Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой)
TekstСвиридову ответил кто-то другой, не тот, кто беседовал с ним до этого.
#Значит, во-первых, вы поняли, что многомерность и неравнозначность и есть основа развития? А во-вторых, контролировать многие процессы можем не только мы …
#Тем более я не принимаю предложения быть современным Ноем, поскольку это просто не имеет смысла.
#И в этом вы правы. Но мы не будем искать другого Ноя.
После паузы невидимый контактер добавил:
#А вам представляется право в любое время выходить на связь с нами и получать возможный максимум информации. Но мы не всесильны, хотя готовы наделить вас многими возможностями из нашего арсенала.
#Меня сейчас интересует другое – как мне обеспечить безопасность своим близким, поскольку уже были попытки покушений.
#Да?! Надеюсь, эти попытки имели земное происхождение?
#Да, земное. А что – возможны попытки извне?
После недолгого молчания вновь ответил другой.
#Вероятность внешнего воздействия ничтожна до тех пор, пока вы не согласитесь стать очередным спасителем цивилизации на Земле.
#Очертите мысленно круг твоих близких, о которых ты говорил.
Свиридов в импульсе послал перечень всех, кто был ему близок, начав с членов семьи и <людей>, и значительно расширив его.
#Хорошо. Они получат нашу защиту вдобавок к тому, что ты будешь чувствовать малейшую угрозу для них. Это устраивает тебя?
#Да, вполне. Но меня еще интересуют границы моих путешествий во времени. И ограничение уходить в будущее.
#Вы уже испытывали неудобства или ограничение во время своих путешествий?
#Пока не испытывал. Или это по Козыреву – десять лет назад и десять лет вперед?
#Ни в коем случае! Мы затрудняемся указать границу путешествия в прошлое, хотя она весьма … отдаленна. При движении в будущее граница есть, она довольно близка, но вы ее почувствуете сами. По мере продвижения в будущее картина будет размываться, укрупняться, фрагментирование станет невозможным …
#Сказывается неопределенность пути развития? Или влияние неучитываемых факторов?
#Да, вы многое уже поняли … Но очень многое зависит от вас лично, учитывайте это.
– Толенька, дай я тебя вытру! Ты же совсем мокрый!
– Душ … Помоги мне дойти …
И поддерживаемый Тоней Свиридов направился в ванную комнату.
Его непривычно покачивало, и Тоне пришлось придерживать его, а потом она вытирала его.
– Чем я могу помочь тебе, милый?
– Коньячку … Я потом расскажу тебе, а пока мне надо …
Свиридов сидел в кресле на балконе в темных очках, прикрытый халатом, согревая в руках бокал с коньяком, а за полуприкрытой дверью настороже сидела Тоня.
Когда через несколько часов он вернулся в кабинет, Тоня спросила:
– Что … что они хотели от тебя?
– Они хотели, чтобы я возглавил спасение человеческой цивилизации на Земле при очередном мировом катаклизме. Я отказался.
– И сколько нам осталось жить?
– Они не знают. И причины катастрофы тоже. Но это не столь близко …
– А дети!?
– Давай постараемся не сойти с ума. И не показывать … своего беспокойства … А я, пожалуй, вплотную займусь земными причинами вселенской катастрофы …
ЧТО БУДЕТ?
Свиридов в виртуальном коконе в будущее не заглядывал, помня самые первые контакты с неизвестными «советчиками» и поставленные ему ограничения – путешествовать только в прошлое, но теперь он решил попробовать наведаться в будущее – так, недалеко.
Он очень осторожно – мысленно! – стал перемещаться по времени вперед, стараясь воспринимать глобальную информацию. И эта информация – по его мнению! – была очень похожа на общеэкономическую и политическую информацию о состоянии различных стран и международных институтов.
Во-первых, очень наглядно он воспринимал экономическую информацию, и даже скорее ее движущие силы и различные механизмы.
Информация подразделялась на общую, затрагивающую в основном развитые страны, биржевую и индивидуальную по отдельным странам – причем страны он мог выбирать произвольно.
Во-вторых, одновременно с этим он воспринимал общеполитическую информацию в целом и ее отдельные составляющие, включая частные интересы различных государств и частных лиц. Информации было так много, что Свиридов запоминал ее, откладывая для последующего анализа по странам и регионам.
И уже в третьих он в совокупности воспринимал информацию экологического и демографического характера, и влияние этих составляющих на политику и экономику.
Но экология оказалась очень плотно переплетена с некоторыми научными разработками и варварскими способами использования природных ресурсов, в том числе попытками управления природными явлениями, а это в свою очередь завязывалось на экономику …
Свиридову показалось, что он охватил все аспекты общественного существования населения всей Земли, но оказалось, что это далеко не так.
Люди, их внутренний мир, мировоззрение и культура – это далеко не последний фактор взаимопонимания стран, народов, культур, да и отдельных частей одной нации. Нетерпимость соседей порой базируется на предрассудках или ложных понятиях, сознательно или несознательно внедряемых в сознание людей.
Чаще всего, как понял Свиридов, такое внедрение понятий о ложных ценностях в сознание людей происходит не только вполне сознательно, но и специально для достижения разобщения общества или даже отдельных стран или национальностей.
Религии и религиозные модификации, самые разнообразные учения и секты вносят удивительно разрушающий вклад в международные и межличностные отношения.
Свиридов воспринял, пока не анализируя и не запоминая, многочисленные секты на территории своей страны – это ему показалось более важным, чем такие же сведения по другим странам …
Попутно – лишь косвенно – он «увидел» кое-что из создаваемого геофизического оружия, отложил это в памяти …
Счетчик, установленный им на панели, и рассчитанный на показания при путешествиях назад во времени, работал и во время путешествия в будущее – только показывал он обобщенную дату без указания часов. Но и этого было достаточно, и забравшись в не столь далекое будущее, Свиридов счел свое первое путешествие в будущее вполне достаточным.
Он вспомнил ту часть разговора с неизвестными контактерами, которая касалась его путешествия в будущее.
#Уходя в будущее и возвращаясь назад я попадаю в некоторое условное «прошлое» – но в прошлом ничего нельзя менять. Как быть?
#Но многие предсказатели практически жили в прошлом, и, как видите, вполне, благополучно …
#Эти предсказатели вряд ли путешествовали в будущее …
#Вы правы. Это были провидцы, а не путешественники … Они пользовались космической информационной системой … Но для вас мы снимаем это ограничение.
#И никакой защиты от моих действий на основании новой информации?
#В качестве защиты мы снизим детализацию вашего восприятия будущего, сделав его более общим, глобальным … Но не пытайтесь проникнуть в области, куда вас не пускают – это опасно …
#Оболочка кокона ограниченно проницаема. А если подняться высоко, где атмосфера разрежена, то внутри тоже будет пониженное давление? А под воду можно опуститься – не затопит кокон?
#Непроницаемость регулируется. Можно настроить на воздухонепроницаемость, на водонепроницаемость …
#И как производятся такие настройки?
#А вы попробуйте – мысленно. Но это действует в ограниченных пределах по давлению …
Вернувшись и показавшись домашним он удалился к себе в кабинет и стал тщательно анализировать полученную информацию. Главное, что он вынес из этого путешествия, было то, что угрожающие человечеству глобальные катаклизмы возможны в несколько более отдаленны времена и носят весьма неопределенный характер, и это его значительно успокоило.
Но кое-какие меры следовало принимать не откладывая особенно надолго.
Ночью он поделился своим общим впечатлением от путешествия с Тоней, успокаивая ее.
А через пару дней Свиридов был в гостях у Турсункулова и рассказал ему о сектанстве в России, в частности, в Красноярском крае.
И Турсункулов принял информацию к исполнению …
А в известной молодежной газете с нетерпением ждали очередного визита «татарина».
Кстати, ждали не только сотрудники газеты. Вокруг здания появился довольно плотный кордон из работников спецслужб, за некоторыми корреспондентами откровенно следили.
Но главный редактор нашел у себя на столе записку – «Не обращайте внимания на попытки слежки и наружного наблюдения».
Очередной визит «татарина» произошел как всегда неожиданно и буднично.
После планерки и раздачи «пирогов и пышек», с которыми вылетали некоторые сотрудники, главный пошел в свою комнату отдыха и обнаружил там сидящего на диване «татарина».
После чего был вызван – «на ковер» – один из корреспондентов, на столе поставили два диктофона, и пошла работа …
Исчез «татарин» так же незаметно, как и появился, а через пару дней целая полоса газеты была отдана его интервью …
Наибольший интерес вызвала та часть интервью, где татарин рассказал о реальном событии. Вот как это выглядело в газете:
«Корр. Вот вы говорили о неадекватности наказаний, определяемых нашими судебными органами …
Тат. Да, таких случаев немало. Но вот вам конкретный пример наказания, причем вопреки существующему закону. Много лет назад пропали четыре девочки-подростка, и их следы не могли отыскать, пока один молодой человек не выдержал и не рассказал о том, что произошло тогда.
Оказывается, девочки встретились со знакомыми мальчиками на опушке леса и пошли в лес. Там произошел конфликт, поскольку одна из девочек не соглашалась на интимные отношения со знакомым мальчиком. Конфликт перерос в драку, одну из девочек стукнули так, что она потеряла сознание, а затем всех девочек изнасиловали. Испугавшись, что девочки все расскажут родителям, их убили и зарыли в лесу. Через много лет участников преступления взяли под стражу, место захоронения нашли, но за эти годы там практически все истлело. Суд присяжных признал всех виновными – я опускаю подробности – и судья вынес решение: восемь лет лагерей особого режима. Но! Срок давности за подобные преступления истек, все преступники были освобождены в зале суда и гордо вышли на свободу. Живут они рядом с матерями погибших девочек, свою вину отрицают, и матерям погибших оставалось надеяться на божий суд.
Божий суд состоялся довольно скоро – в одну из ночей семьи освобожденных преступников были уничтожены, причем зверски – не только повзрослевшие преступники, но и их жены и дети. Шок от этого происшествия не поддается описанию – ужаснулись все: и оправдывающие их, и осуждающие. И я не знаю, что лучше – такое божье наказание, или довольно сложная жизнь освобожденных преступников, если бы они остались живы» …
Надо сказать, что номер газеты с этим интервью Татарина пришлось допечатывать дважды – газету раскупали, особенно в том неназванном городе, где все это произошло.
А Татарин рассказывал и коррупции чиновников, о поборах в школах и больницах …
И опять кое-где чиновники начинали чесать в затылке, уничтожать документы, разводится с женами и вообще совершать поступки, которые, по их мнению, могли запутать следы …
Но самое главное, что в неизвестно где напечатанной странице газеты были еще приведены страшные подробности о том, как погибали оправданные судом педофилы и насильники. Их чаще всего находили в глухом лесу, подвешенными высоко на дереве за половые органы, с заклеенным скотчем ртом, со связанными руками и ногами …
Для связывания и подвешивания использовали исключительно провода марки ВВП, и в этом читатели усматривали некий намек …
АВДОКОНИХИН
СЫН
Надя – или Надежда Федоровна, как все чаще ее называли, стала округляться.
Вездесущий Боря погладил ее живот, поводил руками и сказал:
– Дебай Болеславович, а у вас сын будет. Я вас поздравляю.
Дебай Болеславович был несказанно рад, и обнимая молодую жену, целуя ее и поглаживая по животу он благодарил ее, называл всяческими ласковыми словами и даже прослезился.
– Ты даже представить себе не можешь, как я счастлив! В мои годы – и ты мне даришь сына!
– Милый Славик! – так сократила Надежда имя мужа. – А как я рада! Будет у нас маленький Авдоконихин! И он будет таким же умным и красивым, как ты!
Дебай Болеславович готов был пылинки сдувать с жены, и Надя смеялась.
– Ну, что ты меня совсем избаловал! Мне гимнастикой заниматься нужно!
Врач в медсанчасти внимательно наблюдал за ходом беременности Нади, но не находил никаких отклонений.
И Надя родила чудесного мальчика, и все, кто так или иначе присутствовал при родах оценили его. А уж как рад и горд был немолодой отец – он даже помолодел, и гонял своих сотрудников и в хвост и в гриву. Сотрудники ворчали, но достаточно добродушно, и выходили из кабинета шефа, когда он звонил домой – а звонил он по несколько раз на дню.
Мальчик рос крепенький, здоровенький и весной уже стал вставать на ножки.
Надя выходила с коляской, а потом Андрюша выказывал желание пройтись ножками и Надя вынимала его из коляски. Самостоятельно мальчик еще не рисковал путешествовать, но держась за руку матери шагал довольно уверенно.
А осенью он вполне самостоятельно гулял с отцом и залезал в песочницу для сооружения одному ему известных изделий.
Дебай Болеславович с умилением наблюдал за сыном, а потом они солидно шли рядом домой, где их ждала Надя и вкусный обед.
Дома Андрюша быстро привык, что когда отец садится за письменный стол, то играть с ним он не будет. Дебай Болеславович, поиграв с Андрюшей и уложив его спать, садился и правил гранки последней своей книги.
В такие моменты Надя тоже его не беспокоила, хотя иногда напоминала, что уже ночь и пора ложится спать.
Оживление от общения с сыном у отца быстро проходило, и уже бывало, что укладывая Андрюшу после обеда поспать Дебай Болеславович рядом с сыном засыпал сам.
Руководство отделом требовало много сил, и Свиридов с Антиповой уже подумывали о снижении нагрузки Авдоконихину. Но как при этом не обидеть его?
СМЕРТЬ АВДОКОНИХИНА
Дебай Болеславович почувствовал себя плохо на работе, отказался от услуг врача и с помощью Нади добрался домой.
Но к вечеру ему стало еще хуже и пришлось вызвать скорую помощь.
Врач послушал больного, на носилках его снесли в машину и сразу положили в реанимацию.
– Надежда Федоровна, я не буду вас напрасно обнадеживать – положение весьма серьезное. – сказал врач Наде. – Дебай Болеславович не особенно любил лечиться. Но мы вовремя перехватили процесс и сейчас его состояние средней тяжести, надеюсь, мы завтра к вечеру переведем его в палату. А пока вам к нему нельзя.
Это относилось не только к сдерживающей слезы молодой женщине, но и к Свиридову, появившемуся за ее спиной.
– Мы можем пустить к нему в порядке исключения только Борю – он поможет нам более точно поставить диагноз …
Больного перевели в обычную палату и Дебай Болеславович казался вполне здоровым, хотя врачи категорически запретили ему подниматься с кровати. Надя кормила его, не обращая внимания на его ворчание и попытки делать это самостоятельно, сидела рядом, держа его за руку, когда он дремал.
И спала здесь же, в палате, на диванчике.
Каждый день она забегала к Любе Докукиной проведать Андрюшу, но быстро убегала обратно в больницу.
Казалось, что больной набирается сил, он порывался встать или хотя бы сесть в кровати, Надя читала ему срочные бумаги.
Каждый день приходили Свиридов и Потапович – других врачи не пускали …
Дебай Болеславович принял вечерние лекарства, сестра сделала ему укол и пожелала спокойной ночи.
– Надюша, иди, приляг. Поспи. Спокойной ночи. Спи спокойно, мне сегодня лучше.
Надя поцеловала его.
– Но зови меня, если что-нибудь будет нужно. Хорошо?
– Спи спокойно, моя милая.
Надя погладила мужа по рукам, по лицу.
Под утро она проснулась от его негромкого зова.
– Наденька! Надюша!
Она сразу поднялась, села к нему, взяла за руку.
– Что, дорогой? Что случилось? Врача?
– Не нужно врача. Я попрощаться с тобой хочу …
– Что ты?! Давай я позову врача!
– Врач не поможет. Ты самое дорогое, что я оставляю после себя. Ты и Андрюша. Я так люблю вас …
– Милый, ну что ты …
Пожатие его руки было не таким сильным, как всегда, голос был тих.
– Мое время пришло … Я должен оставить тебя одну … Живи и будь счастлива … И прости меня за все, если я в чем-либо был виноват …
– Любимый мой, ты ни в чем не виноват! Я так люблю тебя! Не уходи! …
Надя почувствовала чье-то мягкое вмешательство в сознание, успокаивающее ее.
А Дебай Болеславович закрыл глаза, рука его слабела в ее руке, а в дверь вошел доктор и еще кто-то – но она уже ничего не видела кругом, вся вместе с уходящим …
Откуда-то появились Тоня и Анатолий Свиридовы, Потапович, Лена Долгополова, Мари Владимировна, Дина Егоровна …
Тоня покрыла голову Нади черным газовым шарфом, Наде дали выпить что-то невкусное и дальше все для нее покрылось туманом …
ПОХОРОНЫ
Она полулежала на диване дома.
– Наденька, мы все с тобой … Мы скорбим вместе с тобой … Женщины здесь похозяйничают, хорошо? – Свиридов гладил ее по голове и Наде становилось легче и боль отступала.
Мимо ее сознания проходило все, что происходило в комнате – как Тоня и Дина подбирали костюм и рубашку, как кто-то из мальчиков Воложанина укреплял на красных подушечках награды Авдоконихина, как Лена занавешивала зеркала черным …
Гроб выставили в холле Дома культуры. Оказалось, что очень многие пришли попрощаться с умершим, хотя при жизни они вряд ли были с ним знакомы …
К ступеням лестницы подкатили пушечный лафет и мужчины подняли гроб – Свиридов, Потапович, Антипов, Варданян, Лазарис, Баранов, Скворцов, Умаров …
Гроб установили на покрытый красным лафет и джип тронулся, а за ним двинулся строй офицеров с красными подушечками в руках. Надю в черном вели Тоня Свиридова и Лена Долгополова, а дальше шли все близкие и знакомые, сотрудники и жители города.
Оркестр играл торжественно и печально, и по дороге на гроб, и без того засыпанный цветами, еще и еще клали цветы.
У могилы гроб сняли и поставили на козлы. И к гробу вышел генерал Свиридов в полной парадной форме со всеми наградами, блестящими на солнце и позвякивающими.
– Друзья! Сегодня мы прощаемся с Дебаем Болеславовичем Авдоконихиным – а это целая эпоха в создании нашей фирмы… Никто не видел Дебая Болеславовича в военной форме, он никому не рассказывал о войне … А студент Авдоконихин со второго курса института надел военную форму и стал разведчиком, и разведчиком бесстрашным и удачливым. Он никогда не возвращался без языка, и последнего языка он дотащил, будучи тяжело раненым. Врачи пытались спасти ему ногу, но это чуть не кончилось общим заражением крови, и младший лейтенант Авдоконихин был эвакуирован из Ленинграда в Казань. Все родные Дебая Болеславовича погибли в блокадном Ленинграде, а он сам после выписки из госпиталя закончил физический факультет МГУ … Никто, кроме Нади, не слышал его рассказов о войне и не видел его боевых наград. Военные награды Дебая Болеславовича свидетельствуют о его военных подвигах, а другие награды – о его успешной работе в созданном им самим подразделении. А как щедро делился Дебай Болеславович своими идеями с коллегами! Скольких молодых специалистов он вывел в люди, сколько диссертаций защищено под его руководством!..
Потом говорили другие – Потапович, молодые сотрудники.
И плотная толпа в черном, окружающая открытую могилу со всех сторон, строго молчала.
А потом траурную мелодию прервал салют – сухие автоматные залпы, и первые комья земли, гулко падающие на крышку гроба …
КАПИТОЛИНА
– Командир, у Авдоконихина есть взрослый сын. Срочную телеграмму с уведомлением ему послали, но никто не позвонил. Он мог бы успеть – из Пущина ехать максимум два часа с небольшим …
– Будет звонок – подключите меня …
Поминки устроили в кафе у Полины, и все очень бережно обращались с Надей, а она сидела недвижно и лишь изредка подносила платок к глазам.
Ее опекали Тоня, Мари, две Лены – Карцева и Долгополова, Дина Худобина, Виолетта Ерцкая, Люба Докукина …
Тоня осталась ночевать в квартире Авдоконихиных с Надей.
Ночью Надя несколько раз тревожно вскакивала.
– Мне кажется, что он зовет меня!
Надя с Андрюшей дошли до беседки и она тяжело опустилась на скамейку – мальчик никак не мог привыкнуть к яслям и отсутствию отца.
Он тихо играл в песочнице, и две круглолицые девчушки никак не могли его развеселить.
В углу в беседке сидела рослая девушка с книгой.
Она вежливо кивнула Наде, потом заговорила с Андрюшей.
И слово за слово Андрюша стал отвечать ей, а потом потребовал помочь ему в «песочной деятельности».
Девушка помогла, познакомилась с Андрюшей – ее звали Капитолина.
Когда Надя собралась уходить и стала звать Андрюшу, Капитолина предложила помочь.
– Давайте, я буду приходить к вам и помогать с мальчиком. У меня много свободного времени – я занимаюсь за последние классы экстерном …
Надя присмотрелась – Капитолина очень хорошо ладила с Андрюшей.
И в детской появился диванчик – Капитолина могла остаться на ночь, а не уходить к себе в общежитие.
Так в квартире Авдоконихина появился третий человек.
А Надя появилась на работе, и первое, что она увидела, это был портрет Дебая Болеславовича работы Гриши – он так хорошо улыбался входящим.
Надя всплакнула, пошла в свою лабораторию.
На ее столе лежали цветы. С нею здоровались, неназойливо сочувствовали.
Только один человек не отошел.
– Наденька, мне так горько и так больно … Но я не об этом. Если тебе нужна какая-нибудь помощь, вспомни обо мне. Я всегда помогу, я буду рядом, и я всегда буду помнить, что ты – Авдоконихина. И если там с Андрюшей что-нибудь …
– Спасибо, Степа. Ты надежный друг, спасибо. Мне сейчас помогает милая девушка, Капитолина. Но ты пока не приходи к нам, хорошо? Потом, позже …
Степан, аспирант Дебая Болеславовича, был влюблен в Надю, признался ей в этом, но принял ее решение выйти замуж за шефа и ничем не досаждал Наде …
НАСЛЕДНИК
Сын Авдоконихина, Филарет, написал заявление с отказом от отца, когда Дебая Болеславовича арестовали. Но его довольно быстро выпустили.
Жена ушла от него сразу после рождения сына, и вышла замуж за его бывшего начальника. С сыном отец никогда не встречался.
– Командир, на КПП приехал Филарет Петрович Уткин, показывает телеграмму о смерти Авдоконихина и старую метрику, где отцом записан Дебай Болеславович. Хочет посмотреть наследство, как он выразился.
– Минут через двадцать выпишите ему пропуск и с сопровождением на квартиру Авдоконихина.
Свиридов упрашивал Надежду Федоровну не волноваться, но та все равно не могла скрыть волнения от предстоящего свидания с сыном ее мужа.
– Наденька, учтите, что Дебай Болеславович никогда с сыном не виделся, и сын желания увидеть отца не проявлял!
Надя села в углу, накинув на плечи черную накидку.
На звонок дверь открыл Свиридов.
– Здравствуйте. Я сын Дебая Болеславовича. Можно войти? А вы кто? А это кто?
– Меня зовут Анатолий Иванович. А это вдова Дебая Болеславовича. Можно посмотреть ваши документы?
– Да, да, пожалуйста. Вот паспорт, метрика.
– Филарет Петрович Уткин, – прочел Свиридов. – Говорите, сын?
– Да, вот метрика.
– А почему у вас отчество и фамилия другие?
– Видите ли … Ух, ты! Какой иконостас! Надо же! Я повешу это в кабинете на самое видное место!
– Так как насчет отчества и фамилии?
– Моя мать вышла замуж за Петра Саркисовича Уткина … он усыновил меня … А там, что, еще есть комнаты?
– Вы зачем приехали? И почему не приехали на похороны?
– Отец … то есть отчим не советовал мне … Лучше поехать, когда все устаканится … Я же наследник!
– Судя по отчеству и фамилии отчим вас усыновил. Это первое. А второе – вот ксерокопия вашего отречения от отца. Когда его арестовали – вы и его бывшая жена отказались от него. Да она еще такого написала … Так о каком же наследстве может идти речь?
– Ну, мне так тогда посоветовали … Тогда все отказывались. Я же все равно его сын!
– Сколько лет ваши сыновьи чувства спокойно спали? А теперь проснулись?
– Это совершенно не важно! Даже если он оставил завещание – все равно мне полагается … Мне так сказали!
Гость протянул руку и взял с книжной полки книгу – на корешке значилось Д.Б. Авдоконихин «Введение в электронику закрытых систем». Он хотел перелистать книгу.
Но на обложке стоял штамп «Для служебного пользования» и № экземпляра.
Сопровождающий гостя майор взял из его рук книгу и поставил обратно на полку.
– Никакого наследства вам не полагается, если только вдова Дебая Болеславовича не выделит вам от своих щедрот что-нибудь. Надежда Федоровна, может быть подарите господину Уткину книгу Дебая Болеславовича об экспертизе звукозаписей? Она не секретная.
– Да. Вот, возьмите, пожалуйста.
– Да зачем мне эта книжонка! Я судится буду!
– Успехов вам. Проводите гостя до КПП.
Гость хотел еще что-то сказать или сделать, но крепкая рука майора выкинула его из квартиры.
– Все, Наденька, больше он здесь не появится никогда. Живите спокойно. Вы кого-то ждете?
– Да, Анатолий Иванович. Эти ребята … Они же список составили – список посещений! Каждый вечер кто-нибудь ко мне обязательно забегает!
– Надо будет попробовать затесаться в этот список …
– Ну что вы, Анатолий Иванович! Вы же без всякого списка – вы же знаете, как я рада вам, Антонине Ивановне! Тут Гриша заходил – просит прикрепить ордена правильно, а то я не так что-то разместила.
Надя показала на пиджак, на котором были размещены награды, и они со Свиридовым стали исправлять порядок размещения орденов.
С гулянья пришли Андрюша и Капитолина – и оба с радостью набросились на Свиридова …
К Уткиным вечером зашел заведующий местной юридической консультацией и сообщил следующее.
Гражданин Авдоконихин служил в секретной воинской части, поэтому квартира ему не принадлежала. Из наследуемого имущества имелась часть домашней обстановки, часть библиотеки и посуда. Да и то в сложившейся ситуации сын, отказавшийся от отца и усыновленный отчимом мог в лучшем случае – при благосклонном отношении вдовы – претендовать на пару простынь да собрание сочинений Максима Горького.
– Откуда вы знаете?!
– Мне из Москвы пришел пакет от очень уважаемого юриста …
ЛИЗЗИ
ЗОВ
«Анатоль!.. Анатоль!.. Это Лиззи … Ты нужен мне …»
Этот сигнал Свиридов принял очень четко, и ему даже почудилось, что он слышит ее голос.
Наутро, отложив неотложные дела, он очутился в квартире Кондолизы.
Как обычно там было темно, и даже окна на балкон с далекими огоньками были задернуты. Конечно, это не помешало ему увидеть ее на любимом диване – она лежала лицом вниз, подложив под голову руки.
Он бесшумно приблизился и положил руку на ее спину.
– Анатоль! Это ты? Я ни с кем не спутаю твою руку!
Она перевернулась и потянула его на диван.
– Мне так нужна твоя помощь, твоя поддержка …
И она стала рассказывать Свиридову о своих неприятностях, и обо всем, что кругом происходило …
Она положила голову ему на плечо, потом ей стало неудобно, и она перевернулась, обхватила его руками и прижалась лицом к его груди. Она расстегнула рубашку и прижалась губами к его голому телу.
– Знаешь, Лиззи, кажется я знаю, как тебя полечить.
Он стал снимать рубашку.
– Надеюсь, ты не девственница?
В темноте она не видела Свиридова, а он видел ее – она вытянулась на диване.
– Да … Наверное, ты прав … Мне так нужен … мужчина …
Свиридов охватил ладонями ее голову, внушая ей, что он раздевается и сейчас …
ВИРТУАЛЬНЫЙ СЕКС
Сидя в кресле, он мысленно ласкал ее, стараясь делать это очень тщательно.
Свиридов вспомнил тех женщин, с которыми он попробовал виртуальные половые сношения, но тогда ему были не столь важны их реакции. Теперь же ему требовалась вся полнота ощущений женщины, которую он виртуально ласкал.
Он вкладывал в это весь свой опыт и все знания о ласках, и Лиззи очень скоро стала постанывать и проявлять признаки нетерпения, а он все ласкал и ласкал ее тело.
И сам ощущал ее ответные ласки.
Когда же он – виртуально! – вошел в ее узкое лоно, то Лиззи вскрикнула, и вся изогнулась, отдаваясь его напору.
Он работал старательно и мощно, не забывая ласкать ее тело, ее чуть увядшие груди.
Труднее всего было обеспечивать прочную обратную связь, чтобы она чувствовала его тело у себя под руками, и он тоже чувствовал бы их прикосновения.
Конечно, опыт общения с мужчинами у нее был – он сам был свидетелем этого, когда следил за ее вояжем по Европе, но не особенно богатый, и она ласкала его неумело, больше интуитивно.
Но вскрикивала, а иногда даже кричала от его мощного напора и бешеной энергии.
Свиридов делал небольшие перерывы, и вновь принимался за дело, чувствуя, что делает ей больно. Но увлеченная любовной игрой Лиззи не обращала на это внимания – он знал, как это скажется потом.
Так он довел ее практически до обморочного состояния, и только тогда прекратил – виртуально! – свои действия. И хотя все это происходило виртуально, но устал он достаточно сильно и весь взмок.
Раздевшись, он сходил в душ, а затем переступил через ее тело и улегся рядом.
Вскоре очнулась Лиззи и почувствовала его тело рядом.
На улице уже светало, и несмотря на плотные занавеси в комнате стало чуть-чуть светлее, и она смогла различить тело Свиридова.
– Анатоль … Я не понимаю, что ты сделал со мной, но это было восхитительно … Как много я упустила в жизни … Я первый раз вижу твое лицо … О-о, ты голый! Но, знаешь, я не умею …
– И хорошо, что не умеешь. Я этого не терплю …
Лиззи со стоном повернулась к нему, обнимая за грудь.
– Ты измучил меня … но это так восхитительно …
– Поспи. Тебе сейчас полезно поспать. – и Свиридов помог ей заснуть.
А когда она через несколько часов проснулась, рядом с ней никого не было.
И только в голове у нее отдалось «Прощай, Лиззи! Будь счастлива!»
Но это была не последняя ее встреча с таинственным знакомым по имени Анатоль …
НОВАЯ ВСТРЕЧА
И Свиридов однажды ночью появился в знакомой квартире …
– Где тут моя шоколадка?
Лиззи вскочила с дивана, обняла Свиридова.
– Я тебя ждала, Анатоль! Очень ждала!
– Вот видишь, я тут. Просто соскучилась или дела какие-нибудь?
– До чего ты … прагматичный.
– Видишь, ты даже выбирала выражение, чтобы меня не сильно обидеть. Уймись.
И Свиридов обнял и поцеловал негритянку.
Когда они выпили по второму бокалу и уютно устроились на необъятном диване Свиридов достал папку и передал ее Лиззи.
– Это для твоего личного пользования.
– И что это?
– Тут разные материалы. Посмотри заголовки, почитаешь потом.
Она стала листать папку, удивляясь подбору материалов.
Ей встречались стенограммы заседаний, в которых она принимала участие, стенограммы частных бесед, где затрагивали ее роль в текущих событиях, обсуждения ее возможного будущего в правительстве, справки ФБР о ее деятельности и даже доносы на нее …
– Слушай, а тут что-то на русском языке!
– Ты еще расскажи, что ты не владеешь русским языком!