– Ста-а-ас! – Элли строит умоляющие глазки. – Ну, Котик… – надувает губки.
Нет, Скворецкий, не поддавайся! Только не в этой ситуации. Только не с Назаром и с Ирой. Ни. За. Что. Ни за что. Никогда.
– Элли, – осторожно говорю я. Кладу ладонь на её спину, чтобы успокоить и вразумить, немного поглаживаю. – Нет. Оставь их в покое. Если Назару действительно нравится Ира, то ему уж точно помощь не понадобится.
Девушка скептично смотрит на меня, мол, как это кому-то не нужна её помощь?!
А затем возвращается ко мне в объятия.
– Думаешь? – тихо бормочет она.
– Уверен. Так что забей.
– Ладно, – вздыхает девушка. – Тогда расскажи, кто к тебе с утра приходил?
Мысленно покривившись, несколько секунд медлю. Нельзя, чтобы Элли узнала о моих проблемах в семье. Не хочу её расстраивать. Будет лишний раз переживать. А потом я ей так и не сказал свою настоящую фамилию, так что она даже не в курсе, что я сын Скворецкого.
Я представился девичьей фамилией матери. Так что для Элли я не Стас Скворецкий, сын бизнесмена, а просто Стас Верховский. Без прошлого, но с ярким настоящим.
Моё имя, в отличие от брата, не на слуху. Тёма всегда появляется с отцом в свете на разных мероприятиях, ужинах, партнёрских встречах. Все в столице, да и, наверное, в стране знают, что мой брат должен унаследовать компанию отца.
Я же просто какой-то там младший ребёнок, о котором никто толком ничего не знает. Они в курсе, что я существую, но не более. Как собачка знаменитости, что сидит дома и лишний раз не высовывается. Какой интерес от бесполезного животного, если его даже с собой никуда не берут?
– Да там на счёт электричества приходили, – вру. – У меня проводка барахлит в последнее время, вот и написал жалобу.
– А, – делает вид, что ей интересно. – Сделали?
– Ага, уже всё в порядке.
А точно всё в порядке?
Думать о проблемах совершенно не хочется. Могу я хоть один вечер спокойно провести со свей любимой?
И пусть этот момент длится до бесконечности, направляясь в бездну невозвратных чувств. Пока мы рядом – нам ничего не страшно. Пока наши пальцы переплетены, руки сцеплены в замок, губы обмениваются дыханием, теплом, пока…
– Я люблю тебя, – вырывается у меня.
Сорвалось так быстро, что даже я этого не ожидал.
Элли поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.
– И я тебя, котик…
Девушка приближается и осторожно целует в губы, шумно и судорожно выдыхая. А мне сносит крышу: чувства охватывают с головой, перекрывают доступ к кислороду, запрещают мыслям сталкиваться друг с другом в невероятном водовороте. Поцелуи, прикосновения, нежные, но крепкие объятия. И хочется большего, хочется обладать Элли полностью, подчинить не только её разум, но и тело. Стать с ней единым целым.
Но я не могу, потому что обещал Элли, что не буду торопиться. У неё ещё никогда не было секса, она так невинна, как только что распустившийся цветок. И её мечта – впервые переспать с парнем на выпускном. А до него ещё целый год.
Что ж, Стас. Любишь, значит можешь и подождать. Это того стоит…
Ложь 16. Ира
– Бабуль, я сегодня рано вернусь, – громкого говорю я, проходя мимо открытой двери комнаты, в которой бабушка всё так же сидит в своём излюбленном кресле и смотрит телевизор.
В прочем, ничем другим она не занимается. Либо спит, либо уставится в телик, где по «России» крутят бесконечные мыльные сериалы, но мне это на руку. Пока бабуля пялится в ящик, можно не волноваться, что она выйдет из дома и потеряется на соседней улице. С памятью у неё в последнее время совсем туго – выйдет за порог квартиры и напрочь забудет, где живёт.
– Милая… – слышу её хриплый голос и выхожу из ванной с зубной щёткой во рту. – Михайловна сегодня придёт?
– Угу, – быстро чищу зубы, слегка морщась из-за чересчур мятной зубной пасты. – Чуть позже заглянет. Я ещё сегодня заскочу в аптеку, куплю лекарств. Они закончились. Не забудь! Из дома не ногой, я сама всё куплю.
– Конечно, Ирочка, – выглядывает из-за спинки кресла, чтобы взглянуть на меня. – Может, тебе завтрак приготовить, пока ты собираешься?
Ничего она не приготовит. Возьмёт тарелку и забудет, зачем вообще пришла на кухню, так что вкусностей от неё не дождёшься. Помню, были времена, когда бабуля целыми днями проводила у плиты: пекла пироги, готовила разные салаты, мясо, картошку.
А теперь всё приходится делать самой.
– Спасибо, бабуль, – улыбаюсь. – Я уже приготовила.
– Ну, ладно, – она, кажется, особо и не расстраивается.
Вид у неё уставший и смертельно одинокий, в прочем, как по мне, такой бывает у всех стариков, проживших долгую и насыщенную жизнь. Уж, не знаю, насколько насыщенной была судьба у бабушки, да и вряд ли она вообще хоть что-нибудь умудрится вспомнить. Теперь смысл её жизни – это сериалы.
Отец сегодня не приходит, и это первая хорошая новость за утро. Вторая – после смены мне заплатят за прошлую неделю, так что смогу позволить себе купить какую-нибудь безделушку. Хотя, стоп. Скоро первое сентября, так что мне нужны деньги на школьные принадлежности, да и потом надо начинать копить на выпускное платье.
Ванная-кухня-комната-ванная-комната-кухня-коридор.
И вот я уже у двери натягиваю кроссовки, попутно набирая Элеоноре сообщение: «Зайдёшь вечером? Отдам одежду. Или встретимся где-нибудь?».
Отправить. Отлично.
– Бабуль, я пошла! – кричу, но ответа уже не слышу.
Опаздываю! Нужно поторопиться: на этой подработке задержки так просто с рук не спустят. Это не аниме-магазин, где можно халявно провести парочку часов.
Выхожу на лестничную площадку, уже собираюсь закрыть дверь, как замечаю висящий на ручке с обратной стороны подарочный пакет. Хватаю его, попутно закрывая ключом дверь, заглядываю внутрь. Книга.
Достав её, с удивлением вскидываю брови.
Рэй Брэдбери. «Из праха восставшие».
Вы серьёзно? Я хочу купить эту книгу уже пару месяцев, но денег жалко, а читать в электронном варианте не люблю. Что за чертовщина? Иду к лифту, нажимаю на кнопку вызова, только после этого проверяю пакет на наличие каких-нибудь записок или открыток, но, кроме книги, внутри ничего нет.
Кто мог знать о том, что я хотела книгу, и кто вообще мог додуматься оставить её на двери?
Отец? Он такими вещами не занимается, да и с роду никогда бы не догадался, что я люблю читать. Мы с ним не настолько близки.
Элли? Возможно. Я могла при ней упоминать об этой книге. Но подруга никогда исподтишка ничего не дарит, всё время пытается втюхать открыто, будто жертвует на благотворительность.
Возможно, Гриша знает. Мы много с ним болтаем ни о чём, но с чего ему вообще что-либо дарить? Парень даже не в курсе, где я живу.
А больше я ни с кем и не общаюсь.
Двери лифта открываются, и я захожу внутрь, нетерпеливо нажимая на кнопку первого этажа. Открыв книгу, пролистываю её. Ничего. Ни надписей на страницах, ни пожеланий на форзаце, даже цены нет.
Лифт останавливается, и я поспешно вырываюсь на свободу, запихивая книгу и пакет в рюкзак. После подумаю над таинственным отправителем, сейчас нужно поторопиться на работу, иначе точно лишусь аванса.
Но, как только я вырываюсь из пропитанного сыростью, затхлым запахом и холодом подъезда, очередное событие обрушивается на голову, да так внезапно, что заставляет в ступоре замереть.
А это ещё что такое?
«Ира прости».
Назаров, урод!!!
Хоть бы запятую поставил!
Неровные буквы написаны белой краской прямо на асфальте перед подъездом и явно не сотрутся после первого дождя. Ну почему не мел, твою мать? Зачем так позорить-то?
Сидящие по бокам на скамейках бабульки, заметив меня, начинают хихикать и причитать. А всё почему? Потому что я единственная Ира во всём этом сраном подъезде.
– Ирочка, доброе утро!
Расселись тут ни свет, ни заря. Сплетни собирают. Небось, уже весь район в курсе, держу пари, кто-нибудь из них даже видел этого вандала.
– Доброе утро, Наталья Сергеевна, – притворно улыбаюсь, стараясь сдержать возмущение и негодование.
– Как там бабушка? Зайду сегодня к ней.
– Что это у тебя за ухажёр, признавайся? – перебивает её вторая.
– Хулиган, а не ухажёр. Ты посмотри, что с асфальтом сделал! Кто теперь оттирать будет-то, а? – возмущается третья.
– Да в тебе, Петровна, никакой романтики! – отмахивается ещё одна.
– Какая тут романтика-то? Когда так в душу гадят!
Я не обращаю внимания, подхожу к надписи и останавливаюсь, начиная недовольно вглядываться в слова, словно надеясь, что это поможет избавиться от них. Ну, Назаров. Ну, ты и нарвался, козёл. Этого я тебе точно не прощу…
Достаю сотовый и нахожу номер Назарова. Уверенно звоню ему, совсем не думая о том, что сейчас почти девять, и парень, скорее всего, ещё спит.
«Абонент не отвечает или временно…»
Сбрасываю.
Чертыхнувшись, качаю головой и направляюсь в сторону остановки – работу ведь никто не отменял. Попутно набираю Элли. На удивление девушка берёт трубку быстро.
– Дай номер Стаса, – с ходу говорю я, не дожидаясь, пока подруга начнёт сюсюкаться со своими «Дорогая» и «Зайка».
– Стаса? – удивляется блондинка. – Зачем?
– За тем, что нужно поговорить с ним на счёт Назарова, – злюсь я. – Скинь сообщением. Сейчас!
– А… – тянет Элли. Держу пари, она в курсе его выходки. – Ладно. Сейчас скину.
– Давай, – отключаюсь.
Нет желания выслушивать её нескончаемую болтовню, снова ведь начнёт подсовывать Костю или жаловаться на неудачный маникюр. Нет, скорее всего, начнёт рассказывать про своих парней, а это последнее, что я хочу сейчас слышать.
Пиликает сообщение, и я опять утыкаюсь в мобильник. Так, отлично. Звоню Стасу и обрушиваю на него весь накопившийся гнев, пусть со своим другом сам разбирается. Как я поняла, только Стас может повлиять на Костю.
– Алло.
– Стас? Это Ира, – с ходу говорю я, нетерпеливо высматривая нужную маршрутку.
– Ира? – удивляется. – Ого. Случилось что?
– Я на счёт Назарова. Звонила ему, но он не отвечает. Этот придурок мне весь асфальт перед домом исписал. В конец заигрался. Не знаю, чего вы с ним добиваетесь, но я это просто так не оставлю.
– Воу-воу, погоди, – парень прокашливается, пытаясь переварить информацию. Он что, только что проснулся? Ах, да. Это же я вечно с утра пораньше на работу бегу, а им-то и без этого неплохо живётся. – Я же его просил к тебе не лезть, – вздыхает Стас. – Слушай, а ты уверена, что это он?
– А кто ещё?! – возмущаюсь я. – «Ира, прости», – передразниваю. – Теперь вся округа знает, что у меня кто-то завёлся. Ещё и книгу притащил, по любому это Элли его надоумила.
Стас вздыхает и что-то невнятно бормочет себе под нос. Я, наконец, замечаю маршрутку и машу рукой, чтобы та остановилась.
– Он вчера слёг с температурой, – признаётся парень. – К ночи ему хуже стало, сказал, что отлежится пару дней.
– С температурой? – захожу в транспорт и оплачиваю проезд. Протискиваюсь в самый конец маршрутки. – Это плохо. Скорее всего, началось заражение раны. Если жар не спадёт, ему срочно нужно в больницу.
– Погоди-погоди! – встревоженно перебивает Стас. – В смысле, заражение?
– В прямом, – усаживаюсь на свободное место. – Рана глубокая, да и я могла плохо продезинфицировать. Он хоть повязку менял?
– Чёрт его знает…
– Проверь рану, – советую я. – Увидишь воспаление или гной, тащи в больницу.
Стас несколько секунд молчит, обдумывая мои слова. Бросаю взгляд за окно, проверяя, где мы едем. Выходить ещё рано.
– Он не пойдёт в больницу, – отрезает Стас. – Короче, Ир. Можешь приехать и посмотреть его?
– Что? – возмущаюсь. – Я же сказала, больше не втягивайте меня…
– Я знаю, знаю!
Какая-то бабка возмущается, что мы слишком быстро едем, и ей начинает поддакивать половина салона. Водителю приходится сбавить скорость, и я мысленно скулю. Ну, опоздаю же!
– Это последний раз, Ир, – просит парень. – Назар как баран. Он не пойдёт в больницу. А я вообще не понимаю в медицине. Хотя бы просто посмотри и скажи, что нам делать.
– Я сейчас на работу еду.
– После. Пришли адрес, я заеду.
– Мне нужно в аптеку за лекарствами для бабушки, – новая отмазка.
Ну, не хочу я ехать к Назарову и смотреть его рану!
– Я куплю, пришли названия. Деньги потом вернёшь.
– Они по рецепту…
– Заедем по дороге тогда, возле дома Костяна есть аптека. Пожалуйста, Ир. Это займёт всего ничего, и больше ты нас не увидишь…
Кривлюсь, пытаясь собрать свои силы, чтобы отказать парню. Позвонила, блин, на свою голову. Скажу «нет», тогда совесть замучает. Костя ведь не пойдёт в больницу, а без должного лечение всё только ухудшится. Если не проверю рану, пойдёт заражение крови, а после и смерть. Смогу ли я простить себе такое?
– Ладно, – сдаюсь. – Но я только посмотрю и скажу, что делать. Всё.
– Отлично! Спасибо, Ир, буду должен!
– Ты мне и так должен за молчание, – шучу я. – Ладно. Пришлю адрес и время. Не опаздывай.
Стас смеётся, а я качаю головой и шумно вздыхаю, сбрасывая вызов. Отлично, Ира. Ты только что снова подписалась на очередную авантюру этих двух идиотов. А что будешь делать, если они тебя ещё во что-нибудь втянут?
Ложь 17. Стас
Назар живёт с матерью в двухкомнатной советской квартире на третьем этаже. Лифта в доме нет, так же как и домофона – последний вырван из двери в буквальном смысле слова. Бухой сосед Костяна по лестничной клетке, дядя Витя, выкорчевал его ломом словно пень, потому что постоянно по пьяни забывал ключи. В прочем, в этот раз домофон продержался дольше, но, по ходу, никто из жильцов ремонтировать его всё равно не собирается.
Взбегаю по ступеням, пугая двух облезлых котов. Перепрыгиваю через спящего на площадке алкоголика, нежно прижимающего к груди пустую бутылку водяры. Наконец добираюсь до нужной квартиры. Нажимаю на звонок, но в ответ тишина.
Ах, да. Сломан же.
Колочу в дверь.
– Назар, открывай… – бурчу себе под нос.
Прислушиваюсь, достаю сотовый и смотрю на время. Почти одиннадцать, значит, парень должен проснуться. Он обычно встаёт ни свет, ни заря, даже если ляжет под утро. Жаворонок фигов.
Снова стучу кулаком. Бам. Бам. Бам.
– Ну, чего ты колотишь как ненормальный? – хрипит у меня за спиной бабка.
Приходится обернуться.
Она спускается с верхнего этажа, держась рукой за перила. Синий платок плотно укрывает голову, старая потрёпанная одежда бог знает какого года выпуска, в руке пакет, а лицо покрыто глубокими морщинами. Не смотря на внешний вид, выглядит бодренько.
– Срочные дела, бабуль!
– Срочные дела у него, – кряхтит бабка. – Спят они ещё! – говорит с такой уверенностью словно недавно была у них в гостях. – Костя даже в магазин не выходил, а мать его подавно. Нечего тут шуметь…
Она проходит мимо и начинает спускаться на этаж ниже. Жду, пока её укутанная в кучу тряпок фигура исчезнет из виду, а после снова возвращаюсь к двери. Стучу, но уже не так уверенно, как в начале.
В магазин, говорите, даже не выходил? Видно, дела хуже, чем я думал. Может, зайти к соседям и перелезть по балкону, вдруг что случилось…
Неожиданно щёлкает замок и дверь приоткрывается. Мой взгляд падает на Костяна – парень сонный и явно только что проснулся. Лицо бледное, футболка взмокла из-за пота, да и волосы тоже, спортивки надеты наизнанку.
– Ты чё с дуба рухнул? – скалится Назаров. – По голове себе постучи…
Костя чуть прищуривается, фокусируя на мне взгляд.
– А, это ты, – бурчит. – Думал, дядя Витя припёрся…
– Он там в отрубе валяется на лестнице, – бросаю я, уверенно проходя в квартиру. – А, может, это не он. Чёт ты херово выглядишь, – закрываю за собой дверь и машинально стаскиваю ботинки. – Короче, звонила Ира и рассказала, что ты устроил…
Костя шикает. Приходится понизить голос, чтобы его мать не услышала.
– Вот только нотации не надо читать, – бурчит Назаров. – Сделал и сделал.
Хмурюсь, осматривая парня с ног до головы. Уже собираюсь спросить на счёт раны, но меня отвлекает тихий приглушённый голос.
– Костя-я-я, – доносится из-за закрытой двери.
Друг кривится, морщится, делая шаг в сторону комнаты, открывает дверь.
– Чё, ма?
– У нас гости? – голос уставший и протяжный.
– Это Стас пришёл, – Назаров просовывает голову внутрь, но преграду полностью не открывает. Ему всегда неловко, когда кто-то посторонний видит его мать в таком состоянии.
– О, Стас, – голос приободряется. – Так угости его чем-нибудь. Нужно, наверное, чайник поставить. А у нас не убрано… – начинает суетиться.
– Не надо, лежи, – грубо отрезает Костя. – Я сам. Всё равно ничего нет, потом в магаз сгоняю. Мы в комнате у меня посидим.
Дальше она что-то неразборчиво бормочет, но Назар уже закрывает дверь и направляется к себе. Хмурится, сутулит плечи.
Дышит медленно и тяжело, хрипло.
– Температуру мерил? – спрашиваю, прикрывая за собой дверь и осматриваясь.
Здесь как обычно бардак. Вещи разбросаны по полу, одежда небрежно вываливается из открытого шкафа, старый компьютер на столе и гитара под кучей ненужных вещей. Ступить некуда.
– Да. Тридцать восемь, – с тяжёлым вздохом заваливается на кровать.
– Таблетки пил? – смахиваю со стула грязную одежду и сажусь на него.
– Ага. Толку от них… Лучше не стало.
– Ира сказала, что это может быть из-за заражения… – Костя лежит на спине, свесив ногу с кровати, и смотрит из-под наполовину прикрытых век. – Повязку хоть менял?
Цокает, прикрывает веки.
– Чё ты как моя мать? – ещё и недоволен. – Забыл. Не до этого было.
– Ну, ты даёшь, Назар! – возмущаюсь я.
– Да чё?
– А ничё!
Замолкаю и смотрю в окно, где за неплотно задвинутыми шторами виднеется соседний дом, а там на балконе какая-то девчонка в широкой рубашке выкуривает сигарету. Вот, к ней выходит парень, что-то говорит, и они вместе уходят в квартиру.
– Уговорил Иру прийти, осмотреть рану. Так что вечером сгоняю за ней. Ты ж ведь всё равно к врачам не пойдёшь…
– Блин, Стас, – он приподнимается на локте. – Сдурел? Нельзя ей сюда.
Пытается подняться, но, видимо, кровь ударяет в голову и заставляет парня прикрыть веки. Я шикаю, встаю со стула и силком укладываю Костяна обратно на кровать.
– Сдохнуть хочешь? – злюсь. – Скажи спасибо, что она вообще согласилась.
Поднимаю его футболку и морщусь. Повязка почему-то грязная, местами пропитана кровью и чем-то жёлтым. Даже не хочу спрашивать, что Назар вчера делал.
Костя морщится, когда я приподнимаю бинты. А теперь приходит и моя очередь кривиться: зашитая рана покраснела, а кожа вокруг шва опухла. Тут явно само собой ничего не пройдёт, нужна профессиональная помощь.
Но ведь Назар баран, в больницу не сунется…
– Я звоню Ире, – уверенно говорю я.
Костя не возражает.
Набираю номер и подношу мобильник к уху. Гудки раздражают, девушка отвечает не сразу, но, хвала всевышнему, вообще берёт трубу.
– Ну, чего опять? – её голос приглушён и раздражён.
– Всё фигово, – смотрю на друга. – Я у Назарова, он тут помирает.
Она вздыхает и несколько секунд думает.
– Что там с раной?
– Покраснела, вздулась. Не очень выглядит.
– Кровь идёт?
– Нет.
Молчание.
– Короче, возьми перекись водорода, можно «Фурацилин» развести. Промой рану. Дальше обработай область вокруг неё йодом или зелёнкой. И повязку наложи, – говорит девушка. – Вечером заберёшь меня, посмотрю, насколько всё плохо. Пока этого должно хватить.
– Ладно, спасибо.
– Мне пора, пока.
Она поспешно сбрасывает вызов, а я смотрю на Назарова и кривлюсь. Ну, что ж. Настало время поиграть в доктора. Не так я себе подобные игры представлял…
Ложь 18. Ира
Моя работа номер два: кафешка под названием «Пир Духа». Смешное, неправда ли? Я работаю в «Пир Духе». Пирдухе…
Название под стать заведению. Начальник тот ещё деспот, постоянно орёт на всех и матерится. Один прокол, и можешь собирать вещички. Персонал – идиоты полнейшие. На кухне творится настоящий балаган: уборщики помогают с готовкой, повара отдраивают помещения, и все орут, ссорятся, матерятся словно на базаре. А вот владельца боятся – слово лишнее при нём сказать не могут. Зато за спиной…
Я подрабатываю официанткой. Весь день бегаю от столика к столику, принимаю заказы и пытаюсь не нахамить особо наглым клиентам, которых, поверьте мне, хватает. Чувствую себя бешеной белкой в колесе, которая напилась кофеина и теперь не может остановиться.
Этот безумный день заканчивается быстро, не то что в аниме-магазине, где приходится часами сидеть и ждать покупателей, изнывая от скуки и ненавидя стрелку на часах, которая дьявольски медленно нарезает круги. Если занят делом, совсем не замечаешь времени, а в этом месте и присесть-то некогда. Обслужи столик, прими заказ, подмени, отнеси, прибери, чего без дела стоишь, зря плачу что ли?
После смены я забираю деньги за прошлую неделю и счастливая-довольная прощаюсь со своими горе-коллегами. Осталось только заскочить в аптеку и прикупить бабуле лекарств. И ещё Назаров… Чёрт бы его побрал.
Когда выхожу из кафешки, Стас уже дожидается у входа. Парень стоит, облокотившись на байк, и роется в телефоне, с кем-то переписываясь. Его чёрные растрёпанные волосы неряшливо торчат в разные стороны, из-под кожаной куртки на шее выглядывает татуировка. Заметив меня, парень блокирует экран и прячет мобильник.
– Привет, – улыбается.
– Привет, – осматриваю мотоцикл. Блестит, засранец, словно новенький. Чёрный, красивый, мощный. – Как Назаров?
Стас пожимает плечом.
– Сделал всё, как ты сказала, но температура не спадает, – качает головой.
– Не всё же тебе сразу, – бурчу я. – Главное, рану обработали. Если гноя нет, значит, всё куда лучше, чем я думаю. Ладно, поехали. Мне ещё потом надо в аптеку и домой, лекарства отвезти.
Стас кивает и протягивает запасной шлем – чёрный словно тьма, и я решительно надеваю его, прячась от окружающего мира. Надев шлем, парень седлает байк, снимает его с подножки и заводит двигатель. Ждёт, когда я соизволю присоединиться.
Поправив рюкзак, неумело запрыгиваю на мотоцикл и осторожно обнимаю Стаса за талию. Ни разу не каталась на байках, но, думаю, в этом нет ничего страшного.
Мотоцикл ревёт будто дикий зверь и срывается с места. Мне приходится прижаться к Стасу, чтобы не свалиться с железного коня. Руки сильнее обнимают парня за талию – его спина крепкая и напряжённая словно сделана из камня, и мне вдруг становится невероятно спокойно, даже несмотря на то, что сердце разрывается из-за адреналина.
Мы мчимся по дороге, обгоняя автомобили, виляем между ними, оставляя позади недовольно-сигналящих водителей. Поток ветра набрасывается будто течение непослушной реки, но я прячусь за спиной Стаса. Руки леденеют, пальцы перестают слушаться. И лишь рёв двигателя сопровождает нашу поездку будто преданное животное.
Наконец мы добираемся до моего района и едем в сторону дома Кости. К этому моменту я уже перестаю чувствовать тело – оно задеревенело, стало твёрдым и неподвижным как статуя.
Мотоцикл сбавляет скорость и сворачивает к жилым зданиям, вскоре окончательно останавливаясь. Стас глушит мотор, упирается ногой в землю и снимает шлем. Мне же требуется время, чтобы сообразить, что мы приехали.
С трудом оторвав руки от талии парня, снимаю шлем и, облегчённо вздохнув, слезаю с байка.
– Транспорт для самоубийц, – замечаю я, и Стас коротко смеётся.
Он забирает у меня шлем, спрыгивает со своего железного коня и кивает, чтобы я следовала за ним.
Обычный жилой квартал старых пятиэтажных домов, детская площадка, на которой резвятся и кричат школьники, припаркованные машины в стороне, с окон глазеют вышедшие на балкон жильцы. Ничего интересного, в моём дворе точно такая же атмосфера.
Догоняю парня и следую за ним в сторону подъезда. Домофон вырван и висит на парочке проводов, двери распахнуты. Лифта нет. Мы поднимается по лестнице на третий этаж, подходим к ближней двери и останавливаемся. Стас достаёт ключи, собираясь отпереть преграду, но, прежде чем сделать это, поворачивается ко мне.
– Только это… У него мать дома. Так что особо не кричи на счёт ранения и всё такое, – просит парень.
Киваю. Щёлкает замок, и дверь открывается. В коридоре останавливаемся, чтобы разуться, – здесь полутемно и пахнет жареной рыбой. Сбоку вешалка для курток, маленькая тумбочка у зеркала, разбросанная обувь на пороге. Напротив закрытая дверь, слева, очевидно, кухня, а справа ещё парочка запертых комнат. Здесь тихо и как-то странно, будто в этой квартире живёт старый умирающий человек, который вот-вот должен покинуть этот мир.
Мы направляемся направо к самой дальней двери – Стас открывает её и заходит первым, я же неуверенно прохожу следом. Комната небольшая, захламленная. Вещи валяются везде, где только можно. Да… Уборка здесь точно не помешает.
Назаров лежит слева на небольшой узкой кровати и, скорее всего, спит. Его брови нахмурены, лицо красное, дыхание глубокое и тяжёлое.
– Давно в отключке?
– Пару часов, – предполагает Стас. – Я уходил, он ещё продолжал скалиться, чтобы я тебя не приводил сюда.
Ничего не отвечаю, нависая над Назаровым, прикладываю костяшки пальцев ко лбу, проверяя температуру. Горячий…
Отодвинув одеяло, которым накрыт парень, смотрю на повязку. Бинты новые, чистые, видно, что Стас хорошо постарался. Замечаю на тумбочке перекись, йод, зелёнку и почти наполовину пустую бутылку водки. Даже не хочу спрашивать, пили её или же использовали для дезинфекции.
Скользнув взглядом по напряжённому лицу Кости, снимаю рюкзак, бросаю его на пол и присаживаюсь на корточки рядом с кроватью.
– Дай ножницы, придётся бинты разрезать. Слишком плотно замотал, – говорю я.
Стас осматривается. Находит лишь спустя пару минут под кучей одежды, которую Костя свалил на стол. Снова бросив взгляд на лицо Назарова, осторожно разрезаю бинты и отодвигаю в сторону, раскрывая рану.
Она покраснела и немного опухла, как и говорил Стас. По краям измазана зелёнкой.
– Запаха нет, гноя тоже, – тихо говорю я. – За раной нужен уход, а не просто забинтовал и жди, пока заживёт.
Замечаю на полу у кровати старые грязные бинты.
– Что он вообще с ними делал? – не понимаю я.
– Чёрт его знает, – Стас садится на стул. – Как обычно шлялся по подворотням, махался кулаками и выяснял отношения. Чем ещё он может заниматься?
– Повязку надо каждый день менять. Обрабатывать рану антисептиками. Я не знаю, какой именно подойдёт, нужно в аптеке спросить, – говорю я. – И постельный режим. Рану не мочить, не тревожить, а то долго заживать будет. Температуру надо сбить… Слушай, – шумно вздыхаю и поворачиваюсь к Стасу. – Я не врач. Ему нужно в больницу, и ты это прекрасно знаешь. Если жар не спадёт, а рана начнёт гноиться, то без врача никак.
– Да знаю я, – бурчит парень. – Но Костян не пойдёт туда. В этом проблема. Вся надежда на тебя…
Вот влезла же на свою голову.
– Ладно, сделаю, что в моих силах, но, если будет хуже, поведёшь к врачу. И мне плевать, кого вы там грохнули, отправили в кому или обокрали, – Стас послушно кивает, потупив взгляд. – Сейчас идёшь в аптеку и спрашиваешь какую-нибудь мазь от воспаления. И заодно прихвати мне лекарств, я тебе дам денег и рецепт.
– Хорошо, – снова кивает, поднимаясь на ноги.
Хмурюсь, смотря на Назарова. Его грудь вздымается, дыхание шумное и хриплое. Может, он просто заболел? И никакая это не инфекция? Потому что, единственное, что я в силах сделать, – это обработать рану и наложить повязку.
Надо спросить у Элли, есть ли у неё знакомые врачи, которые смогут помочь нам и при этом не засветить в официальных бумагах. Чёртов Назаров! Почему именно я должна разгребать его проблемы?..
Ложь 19. Ира
Господи, что я здесь делаю? Почему сижу на коленях в комнате Кости Назарова перед его кроватью и смотрю на зашитую воспалившуюся рану. Никогда не сталкивалась с такими порезами, поэтому понятия не имею, что нужно делать. Может быть, это естественный процесс заживления? Просто немного распухла из-за того, что парень вчера шлялся чёрт знает где.
На поверхности гноя нет, никаких признаков. Возможно, он внутри раны, но для этого нужно разрезать шов и заново всё обрабатывать, потом зашивать…
Что, если я сделаю только хуже?
Смотрю на напряжённое лицо Кости – парень всё ещё спит – хмурюсь, несколько секунд вслушиваюсь в голоса за стенкой, а, когда те смолкают, достаю сотовый и звоню Элли.
Гудки острыми клинками вонзаются в сердце, я потираю лицо, чтобы избавиться от волнения, но оно с каждой секундой лишь нарастает.
– Да, дорогая, – голос Элли сбивает с толку.
Я забываю, зачем вообще звоню, но лицо Назарова тут же возвращает воспоминания.
– У тебя есть знакомый врач, который может помочь без официальных документов? – с ходу спрашиваю я.
– Врач? Что-то случилось? – испуганно лепечет подруга. – С тобой всё в порядке?
Прикрываю глаза, выжидаю пару секунд.
– Да, я в порядке. Моему другу нужна помощь, но он не может пойти в больницу. Нужно, чтобы его осмотрели и помогли, но без лишнего шума, чтобы никто ничего не узнал.
Слышу, как девушка задумчиво мурлычет, о чём-то думая. Несколько секунд молчания перерастают в настоящую вечность.
– Думаю, смогу помочь, – наконец отвечает Элли. – Пришлю знакомого доктора, он сделает всё без лишних вопросов, но ему нужно будет заплатить. В прочем, это не проблема. Я ему позвоню, а ты пока пришли адрес, куда нужно приехать.
– Хорошо. Спасибо, – облегчённо вздыхаю. – Только платить не надо, сама справлюсь. Главное, чтобы он просто посмотрел и сказал, что делать…
– Ира, – перебивает меня блондинка. – Я всё сделаю. Просто положись на меня. Зачем ещё нужны подруги? Тем более, это пустяки.
За что я люблю Макееву, так это за то, что она не задаёт лишних вопросов. Надо – сделает. Зачем, почему – ей совсем не важно. Если и станет любопытствовать, то потом, когда всё закончится. К тому же не так часто я её о чём-то прошу. Да и Элли прекрасно знает, если я звоню ей в поисках помощи, то дела совсем плохи.
– Ладно, ладно, – тихо бормочу я. – Просто пришли этого врача и…
Чьи-то пальцы хватают меня за руку, которой я прижимаю сотовый к уху, и сжимают запястье. Я вздрагиваю, замолкая, и встревоженно смотрю на Костю. Его веки наполовину прикрыты, уголки губ опущены, взгляд такой холодный словно осуждающий. Как много он успел услышать?
Забыв про подругу, сбрасываю вызов, выпутываюсь из хватки Назарова.
– Где Стас? – сипло спрашивает парень.
– В аптеку пошёл.
– Чё ты там про врача говорила? – он пытается приподняться на локте, но я силой возвращаю его обратно. – Нормально всё со мной…
Кривится, шумно вздыхает, прикрывая глаза.
Поджав губы, хватаю с тумбочки градусник, стряхиваю, протягиваю Косте.
– Меряй. И не рыпайся. Если у тебя заражение, то можешь сразу завещание писать.
– Я же сказал, – злится, но градусник принимает, неохотно засунув под мышку.
– Не переживай, всё будет анонимно. Элли пришлёт своего врача, так что никто ничего не узнает…
Вспомнив, что нужно отправить подруге сообщение, возвращаюсь к мобильнику. Так, а, собственно, где мы сейчас находимся?
– Какой у тебя адрес? – выжидающе смотрю на парня, но тот не горит желанием отвечать.