среди зелёных веток дерева в шляпке.

– Имеешь на неё виды?

– Угу. – Интересно, что это за хер возле неё на следующей фотке? Насколько мне известно, маленькая училка не в отношениях.

– А она в курсе? – Лина делает глоток и блядски облизывает губы.

– А ты никак ревнуешь, солнышко? – поднимаю бровь и смотрю на женщину.

Лина откидывает голову назад и смеётся, продемонстрировав два ряда идеально ровных белоснежных зубов.

– Ради Бога, Костя, – переводит на меня свой кошачий взгляд. – Чтобы тебя ревновать, тебя надо любить. А я…

– Любишь своего Серёженьку, да-да. Но тебе мало его маленького члена, поэтому ты приходишь ко мне.

Беру Лину за подбородок и слегка приподнимаю её голову, заглядывая в глаза. Сладострастная сучка, по уши влюбившаяся в ботаника-импотента. И пока он там проектирует свою генную инженерию, Лина предпочитает наполнять себя моим членом. И самое интересное, Серёженька в курсе, что она трахается на стороне, но его это либо устраивает, либо он так сильно боится её потерять, что закрывает на это глаза.

– Что именно тебе нравится в девчонке? – я встаю, а Лина сползает на колени, заводит пальцы с длинными ногтями за пояс моих расстёгнутых джинсов, натянутых на голое тело после секса.

Губы. Блядь, какой же охерительный у неё рот. Ещё тогда, в первую встречу в супермаркете, когда её глаза от негодования сверкали как грозовое небо, я заметил, какой сексуальный у неё рот. Полные губы бантиком, объёмные, сладкие, видно, что натуральные. Мне как безумному захотелось потрогать их прямо там, ощутить пальцами, насколько они мягкие и приятные. Она раскукарекалась, наехала, а я только мог смотреть на жемчужные зубки и мелькнувший розовый острый язычок. Даже распереживался, что мой стояк заметят.

Когда она пришла в ресторан, первое, что мне хотелось, это сжать её щёки и стереть пальцами эту грёбаную помаду. Размазать по щекам, а потом хорошенько отыметь её рот. Сначала языком, а потом и не только.

И я это сделаю. Обязательно, блин, сделаю. Мышка может прятаться и бегать от меня сколько хочет, но я обязательно распробую её рот всеми возможными способами.

Лина вытаскивает мой член, сжимает тонкими пальцами и погружает до корня себе в рот.

Охуенно.

Так приятно то, что она там делает своим языком. Я запускаю пальцы ей в волосы и наблюдаю. Не люблю закрывать глаза, мне нравится смотреть. И сейчас, глядя, как скользят губы Лины, я представляю на её месте на коленях свою училку. Никуда ты, моя зайка-Зайченко, не денешься, подёргаешься, подуешься, а потом сдашься. И станешь сама просить о встречах.

Маленькая гордая птичка.

Лина наращивает темп, проводит ногтями по бёдрам, легонько царапая, чем запускает волну электричества по моей пояснице. Хорошо же как, пиздец.

– Давай, детка, ещё, – говорю хрипло. – Я потом тебя возьму, как ты любишь, пожёстче.

Лина обещание моё обязательно возьмёт на карандаш, не забудет напомнить. После нежностей в постели со своим Серёженькой, она течёт, когда я просто сжимаю в кулаке её волосы.

Яркая вспышка оргазма ослепляет, и я прижимаю голову Лины к паху, пока сперма стреляет ей в горло. Кайф. Охрененно.

– Спасибо, котик, – подтягиваю штаны и уваливаюсь обратно на диван.

– Котиком будешь свою лапочку из телефона называть, – Лина поднимается на ноги и поправляет на плече халат, съехавший и оголивший грудь. – У тебя десять минут, Макарский, откисай и приступай к обещанному.

– Да, ваше величество, – разочарованно сминаю в ладони пустую пачку из-под сигарет и отбрасываю её обратно на столик, а Лина убегает в ванную.

Но возвращается она оттуда озабоченной. Сообщает, что позвонил Серёженька и попросил забрать его с работы, нужна вроде как помощь его маме, к которой они потом поедут. Короче, Лина сваливает, оставляя меня откисать на диване и дальше.

Я вытягиваюсь, глядя в потолок. Самолёт в Волгоград завтра. Пришлось на пару дней вернуться в Москву, ребята из головного офиса натупили с важной сделкой, так что нужно было кое-что разрулить, но пора снова возвращаться покорять Поволжье.

И нет бы думать о бизнесе и о стратегии развития сети в области, я же гоняю в голове только мысли о своей училке. Пока ещё не моей, но это детали. Временный статус.

Как раз у неё была передышка в несколько дней, время осмыслить, подумать. А мне – успокоиться. Думаю, я перегнул с ней. Катерина – гордая птичка. Училка как есть. Я слишком её хочу, чтобы спугнуть. И давить же не хочется.

Подружка её тогда вовремя появилась. Болтливая, весёлая, но присматривалась ко мне внимательно. Я сперва даже подумал, что решила сама склеить, раз уж Екатерина Авокадовна по большей части сидела на стуле, поджав под себя коленки и молчала. Но я ошибся, Карина эта, по ходу, из той когорты подруг, что собирают на мужчину, интересующегося её подругой, полное досье ещё похлеще, чем ФСБ.

Сама же Катерина была зажата. Сарказм, который в ней бурлил в предыдущие встречи, как-то притих. Прикусила язычок зайка-Зайченко, глаза отводила и даже несколько раз краснела. Милая такая, уютная в своей пижаме смешной. Вот вроде бы штаны по щиколотки, рукав длинный, вырез под горло, а ещё больше её захотелось. На меня так лифчики и трусы кружевные Лины не действовали, как эти авокадики.

На вино больше налегала подружка, Катя тоже не отказалась, чуть больше бокала выпила.

Квартира у неё, конечно, дырень ещё та. Ещё и съёмная. Надо ей что-то поуютнее найти. Уже вижу, как брыкаться будет, но никуда не денется. А то в этой даже внизу в подъезде двери с домофоном нет, про консьержа я уже молчу. Моя девочка должна быть в безопасности, так мне будет спокойнее.

Ушли мы с Кариной тоже одновременно, конечно же. Вышли из подъезда молча, но потом она вдруг повернулась и, прищурившись по-нетрезвому, прошипела:

– Слушай, мистер Орешек, не знаю, что у вас там на ужине произошло, но мне не понравилось, как Катюшка выглядела дома. Обидишь её и я тебе…

– Что? – ответил ей, усмехнувшись.

– Что-что, – насупилась училка номер два, – надо что!

– Ладно, мисс Мозгоправ, я понял. Твою подругу обижать нельзя, а то ты “надо что”. Уже боюсь.

– Не умничай. И я логопед, а не мозгоправ.

– Да какая разница.

– Большая, вообще-то, – оскорбилась Карина. – Ладно. Не провожай, сама добегу. Но ты меня понял.

Да я особо провожать и не напрашивался так-то. Логопед, блин. У самой вон и язык, и ноги слегка заплетались спьяну.

Интересный народ эти училки. Эта замужем и мне неинтересна, а вот зайка-Зайченко очень даже. Так что я, предвкушая скорую встречу, звоню одному из своих людей, что остался в Волгограде. Он сообщает, что дела с сетью идут по плану, логисты готовят перспективу сети по региону, ждут меня, а вот по поводу моей училки не радует. Оказывается, в школе каникулы, и она умотала к каким-то родственникам в Сочи. Интересно. Думаю, логисты ещё пару дней поработают без меня, а вот офис Краснодарского края уже давненько не видел папочку.

8
Катерина

В Волгограде уже пятый день дожди, небо серое и унылое. А Сочи встречает меня теплом, солнцем и голубым небом. И отличным настроением.

– Привет, Катюха, – двоюродный брат обнимает и целует в щёку. – Погреться приехала? Слышал, у вас там уже осень во всю.

– Да, ещё как. Деревья облетели, всё голое, дождит. Ночью уже и заморозки.

Захар забрасывает мою дорожную сумку в багажник своей машины, приглашает в салон и вручает стаканчик с кофе и большой рогалик с шоколадным кремом. Надо же, помнит! У них там недалеко от дома булочная есть, мимо не пройти. Запах на всю улицу. Каждый раз, приезжая, я первым делом иду туда.

– Они сегодня раньше закрываются, ты не успеешь, – комментирует такой сервис брат и заводит машину. – Рассказывай, как дела, и почему целых три года не приезжала?

– Да как-то… ну ты же сам в курсе. Работа, – пожимаю плечами.

– Маме моей сама будешь объяснять, почему её “пельмешка” три года носа не показывала, – смеётся Захар. – Кстати, вечером у родителей запланирован ужин, я буду знакомить их со своей девушкой.

– О! – пищу от восторга. – У строгого доктора наконец-то появилась девушка! Надо с ней винца накатить, а то та твоя Анька, бывшая, всё нос воротила от меня.

– Никакого винца, Вика беременна.

– Оич, – смотрю на брата без отрыва, не в силах сдержать расползающуюся улыбку, а он будто специально игнорит мой пытливый взгляд. Да-да, типа внимательно следит за дорогой.

– Так, сейчас по конопушкам получишь, – даёт мне лёгкий щелчок по носу, всё же обернувшись, пока стоим на светофоре, и мы оба смеёмся.

Врёт всё! Никаких конопушек у меня нет. Были в детстве, и я стеснялась, а Захар любил над этим подтрунивать.

Мамина старшая сестра, тётя Галя, встречает меня громкими радостными возгласами и крепкими объятиями. Расцеловывает, как и в детстве, треплет за щёки, причитает, что давно не была и тётушку совсем позабыла. Она вообще полная противоположность моей матери – громкая, яркая, активная, всегда жизнеутверждающая. Будто они и не сёстры вовсе.

В детстве я каждое лето приезжала погостить у тёти Гали. Пальмы, море и влажная жара были диковинными после пыльного лета Волгограда, хотя воды вокруг него тоже достаточно. Но ещё больше мне нравилось навещать тётушку зимой. Из морозного Поволжья в лёгкую и тёплую зиму Сочи. Я даже зимнее пальто с собой не брала, только осеннюю куртку. Гулять у моря зимой по-своему приятно. Оно тёмное, не такое лазурное, как летом, более строгое какое-то, что ли. Будто напоминает, что оно – сила, с которой надо считаться. Я гуляла вдоль берега и фантазировала. Выдумывала в своей голове всякие истории про морских божеств и тайны затонувших кораблей. Мечтала написать приключенческий роман, когда стану взрослой, и что его опубликуют, а потом я увижу свои книги на полках в книжных магазинах, которые я так любила. Я и сейчас их люблю, но предпочитаю читать с электронных устройств.

Тётка усаживает меня на кухне и начинает расспрашивать о жизни, о работе, о родителях. Самой ей присесть некогда, сегодня ведь Захар приведёт знакомиться свою девушку, и тётя Галя хлопочет по кухне. На мои неоднократные предложения помочь, только отмахивается.

– Ты только с самолёта, детка, отдыхай.

Настаивать и спорить с тётей Галей бесполезно, так что я сижу за столом, глажу её рыжего здоровенного кота и попиваю чай.

Спокойно так, хорошо! И никаких Орешков.

Вечером приезжает Захар со своей девушкой. Оказывается, тётя Галя и дядя Лёня её знают – Вика, так её зовут, училась с Зерновым в одном классе. Надо же как бывает. Я вот время от времени на работе тоже задумываюсь. Ребята учатся вместе столько лет. Общаются, дружат, или наоборот, враждуют. Но никто не знает, как их жизни сложатся после школы. Они уходят, меняются, некоторые не всегда в лучшую сторону. А бывает и вот так: столько лет плечом к плечу за одной партой, а спустя года оказывается, что это твоя вторая половина.

Вика мне нравится с первого взгляда. Не то что эта высокомерная коза Анька, которая несколько лет выносила брату мозг. Стерва та ещё была. Он успешный акушер-гинеколог, а его бывшей это не нравилось. Они же и расстались почти перед свадьбой по этой причине. Анька ему условие поставила: или она, или работа. Ну Захар и сделал единственно верный выбор. Помню, как я радовалась, когда тётя Галя позвонила и рассказала. Да, это было не очень красиво, брату-то было грустно, но я тихонько. Ему только потом сдержанно посочувствовала, но от Захара истинных чувств не скроешь, он очень проницательный. Я тогда приехала, и мы с ним оттянулись в баре хорошенько. Он даже не умничал, что я пропью все свои яйцеклетки, как когда-то до этого, когда я, едва став совершеннолетней, наклюкалась дяди Лёниного вина, и думала, что просто умру. Яйцеклетки меня тогда не сильно волновали, всё чего мне хотелось, чтобы мир перестал вращаться с такой скоростью.

А вот Вика правда очень хорошая. Милая, но не слащавая, не пытается играть роль, чтобы показаться родителям Зернова лучше, чем она есть. Умная, по глазам видно, кажется, немного строгая. Животик выпирает совсем чуть-чуть, но не раз за время ужина замечаю, как трепетно, едва заметно она к нему прикасается, и как при этом светятся её глаза.

– Одобряю, брат, – легонько бью кулаком в плечо, выходя к Захару на веранду, пока тётя Галя берёт Вику в оборот. – Классная она.

– Спасибо, – смеётся он. – Знаешь, как-то всё так негаданно вышло. Ну а ты как? Правду мама сказала, что за тобой ухлёстывает поклонник?

Тётя Галя, видимо, пообщалась с моей мамой, которой случайно проболталась Карина о мистере Орешке. Ничего такого она не сказала, ляпнула просто “что-то давно твоего ухажёра на чёрной тачке не видать”, когда я с мамой на громкой связи разговаривала. Мама и стала выспрашивать. Я ей детали рассказывать, конечно, не стала, она же волноваться будет. Просто сказала, что да, появился такой, но меня он не интересует.

И вот тётя сегодня прямо за столом и ляпнула, что я игнорю мужика, а всё потому, что всё своё время посвящаю школе, и так никогда замуж и не выйду.

Я на тётушку не обижаюсь, такой вот она человек. Ляпнет что-то, а потом сама переживает. Но, кажется, в этот раз она не считает, что сказала что-то не то.

– Есть один, да. Но я даже не знаю, подходит ли ему такое слово – поклонник. Он сам мне не подходит, Захар. Так что надеюсь, он скоро отвалит.

– Хочешь, я с ним поболтаю?

– О нет! – пугаюсь, брату не нужны проблемы, а Макарский как пить дать устроит их, если захочет. – Не нужно, Захар. Я сама.

Он пару секунд смотрит своим внимательным въедливым взглядом, но вроде бы соглашается. А я перевожу тему и радуюсь, когда к нам выходит Вика. Брат мой хоть и интеллигентный доктор, а по морде съездить кому-надо может. Так что лучше ему детали не рассказывать.

Вечер проходит в тёплой, домашней обстановке. Вика и Захар признаются, что ждут девочку. Они вообще такие милые. Ближе к восьми они уже собираются, потому что Вика устала, да и вообще, самому Захару завтра в клинику, тёте Гале на работу.

Я помогаю убраться со стола и в десять валюсь спать как подкошенная. У меня в доме тёти и комната своя есть. На кровати, застеленной розовым покрывалом, сидит большой розовый слон, которого тётя Галя и дядя Лёня подарили мне на десять лет. Они всегда хотели ещё и девочку, но жизнь распорядилась так, что после Захара тётя Галя больше не смогла родить. Так что отрывались они на мне, и я утопала в розовом, мягких игрушках и куклах, когда приезжала к ним. Мама ещё всё переживала, что они меня избалуют.

Забравшись под одеяло, я обнимаю руками и коленями розового слона и закрываю глаза. И перед сном почему-то думаю о Макарском. О его внимательном, будто в душу проникающем, пристальном взгляде, о кривой усмешке, которая, когда мы втроём пили вино в квартире, не казалась мне столь наглой и саркастичной, как в ресторане. А ещё меня почему-то царапало, когда он рассматривал Карину.

Вот если даже предположить, что где-то в параллельной вселенной, другая Катя Зайченко, без оглядки на мораль и собственные представления правильности и неправильности, приняла бы предложение Макарского? Каково бы это было?

Во рту становится как-то суховато, и я переворачиваюсь на другой бок. Так хотела спать, а всё никак. Перед глазами мелькают непрошенные картины, как длинные, немного узловатые мужские пальцы скользят по моей щеке, как кожа реагирует на них румянцем. А потом они одну за другой цепляют пуговицы на моей блузке, расстёгивают и снова скользят по коже…

– Балда! – ругаюсь сама на себя, снова ворочаясь. – Фу, Катя, что за бред. Спи давай.

Да. Завтра я поеду к морю, и оно своей свежестью, прохладой и солью на губах выветрит все эти глупости о параллельных вселенных. Подарит спокойствие и ясный ум.

Но море оказалось бессильным…

9

Так хорошо просто расслабиться и дышать полной грудью. На Ривьере сейчас пустынно, по сравнению с летом, людей совсем немного. Несколько небольших компаний гуляют, фоткаются, небольшая группа студентов сидят на сумках прямо на гальке чуть дальше. Я же подхожу к самой кромке, вглядываюсь в линию горизонта и просто расслабляюсь.

Море тёмное, но спокойное, выталкивает белую пену на кромку. Чуть дальше по краю топчутся чайки, выискивая себе чем полакомиться. Я прикрываю глаза и дышу глубоко и спокойно.

– Прекрасный вид, не так ли? Расслабляет, – слышу рядом негромкий голос, и в первые секунды даже думаю, что мне просто показалось. – Люблю море.

Распахиваю глаза и оборачиваюсь. Нет, не показалось.

– Что вы здесь делаете?

– Привет, Катерина, – Макарский улыбается. – То же, что и ты, очевидно, – отдыхаю, наслаждаюсь морем.

Он невозможный. Я ни за что не поверю, что Константин оказался тут случайно. Таких совпадений не бывает.

– Вы меня преследуете, – говорю без вопросительной интонации. – Это уже тянет на уголовку.

– Чем докажешь? – приподнимает брови. – Я здесь по делам бизнеса. И вообще, может, это ты на меня зуб заимела за случай в супермаркете и преследуешь?

– Так обратитесь в полицию, – сердито складываю руки на груди.

Его глаза почти такого же цвета, как сейчас море. Будто оно отражается в них. Не лазурно-голубые, но и не серые. Светлые, кристально-чистые, будто идеально-прозрачная вода. И смотрит так открыто, что я даже тушуюсь, мне становится как-то вроде бы и совестно за свою грубость.

– А если камера будет слишком маленькая, и я там тоже буду? – подмигивает.

Ну вот что он за человек? Нельзя без этих подколов и шуточек? И без этого взгляда, вызывающего странное ощущение на коже. Только я устыдилась своего поведения, как он вворачивает свои шуточки.

Странный он вообще. Я совершенно не понимаю, как себя с ним вести. Он то шутит, то вдруг выдвигает невероятное по своей наглости предложение, вполне серьёзно давая понять, что игры с ним – вещь небезопасная. Как кобра, завораживает, своим спокойствием, позволяя расслабиться жертве, но в любой момент может ужалить. Опасный и непредсказуемый для меня. Когда он рядом, я не чувствую себя в безопасности.

Спокойствие, подаренное морем, рушится, распадается на пиксели, но мне удаётся сохранить невозмутимый вид и не поддаться на провокацию.

– Я думала, мужчин и женщин держат отдельно, – отвечаю, не моргнув. – Так как вы меня нашли, Константин? Слежку приставили?

– По поводу раздельных камер – решаемо. Везде работают люди, Катя, и все они любят деньги, – кивает на мой смартфон. – В том числе и в компании мобильного оператора.

Вот он цифровой век – можно найти кого угодно и где угодно. Я даже понимаю в чём-то нашего соцпедагога, которая так негативно относится к современным устройствам.

– Прогуляемся? – показывает рукой вдоль пляжа.

Пожимаю плечами и, засунув руки в карманы плаща, начинаю медленно идти. Константин тоже шагает рядом. Он снова в лёгком распахнутом настежь пальто, только уже тёмно-песочном, водолазке под горло и серых джинсах. Морской лёгкий ветер доносит до моего обоняния ненавязчивый запах мужского парфюма. Приятный, не резкий, такой же обманчиво-спокойный, как, на первый взгляд, и его хозяин.

– У тебя в Сочи родственники? – спрашивает, пиная камешек.

– А оператор мобильной связи не сказал? – выгибаю бровь. – Или потребовал ещё доплатить?

– Я у него не спрашивал, – усмехается Константин. – Катя, давай мириться. Ты шипишь на меня, как котёнок, забившийся в угол. Кстати, можно я так и буду тебя называть? Китти Кэт – котёнок Кэт, как звала Скарлетт свою дочь в книге Александры Рипли.

– Вы читали «Скарлетт»? – удивлённо смотрю на Макарского. – Вот уж неожиданно.

– Когда-то в ранней юности. Я гостил у бабушки и заболел. Телевизор она включать до вечера почему-то не разрешала, а из книг у неё были только любовные романы, вот я парочку и прочёл.

Это кажется таким необычным и странным, а особенно то, что он запомнил такой момент, что я даже не сразу отвечаю на первый вопрос.

– И нет, не надо меня так звать. Звучит пошло и как название кошачьего корма.

– То есть кошачий корм звучит пошло?

– Нет! Я не об этом.

Останавливаюсь и снова сердито смотрю на него. Вот же гад. Это талант – любое слово другого человека вывернуть наизнанку и постебаться с этого.

– О, ну наконец-то, – он переводит взгляд в сторону небольшого пирса, откуда доносится шум мотора. – Ты опоздал, – говорит громко.

– Извините, Константин Львович, – выкрикивает мужчина, бегом направляясь по пирсу к нам. – Больше не повторится.

Макарский игнорирует его извинения и поворачивается ко мне.

– Катя, предлагаю всё же продолжить наш ужин, трансформируя в обед. Как насчёт компании дельфинов?

Я застываю, шокированная его самоуверенностью, хотя пора было бы перестать удивляться.

Дельфины… Блин, столько раз я хотела их увидеть, но тётя, несмотря на то, что с восемнадцати лет живёт в Сочи, панически боится моря, и дальше городского пляжа и купания «по грудь» никогда не решалась и меня не отпускала. Захару удавалось сбежать, чтобы покататься на банане, катере или катамаране. А вот я слышала только «Катя, я за тебя перед матерью в ответе, ты что, какие катера-пароходы!»

Но с Макарским это так себе идея. Он не видит берегов и считает, что деньги решают всё. Я не могу и не должна соглашаться. Это опасно и безответственно. В сотый раз стоит себе напомнить, что я его не знаю, а то, насколько узнала, точно является причиной для отказа.

Но дельфины…

– Соглашайся, Катя, – смотрит в глаза пристально и настойчиво. – Обещаю: никаких непристойных предложений. Мясо, овощи, дельфины и лёгкая болтовня. Вино и рыбалка, если захочешь. Пара часов, и я доставлю тебя к тётушке в целости и сохранности. Обещаю.

– Я не говорила, что приехала к тёте.

Ага, не в курсе он, не спрашивал.

– Упс. Оператор сам доложил, а я правду сказал – не спрашивал, – шкодно улыбается, становясь похожим на мальчишку. Но меня не обманешь, я помню, что это не школьник, помню его взгляд там в ресторане на Волге.

Нельзя соглашаться. Нельзя. Это глупость, ошибка. Слишком мало пространства на этом катерке, и сбежать в случае чего, не удастся.

Но дельфины…

– Решайтесь, девушка, – подмигивает шкипер. – Времени уже десять, на дельфинов лучше смотреть до одиннадцати, когда они приходят завтракать. Потом вероятность их встретить намного ниже из-за бликов от солнца и не только.

– Хорошо, – соглашаюсь, удивляя сама себя, а Макарский растягивает губы в улыбке и кивает в сторону пирса.

Ступая на шаткую поверхность небольшого катера, я всё ещё сомневаюсь, но действительно очень-очень хочу увидеть дельфинов.

Лодка совсем небольшая. Спереди место шкипера за рулём, за его спиной небольшое углубление под тентом с двумя диванчиками и столиком между ними, его называют кокпит, если не ошибаюсь, а небольшая деревянная хвост-палуба у самой воды. Константин первый спускается с пирса и подаёт мне руку. Лодка качается, и одним видом вызывает волнение и даже лёгкое головокружение, поэтому я принимаю помощь.

Крепкие тёплые пальцы смыкаются на моих, едва я только их вкладываю. Удерживают крепко и твёрдо. Я ступаю на палубу, но он не отпускает и придерживает, пока не оказываюсь в углублении катера за невысоким заграждением. А затем мужчина спускается и сам, присаживаясь напротив.

Мотор гудит громче, катер вздрагивает и начинает движение, а у меня аж дух захватывает, и хочется ухватиться за край диванчика, чтобы крепче и надёжнее прижать пятую точку к нему.

– Я прошу прощения, что без красивой сервировки, но так бы всё остыло, – говорит Макарский и достаёт из-под столика большую термосумку.

Он стелет на столик клеёнчатую скатерть, а потом выставляет на неё пластиковые, запотевшие внутри от горячего, боксы. Выкладывает вилки, салфетки и достаёт из пакета бутылку вина и бокалы.

– А вы подготовились, – не могу сдержать улыбку. – Так уверены были, что я захочу посмотреть на дельфинов?

– Нет, не был, – пожимает плечами, загоняя штопор в пробку. – Я уже понял, Катя, что с тобой ни в чём уверенным быть нельзя. Поел бы сам в компании одних только дельфинов. Но я безмерно рад, что ты согласилась. Кстати, давай уже окончательно переходить на ты.

– Я попробую.

Запах от боксов исходит изумительный, особенно в контрасте со свежестью моря вокруг. Мясо и овощи – как я люблю. Мой рот так активно наполняется слюной, что приходится её сглотнуть. Константин замечает это и жестом предлагает приступать к трапезе.

Макарский наполняет бокалы до середины и один протягивает мне. Я, конечно, не ем, жду, но блюдо в контейнере выглядит очень аппетитным.

– За встречу, – предлагает тост.

Мне хочется съязвить “случайную”, но я решаю этого не делать. Это будет попросту некрасиво. Мы касаемся краешками стекла, я делаю маленький глоток и отправляю, наконец, в рот кусочек поджаренного мяса. Вкусно невероятно! Сочно, даже немного сладко, очень нежно. Константин тоже ест. Как он так умудряется? И ест, и неотрывно наблюдает за мной, заставляя немного смутиться. Я как-то читала, что девушке в обществе мужчины не пристало есть с аппетитом. Однако, видала я эти дурацкие советы, тем более, что Макарского не собираюсь очаровывать и соблазнять. Больно мне нужно.

Я стреляю в него ответным взглядом, а потом вдруг моё внимание привлекает удаляющийся берег. Точнее уже удалившийся, и прилично так.

Аппетит как-то резко падает почти до нуля, а под желудком проскакивает холодок. Примерно такое же ощущение я испытала, когда впервые поднялась на самолёте в небо.

– Ты побледнела, Катя. Всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает мужчина.

– Я… – возвращаю взгляд к нему. – Мы в открытом море уже, да?

– Тебе страшно?

– Немного, – передёргиваю плечами и плотнее запахиваю плащ.

– Замёрзла? Тут есть тёплые пледы, – Макарский привстаёт, поднимает сиденье диванчика и выуживает оттуда мягкое покрывало, набрасывает его мне на плечи и так и остаётся сидеть рядом. – Первый раз в море всегда страшно. Мне тоже было не по себе.

– Вон они! – выкрикивает водитель катера, сбавляя ход. – Смотрите!

Страх сам будто растворяется, когда я привстаю и даже отсюда вижу, как над водой то тут, то там, совсем рядом с нашей лодкой, показываются гладкие тёмные спины с треугольными плавниками. Восторг захлёстывает по самое горло, мне очень хочется увидеть их ближе!

Я вскакиваю с места, сбросив на диванчик наброшенный плед и, придерживаясь за столик, встаю на носочки, чтобы лучше разглядеть дельфинов.

– Пошли, – Константин берёт меня за руку и тянет по небольшим ступеням из кокпита к рубке.

Я чувствую себя маленькой девочкой, преисполненной искристого восторга, даже моргнуть боюсь, чтобы не пропустить ни миллисекунды. Над лёгкой рябью насыщенно-синей поверхности вылетают небольшие рыбины, выпрыгивают, будто кто их из рогатки из-под воды выстреливает, а за ними мягко, изогнув дугами гладкие спинки, охотятся дельфины, выныривая и снова погружаясь с мягким, едва слышным всплеском.

– Смотри! – Константин снова тянет меня за руку, подводя к самому ограждению на носу катера, а потом подтягивает ведро с ещё трепыхающейся рыбой.

Достаёт одну и бросает за борт, потом ещё одну и ещё. И вот уже прямо у нашего борта выскакивает сначала одна зубастая мордочка, потом вторая, третья. Они хватают рыбин и снова ввинчиваются в воду, потом выскакивают и просят ещё. Этот звук нельзя даже описать – такой он необычный и забавный. Не очень похож как в кино или дельфинарии. Более свободный, что ли, более смелый и звонкий.

Меня захлёстывают эмоции! Безумный восторг и какое-то пульсирующее счастье. Грудь наполнена свежим морским воздухом, голова немного кружится, от эмоций хочется смеяться.

– Попробуй, если хочешь, – Макарский тоже заметно возбужден, в настроении, улыбается и протягивает мне небольшую рыбину.

Я беру и бросаю за борт, но она даже до воды долететь не успевает, потому что юркая острая мордочка ловит и сразу ныряет с добычей под воду. Мне кажется, я даже замечаю плутоватый благодарный взгляд.

– Ещё хочу, – едва ли не пищу, перекрикивая шум небольшого ветра и плеск воды.

Дельфины теперь копошатся с другой стороны лодки, и мы переходим к хвосту, останавливаясь на возвышении над маленькой палубой, что у самой воды.

Константин ободряюще кивает мне на ведро. Я, желая угодить морским проглотам, выбираю рыбину покрупнее, достаю, но она оказывается ещё живой и, резко, дёрнувшись, норовит выпрыгнуть из моих рук.

– Ой! – вскрикиваю и пытаюсь удержать её, но получается неуклюже, руки замёрзли, и я роняю её на себя, по инерции прижимая. – Блин! Фу!