Когда Акторус начинал свою игру, всё вокруг менялось. Становилось светлее и теплее, а душа наполнялась необъяснимой радостью и грустью одновременно. Музыка, источаемая скрипкой, была… живой. Это могло показаться невероятным, и, тем не менее, было правдой. Элла видела, как тонкая, едва заметная блестящая нить появлялась у основания смычка, и начинала расти и удлиняться. Девочка смеялась, пыталась ухватить её рукой, но неуловимый лучик проскальзывал сквозь пальцы, становился всё длиннее и длиннее и опутывал её полупрозрачным, почти недоступным глазу коконом. Находясь в этом «коконе», Элла ощущала себя до невозможности счастливой. Она хохотала, хлопала в ладоши, скакала, как молодой жеребёнок, и чувствовала, как что-то поёт внутри, как наливаются силой руки и ноги, как становятся острее зрение и слух, и что уже не существует на свете таких преград, которые она не способна была бы преодолеть. А Акторус смотрел на свою подопечную, и улыбался, как кот.

Когда же играть пыталась сама Элла, скрипка становилась просто скрипкой. Никаких волшебных нитей, никаких, увы, чудес. Но зато на её импровизированные концерты сбегался обычно весь двор. К магии способностей у принцессы не обнаружилось, зато способности к музыке были неоспоримы. Впрочем, об этом она и так знала уже давно. Однажды госпожа Эрминия, которая тогда ещё не была управительницей и не приобрела таких необъятных форм, как ныне, усадила шестилетнюю Эллу за большой старинный рояль, и девочка с потрясающей лёгкостью повторила все показанные ей мелодии. А уж петь маленькая принцесса любила ну, может быть, совсем чуть-чуть меньше, чем стрелять. Голосок у неё был чистый, сильный, звонкий, и на всех званых ужинах, что Правитель устраивал для городской знати, Эллу неизменно ставили посреди зала и просили исполнить что-нибудь для гостей.

Потом Элла подросла. Пение для публики стало казаться ей детской забавой, а музыка в целом – ремеслом бродячих скоморохов и недостойным занятием для будущей королевы. И лишь на скрипке Акторуса она продолжала играть с удовольствием – отчасти для того, чтобы порадовать учителя, а отчасти – потому, что это была всё-таки волшебная скрипка. Хоть таким образом она могла прикоснуться к таинственному миру магии, вход в который оказался для неё наглухо закрытым и заколоченным железными костылями.

Всё это продолжалось почти семь календарей, пока в один из ненастных осенних дней, незадолго до Дня Уходящего Солнца, у стен дворца не появились суровые люди в красных мантиях, на высоких ярко-рыжих жеребцах – Стражи Синеда. Они забрали Акторуса.

******

В тот день с утра Элла носилась по лесу на отцовской Стреле – только спустя три календаря она поймает и оседлает Грома – и тренировалась в стрельбе по летучим шишкам, как раз сейчас лобассеры сбрасывали их на зиму. А когда, наконец, появилась дома, то застала Акторуса уже в цепях. Вид Стражей, которых до этого ей приходилось лицезреть только на картинах тётушки Луизы, ошеломил её настолько, что Элла буквально свалилась с лошади. Акторус стоял меж ними и руки его были связаны толстой цепью, которую он наверняка мог бы запросто порвать, …но отчего-то не делал этого.

– Куда вы его ведёте? – крикнула Элла. За своего друга она без раздумий вступила бы в схватку даже с самим Сатаной. Но огромный Страж из-под красной маски глянул на неё так, что взглядом буквально пригвоздил юную принцессу к месту.

– Стой, где стоишь, девчонка! – пророкотал он голосом, похожим на раскат грома в ясный полдень. – Мы действуем по указанию Синеда.

– Девчонка? – от смятения Эллы мигом не осталось и следа. – Да будет тебе известно, что ты разговариваешь с Принцессой, страж! И мне плевать, по чьему указанию вы действуете! Немедленно освободите его!

Рука дёрнулась к револьверу, который всегда был при ней, с тех самых пор, как отец подарил его на двенадцатый Эллин день рождения. Но в этот момент поднял голову Акторус.

– Нет, принцесса, – сказал он тихо, но чётко. – Не подходи к ним. Не делай ничего, будет только хуже.

Элла вцепилась в поводья Стрелы с такой силой, что кобылица всхрапнула от боли и дёрнула головой. Акторус смотрел на неё, и Элла навсегда запомнила, какой он был бледный. И его слова запомнила тоже.

– Я не виновен, Элла! – сказал волшебник. – Верь мне. Я этого не делал.

Страж подтолкнул его прикладом в спину так, что Акторус едва не упал, но всё, же сумел удержаться на ногах. Бросив лошадь прямо посреди двора, Элла со всех ног бросилась к отцу.

Гор находился в своём кабинете вместе со старшим сыном. Одного взгляда на них для Эллы было достаточно, чтобы понять – случилось что-то ужасное. Выслушав историю Акторуса, рассказанную отцом, Элла пришла в неописуемую ярость.

– Это неправда! – крикнула она и со всей силы ударила кулаком по столу. Тяжёлая столешница из многовекового лобассера жалобно взвизгнула и на ней появилась трещина. – Акторус невиновен! Он сам сказал мне, что этого не делал! Я ему верю!

Гор потеребил седую бороду.

– Элла, отражатели не могут врать. Они показывают лишь то, что видели.

Элла сжала руки в кулаки и нервно прошлась по комнате.

– Но ведь прошло столько времени! Где эти люди были целых восемь календарей? Почему вытащили, свой чёртов отражатель только сейчас?

– Прекрати ругаться, Элла Доминика, – побагровел отец. – Ты юная девушка, наследница Правителя, а не береговой матрос.

– Да плевала я на всех наследников и всех правителей! – завопила принцесса. Ещё ни разу в жизни Гор не видел свою дочь такой взбешённой. – Это же Акторус! Он ведь жил с нами, ел с нами за одним столом, спал под одной крышей! Ты ведь знаешь его отец! Ты знаешь, что он не мог этого сделать!

– Майола и Зот сказали, что таковой была последняя воля умирающей Лейлы, – тихо вымолвил Алекс. Он сидел за столом, положив руки перед собой и опустив голову. – Перед смертью та завещала открыть всё людям в тот день, когда бедняжке Лауре должно было исполниться десять календарей.

– Они все врут! Враньё, враньё! – взметнулась Элла.

– Элла, немедленно прекрати! – Гор повысил голос. – Как бы мы к ним не относились, но Майола и Зот – уважаемые люди, главы государств. Они не могут говорить неправду. К тому же Майола – тётя Лауры, и…

– Врань-ё! – отчеканила Элла. Она стояла напротив отца и глядела ему прямо в глаза. – Зот – уважаемый человек? С каких пор этот мерзкий красноглазый шакал стал уважаемым? Не ты ли рассказывал, каким образом его отец добился власти? И сын – копия папаши! А Майола? Что мы знаем о ней? Она даже никогда не показывает людям свою отвратительную рожу!

– Элла, довольно! – закричал Горацио. – Ты переходишь все границы дозволенного! Синед закончил рассмотрение этого дела. Суд состоится на исходе шестого Дня Уходящего Солнца.

Принц вздрогнул и ещё ниже опустил голову. От Эллы не ускользнуло его странное поведение, и от этого ей стало совсем плохо. Брат как будто смирился с тем, что их друга и его любимого учителя больше нет с ними. И никогда, скорее всего, уже не будет.

Элла без сил рухнула на первый попавшийся свободный стул, уронила голову на руки и разрыдалась. Она крайне редко давала волю слезам, можно даже сказать – вообще не знала, что значит плакать. Даже если падала с лошади, или Мастер Диго кидал её через колено на расстояние десяти шагов, после чего девочка валилась на спину и боль пронзала все рёбра. Но что означала та боль по сравнению с этой, какую она испытывала сейчас? Слёзы текли градом, Элла начала всхлипывать.

– Что теперь с ним будет? Его казнят, да? Сделайте же что-нибудь! Отец, Алекс, ну неужели ничем нельзя помочь?

Она подняла заплаканные глаза, умоляюще переводя взгляд с одного на другого. Алекс отвернулся. В другое время Эллу, несомненно, заинтересовало бы его поведение, но сейчас было просто не до этого.

– Я попытаюсь сделать всё, что в моих силах, – помолчав, отозвался Гор. – Большего пообещать не могу.

– Я хочу поехать на суд! – Элла тряхнула головой. – Я хочу плюнуть в вонючие морды тех бульбаров, которые оклеветали Акторуса!

– Конечно, Элла Доминика, – на удивление легко согласился отец. – Конечно, ты поедешь на суд, вместе со мной и Алексом.

******

Разумеется, на суд она не поехала. Двое стражников охраняли дверь с наружной стороны её комнаты, ещё пара дежурила около входа на лестницу и третья – под окном принцессы. Но их услуги не потребовались, хоть вряд ли и целый полк смог бы удержать разъярённую дочь Правителя, соберись она осуществить задуманное. Опоенная накануне сонным зельем тётушки Луизы, которое ей подмешали в стакан с чаем, Элла сладко проспала на своей девичьей постельке весь день суда.

Наверное, ей нужно было сразу задуматься, отчего отец так спокойно отнёсся к её желанию непременно явиться на суд, и отчего так невозмутим был старший брат, но…

Забивать голову ненужными, на её взгляд, мыслями, Элла не любила. Поэтому проснулась лишь к утру следующего дня, когда мужчины уже вернулись из Дукрина.

Акторуса не казнили. И в этом была, прежде всего, заслуга Гора, который поручился за своего подданного головой. Майола – Принцесса Западных Степей, и Зот – Король Северных Гор, настаивали на смерти обвиняемого. Глава четвёртой страны, входящей в Синед – Правитель Восточных Холмов Рико Красивый – был в деталях дела не слишком осведомлён, но зато лучше всех знаком с повадками отражателей, ведь именно в его стране водились эти необычные существа. Отражатели действительно показывают то, что видели, сказал Рико, но также он сказал: ради хозяина они могут пойти на что угодно, вплоть до настоящего обмана, а до конца всех возможности этих странных творений природы до сих пор никто не изучил. Эти слова оказались решающими для суда – ведь именно отражатель Зота был предъявлен в качестве доказательства вины. А Старейшины Синеда ещё хорошо помнили хитрость и коварство его отца Армазота, хотя сам Зот до сих пор не был замечен в чём-либо недостойном и предрассудительном.

Но и репутация Акторуса была безупречной. И потому, учитывая поручительство Горацио, Старейшины приняли решение: волшебника отправить на поселение в Низины – гиблый городишко на самой окраине Побережья. Отныне ему под страхом смертной казни запрещалось куда-либо отлучаться из этого места и заниматься магией. Детям же Гора, Алексу и Элле, с этого дня было строго-настрого воспрещено, не только разговаривать со своим учителем, но даже видеться с ним.

Глава 6

Если есть закон, значит, всегда найдётся тот, кто его нарушит – гласит народная мудрость. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на следующий же день, Элла направилась проведать Акторуса в его новом жилище.

Место это ей совсем не понравилось. Принцесса впервые посетила Низины, хотя они и находились на территории владений её отца. Но жителям этого поселения, которое почему-то считалось городом, похоже, было глубоко плевать на любые власти, они признавали только одну – власть Крепкого Кулака. Ну что ж, с этим у Эллы, по счастью, всё было в порядке.

Зато очень скоро она поняла, что никому не придёт в голову проверять, насколько она законопослушна и выполняет приказы Синеда. Соваться в Низины без особой на то нужды не особенно хотели ни Побережинцы, ни шакалы Зота, ни даже сами Стражи, поэтому отслеживать её было некому.

Между тем, Элла сильно подозревала, что её брат в свою очередь также часто видится с волшебником, хотя Алекс всячески это отрицал. Но Элла была не настолько глупа, чтобы поверить его отговоркам. Может быть, принцессе и не слишком хорошо давалась учёба, но уж брата-то своего она выучила назубок. Тем более что добраться до Акторуса Алексу было гораздо проще, чем ей.

Конечно, ему ничего бы не стоило взять сестру с собой, но принц никогда этого не делал. Может, он надеялся, что большие расстояния испугают Эллу в её стремлении навестить друга? "Тогда, братишка, ты гораздо глупее, чем тебя считают все вокруг", – рассудила девушка. Ну, а спустя два календаря, когда Элле исполнилось семнадцать, и она приобрела право самостоятельно пользоваться порталами, навещать Акторуса ей стало и вовсе легче лёгкого.

Вот только в последнее время ей совсем не нравилось, то, как он выглядел, и то, что с ним происходило. То ли это место так действовало на волшебника, то ли запрет применять магию, …впрочем, в последнее время вокруг и без того творилось много непонятного и подозрительного. В мире всё время что-то менялось и, к сожалению, не в лучшую сторону.

Элла пыталась поговорить о своих опасениях с любимым братом, но как разговаривать о серьёзных вещах с человеком, который до сих пор считает тебя взбалмошным ребёнком? Несмотря на то, что Алекс был очень привязан к сестре, он, увы, никогда не относился серьёзно к тому, что она говорила. Эллу это злило до одури, но она была бы очень удивлена, узнав, насколько ошибалась в своих выводах.

Алекс всегда прислушивался к сестре. Но извечная боязнь того, что из-за своего не в меру горячего и вспыльчивого характера, она "наломает дров" заставляла принца осторожничать. Проще было натянуть маску насмешливого всезнайки, убедить Эллу в том, что она глупышка и фантазёрка, чем потом трястись от страха за неё же. Хотя он всё равно трясся.

Но однажды Алекс не сдержался, и в порыве откровения рассказал сестре о том, Другом мире, портал в который он обнаружил в результате своих путешествий (хвала Духам, хватило благоразумия хотя бы промолчать, что натолкнул его на этот путь никто иной, как всё тот же Акторус!). И очень скоро глубоко в этом раскаялся, потому что Элла тут же насела на него с требованиями немедленно отвести её туда. Глупец, а ведь он мог предвидеть, что ей непременно этого захочется! Но какое-то затмение, видимо, нашло на принца в тот момент, когда он принёс оттуда большую красивую коробку, украшенную цветами и тиснёнными золочёными буквами. В коробке лежали маленькие коричневые фигурки разной формы, и Алекс предложил сестре съесть одну из них. Элла недоверчиво взяла штуковину, понюхала, осторожно положила в рот и мгновенье спустя, расплылась в довольной улыбке.

– Алекс! Как вкусно! Никогда такого не пробовала. Что это?

– Шоколад, – улыбнулся брат. – Шоколадная конфета.

– Конфета? Это как в лавке у Ромула? Но его конфеты больше похожи на кусок подслащенной резины, все зубы можно себе выдрать, а эти… волшебные! Где ты их взял?

Ну почему он тогда не сочинил что-нибудь? Это избавило бы его от множества проблем в дальнейшем. Но видно, в тот момент его попутал хвостатый Леонидий, и Алекс выложил сестре чистую правду. О том, что существует портал, по которому не просто можно запросто попасть в любой город Побережья и всего Нового Света, а оказаться в удивительной стране, где зимой бывает настолько холодно, что деревья сбрасывают листья, а землю покрывает белое и холодное вещество, называемое снегом. По дорогам в той диковинной стране ездят железные телеги без лошадей, по небу летают огромные птицы, сделанные человеческими руками, а люди там необычно одеваются и странно говорят, не так, как у них.

Элла вытерла рукой перепачканный шоколадом рот.

– Не может быть! Скажи, что ты выдумал всё это!

"Да, я выдумал всё это", – хотел сказать Алекс, но вместо этого зачем-то отрицательно покачал головой.

– Нет, Элла! Это правда. Такая же, как вот эта коробка конфет.

Конфеты! Элла кинула на них заинтересованный взгляд, прихватила сразу две и стремительным движением отправила в рот.

– Я хочу туда! – объявила она брату. – В то место, о котором ты говоришь. Возьми меня с собой, или покажи, где этот портал.

Алекс испугался, поняв, что, кажется, дал маху.

– Нет-нет, Элла! Тебе туда нельзя. И это даже не обсуждается.

– Но почему? – и Элла потянулась за очередной порцией конфет. Алекс разрешил ей взять ещё пару, а потом отодвинул коробку подальше.

– Этого достаточно, у тебя заболит с непривычки живот. Нельзя, Элла оттого, что в том мире много опасного. А ты слишком дорога мне, чтобы тобой рисковать.

Элла недовольно нахмурилась, и Алекс поторопился выложить остальные аргументы:

– И потом, там очень тяжело дышать. Ты не представляешь даже, какой там дым и смрад! В первый раз я едва продержался там половину часа, и потом весь день ходил, как чумной.

– Врёшь? – недоверчиво покосилась на него сестра. – Но как они же живут там? Все эти люди?

– Они… живут, да. Но выглядят нездоровыми. По крайней мере, большинство из них. Многие ходят так, как будто вот-вот упадут, еле-еле волочат ноги. Я видел одну женщину, которая несла на руках малюсенького ребёнка, не старше двух календарей. При этом она пыхтела и приговаривала на каждом шагу: "Ну, какой же ты тяжёлый! Ну, какой же ты тяжёлый!". Представляешь, насколько они слабы, если с трудом могут унести даже годовалого младенца?

Элла изумлённо распахнула глаза. Сама она спокойно могла преодолеть галопом расстояние от судоверфи до рыбного базара, неся на плечах своего приятеля Волика, и даже ни капли, не запыхавшись при этом.

– Не может быть! – в очередной раз не поверила она. – Ты точно не вздумал разыграть меня, Алекс?

– Даже и не собирался, малышка Элла, – лицо Алекса приобрело печальное выражение. – Я думаю, всё дело в этом воздухе. Он… им невозможно дышать. Но они привыкли и дышат. А может быть, в воде. Однажды я попробовал попить воды из железной помпы, врытой в землю. Люди там называли её "колонкой"…

Брат скривился:

– Отвратительная гадость, скажу я тебе!

Элла наморщила лоб и в задумчивости покусала ноготь. Алекс тем временем продолжал:

– Волосы, зубы и кожа у большинства из них в ужасном состоянии. Хуже я видел только в Низи… – Алекс прикусил язык, сообразив, что ляпнул лишнего и, опасаясь, что сейчас Элла начнёт приставать к нему с вопросами, а что именно он делал в Низинах? Но сестра, по счастью, пропустила эту реплику мимо ушей, и, обрадовавшись сему, он побыстрее добавил:

– А ещё они очень бледные. В гроб краше кладут, честное слово! А женщины, чтобы выглядеть ярче, раскрашивают свои лица при помощи специальных красителей.

– Как клоуны на ярмарке в Орашате? – уточнила Элла.

– Почти. Некоторые выглядят даже смешнее.

Элла захохотала. Потом сложила ладони вместе и умоляюще затрясла ими на уровне груди.

– Алекс! Я очень-очень-очень хочу взглянуть на это, ну хотя бы одним глазком! Я согласна даже вообще не дышать, только пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, покажи мне это место! И я клянусь тебе, что до конца жизни буду исполнять любую твою прихоть, всё, что ты не пожелаешь.

Алекс пристально посмотрел в её синие-синие бездонные глаза и вздохнул. И отвернулся.

– Нет, Элла, – сказал он тихо, но твёрдо. – Не проси. Я тебя туда не пущу. И сам больше не пойду. Нечего нам там делать.

Элла надула губы и отвернулась. И пообещала себе больше никогда, никогда, никогда не разговаривать с Алексом! И вообще не обращать на него внимания. И даже если он сам начнёт ходить за ней и умолять пойти с ним, посмотреть эту чудную страну!.. ну, словом, долго ему придётся за ней бегать.

И из-за того, что она так сильно обиделась, Элла даже не расслышала последних слов, которые произнёс брат:

– Самое страшное то, что мы тоже могли бы жить среди них и быть такими, как они.

******

Конечно, Алекс не смог сдержать своих слов, и всё равно продолжал наведываться в этот удивительный мир. Любопытство тянуло его туда, и с каждым разом он осваивался в нём всё больше и больше.

Элла также не сдержала обещания, данного самой себе. И вновь, и вновь она продолжала бегать за Алексом и уговаривала взять её с собой. И снова, и снова получала категорический отказ. Тогда она начала расспрашивать об этой дороге Акторуса, но тот лишь недоумённо пожимал плечами в ответ. Это было уже выше её сил. Ни за что на свете она бы не поверила, что Алекс не поделился тайной со своим лучшим другом и наставником.

Они оба не хотели, чтобы Элла попала в тот мир. В глубине души она догадывалась, почему, и это расстраивало её ещё больше. Неужели и Акторус, и Алекс настолько не доверяют ей, считают настолько сумасбродной и неуправляемой? Если уж самые близкие люди о ней такого мнения, то, что говорить о других?

– Вот уйду в лес, – жаловалась Элла своему коню Грому. – Срублю себе избушку, и буду там жить. Наверное, никто и не заметит моего отсутствия. Зачем им какая-то Элла Доминика? Они замечательно обойдутся и без меня. Да я уверена – если даже провалюсь сквозь землю, никто и не почешется!

Гром с пониманием всхрапывал, и нежно покусывал хозяйку за плечо.

– Ты один только меня и понимаешь, – приговаривала Элла, поглаживая коня по гладкой чёрной шее. – Тебя возьму с собой. Будем жить вдвоём, а они там пускай хоть сто неизвестных миров открывают.

Но, как и обычно, её обид не хватало надолго и, поплакавшись верному коню, Элла возвращалась к Алексу, чтобы опять с удивлением и завистью рассматривать диковинные вещички, которые он приносил оттуда.

******

Однажды у брата появилась собака. Ещё ни разу в своей жизни Элле не доводилось видеть столь удивительного пса.

Волкодавы, жившие при дворе её отца, были огромными, лохматыми, белыми с рыже-коричневыми пятнами или чисто чёрными. Где-то далеко в Западном Степном Королевстве разводили быстроногих гончих, с которыми охотились на зайцев и других бегучих зверюшек. В стране, именуемой Восточными Холмами, обитали, в основном, востроухие пушистые лайки. А столицу Северных Гор – Зоттон – охраняли косматые, страшные и свирепые уродцы, которые, как говорили старики, имели в прадедушках самих бульбаров.

Хуч – так звали пса, которым обзавёлся в один прекрасный день принц Алекс, не был похож ни на одну из этих собак. Не слишком большого роста – примерно Элле по колено, но крепкий, коренастый, как будто весь состоящий из мускулов. Короткая гладкая шерсть коричневого цвета, большая голова, стоячие уши "домиком", чуть раскосые умные глаза. Морда треугольная, узкая, но, когда пёс зевал, казалось, что голова превращается в одну сплошную пасть, полную великолепных белых клыков.

– Да где же у него начинаются челюсти? – недоумевала Элла.

Алекс хитро улыбнулся.

– Хочешь посмотреть, на что способны эти челюсти?

Элла кивнула, и брат подвёл её к старому кирокану у дворцовых ворот.

– Хуч, ветка!

Пёс взметнулся вверх, совершив невероятный для собаки такого роста прыжок, ухватился зубами за сук и повис на нём. У Эллы отпала собственная челюсть.

– Никогда такого не видела. Спорим, он не продержится долго?

Алекс хмыкнул.

– Сомневаешься?

Элла пожала плечами. Они стояли под деревом, Хуч болтался на нём, свесив лапы. Издалека он, наверное, напоминал очень большой увядший лист. Потом Элле надоело ждать.

– И сколько он может так висеть?

– Пока не онемеют челюсти, – ответил брат. – Или пока я не прикажу отпустить.

– И как долго ждать, пока у него онемеют челюсти?

Теперь пожал плечами Алекс.

– Не знаю, …может быть, до вечера.

– До вечера? – глаза Эллы распахнулись в пол-лица. Колокол на городской ратуше только-только пробил полдень. – Да не может такого быть!

– Хочешь проверить? – подмигнул ей брат.

Элла подошла к висящей собаке, недоверчиво походила туда-сюда. Затем покачала Хуча рукой. Пёс скосил на неё глаз, но ветку из зубов не выпустил.

– Ну, чисто пиранья, – пробормотала девушка. – Ладно, Алекс, пусть он её отпустит.

– Хуч, ко мне! – скомандовал Алекс. Пёс разжал челюсти и спрыгнул на землю, умудрившись при этом кувыркнуться через голову.

– Ой, акробат! – Элла захлопала в ладоши. – Вот это собака!

Алекс с довольным видом потрепал подбежавшего пса по холке.

– Он может даже залезть на это дерево. Как-нибудь покажу тебе, если получится стащить у Кандерата кусок бекона.

Ну, это было уже слишком! Собака, лазающая по деревьям, как кот? Элла захлебнулась от зависти. Вечно этому Алексу достаётся всё самое лучшее! Она отвернулась и пробормотала в сторону:

– Но против Клыка он всё равно долго не выстоит.

Лицо Алекса моментально потемнело.

– Я не буду их стравливать! – резко отозвался он. – И ты даже не пытайся сделать это в моё отсутствие. Ты знаешь, как я отношусь к этим собачьим "забавам".

******

Элла и не собиралась осуществлять что-либо подобное. Через пару дней Клык – главарь королевской стаи собак, сам увидел незнакомца, который каким-то образом оказался во дворе в одиночестве, и направился прямо на него с целью обозначить свои права и определить чужаку его место.

Этот эпизод Элла наблюдала из своей спальни. Произошло всё рано утром, но, как выяснилось позже, она была не одинока. Половина королевского двора уставились в окна на двух собак, остановившихся в нескольких шагах друг от друга.

Клык был крупнее нового обитателя раза в три, а за счёт густой косматой шерсти казался и ещё больше. Но Хуч никоим образом не выказал страха. Напротив, он воинственно поднял длинный гладкий хвост и вздыбил шерсть на загривке. Так же поступил и Клык.

Элла свесилась с окна, раздумывая, не позвать ли Алекса. Но до северного крыла, где находилась комната брата, докричаться было невозможно, а бежать к нему означало пропустить всё самое интересное.

Несколько мгновений псы просто смотрели друг на друга. Элла видела, что Клык не особо напрягся. Он был крупнее, сильнее, а главное – он был здесь хозяином. Наверное, он собирался обнюхать чужака прежде, чем задать ему трёпку. Но в этот момент Хуч неожиданно сделал рывок вперёд.

Произошло всё так быстро, что Клык просто не успел среагировать. Только что незнакомец стоял на месте, и вдруг неуловимым глазу движением пролетел у соперника прямо под животом и выскочил с другой стороны. Клык обернулся, но было поздно – Хуч уже висел на нём, вцепившись зубами в заднюю ногу чуть пониже хвоста.

Клык такого поворота событий явно не ожидал. Он не раз дрался с собаками, случалось вступать даже в схватку с бульбарами, но это всегда были честные бои. С подобной откровенной "подставой" волкодав столкнулся впервые.

Клык обернулся, намереваясь схватить наглеца… и не смог этого сделать. Он просто не дотягивался!

Клык принялся вертеться вокруг себя, клацая зубами и пытаясь укусить прилипшую сзади пиявку. Хуч вращался вместе с ним, причём морда его была практически не видна в густых "панталонах" волкодава. Обезумев от ярости, Клык начал скакать и валяться по земле, но тщетно – чужак ногу не отпускал.

"Будет висеть, пока не онемеют челюсти, или пока я не прикажу", – вспомнила Элла слова брата и поняла, что всё-таки пора бежать разыскивать Алекса, иначе лучшему королевскому волкодаву грозила опасность остаться без задней лапы. С улицы послышался смех – это повар Кандерат, стоя на крыльце, хохотал басом, а из раскрытой двери ему вторили фальцетом мальчишки-поварята.

– Вот так пёс! – покрутил свой длинный ус Кандерат. – Сдавайся, Клык! Твоя песенка спета!

Отчаявшийся Клык попытался спастись бегством. Бежать с висящим на ляжке "довеском" получилось плохо. Тогда он упал на землю и пополз по-пластунски. Хуч ехал позади, тормозя задними лапами. Поварята похватались за животы, тыча пальцами в собак и корчась от смеха.

– Что тут происходит? – раздался голос из-под арки, соединяющей западную часть дворца, где располагалась спальня Эллы, и покои Правителя. Взбудораженный шумом с улицы, сам Горацио в лиловом шёлковом халате и туфлях на босу ногу спустился вниз.

– Собаки дерутся, мой господин! – фыркнул в усы Кандерат.

– Дерутся? – Гор задумчиво поскрёб бороду. – Впервые в жизни вижу такую необычную драку. Впрочем, и собаки-то такой видеть, раньше никогда не доводилось. Да и собака ли он вообще?

– Я, наверное, не стал бы этого утверждать, – усмехнулся Кандерат. – Хотя на кошку или лису он тоже не особо похож…

Вокруг Клыка, безуспешно пытающегося избавиться от свалившейся на него напасти, уже собралась приличная толпа народа. Горожане свистели и улюлюкали, подбадривая королевского любимца, а у того уже совсем не осталось сил. В конце концов, видимо решив, что это безобразие прицепилось к нему навечно, Клык растянулся посреди двора на брюхе, поднял морду вверх и заголосил почти по-человечески. Грозный пёс, вожак королевской стаи, несгибаемый задира Клык был повержен практически бескровно. И в этот момент Элла увидела Алекса, продирающегося сквозь толпу.

– Хуч, фу! – заглушая собравшихся, закричал брат.

Хуч тут же отпустил добычу, вскочил на ноги и весело потрусил к хозяину, по пути чихая и отплёвываясь от набившейся в рот шерсти. Опозоренный Клык, прихрамывая на заднюю лапу и опустив голову к земле, поплёлся в другую сторону.

– Вот так собака! – только и смог развести руками Гор.

Хуч уселся возле ног Алекса, раскрыл пасть и вывалил язык почти до земли. Люди поглядывали на него с опаской – зубы пса внушали уважение. Но Гораций смело протянул руку и погладил Хуча по голове.

– Не выпускай его одного в посёлок, Алекс, – сказал Правитель. – Если заберётся в чей-нибудь двор, передавит там всю живность.

– Этого не произойдёт, отец, – пообещал принц.

Гор, конечно, начал расспрашивать сына о том, откуда появился Хуч, и Алекс соврал что-то вроде того, что приобрёл его у заезжего купца в Орашате. Правитель поверил… или сделал вид, что поверил, но Элла-то знала точно – собака оттуда!

******

От того мира можно было ожидать чего угодно. Алекс рассказал ей, что там есть даже собаки величиной меньше белки.

– Да как же это? – не поверила Элла. – Ты ничего не путаешь?

Алекс не ответил, но спустя несколько дней подозвал сестру и показал ей необычную книжку – цветную, со страницами из гладкой, блестящей бумаги. Он назвал её "глянцевым журналом". На обложке журнала была изображена девушка – настоящая красавица! Элла не знала, насколько правдивы утверждения брата о бедственном положении людей того мира с волосами и зубами, но у этой-то точно всё было в полном порядке. Девушка была одета в яркую зелёную блузку невероятного покроя с открытыми плечами (Элле тут же захотелось точно такую), а на руках у неё сидела малюсенькая собачонка с выпученными глазками и большими торчащими ушами.

– Это же щенок, – не поверила Элла.

– Ничего подобного. Взрослый пёс, просто очень мелкой породы. Называется "чи-ха-ха"³.

– Ой, какая прелесть! – от восторга Элла захлопала в ладоши. – Алекс! Достань мне такую собачку! Я буду везде носить её с собой!

– Элла, собаки, даже маленькие – не игрушки, – нравоучительно заметил брат. – Ты же замучаешь бедное животное. К тому же эти собачки очень любят спать в креслах. Представь, что будет, если наша управительница не заметит бедняжку и нечаянно плюхнется на неё задом?

Элла представила несчастную собачку, застрявшую между двух огромных ягодиц госпожи Эрминии, и не смогла удержаться от дикого хохота. Хотя, конечно, для самой собаки, попади она в такой переплёт, ничего смешного бы точно не было.

3. На самом деле Алекс имел в виду породу "чи-хуа-хуа" – очень маленькая собачка, взрослые особи этой породы достигают высоты всего 10-15 см в холке и веса 1 – 1,5 кг.