– Почему Дэн так поступил? Как он мог подставить Джека, смотреть в мои глаза и врать?
От сильного сжатия кулака, ногти впились в кожу, и Эмма шикнула от боли.
– Почему Гюнтер так уверен в том, что Дракон плохой, если не видел его даже.
Подняв свои уставшие глаза на блестящее небо, Эмма засмотрелась на красоту далёких газовых гигантов.
– И что ещё от нас скрывает этот космос? Мы же про него ничего не знаем. – она была не удовлетворена отсутствием ответов, поэтому пошла варить кофе.
Пряный аромат, нежный вкус и расслабляющий эффект озарили девушку.
– Не знаем его, вот в чём дело! Дэн не успел узнать поближе, а Гюнтер не знал в принципе о реальных вещах. Его представление было искажено, поэтому он такой агрессивный! – приятно радуясь своей маленькой, хотя и банальной победе, Эмма напрягалась, когда почувствовала что-то незнакомое внутри.
Она нахмурилась, пытаясь осознать в чём дело и машинально развернулась к двери, из которой через секунду вышел Джек.
– Ого.
– Ты чего не спишь? И что тебя так удивило?
– Не знаю… я, кажется, почувствовала, что ты идёшь. А спать не могу, мысли мешают.
– Кофе на ночь вредно.
– Ой, кто бы говорил. – подколола Эмма, приглашая друга за стол.
– И что надумала?
Выдохнув поглубже, она рассказала свои мысли, а по ходу додумалась до ещё некоторых моментов. Эта ночь была наполнена размышлениями, догадками и озарениями, которые вылетая из головы, очищали забитую голову девушки.
Двадцать четвертая глава. Благородство не терпит сослагательного наклонения.
– Кофе, кофе, кофе!
– Что?
– Кофе убегает!
Джек обернулся к плите и увидел, как непослушный напиток быстро поднимался к краям турки. Вовремя сняв с разгоряченной конфорки ароматного беглеца, удалось избежать катастрофы в начале утра.
– Сегодня последняя передача, волнуешься?
– Не знаю даже. Жизнь лучше не стала от того, что я научилась предугадывать убегающий кофе или внезапно появляющегося тебя.
– И видеть прошлое.
– Да, но не всё! Я бы хотела увидеть детство Гюнтера, чтоб понять причину ненависти к Сидиану. Я бы хотела понять, чем именно он зацепил Дэна, что так отвратил его.
– Будь готова к тому, что многие вещи ты никогда не узнаешь и придётся либо смириться, либо мучиться от незнания.
Эмма не стала ничего возражать на этот счёт, она лишь грустно выдохнула и пошла к Дракону.
– Привет, Сидиан.
– Привет.
– Ты готов к ожесточенной битве, славным подвигам и бесконечной славе? – подбадривая, скандировала девушка.
– Я не умею воевать.
– Я пошутила. Я просто грущу, я готова тебя отпустить, но мне жаль, что ты не сможешь остаться.
– За всё приходится платить.
После этой фразы Эмму пронзило током, и она затаила дыхание, осознавая слова мастера Вэйдуна.
– Не уже ли он с самого начала обо всём знал? – обеспокоенно спросила себя девушка. – Давай покончим с этим. – тихо выдохнула та с раздражением.
Дракон недовольно хлопнул хвостом и начал светиться, скапливая оставшуюся магию внутри него для передачи. После завершения процессии, Сидиан ослепил девушку волной света от хвоста и быстро погас. На пару секунд свет оставался в глазах девушки от чего радужка необычным образом стала ярче, но затем также быстро потухла, как и тело Дракона.
– Пойдём на полянку перед домом. Этот день я хочу провести с вами двумя вместе.
Вытащив Джека под солнце, Эмма устроила мини пикник и притащила его фотик, чтоб сделать фотографии на память.
Это было по-настоящему божественно. И душа в такой компании отдыхала, и счастье летало вместе с благоуханием лета. И с тем, что друзья должны разлучиться Эмма смирилась, но всё же её успокаивало наличие памяти, как в ней, так и на фотике. Но память, хранимая верой – прекраснее памяти хранимой электронно.
***
Через несколько часов их идиллию нарушил приехавший Гарольд. Эмма договорилась с ним, чтоб тот побыл с задней части двора и не привлекал внимание. В голове девушки начал созревать идеальный план. Когда явился Гюнтер Эмма начала погружаться в какой-то туман и плохо понимать что происходит, поэтому все силы ей пришлось бросать на контроль своих слов и осознания чужих.
– Не уже ли это существо настолько тебе дорого, что ты готова подставить и уже подставила своих родных и близких?
– Он настолько же близок мне насколько остальные близки, а если ты защищаешь дорогих тебе людей, они простят тебе все ошибки.
– Вот ИМЕННО – люди! Он не человек, он зловредное существо, от которого ты сейчас страдаешь.
– Неправда! Он мне ничего не сделал плохого, он меня защищал!
– Не уже ли не по тому, КАК он тебя защищал ты сейчас еле стоишь на ногах и у тебя головокружение? – только сейчас Эмма осознала, что некоторые вещи из памяти помутнели и она уже не помнила, как начала разговор с Гюнтером. Не заметила, как выступил холодный пот и сильно клонило к земле. Как в голове без устали твердил голос: Последствия. Расплата. Последствия. Расплата.
На заднем дворе приземлилась «Стража» Сидиана и вместе с Гарольдом они притаились, ожидая возмездия и долгожданного правосудия.
– Нет, это был мой выбор!
Их дипломатия трещала по швам только от одного тяжёлого напора атак мужчины и старательных оборонительных приёмов девушки.
– Он манипулировал тобой, внушив ощущение любви и дружбы.
– Это ты манипулировал Дэном! – выкрикнула девушка, пронзённая обидой и каким-то ярким воспоминанием, но не её или не воспоминанием вовсе.
Картинка промелькнула так быстро, что не прошло и одного удара сердца, однако чувство пронзившие насквозь осознанием того, что было? Что могло быть? Глубоко засели внутри. Эмма увидела, как она отказывается ехать в храм, как не сближается в поезде с друзьями, как её душа не познаёт весь спектр эмоций, не узнаёт любви и не произносит свою просьбу вслух с надеждой о помощи поверить. За эту секунду она увидела возможное будущее, которое могло быть, не будь её окружение настойчивее, мама увереннее, а Скотт настолько шутливо-серьёзным, что любые стены интроверта-домоседа рушатся в одночасье.
Вернувшись из роя мыслей в реальность, Эмма пошла в атаку.
– Что вам наговорили о Драконе? Почему вы ненавидите его?!
– Он принесёт трагедию. Он – вид, который только высасывает энергию, а не даёт! Он погубит тебя, а я пытался это остановить! В документах прошлого зафиксировано как Дракон нападал! Я хотел предотвратить это!
– Но вы не знаете, что правда, а что нет! Вы даже не попытались рискнуть и узнать Его! – договорив это, Эмму пробило волной мурашек, и она снова погрузилась в ворох эпизодов, раздражающих её и без того уставший мозг.
В этот раз Джек отказался признаваться в том, чего не совершал. Мелькающие картинки в голове показывали, как изменился их путь, как изменилось отношение к Дэнни сразу, как боль предательства от Джека не создавала рану на сердце, но отвращение к другому другу связало внутри свой узор неприятия. Выплыв из историй, Эмма продолжила:
– А я рискнула! И даже если бы моя жизнь была перекроена по-другому, я бы всё равно каждый раз выбирала его. Никогда нельзя точно знать или иметь гарантию что новый друг окажется тем самым «одним на всю жизнь» или тем, кто предаст в трудную минуту. Мы живём в неизвестности и играем в воображаемые шахматы друг с другом: иногда партии проигрываем, иногда выигрываем, выходим в ничью, пасуем, но это жизнь!
– Ты такая наивная, Эмма. Чтобы предотвратить погром судеб довольно только разорвать связь, убрав одно из слагаемых. Если я убью дракона, его сущность не навредит ни тебе, ни другим людям, ни даже его роду.
– Вот ты, психопат редкостный, конечно. У него нет магии больше! Я её забрала, поэтому я тут вся бледная стою, как смерть. Я взяла все его силы, чтоб ты уже отстал от него наконец!
Безусловно, Гюнтер не ожидал такого поворота событий, но это его не сильно огорчило, потому что кукуха, отвечающая за здравомыслие уехала и причём уехала уже давно.
– Что ж, тогда я поступлю с тобой также, как и человек из хроник, спасший свою деревню. Я просто принесу тебя в жертву, убирая одним выстрелом и источник всех бед, и надоедливое создание позади тебя.
– Да ты что, совсем трёхнутый? Ты собрался и меня убить? А сесть за это на пожизненное не хочешь? Или у тебя как, пистолет подброшу, все улики уничтожу? – Дракон, будучи всё это время сдержанным и находящимся на расстоянии от спорящих, взметнулся к Эмме и долбанул хвостом мужчину.
– Отбирать жизнь, прикрываясь благородным поступком только увеличивает твоё зверство! Ты хочешь исполнить свой долг, но кто тебе сказал, что твой долг жизни был верно задан в самом начале? – спокойно и гордо говорил Сидиан. – Твоя месть – это не ответ на вопрос почему они были жестоки. Это ответ на вопрос почему ты захотел таким стать! В кризис разная информация делает разных людей! Твоя сделала из тебя монстра, как тот образ, что ты стремился уничтожить – мой образ! Я не отрицаю, что я монстр, но я благороден в своих поступках и не фальшив, не сметен и не обманут и тем более никогда не хотел нанести вред. А ты сбит с пути, в тебе нет стержня и внутренней силы нет, только предубеждение!
Эмму снова после слов Дракона передёрнуло, во-второй раз она слышит мудрые слова и во-второй раз она вспоминает прошлое, осознавая своё настоящее и формируя будущее.
– Я так хотела понять в чём моя внутренняя сила и до меня наконец-то дошло. Вера. У меня сильная вера и именно ей я хочу спасти друга.
После недолгого молчания и размышления, девушка обратилась к Гюнтеру.
– Я верю в то, что ты хороший человек. Я верила в Дракона и вышла из клетки, в которую была загнана много лет. Я поверила в дружбу и познала её. Мы все разные, но очень похожи.
Глаза Эммы начали каким-то странным способом отсвечивать.
– Люди… Вы так переполнены, что вас невозможно отсортировать. Как Дэнни я не могу больше считать плохим, потому что он поверил в один образ, а я в другой, так и тебя я не могу счесть злодеем. Ты просто жалок, тебя не в тот момент и не той историей удивили, ты вырос с программой об устранении, но мог вырасти совершенно другим, и я не могу тебя за это винить. – вокруг Дракона начали появляться едва видимые искорки, которые тянулись от девушки.
У Эммы перед глазами застыл образ, как её жизнь изменилась бы будь Джек чуть быстрее в тот день, когда он решил пойти искать её. Как бы изменилась её жизнь, если его всё же сбила та несчастная машина. Сердце замерло, внутри потерялась мысль, которую она хотела внушить Гюнтеру и только ужас от многоликой судьбы, которая настолько сложно переплетена меж собой, что будь изменён в ней хоть грамм событий, она норовит сплести новый нитевидный узор будущего.
– Вера, прощение и любовь могут изменить жизнь, не убийство, Гюнтер. Что с того, что ты меня лишишь жизни? Найдутся ещё случаи подобных союзов. Не найдутся, так мы сами себя уничтожим, человечество себя погубит само! И я только сейчас поняла почему нашу планету занесли в список недопустимых для помощи! Потому что посмотри КАК ты хочешь помочь! Ты не видишь истины в поделённой тобой информации на хорошее и плохое. Почему мы так стремимся жить либо в безграничных оттенках, либо деля мир только пополам: белое-чёрное, добро-зло? Да потому что в первом случае мы боимся узнать истину и бежим от неё, скрываясь от ответственности за бесконечным, а во-втором случае, отрицаем возможности слияния ситуаций, где нет ни чётко плохого, ни чётко хорошего – безрассудное упрямство, отсутствие всякого мужества. Ты хочешь создать благо для остальных, совершив зло сейчас. Ты безрассуден. А как же мои друзья? Мои родные? Моё будущее? Оно неважно?
– Между спасением всех людей и одной тебя лучше выбрать первое.
– Я устала… Я надеялась, что смогу объяснить тебе, но ты не хочешь понимать.
Дракон внимательно следил за поведением девушки, недовольно взмахивая хвостом, потому что ещё немного и та может рухнуть от переутомления.
– Знаешь что, Гюнтер, надоел ты мне! – в глазах Эммы вспыхнул огонь, стали ярче и искры, которые обвивали Сидиана и её саму. Волосы пушились, приподнимались и бились током.
Гюнтер полез в кобуру за пистолетом, готовясь, как солдат без промедления совершить приказ.
– Ты пытался меня переубедить, перетащив на свою сторону, а я переубедить тебя, перетащив на свою. У нас ничья. – электрический ток застыл на руках девушки и неприятно колол кожу, вызывая желание разодрать место концентрации энергии. – Но эту партию всё равно выиграю я, хотя бы потому, что безумно обожаю переворачивать доску!
Гюнтер наставил пистолет и в этот момент Эмма выставила руку вперёд и с рвущимся от усталости и сухости голосом, рявкнула:
– Забудь!
В этот же момент в глазах мужчины что-то потухло, он всё ещё держал пистолет, но уже не горел желанием как прежде.
– Память – самое дорогое что у нас есть. А пастодóлис фиéра бри, дорогой Гюнтер. (У каждого действия свои последствия.)
Искры, окружавшие девушку, полетели вперёд и с жадностью впились в тело мужчины, сковывая и парализуя.
– Что ты творишь?!
– Забудь! – повторила она и от нескончаемой тяжести в руках и ногах пошатнулась, сваливаясь вниз. Сидиан подставил морду, ловя девушку и помогая ей усесться.
Туман, который заволок мысли и разум девушки выдал картинки её будущего, она видела с кем будет жить, кем станет, куда поедет, чего добьётся и эти знания приносили нескончаемую боль и слёзы.
– Я не должна была это узнать. – Гюнтер попытался подойти, но Эмма, заметив это, слабо махнула в него очередной порцией тока и прошептала.
– Ты забудешь о Драконе, также как и я. Я разрезаю наше время и все знания. Ты забудешь все моменты и забудут те, кому печально ты поведал о Драконьей вере. И я забуду о Драконе и даже о тебе. Ведь нельзя мне знать о том, что скрывается во тьме. Я сотру из головы то, что меня ждёт. Это непреложный мой обет, магией сожжёт.
Закончив говорить, искры выстрелили в мужчину последний раз и тот свалился на землю без сознания, а Эмма повернулась к Сидиану, который смотрел на человека гордясь и сочувствуя.
– Забери магию себе, она жжётся. – прикоснувшись к морде Дракона, девушка еле поднялась и из её рук полился красно-оранжевый свет, ознаменовывая возврат магии прежнему хозяину.
Сзади подъехали Гарольд и Джек, они подняли Гюнтера и усадили его в машину.
– Что происходит? Почему это похоже на…
– На хроники! – воскликнул Гарольд. – Это не прошлое было на фресках, а будущее! Они предрекали передачу Человеком Дракону! Всё это время историю передавали, искажая. – он всплеснул руками и громко рассмеялся.
– Прощай, Сидиан, спасибо, что прилетел ко мне. – прошептала та, сбивчивым от слёз и эмоций голосом.
– Прощай, моя Нерри. (Надежда)
Когда последние остатки магии вышли из девушки, а Дракон вновь засиял, она повалилась на него теряя сознание и облегчено выдыхая.
Ей не пришлось давать устного согласия, его Сидиан получил ещё утром, поэтому завершить эволюцию ритуалом было делом пары секунд.
– Она очнётся и не вспомнит тебя, словно ты никогда не существовал, а она не обретала мечту детства и лучшего друга. – просопел Джек, поднимая девушку.
– Так надо. Ей надо. Больше всего я боялся за её контроль, потому что не мог рассчитать, как повлияет на человека магия, соединяющая время. Я боялся, что она сгорит, потому что энергия это…
– В прямом смысле энергия, я вижу! – усмехнулся Джек. – Она шарахнула его током!
Дракон довольно улыбнулся. С Джеком ему не пришлось даже объясняться, они уже понимали друг друга «без слов». И о пожелании поберечь её и себя, и о пожелании всего наилучшего – всё читалось в глазах двух защитников одной девушки, которая поверила в них обоих, в лучшее, что могло быть в них самих.
В этот день Гарольд позаботился о Гюнтере, вернув его в штаб и забрав при этом все его бумаги о Существе. А Джек уложил Эмму на диване, как в прошлый раз, убрал следы «произошедшего», прибрал гараж и оповестил Харли и Скотта о случившемся и пригласил их в гости, по неведомой ему причине.
***
Утро следующего дня было прекрасным. Эмма встала в 12-ом часу дня и ощущала лёгкую боль в мышцах. Благодаря её вчерашнему подвигу, она переписала свою историю, перекроила себя и внушила некоторые идеи. Поэтому встав, её смутило лишь лёгкое головокружение и неяркое отсутствие воспоминаний за вчерашний день.
– Джек? Что вчера было? Ничего не помню… Такое ощущение что я напи…
На столе стояла пустая бутылка из-под вина, стаканы, кусок пиццы и записка.
– Лась.
«Эмма, я скоро буду, мы со Скоттом на рыбалке, Харли на втором этаже, не кричи, у неё болит голова».
– Хорошо мы так..окончание школы отметили. – Эмма решила навестить подругу, которая храпела так, что слышно было уже с лестницы.
Тем временем парни возвращались с «рыбалки», хотя на самом деле шли от Гарольда, пытаясь уложить историю, которую Эмма создала себе вчера.
– Я всё равно не пойму, зачем она стёрла у себя память, но не стёрла у нас?
– Она не стёрла у Гарольда, чтоб тот проследил за горе луковым в виде Гюнтера, а также восстановил документы на её родителей.
– А они?
– И они не помнят о существе. У себя она стёрла, потому что увидела будущее, своё будущее и это её разрывало. Она сохранила нам память, чтоб мы позаботились о ней, скорее всего.
– Разве она не могла стереть память только о своём будущем, но оставить о Драконе?
– Или всё, или ничего. Может, чтоб опустошить какие-то воспоминания, нужно взять первоисточник? Или выпотрошить какой-то эпизод. Или ещё что-то, я ж не знаю! – фыркнул Джек, аналогично раздражённый тем, что подруга осталась без единственного, что ей приносило настоящую радость.
– Ладно. А что делать с её псевдо-историей? Где в этой истории Дэн?
– Не знаю.. у меня не было желания ему писать, а вам было. Не пойму её ли это заслуга или моя лично, но, наверное, так надо.
Появившись на пороге дома, мальчики облегченно выдохнули и решили убрать беспорядок.
– Да-а, вино вчера было тем самым недостающим уравновешивающим элементом в картине и в нашей ситуации в целом.
– Какой ситуации, мальчики? – спускалась жизнерадостная Эмма, вытаскивая сонную подругу за руку. – Вы рыбу поймали? – улыбаясь так широко, как только можно, спросила девушка.
– Какую рыбу? – спросил Скотт, и уже через секунду получил локтем в бок от Джека. – Ах, да, рыбу. Не клевало… – осторожно ответил Скотт, глядя на Джека и пытаясь не спрашивать в открытую о Дэне.
– Эм.. ааа.. Эмма, ты.,. ничего не хочешь рассказать о Дэне? – спросил хмуро и прямолинейно Джек, в принципе, в своём репертуаре, но тем не менее всё равно шокировал Скотта и Харли.
– А.. ну. – мягко улыбаясь, девушка подскочила к другу. – Он предложил, а я отказалась, потому что я уже сделала свой выбор. – намекала она, особо не скрывая конкретики, но Джек всё равно ничего не понимал.
– Эм..? Выбрала… кого? – Харли закатила глаза, подходя к Скотту.
– Тебя, дурачок! – воскликнула та, обвивая его шею руками.
– Аа… – только сейчас он понял о чём шла речь и смутившись, он постарался не выдавать своей грандиозной радости. – А где он?
– Ты чего, забыл уже? Я же говорила, он с мамой поехал отдыхать куда-то, его так вдохновила поездка в храм, что он упросил отвезти его ещё на одну какую-то историческую фигню.
– А ты больше ничего не помнишь? – украдкой, на свой страх и риск, спросил Скотт из-за чего получил в другой бок уже от Харли.
– Вы меня убить сегодня решили? – раздражённо прошептал парень.
– А что я должна помнить? – смеясь, спросила Эмма, подходя к чайнику. – Мы сдали экзамены, съездили в старый храм, потом сходили в подземку, пока засранец Скотт был на даче, ничего не нашли, я обиженно грохнулась спать, а потом мы решили собраться у Джека, не только отметить окончание школы, но и, знаю я ваши планы, подбодрить меня после разочарования от неудачной охоты. Выехали к нему на дачу, напились до отшиба памяти, дальше не помню. И вообще, чего вы такие замкнутые, вчера же вроде хорошо отмечали, веселились! Вот у Харли лоб разбит, упала?
У девушки вырвался нервный смешок, пока она прокручивала в голове воспоминание.
– Ага, споткнулась, на лестнице… – сдавливая смех, соврала та, быстро переводя тему. – Теперь тебя с Угрюмым можно поздравить с тем, что вы официально пара?
– Если официально, тогда скрепите свои узы поцелуем. – провозгласил Скотт, толкая друга в плечо.
– Эй! – возмутился Джек, потирая шею.
Эмма улыбнулась и сильнее прильнула к новоиспечённому парню.
– Ладно. – счастливо выдохнул Джек, утягивая возлюбленную в поцелуй.
Скотт и Харли взорвались воплями счастья и облегчения, что в конце-то концов дождались этого момента, и им не пришлось закрывать этих двоих насильно друг с другом, где было бы всё усыпано розами, уставлено свечами и прочей атрибутикой свидания. Весь день ребята развлекались и слушали громкую музыку, брызгались водой из шланга, спасаясь от жары, играли в мяч, в целом, царила гармония и идиллия, в которой они очень давно нуждались.
***
Воспоминание Харли:
Когда они со Скоттом приехали к Джеку, «Стража» Сидиана ещё не улетела, а Харли не была готова увидеть так резко и так близко двух невидимых Драконов, которые неожиданно преобразились прям перед её носом. Харли взвизгнула и дёрнулась в сторону, ударившись головой о перегородку в гараже, которая минуту назад была проклята девушкой за низкое расположение. Смех стоял такой, что ребята испугались разбудить Эмму.
Двадцать пятая глава. Избранник.
Холодно. Рассвет двух солнц. Пустая трибунная арена без стен, давящая на сознание своей «бесконечностью» и предназначением. Перед вратами верховного суда, серебряными цепями был скован Сидиан.
– Акх’сáат эк’хрé. (Ну вот опять!) – то время, что Сидиан провёл на Земле наделило его умением применять сарказм и едко шутить, хотя вряд ли это те способности, за которые его похвалили бы.
Трибунал состоится над ним чуть позже, когда соберут собрание «Пантеона» он же «Верховный Суд» и простых жителей, чтоб те знали «как» нельзя делать и «что» им будет за это. А сейчас Сидиан вынужден томиться, как последний преступник. К сожалению, и его «Стражу» тоже будут судить, но их не сковывали, а только отстранили от службы. Для избранной «Гвардии» быть отстранённым от службы приравнивается к предательству и это самое большое унижение, однако не самое худшее.
Единственное, о чём не жалел Сидиан, так это о решении помочь Эмме. Когда она отпустила его и их эволюция была завершена, с каждой крупицей вернувшейся магии Дракон чувствовал, что та больше не имеет свой первозданный вид, а значит, новые отпечатки «человеческих» качеств в магической генетике подарили необычную способность – умирать. Теперь, приход к смерти Цилисского Дракона не только был возможен насильственным путём, но и естественным тоже. Теперь, приговор к смерти Сидиана был бы наказанием ему за такую оплошность, ведь эти «боги» Вселенной должны были жить вечно, а он выбрал спасение жизни. Интересно и то, что в лотерее генетических изменений обитателям Цилиса досталась именно смерть – логическая цепочка, завершения существования, а не умение стирать память, присущая людям. Может, умение забирать воспоминания хуже убийства? Тогда ты мало того, что выбеляешь историю из головы, ты ещё и существо делаешь нетрудоспособным в его наработанном опыте. То есть это убийство без смерти, финал без конца и преступление без наказания, ведь никто же не вспомнит?
Однако, помимо этого, у Сидиана ещё и ранг обнулился. Что это значит? На самом деле ранг никогда не обнулялся прежде, он растёт-то едва, а тут по нулям. Прежде всего нужно понимать, что ранг – это уровень завершения этапов, будь то эволюционных, целевых или предназначительских. Наш Сидиан был на пороге к переходу между уровнем «Гвардия», если бы он выбрал служение «ВС» и уровнем «Целителя», если бы он пошёл по той же дороге, что и сейчас, но уже не был бы вынужден шарохаться по всей чёртовой Вселенной в поисках ,,Лучшей’’ кандидатуры для спасения и получения бонусов. Однако, нарушив непоколебимые законы, он пошатнул не только доверие к себе, но и всецелую неприкосновенность к Роду. Он поставил всех под угрозу одним только своим выбором, добротой и преданностью. И он прекрасно понимал на что шёл, и он знал, что рано или поздно всё равно окажется закованным в цепи.
Пока Сидиан спал, да, спал, больше перед смертью делать нечего, тем более, когда тебе глубоко плевать на решение суда, потому что знаешь, что они неправы, но ты обязан подчиниться, а раз уж дело своё ты завершил с успехом, ничего другого не остаётся, кроме как наслаждаться спокойным сном. Ему снилась Эмма, точнее, это был не совсем сон, скорее, связь на очень тонком и хрупком контакте того самого, эфемерного, что зовётся душой. Эту связь можно было бы заполучить каждому Цилисскому Дракону будь они смелее, а их избранники отзывчивей. Их связь дружбы, даже несмотря на стёртую память девушки и безумно огромное расстояние между ними, всё ещё оставалась непоколебимой, как чёртовы законы Цилисферы спустя многие тысячелетия. Он видел слабо окрашенные, плохо сформированные картинки, где девушка счастливо улыбается и обнимает Джека. На что Дракон фыркнул во сне, радуясь, что они наконец-то вместе. Он чувствовал, что девушка совершенно пуста и не имеет ни малейшего представления, что с ней было, однако какая-то тяжесть от пережитого опыта осталась, сделав её взрослее. Спокойствие и умиротворение, счастье и удовольствие витали в голове Белого, пока ужасный скрежет не вырвал его из подсознания в отвратительную реальность.
– Но сель мóси цéсшн ю́и бах’сáти, у нэ зэс нáи-ыс тáнгедó дэс парáдэс? (Не уже ли вы решили меня освободить, а что через сто лет не явились?)
– Тайз, дарэ́. (Молчи, предатель.)
– Исэ́й дохá даратэ́о, зак мóси ректáз нунлэ́ но-долизи́с, у э́фи дóли фом! (Кто ещё предатель, если вы прямое предназначение не выполняете, а только делаете вид!) – представитель Цилисской «Гвардии» напрыгнул сверху на Сидиана, пытаясь утихомирить подсудимого, но только ещё больше его разозлил.
– Сатэ́ ир юи! (Слезь с меня!) – начал сопротивляться и бороться Сидиан, как с физической преградой, так и с закипающей ненавистью внутри.
– Сет! Фет мо дель-ир асáй, апостарéй. (Нет! Пока ты не придешь в себя, изменник.)
Глаза Сидиана блеснули голубым огнём, и он издал рык, скалясь:
– Ю лóку САТЭ! (Я..сказал..СЛЕЗЬ С МЕНЯ!) – в этот момент Дракон выгнул спину и стряхнул стражника с себя, а ещё не вскрытые цепи были вырваны из каменного пола с ужасным грохотом.
Сидиан возвышался над стражей, закрывая собой два солнца, его глаза жгли огнём бирюзы, и он тяжело выдыхал пар из ноздрей. Наступив на парализованного страхом стража, он произнёс тихим угрожающе-рычащим голосом.
– Ю дэс шотэ́гос. (Я не предатель.)
Стряхнув с себя цепи, он направился к вратам «Пантеона».
У ворот его встретила его «Гвардия». Кстати, «его» она стала, когда, пытаясь выловить на Земле и вернуть на родину, перешла на его сторону и признала его выбор. Сейчас бравые Драконы были без обмундирования, в отличии от того, кто пытался усмирить Сидиана и были не меньше раздражены положением дел. Войдя в зал, на высоченных каменных возвышениях восседали три Верховных Дракона, один из которых мысленно обратился к Сидиану.
– Дэс кисáрэ локу ир юи тх’ази́с! (Не смейте говорить со мной ментально!) – потребовал Белый, строго нарушая ещё один закон.
– Най мо кисарэ онсéт виль-ви́ áус «эги́дэс прези́диум»? (Как ты посмел напасть на нашу «Гвардию»?) – спросил строгий голос, который, отскакивая от стен, создавал глубокое эхо.
– Áйри най мос кисарэ тосéйн ви цéзус. (Также как вы посмели лишить их статуса.) – Дракон махнул хвостом на свою «Гвардию».
– Аус олнáй виль-ви би фэйтóн. (У нас есть на это полномочия.)
– Лас óи олнай си-а юи. (Теперь они есть и у меня.) – неприятный оскал Сидиана отразил презрение и доминирующее положение, возводящее его на уровень «Пантеона». – Сатэ ир óми р’ах “форзé”, сакламáсе мос ойс тизáрус си туви́ юи он маз! (Спуститесь со своих жалких "замков", отгораживающих вас от опасности, и посмотрите мне в глаза!)
«Гвардия» Сидиана, видя, как три Праотца, взмахивая крыльями, медленно спускаются вниз, непроизвольно сглотнула, потупила взгляд и сделала шаг назад. Всё время короткой перебранки Сидиана и Пантеона они не дышали и не шевелились. Никто не имел права перечить и тем более указывать «Пантеону» что делать. Никогда.
Три Верховника приземлились перед Сидианом и тот, соблюдая хоть какие-то нормы приличия и традиции, поклонился им.
– Мо асáзис, нэ цесшн «афирáма фьор» си аус онлóм дель э́кзо рактáс? (Ты же понимаешь, что по решению «Главного Суда» и по нашему соглашению будет принято наказание?)
– Коф. (Да.)
– Мо си-но дефрéшн? Но тхáкрéн фáтибах’сáт? Но колю́р он доли́бэн? (И ты не боишься? Не просишь милости? Не каешься в содеянном?) – спросил второй Верховник.
– Сет. (Нет.)
Раздражённо виляя хвостом, Сидиан больше не хамил «Пантеону». Их разговор не привёл к помилованию даже «Гвардии», поэтому их следующая встреча должна состояться через час, внизу, под всеобщим обозрением. Сидиан возлёг на арену и поднял взгляд на небо. Два солнца, которые гонятся друг за другом многие тысячелетия, вдруг скоро снова встретятся, но то, Старшее из них всё равно старается избежать этого. Оно надеется оттянуть неизбежное, считает, что Младшее не сможет догнать его мощь, силу и возраст. И всё же…
– Зэс тиши́о дель сáтумсолэ́й. (Через мгновение будет затмение.) – прошипел Сидиан, не совсем задумываясь о чём говорит.
Он просто закрыл глаза и впал в транс, он сохранял энергию, он был на своей волне и не хотел выходить из мнимого покоя. Сейчас он чётко ощущал жизнь, раньше не было внутри ласкающего страха эфемерной жизни, только стойкое чувство бесконечности и одиночества. А сейчас…
– Ю си селивéн – нáи эктогéн. э́фи ю самири́т, у хай дель хаиви́т. (Я и вселенная – одно поколение. Только я завершусь, а она будет жить.)
Вокруг, пока Дракон находился в забытье, быстро пролетали мгновения, заполнялись трибуны, явился Пантеон и Главный Суд. Когда раздались первые официальные изречения по делу Сидиана, он вернулся в реальность, оглядывая всех вокруг.
– Сидиан – сáрпен Цили́ссум асéль Ли́вХáр нáга, лас Иль нага, аркáн апостарéй Цили́с ки ректáзэс Ши ректáз нунлэ́ Цили́Сиéра. Дэгéн сиéс Афирáма фьор си Триоцеáтри, фони́ес-шос изми́р-фóи-фирсáт шотэкью́рем, мэс фоили́т сиéм дэген си óксéльнáи лаóс дáо. (Сидиан – Цилисский Дракон бывшего 89 уровня, ныне 0 уровня, считается изменником Рода по нарушению 4 непрекословных законов Цилисферы. Дело рассматривает Главный Суд и члены Пантеона, голосование предоставляется пришедшим, по окончании рассмотрения дела и последнего слова обвиняемого.)
Пока Дракон из Г.С оглашал клише суда, возмущённый этой галиматьей Сидиан переодически схлопывал с хвоста заряжённую магию.