– Но ведь меня не же слушают, мне же не верят. Это все аполоново проклятье – настаивала Кассандра.
Нищий возопил, воздев руки к небу:
– Боги! Ну нельзя же быть такой наивной.
– Так просвети меня! – гневно потребовала она.
– Ну нет, я лучше воздержусь – отвечал Нищий – Ты, конечно, девочка славная, но ведь люди так не любят слушать правду. Тебе ли этого не знать. Пусть уж лучше боги тебя просветят.
– Ну и катись отсюда – потребовала она.
– Уже исчезаю – согласился он – Только. напоследок, если позволишь, один совет. Не спеши предлагать себя Аполлону.
– В-о-он!! – заорала Кассандра и Нищий исчез.
Оставшись одна, Кассандра начала нервно ходить вдоль берега, тихо бормоча что-то себе под нос. Нам было слышны только обрывки слов и там было что-то вроде: "Звезды Сад-ад-Забих", “Дом Водолея хренов”, "Зевс Вседержитель" и тому подобная муть, а может быть нам все это показалось. Похоже было, что наша Сандра напрочь забыла как следует взывать к бессмертным богам. Наконец, решившись на что-то она воздела руки к небу и закричала:
– Аполлон! К тебе взываю! – немного подождав и не добившись никакого эффекта, она отчаянно завопила – Ну, взываю же! – это тоже не помогло и она устало продолжила более спокойным голосом – Как там тебя величают? Бесподобный? Обалденный? Боюсь, что я как раз этот урок в школе прогуляла…
Увлеченные камланиями Кассандры мы и не заметили, как на берегу появились два новых персонажа. Их явно выдавала чистая, не запачканная одежда и сандалии, в которых по-видимому никогда не рвались ремешки. Только по этим приметам в них и можно было распознать бессмертных богов, так как во всем остальном они производили скорее унылое впечатление. Первой шествовала женщина, уже немолодая с гипертрофированной мускулатурой и прогрессирующим целлюлитом на не менее мускулистых ногах. Лицо у нее казалось вырубленным из камня и вырубленным неаккуратно, фигура же вызывала ассоциации с тумбочкой, тоже весьма топорно изготовленной. На голове у нее был неуклюже надет огромный гоплитский шлем, уродующий ее еще больше. На груди у дамы висело украшение, в котором я с ужасом узнала Эгиду и зажмурилась. Тут Нищий прошептал мне на ухо – "муляж" – и я снова посмотрела на Афину, но ничего интересного больше не увидела. У нас в Трое, такая уродина могла бы рассчитывать на брак лишь с Циклопом. Тут я вспомнила, что Афина не замужем и успокоилась. Сопровождающий ее бог выглядел несколько лучше, по крайней мере – на первый взгляд. Это был статный мужчина неопределенного возраста с благородной походкой и гордо поставленной головой. Но присматриваться к нему не стоило… Тогда становился заметен усталый, загнанный взгляд, морщины на лбу, слегка обвисшие щеки и малозаметная пока жировая складка в районе пояса. Когда-то Аполлон был златокудрым блондином, по крайней мере так уверяли нас школьные учебники, но сейчас позолота поблекла, а местами, похоже, и пооблезла. У меня появились серьезные сомнения в бессмертности наших небожителей.
С трудом преодолевая одышку, Аполлон взобрался на берег и брюзгливо объявил:
– Лучезарный. Надо говорить”лучезарный”, двоечница. И незачем так орать – всех на Олимпе разбудишь. Итак, зачем ты меня вызвала? Я между прочим, как раз свою пайку нектара получил. И только мы с Гефестом намылились хорошенько вмазать, на тебе – двоечница взывает. А тут еще Афинка за мной увязалась.
Афина, тоже с трудом взобравшись на берег, возразила:
– Вообще-то тебя должна была Афродита сопровождать, ведь она у нас главная по любовным вопросам. Вот только после той каши, что она заварила с яблочками, ей лучше не появляться в Трое. Так что с вашими амурными делишками придется мне разбираться.
При слове "амурный" Аполлона явственно передернуло. Он тупо посмотрел на богиню, с трудом концентрируя взгляд на поддельной Эгиде и явно не понимая о каких "делишках" идет речь. Кассандра, смущаясь и запинаясь, пришла ему на помощь:
– Ты… лучезарный, на меня, конечно, сердишься и справедливо сердишься, я понимаю. И я понимаю, как была неправа. Но и ты напрасно погорячился. Ну зачем же так сразу проклинать! Ведь я женщина, ко мне более тонкий подход нужен. Мы, женщины, ведь не можем, так, сразу, сказать "да". Ну хоть ты-то подтверди!
Последнее восклицание предназначалось Афине.
– Вообще-то с тебя кокетства, как со скифа трезвости – мрачно откликнулась та – Но, впрочем, продолжай, продолжай, мне нравится ход твоих мыслей.
– Постойте, девочки, я уже совсем ничего не понимаю – взмолился Аполлон.
– Видишь, он хоть и бог, а все тот-же тупой самец – пояснила богиня Кассандре – И нас, баб, ему никак не понять. Но и ты тоже немного не в теме – теперь она повернулась к Аполлону – Бедная девочка думает, что ты ее действительно домогался.
– Я!? – в ужасе завопил Аполлон – Ее!?
Похоже у него начинался приступ паники даже и без помощи Пана.
– А, вспомнил! – с облегчением воскликнул он – Ну, понимаешь… – начал он смущенно – … Это была шутка такая.
Кассандра нахмурилась, а ее смущение внезапно куда-то исчезло.
– Шутка? – спросила она угрожающе – Такая?! А почему мне не смешно? Теперь, с этого места – поподробнее – гневно потребовала она.
Нас, припомнила я, вроде бы не так учили разговаривать с богами. Но Сандра, похоже, нашла единственно правильный стиль общения с “лучезарным”, потому что этот облезлый красавец вобрал голову в плечи и только прошептал:
– Может не надо?
– Надо – не надо, а придется. Хочешь я сама? – предложила Афина.
Она явно развлекалась, предвкушая, возможно, те анекдоты, которые она пустит гулять по Олимпу.
– Не стоит, ты еще такого наговоришь – поспешно ответил Аполлон и, повернувшись к Кассандре, осторожно, тщательно подбирая слова, сказал – Видишь ли, на самом деле не было никакого проклятия.
– Как не было? – удивилась она – Мне же действительно никто не верит.
– Все верно – Аполлон заговорил более уверенно – Но это вполне естественный процесс и происходит он не из-за какого-то там дурацкого проклятия. Зевс свидетель, я ведь ничего такого и не умею. Ты, девочка, уж извини, ничего в людях не понимаешь. Просто они не хотят верить.
– Не хотят? А почему? – она все еще не понимала.
– Каждый по своей причине. Один просто боится поверить, другой вообще никого никогда не слышит, третий может и услышал бы, но он все равно никогда никому не верит…
– … А четвертому не выгодно – закончила она сама.
– Ну вот ты немного и поумнела, малышка – покровительственно сказал небожитель, но Кассандра не дала ему продолжить в том же духе.
– А как же мой дар? Это тоже шутка? – возмутилась она – Так ты мне не давал ничего и нет у меня никакого дара предвидения?
– Ну я же сказал, что пошутил – раздраженно ответил он – Согласен, не совсем удачно получилось. Выпили мы тогда с Гефестом по грамульке амброзии, ну оно и понеслось.Слово за слово, возьми я да поспорь с ним, что сумею тебя соблазнить. Да не только поспорил, а и самого Зевса в свидетели призвал. Может быть ты не в курсе, а может ты и этот урок промотала в школе. В общем строго у нас с этим на Олимпе. Наутро мы протрезвели, а Зевс нас уже на крылечке поджидает, свидетель хренов. Делать нечего, надо что-то придумывать. Вот я и решил тебя на дар предвидения подловить.
– Так есть у меня дар или нет? – она даже, как мне показалось, топнула ногой и Аполлон снова вздрогнул, прежде чем неуверенно ответить:
– Как тебе сказать…И есть и нет…
– Да не тяни ты резину, зануда – вмешалась Афина – Дело в том, что у него самого нет никакого дара и не было никогда. Так что дарить ему было нечего. А у тебя он всегда был, причем свой, собственный, природный. Да скажи ты ей наконец… – и она довольно ощутимо толкнула Аполлона.
– Видишь ли, дар предвидения, он совсем не то что ты думаешь – пояснил тот, поморщившись – На самом деле это умение анализировать. Да, да, именно анализировать, четко и глубоко понимать значение мельчайших крупиц информации, умение строить из них целостную картину, умение смотреть далеко вперед, не забывая поглядывать и по сторонам. А главное, это не бояться. Ведь само предвидение это не такая уж редкость, но большинство людей боится того, что им может открыться. А вот ты – храбрая, ты не испугалась.
– Ах ты, засранец бессмертный! – возмущенно завопила Кассандра так, что я даже заткнула уши, но все равно продолжала слышать – Это ты так мою девственность пытался поиметь, да еще за мой же собственный дар предвидения!
– Да какая там девственность! – пробормотал он огорченно, a Афина заметила со смехом:
– Ты, подруга, не только в людях, но и в богах ничего не понимаешь.
– Может не надо, а? – уныло попросил Аполлон, явно не надеясь на результат.
– Нет уж, извини – богиня войны была беспощадна – Видишь ли Сандра, наш Аполлоша полный импотент. Да, да, уже более двухсот лет. И ничего удивительного в этом нет, это у него профессиональная болезнь. Когда залечиваешь по две гонорее в сезон, да лет этак пятьсот подряд. Ну сама понимаешь…
– Это ты зря… – все так же уныло бормотал инвалид амурных битв.
– Так этот их спор…? – не договорила Кассандра, раскрыв глаза так широко, что на лице уже не оставалось места.
Мы с Нищим с радостью убедились, что глаза у нее перестали быть старческими и в них мелькнули веселые девчоночьи искорки.
– Да, соблазнять он тебя собирался чисто умозрительно – весело должила Афина и добавила с долей ехидства – Извини. Подруга.
– Прости меня, Сандра! – я впервые видела бессмертного бога в таком состоянии.
Он готов был бить себя в грудь и каяться во всех грехах.
– Бог простит – милостиво изрекла Кассандра, наслаждаясь ситуацией и озорно поглядывая на Афину, которая ей одобрительно улыбалась.
Улыбка странно смотрелась на этом каменном лице, но не портила его.
– Какой именно бог? Надеюсь, не Гефест? – Аполлон попытался вернуть утраченные позиции, но Афина его поставила на место, сказав:
– А вот тебе, пожалуй, шутить не стоит.
– Афоня, ты, как всегда права – покаянно ответил тот.
– Если еще раз меня Афоней назовешь… – голос богини звучал угрожающе, и на Эгиде, хотя это и был муляж, зашевелились змеиные головы – Так я всей Ойкумене сообщу, что ты…
– Не буду, не буду – заверещал Аполлон – Нечаянно с языка сорвалось.
– То-то же – немного спокойнее согласилась Афина и сказала Кассандре с необычными для нее мягкими интонациями:
– Прощай, Сандра, ты, это… Ты береги себя. Похоже, что наступают трудные времена.
– Я знаю – сказала та.
Искорки в ее глазах пропали. Боги исчезли так же незаметно, как и появились. Мы снова сели на берегу и Нищий немедленно заявил:
– Ни хрена себе. Даже и не соображу, как все это воспеть!
– Так ты, что, все знал? – возмутилась Сандра, но не слишком сильно.
Наверное у нее кончились запасы возмущения, щедро потраченные на Аполлона.
– Скорее – догадывался – признался Нищий.
– Ах, ты старый хрыч! – она была не слишком разборчива в выражениях – Кстати, воспевать я тебе не советую: такая пакость не будет ни социально востребована, ни идеологически выдержана.
С ней трудно было не согласиться, но у нашего поэта было свое мнение. Похоже, его опять терзали Музы. Он поднялся и, пробурчав: "Я все же попробую", действительно попробовал. На этот раз он воспел еще жестче, еще искреннее, чем прежде:
Неимоверно трудно быть собой
Не уступить, бессилием зверея
Не принятым, не понятым толпой
Отмеченным печатью недоверья
Как сердце интуицией саднит
Тем, что тебе открылось одному
И понимаешь – боль не убедит
И знаешь – не поверят, не поймут
Но душу раздираешь не щадя
В надежде, что отыщутся ответы
Как погасить костры на площадях
Как отменить кровавые наветы
Как этот заговор глупцов нарушить
Чтоб убедить, заставить, доказать
Как мне уговорить глухих услышать
Как убедить слепых открыть глаза
В тупой надежде ты стучишься в двери
Надеясь – крик души не пропадет
Мечтая, что хоть кто-нибудь поверит!
Надеясь, что хоть кто-нибудь поймет!
Он закончил и эхо его стихов, казалось, незримо оставалось с нами еще долго. Потом ветер понес его на север к Боспору, разнося по всей Ойкумене плач о Кассандре. Она тихо прошептала:
– Как правильно и как страшно ты сейчас воспел!
Нищий ничего не сказал, промолчала и я. Тогда она обратилась ко мне:
– Вот ты была в Египте. Скажи, они там так же плохо относятся к предсказателям?
Зачем она это спросила? Надеялась услышать, что их там чтут и воспевают? Мне очень хотелось ее утешить, но врать я не хотела, да и она бы легко распознала мою ложь. Мне вспомнилась ночь в Мемфисе, факелы, вопли толпы и липкие от крови переулки. Тогда я рассказала ей часть правды, потому что вся правда была слишком тяжела для ее плеч.
– Нет, совсем иначе – ответила я – Они бросают предсказателей в кипящее масло.
– Вот это я понимаю – восхитился Нищий – Вот это подход, так подход. Нет, все же нам тут расти еще и расти до настоящей цивилизации. Но зачем же хороший продукт переводить? Можно было бы предсказателя и в кипятке сварить. Бульон, опять же…
– Перестань сейчас же! – прервала его Кассандра – Но они так, наверное поступают только с теми, чьи пророчества не сбываются?
Пришлось ей объяснить что они так поступают лишь с тем, кто предсказывает беды. И если его пророчество не сбывается, то у предсказателя еще есть шанс отвертеться. А вот если сбывается… К счастью, продолжать не понадобилось.
– Я поняла – сказала Кассандра – Похоже, что наши троянцы более гуманны. Они всего лишь убивают недоверием. Так почему же мне кажется, что я стою по щиколотку в кипящем масле?! – закончила она криком, почти воплем.
И таков был этот вопль, что мне на миг показалось, что это я стою в кипящем масле и я закричала ей:
– Ой, не надо, принцесса!
– Но что же мне теперь делать? – задала Кассандра вопрос, на который, казалось бы, не было ответа.
Неожиданно, Нищий вскочил и вскрикнул:
– Продолжать!!
Кассандра удивленно посмотрела на него, не понимая. Но я-то его поняла и, тоже вскочив, подтвердила:
– Именно! Продолжать!
– Продолжать? Но как? – она уже догадалась, но все еще не могла принять на себя эту ношу.
– Да самым отвратительным образом – пояснил Нищий – А именно: биться лбом об стенку, лезть в чужие разговоры, портить застолья, омрачать именины, вносить хаос в праздники, прослыть занудой. Все это и еще многое другое. Только ни в коем случае не следует сдаваться.
– Но меня же все возненавидят! – отбивалась она.
– Будет много хуже – тебя будут игнорировать – мрачно заметил Нищий.
– Боюсь, что я так не смогу – она все еще сопротивлялась.
– Думаю, что ты не сможешь иначе – сейчас голос Нищего был торжественен и проникновенен – И может быть придет день и один человек, а может даже и два человека тебя поймут и поверят тебе – закончил он.
– Как поверили мы – добавила я.
– Спасибо вам, друзья – тихо сказала Кассандра.
У меня мороз прошел по коже от того как она это сказала. Тогда я отвернулась, чтобы скрыть слезы и стала смотреть в морскую даль. Но то что я там увидела, мне не понравилось…
– Ой! Смотрите, что это? – закричала я.
Там, на дальнем краю волн, весь горизонт покрывала одна длинная черная полоса. Присмотревшись, мы увидели ряд огромных черных кораблей, от края и до края. Они и заслонили собой линию горизонта. Их было много, неимоверно много и они приближались. Мне стало страшно. На самом деле мне уже давно было страшно все эти длинные, равнодушные, бесконечные дни и ночи. А теперь мне стало еще страшнее.
– Черные – спокойно сказал Нищий – Это корабли ахейцев.
– Это – война – воскликнула Кассандра – Я знаю, она отвратительнее гидры и неотвратима как снег зимой, как воля богов, как…
– Молчи! – гневно прервал ее Нищий – Если надо будет, мы пойдем против воли богов!
Он стоял, этот смешной старик в рваном хитоне и старых сандалиях, этот поэт и философ, этот нищий телом и богатый духом маленький человек. Он стоял и грозил богам. И такая сила была в его словах, что страх, сковавший мне душу удушающим спрутом, отпустил меня. Нет, он не исчез, он отступил на один лишь шаг, но это незначительное отступление позволило мне вдохнуть полной грудью. Дальше я сама, подумалось мне… Нищий, разобравшись с богами, продолжал кричать Кассандре:
– … А ты, ты сделала все, что могла.
– Я же совсем ничего не сделала – воскликнула она – Ведь война уже идет. Пока еще не гибнут дети, еще не стонут женщины, лишившиеся своих близких, еще не горят дома. Но война уже здесь, я ясно это вижу, я слышу ее поступь, я чувствую эту ее мерзкую вонь.
И она упала на колени, закрыв лицо руками. Нищий подошел к ней, поднял и обнял, заслонив собой от зрелища черных кораблей. Я подошла, чтобы быть поближе к ним и он посмотрел на меня одобрительно, как смотрят на друга, стоящего рядом в “стене щитов” и защищающего твое открытое правое плечо. Потом он наклонился к Кассандре и сказал тихо и внятно выговаривая каждое слово:
– Не смотри туда, не надо! И не смей винить себя, ты слышишь, не смей! Ты уже совершила воистину великое дело – ты сделала самый первый шаг и, самое главное, ты не промолчала. Пройдут годы и кто-то сделает второй шаг, а потом еще кто-то и третий. Так и пойдет – шаг за шагом, шаг за шагом. Осторожно, не торопясь, возможно даже с оглядкой, но всегда, всегда – вперед…
Теперь он говорил не мне и не Кассандре а всем кто готов и еще не готов был слушать, от снегов Скифии и до песков Аравии, от Финикии и до Блаженных островов. Казалось. он обращается ко всей Ойкумене, защищая рыжую девчонку, взвалившую на свои худенькие плечи так много, слишком много. Он сказал:
– И может быть когда-нибудь, через сотни лет люди все же научатся слушать пророков… Или, просто научатся слушать.
Пока он говорил, черные корабли стали заметно ближе.