Из воспоминаний о детстве…
Туда, где бьет кнутом пастух,
Вдали белеют спины стада.
И мелодичный крик старух
Над нежной яростью заката.
Туда, где жаркий сенокос
Течет честнЫм мужицким потом.
Где на горе стоит колхоз,
И там кипит во всю работа.
Туда, где ближе небеса
С усталой крыши ветхой хатки.
И жадная до ласк роса
Травой облизывает пятки.
Туда, где весело глядят
В румяный сад глаза-окошки.
На подоконнике сидят
Две белые, как бельма, кошки.
Туда, где запах молока…
Жаль, память все в себя не вместит!
Там чья-то женская рука
Меня с молитвой перекрестит.
Спина дрожащая
Спина дрожащая, страстьми согбенная.
"Эх Жизнь-кручинушка, ты баба скверная.
Не мать, а мачеха! Юдоль проклятая!"⠀
Что ж платье новое теперь помятое?
Нам ее чистую да в ручки белые.
Дык полюбуйтеся, что с нею сделали!
Как тряпку грязную под ножки кинули!
А удивляемся, аж рты разинули:
"Уж нехорошая. Уж не красавица.
И жить не хочется! И жизнь не нравится!
На её стежечках все ветры встречные! "
Ах как замучали упреки вечные!
Не девкой страшною нам жизнь сосватали
И под седой фатой обман не прятали.
За что ж обругана? Что ж нелюбимая?
Ведь даже легкая невыносимая…
Уж как наскучили Христу уставшему.
Звезда "Полынь", поди, по вкусу нашему.
Как затрубят рога, пойдем в последний бой.
И в тот предсмертный час полюбим жизнь любой.
О море
Всë будет. Поездная тряска.
Сны, приходящие без толка.
Вагон, как детская коляска.
Как люлька боковая полка.
На станции под звуки торга
Впитает завтрак вкус плацкарта.
И с криком детского восторга
Сразятся старики на картах.
И будет сочный цвет заката
Такой, как гроздья шелковицы.
Такой, как алая помада
У нашей доброй проводницы.
И в бесконечном дребезжанье
Усталой полуночной мысли
В ходьбе, сиденье и лежанье
Откроем кантовские смыслы.
Шуршанья пассажиров справа
Закончатся, должно быть, вскоре.
И скрипы старого состава
Опять заговорят о море.