Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой)
TekstИ он помнил, что после каждого отсутствия – длительного или краткого – он извинялся перед ней и старался неназойливо искупить свою вину.
Гриша несколько раз ловил отца за наблюдением за Тоней и спросил как-то – правда, наша мама такая красивая?
– Для меня – безусловно. И с годами она мне все дороже …
Работая над портретами родителей Тони Гриша как то спросил отца:
– Пап, ты видел их … живыми … Какие они были?
И внимательно выслушал рассказ Свиридова.
– Ты видел, как их казнили … Ты снимал? Нет, Тоне этого показывать не нужно! А горсть земли ты не взял с их могилы? Мне кажется, что можно символически похоронить их тут, у нас на кладбище. Как ты думаешь?
ВИОЛЕТТА
В том, что Свиридов заглянул к Скворцовым, не было ничего необычного.
Первым его встретил Витенька.
– Привет, дядя Толя! Заходи!
– А где твоя мама?
– Мама Виола в соседней квартире. Она работает. Сказала – не беспокоить. Позвать маму Лену?
– Не надо. Я сперва зайду к маме Виоле, а потом вернусь к вам. Хорошо?
– Мы тебя будем ждать!
Виолетта работала, обложившись бумагами, и встала навстречу Свиридову.
– Здравствуй, Толя! – она привычно подставила щеку для поцелуя. – Усаживайся!
Она сняла кучу диаграммной бумаги со стула, освобождая ему место.
– Я помешал тебе?
– Зато отдохну от дурных мыслей!
– Давай.
Я люблю далекий след – от весла,
Мне отрадно подойти – вплоть до дна,
И его не совершив – посмотреть,
Как костер, вдали, за мною – будет тлеть.
– Ты … Ты что? Что это? Чье? Правда, я не могу понять …
Свиридов намеренно читал чуть грубовато, подчеркивая, обрубая окончания строк.
– Но это же не Высоцкий, правда?
– Правда, Тота, правда. Это всего лишь Бальмонт.
И Свиридов протянул Виолетте томик, вынув его из бумажного свертка.
– Ой, где ты достал? Спасибо тебе, Толя!
Виолетта бережно взяла изрядно потертый томик на дешевой бумаге, осторожно открыла его.
– Прелесть какая! За что мне такой подарок? Это же дореволюционное издание …
–Ты стала прекрасной женщиной за эти годы … Ты и раньше была красивой, а теперь просто расцвела …
Виолетта почувствовала в голосе и во взгляде Свиридова нечто особенное, чисто мужское.
Она встала, подола к нему и присела к нему на колено.
– Толя, я очень люблю тебя, но для меня существует только один мужчина – Витя. А тебя я ценю и люблю, как очень близкого мне человека …
– Ты для меня тоже очень близкий человек, близкая женщина, жена моего очень близкого друга, и поэтому недоступная. Ничего, кроме безобидной ласки …
– Спасибо, Толя, мы понимаем друг друга. И поверь, я ценю твою ласку и твое отношение …
Свиридов поцеловал ее в щеку и легонько столкнул с колена.
– Я пошел к Витеньке и другим детишкам … Приходи к нам.
И Свиридов через пару минут уже был увешан детишками и весело играл с ними, и они подняли такой гвалт, что к ним заглянула мама Лена и присоединилась к всеобщему веселью.
Виктор задерживался на работе, но успел к этому всеобщему веселью и с удовольствием принял участие – среди детей, мало отличимые от них по озорству, веселились обе его женщины и сам Свиридов …
НА ПРОГУЛКЕ
– Деда, я тебя не вижу!
Верочка старалась повернуть голову, но увидеть Свиридова ей никак не удавалось – она сидела в уютном рюкзачке на груди Свиридова, который шел на лыжах.
За ним, по проложенной им лыжне, шли Уля, Тоня и Гриша – он замыкал эту маленькую колонну.
– Ты меня увидишь дома, а сейчас смотри, какая красота кругом!
Деревья стояли, усыпанные снегом, снег скрипел под лыжами, где-то недалеко перекликались ребячьи голоса – почти весь город вышел в лес. Кто быстро скрылся на лыжах, кто осваивал крутую горку – на санках и на лыжах, кто медленно прогуливался по расчищенным дорожкам.
Около Дома культуры, откуда начинались дорожки и лыжные трассы, стоял большой автобус – там можно было переодеться, отогреться и просто поболтать после пробежки по лесу. А рядом, в кафе при ресторане «У Полины», горячие свежеиспеченные булочки с соками, чаем и кофе расходились, не успевая остыть.
На катке перед Домом культуры катающихся было мало – тут народ соберется ближе к вечеру, и будут кататься в свете прожекторов под музыку до позднего вечера …
Их тоже ждали «У Полины» – меню легкого ужина было изысканным и соблазняло всех, кто заходил просто погреться и послушать музыку.
Официанты в белых рубашках и блузках вежливо и старательно обслуживали посетителей, и их недостаточный профессионализм воспринимался посетителями с пониманием – ведь их обслуживали знакомые школьники …
Верочка, не вылезая из рюкзачка, норовила перехватить из рук Свиридова пирожок.
Все весело смеялись – тут, в кафе, собрались друзья и детей было много.
Потомство Скворцовых занимало целый угол с несколькими столами, сдвинутыми вместе, и конечно всем руководил Витенька.
Взрослые, числом семь, старались без особой нужды не вмешиваться.
А потом, со слипающимися глазками, Верочка переместилась к отцу, а Свиридов собрал все лыжи и все отправились домой …
НОВЫЕ МАШИНЫ СВИРИДОВЫХ
Уля получила права очень давно, еще когда не была женой Гриши.
Поэтому она спокойно садилась за руль гришиной «восьмерик» и Тониного «Гелендвагена». Правда, поводов для поездок на автомобиле у Ули было совсем немного – в Москву она обычно ездила не одна, а с Тоней, и только при поездке на пляж ей иногда удавалось порулить.
Скворцов, хвастаясь своей «Маздой», давал Уле прокатиться за рулем, Карен с удовольствием давал Уле порулить своей большущей машиной, против чего Маргарита не возражала – таким образом, Уля была неплохо знакома с автоматическими коробками передач.
Рис. 2. «Getz» – автомобиль Ульяны Свиридовой
При необходимости Свирилов брал престижные марки у своих друзей, хотя мало кто знал, что этим друзьям он помогал в приобретении автомобиля деньгами.
Но многие друзья Свиридова – кто исподволь, а кто и в открытую – высказывали мнение, что генералу и Генеральному нужна престижная машина. Даже в гараже молодежь вместе с Иваном Гавриловичем частенько спорили о том, какую же машину стоило приобрести Свиридову.
Но первым «созрел» Гриша и увез Улю в Москву, и они вернулись домой на ярко желтой машинке с надписью «Getz». Гриша подарил эту машинку Уле.
Несмотря на весьма скромные габариты внутри уместилось все семейство во главе с Верочкой, и все разместились вполне комфортно.
И Уля покатала все семейство – до озера и обратно, и все убедились в мягкости хода и комфортабельности салона.
Вечером, поднимая тосты за приобретение, высказывались за следующее приобретение – за новую машину Свиридова.
Свиридов несколько охладил пыл семейства, объявив, что пока еще не выбрал фирму и марку.
Но оказалось, что это все же произошло – молодежь во главе с Иваном Гавриловичем подготовили небольшой обзор с рекомендациями нескольких марок – на выбор.
Наконец Свиридов сделал выбор, и прихватив с собой начальника гаража – Ивана Гавриловича – и его главного механика, поехал в Москву.
В автосалоне Свиридов быстро вогнал менеджера в ступор своими вопросами, и к нему вышел хозяин. С ним договорились быстро, хозяин записал все требования Свиридова и выразительно поглядел на него.
– Этого пока будет достаточно? – и Свиридов вручил хозяину пачку «зелени».
Хозяин даже согнулся подобострастно и многословно стал благодарить за посещение его салона, но гости сразу откланялись.
Появились гости в салоне в назначенный срок, и служащие видели сквозь стеклянные стены, что приехали они на черном «Гелендвагене».
Сперва машину осматривали Иваныч с механиком – они облазили ее всю и вконец загоняли менеджера.
Потом с машиной знакомился Свиридов, и теперь краснел и бледнел уже сам хозяин салона – такого придирчивого и знающего клиента он еще не видел.
Наконец Свиридов удовлетворился осмотром, получил все необходимые документы, передал хозяину остаток денег и все уселись в новую машину – в «Гелендвагене» остался один Воложанин.
Свиридов уверенно вывел машину на улицу и вскоре …
На милицейский пост пришло сообщение, что в их сторону от Москвы на большой скорости движутся две черные машины – «Вольво» и «Гелендваген».
Рис. 3. «Volvo XC90» – автомобиль А. Свиридова.
– Ну, и на какой такой большой скорости они движутся? – лениво спросил дежурный.
– Километров сто семьдесят, не меньше! Где начальник?
Но машины сами свернули к зданию поста, и из черного «Вольво» вышел знакомый всем Свиридов – ему отдавали честь.
– Приветствую доблестную милицию! Привыкните к этой машине, запишите номер – это моя машина.
Свиридов показал документы на машину, и свои права с красной полосой наискосок и надписью «Проверка запрещена».
И с такой же бешеной скоростью обе машины умчались.
А дома Свиридов катал все семейство – к садовому участку и обратно. Все радовались удобству салона, мягкости хода, а Верочка дотошно осваивала машину изнутри.
– Чтобы наши машины хорошо себя чувствовали давайте выпьем за их здоровье! – Тоня подняла бокал, и все чокались, даже Верочка чокнулась со всеми стаканчиком сока.
А в гараже за решетку радиатора «Вольво» пристроили две красные фары, установили сирену, полностью протянули весь крепеж и осмотрели каждую мелочь – фирма фирмой, но о начальнике сердечно заботились …
ДЕДА, У МЕНЯ ДЛЯ ТЕБЯ СЕКРЕТИК
Свиридов в очередной раз выкупал Верочку и нес ее, закутанную в теплую байковую простынку, в кроватку.
– Деда, у меня для тебя есть секретик …
– Да ну! Важный?
– Очень важный … я попросила у мамы братика. И они с папой мне обещали … А ты как думаешь?
– Я думаю, что братик нам очень нужен и скоро будет.
– Совсем скоро?
– Нет, не совсем. Маме еще нужно будет поносить его в животике, а уже потом он родится и ты будешь помогать его растить и воспитывать.
– А я сумею? А когда с ним можно будет играть?
– Ты даже не заметишь, как он подрастет – малыши растут так быстро …
Уложив Верочку, рассказав ей коротенькое стихотворение, Свиридов вышел в гостиную.
– Как, родители, получили уже заказ от Верочки?
– Получили! – почти хором ответили Уля, Гриша и Тоня.
– Вот и хорошо, вот и чудненько! Ей братик будет в самый раз.
– Папа Толя, а мы уже … – чуть-чуть смущенно сказала Уля.
– Отец, у нас уже три недели! – за Улю ответила Тоня.
– Уленька, милая! Я поздравляю тебя! И тебя, Гришка, тоже!
– И нас – тоже. Да, дедуля?
– И тебя, бабуля, я тоже поздравляю …
ВЕРОЧКА ВПЕРВЫЕ В БАНЕ
– Отец, ты считаешь, что Верочке уже можно в баню? Не рано?
– Осторожно, но можно. Ей уже пора, Гриша, постигать все радости жизни!
– Гришенька, мы же осторожно! Вот и папа Толя говорит, что осторожно. А сколько будет радости, представляешь!
И Свиридов зашел по пути в баню в подвале и записался, и в книге предварительной записи появилась строка: «Свиридовы – четыре человека с маленьким ребенком».
А в субботу …
На улице был прекрасный морозный день – сверкал снег и пощипывал щеки шаловливый морозец.
Но баня располагалась в подвале того же подъезда, где проживали Свиридовы. Верочка гордо вышагивала между дедушкой и бабушкой, держа их за руки и оглядываясь на родителей.
В бане их встретил сам главный банный специалист – Михеич.
С Верочкой они были знакомы, и среди знакомых лиц Верочке было проще освоится. И она спокойно восприняла всеобщее раздевание, и в войлочной шапочке и резиновых тапочках прошествовала в горячую парную.
Из-за Верочки температура была вполне умеренная, а все процедуры вызывали у девочки непритворный интерес.
А веники! Она смотрела, как Михеич охаживал вениками деда и бабушку, потом папу и маму. Когда очередь дошла до нее, она спокойно вытянулась на теплой деревянной лавке и веселые глазенки из-под шапки были полны ожидания.
И первые же прикосновения березового веника вызвали у нее такой восторг, что она не удержалась и начала радостно повизгивать. А Михеич бережно приучал ее тело к жару и к венику, а потом веник у Михеича перенял сам Свиридов, массируя маленькое тельце и оглаживая его вениками.
Хорошо досталось всем – и папе, и маме, и деду, и бабушке, и когда все уселись за столом в предбаннике, закутанные в простыни, Верочка даже не стала просится на руки к деду, а спокойно сидела на руках у папы и пила сок.
– С причащением тебя, Вера Григорьевна! – поздравил ее Михеич. – Теперь приходи сюда почаще, все здоровье здесь!
Позже, пообедав и выспавшись, Верочка пожелала погулять, и тепло закутанная устроилась на санках – по очереди ее катали папа и мама, дед и бабушка, и даже дядя Витя и тетя Виола.
Витенька тоже выказывал желание покатать Верочку, но ему это удавалось с трудом и он сосредоточился над руководством «своим» детским садом – над всеми молодыми Скворцовыми …
УЛЯ ОКРУГЛЯЕТСЯ
Долго ничего заметно не было, но все же Уля начала округляться.
Как «опытная» мама Уля сразу начала заниматься специальными упражнениями и придерживаться особой, «маминой» диеты. И ее стали еще бережнее освобождать от тяжелых операций – сумок с продуктами, стирки домашних детских мелочей, уборки помещений.
Гриша рисовал Улю что называется взахлеб.
Занимаясь обыденными делами на кухне Уля оглядывалась:
– Гриша, что ты меня опять разглядываешь? Неужели нашел что-то новенькое?
– Постоянно.
– Что постоянно?
– Я любуюсь тобой постоянно. Ты для меня всегда новая и удивительная …
Рисунки появлялись.
Папка пополнялась, нередко Уля позировала Грише в его кабинете, сидя или стоя на столе. И одетая, и обнаженная.
Ульяна в послании сообщила мадам Женовьеве о своей беременности и сразу получила восторженный ответ и приветы от всех знакомых. Густав Драйзер и фрау Иохим через мадам Женовьеву передавали приветы и поздравления ей и Грише.
Мадам Женовьева осторожно спрашивала, что прислать Уле и ребенку.
Гриша и Тоня со Свиридовым старались находить время и «выгуливать» Улю – вместе с Верочкой. Верочка очень внимательно следила за фигурой мамы и ждала изменений.
И она первая огласила «у мамы животик растет!».
И заметила, что папа гладит маму по животику и даже легонько целует ее животик прямо через платье и что-то шепчет.
Теперь не Уля выводила гулять Верочку, а Верочка выводила гулять маму.
Вся Витенькина орава у Скворцовых, куда они часто заходили в гости, сразу стали ухаживать за Улей, гладить ее по растущему животу, оказывать и другие знаки внимания.
Взрослое население Скворцовых тоже радовались за Улю, за Гришу, за Свиридовых.
Уля с Верочкой часто навещали детскую ораву Скворцовых. Витенька и остальные малыши всегда с радостью воспринимали эти визиты. Верочка мгновенно включалась в детские игры, а Уля обменивалась новостями с той из женщин, кто был на этот раз дома.
И с любой из них – с Леной, с Виолеттой, с Машей или с Елкой – Уля всегда находила общий язык, интересные общие темы для разговоров и обсуждения животрепещущих новостей.
А потом она заходила к детям, и там ее встречали радостным визгом. И очень быстро заметили округляющийся живот Ули и приняли деятельное участие в обсуждении предстоящего появления брата у Верочки.
Животик у Ули округлялся достаточно активно.
Уля меняла одежду, Верочка уже прикладывала ухо и спрашивала, почему братик молчит.
И Боря, и УЗИ подтвердили пол будущего Свиридова – ждали мальчика.
Погладить округлившийся животик Уля разрешала и маме Тоне, и папе Толе – и бабушка, и дедушка разговаривали с внуком …
Поглаживая округлившийся живот Ули Свиридов приговаривал:
– Привет, внучек! Как поживаешь? Мы тебя ждем! И я, и бабушка, и сестренка, и твой папа – все тебя ждут и уже любят …
Названные «сестренки» Свиридова при встрече всегда находили для Ули ласковые слова, офицеры Воложанина ни разу не позволили Уле нести сумку из магазина, помогали подсадить Верочку на качели, на карусель – рядом со своими ребятишками, которые Улю считали своей наравне со всеми женами офицеров …
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ВЕРОЧКИ
Верочка очень серьезно отнеслась к празднованию своего дня рождения, и в особенности к выбору гостей. Писать она сама не умела, поэтому список гостей под ее диктовку писал и папа, и дедя, и баба …
Список получился огромный – ведь Верочка была знакома с огромным количеством детей.
И Уля пошла в ресторан Полины.
– Здравствуйте, Полина Харитоновна. У меня проблема.
– Здравствуйте, Ульяна Владимировна. Сейчас мы решим вашу проблему. Но, может быть, не так официально? Просто Полина, хорошо?
– Просто Уля! У нашей с Гришей дочки Верочки намечается день рождения, а гостей она хочет собрать очень много, у нас дома им не поместится …
– Отгородим часть зала пальмами, соорудим маленькие столики, возьмем в садике мебель. А уж о меню – не беспокойтесь, все будет детское!
– Но придут и взрослые … Например, все Скворцовы, все войско Воложанина с детьми, рыжая банда Ивановых, Докукины, Ника с Владиком, Полина Олеговна с мужем и Мальчиком, Баранов с Карцевой, Долгополова с Потаповичем, Антипова с Кареном, Худобин с Дианой … Я боюсь, что еще многих забыла …
– И все равно не страшно! Вы, Уленька, составьте список, а мы прикинем – как лучше расставить столы, как рассадить детишек …
– Наверное, это будет дорого?
– А вот этот вопрос мы решим с Анатолием Ивановичем.
Над списком сидели долго – все вместе: Свиридов, Тоня, Гриша, Ульяна и Верочка.
Правда, кончилось это страданье не совсем обычно – Свиридов ушел к себе в кабинет и вынес оттуда напечатанный на нескольких страницах текст. В составе приглашенных были выделены самые маленькие, а также самые «взрослые», которые придут без детей.
Только Тоня обратила внимание, что Свиридов пробыл в кабинете очень недолго – несмотря на скорость принтера надо было бы еще и набрать текст …
В ресторане «У ПОЛИНЫ» отгородили почти половину зала.
Столы – большие и маленькие расставили причудливым образом, и не сразу можно было понять – почему так. Но затем среди сервировки появились карточки с надписями, и когда гости, оставив подарки в куче у входа, начали рассаживаться – а в этом им помогали молоденькие девочки-официантки, то все становилось понятным.
Малыши заняли свои места в центре, за маленькими столиками, а вокруг за нормальными столами размещались их родители – в пределах шаговой доступности. А все остальные взрослые сидели вокруг.
И ближе всех к Верочке сидели Уля и Гриша, а уж потом Свиридовы-старшие.
И все равно за малышовым столом командовал Витенька Скворцов, и в его активную деятельность Виктор Скворцов и Виолетта Ерцкая практически не вмешивались.
Поздравлений, шуму, гаму, звону хватало в избытке.
Пели песенки и даже устраивали детские танцы.
А потолок был весь усыпан оторвавшимися разноцветными шариками …
Заряд радости получили даже те, у кого детей не было.
Лена Карцева потом благодарила Свиридова за доставленное удовольствие.
Очень радовались Худобин и Дина, а Тоня потом по секрету призналась Свиридову, что Маргарита даже прослезилась и очень благодарила ее.
А Олю Петрову пришлось успокаивать самому Свиридову – спрятавшись ото всех в подсобке Оля рыдала навзрыд, и остановить ее было совсем не просто …
А весь следующий день Верочка посвятила разбору подарков – так их было много.
Причем ведь нужно было каждый подарок показать родителям …
У НАС ВНУК РОДИЛСЯ!
Вторые роды у Ули прошли быстро и легко – сын родился здоровенький и очень серьезный.
Демонстрировать голос он захотел не сразу, его пришлось шлепнуть посильнее. Но голос у него был серьезный. Мужской.
Крикнув для порядка он улегся на грудь матери, пристроился поудобнее и засопел.
– Николенька, – прошептала Уля, а за стеной раздалось приглушенное троекратное «Ура! Ура! Ура!».
Свиридов целовал Тоню, обнимал Гришу, все вместе тискали Верочку и говорили ей, что у нее уже есть братик.
Свиридовых поздравляли все окружающие – по существу все население города.
Ульяну при выписке завалили цветами, и Верочка серьезно принимала поздравления и регулировала подношение букетов.
Первое кормление сына Уля производила как на выставке – через стекло за процессом наблюдали все самые близкие заинтересованные лица: папа Гриша, деда Толя, бабушка Тоня и маленькая Верочка. Верочка сидела на руках отца и пыталась разглядеть братика.
– А где он будет спать? Я могу отдать ему свою кроватку! Я уже большая, не свалюсь с диванчика. Правда, папа?
А с каким интересом она наблюдала за всеми манипуляциями, которые производили с мальчиком, и это ведь она задолго до появления братика потребовала дать имя новому члену семьи. Семейный совет заседал не долго, и решил, что имя мальчику должна дать мама.
Поглядывая на Гришу Уля помолчала, потом обняла Тоню и сказала:
– Мама, я хочу назвать мальчика Николаем … Коленькой …
Верочка удивленно посмотрела на слезинки на глазах бабушки.
– Коля, Коленька … Моего братика зовут Коля!
И с удовольствием смотрела за спящим братом, сопящим в новой кроватке – недалеко от ее обжитой кроватки. Без Верочки не обходились купание и кормление братика, и было видно, что ей ужасно хочется сделать что-нибудь самой. Она радовалась, когда ей разрешили расстилать пеленки, и она разговаривала с укутанным братом, рассказывая ему всякую всячину, поглаживая живой «сверток».
Верочка уже посещала детский садик – «я там работаю», и приходя с «работы» сразу мыла руки и шла общаться с братом.
«А почему он никак не научится плавать? А кушать сам он будет скоро?»
Вопросов у Верочки возникало много, и оказалось, что она увлеченно рассказывает о своем братике своим друзьям в садике.
А Коля спал, кушал и рос, и рос довольно быстро …
Верочка же обживала детскую – она перетащила туда остатки игрушек, ревниво отбирая «малышовые» для братика.
Братик ее очень интересовал, и она всегда старалась быть около него, когда его пеленали, кормили, делали с ним зарядку.
Ей очень хотелось взять братика на руки, но ей давали его подержать только тогда, когда она сидела на родительской кровати …
СКОЛЬКО ЖЕ ТЕБЕ ЛЕТ, ТОЛЯ?
Тоня раскинула руки.
Обессиленная и наполненная, потная и радостная, ощущающая каждую свою клеточку и так же чувствующая его рядом.
Они одновременно протянули руки друг к другу и повернулись навстречу друг другу, ощущая прикосновение другого как чудесную ласку.
– Милый мой …
– Любимая моя …
– Объясни мне …
– Что объяснить?…
– Сколько лет мы вместе, а все так … радостно … прекрасно … изумительно …
– Наверное, я просто тебя люблю …
– Я тоже люблю тебя … ты такой … такой … ну, такой …
– Ты тоже такая – изумительная и единственная женщина на свете. Я не могу представить себе, что я ласкаю какую-то другую женщину – таких, как ты, на свете нет …
– Как ты это делаешь – твои руки, они … они удивительны … Ты можешь просто погладить меня по спине так, что я … я таю, я уже готова …
– Иногда мне бывает так трудно сдержаться, прикасаясь к тебе … Ты даже представить себе не можешь, насколько это бывает трудно …
– Я такая … сексуальная?
– Нет, ты такая любимая …
– Толя, сколько тебе лет? И сколько лет мне?
– Милая моя, не все ли равно? Мне представляется, что мы с тобой не стареем … как это ни странно, но это очень похоже на правду …
– И сколько же мы будем жить? Вечно?
– Вот это вряд ли … Но долго …
Охваченная его руками и устроившись на его плече она задремала, хотя ее руки еще продолжали гладить и ласкать его тело.
Утомленное сознание, полное эйфории от недавнего слияния родственных душ и их телесных оболочек, не упускало в уголке и другое не столь отдаленное …
Не раз Свиридов возвращался домой среди ночи или под утро и тихонько ложился с краю или вообще на диване, но Тоня чувствовала его.
Бесконечно усталый, ледяной даже после горячего душа, сжатые губы не выпускали рвущееся наружу недавнее …
Тоня чувствовала, что сейчас она нужнее ему в качестве матери, а не любовницы, и нежно гладила его покрывающееся липким холодным потом тело …
Иногда, чувствуя, что усилий ее рук недостаточно, она сбрасывала батистовую ночнушку и заползала к нему под пижаму, согревая его своим телом …
Она никогда не расспрашивала его о ночных похождениях, чувствуя и зная всю тяжесть произошедшего – иногда она читала или видела по телевизору необъяснимое, и понимала нерассказанное …
У нее в туалетном столике всегда была бутылка кагора и красного мартини, раствор глюкозы и заряженные шприцы …
Когда она консультировалась с Умаровым о здоровье Свиридова, тот сурово отчитывал ее – она по давней привычке называла его «товарищ полковник», а он величал ее «Верой Николаевной».
После этого и появились средства в ее туалетном столике.
Примерно тогда же на скромном трюмо появились три Гришиных рисунка: улыбающаяся молодая девушка в панаме с карандашной подписью «Анфиса Егоровна Карпухина», такой же молодой военный в фуражке и без знаков различия с подписью «Николай Тимофеевич Гнездилов» и они оба, крепко обнявшаяся пара счастливых молодых с подписью «семья Гнездиловых – молодожены».
То, что в укромном ящичке трюмо лежала снаряженная с досланным патроном небольшая восьмизарядная «Беретта» – знали свои, но никто ее не видел …
А за створкой трюмо висела простенька гитара, на которой здесь, в спальне, ей одной часто играл Свиридов …
НА КРЫШЕ
Свиридов вернулся домой очень поздно – спали Верочка и Коленька, легла Уля, поджидая Гришу, и Тоня, лежа в постели, читала, ожидая Свиридова.
– Добрый вечер, милый! Есть хочешь?
– Нет, Тонечка. – целуя жену ответил Свиридов. – Собирайся, я тебя украду – ненадолго.
Зайдя к молодым Свиридов предупредил, что он на некоторое время исчезает вместе с Тоней, и поцеловав Улю, исчез.
Очутились они в холле дома отдыха на черноморском побережье, несколько напугав дежурную, но не настолько, чтобы она не могла разговаривать.
Бросив крохотную сумку с Тониными вещами в номере, они поднялись на крышу.
Красные фонари на краю крыши горели, посылая предупреждение летящим по воздуху – задние части фонарей были закрашены, и сама крыша тонула в темноте.
Свиридов, свободно ориентируясь в темноте, провел Тоню к краю крыши со стороны моря, и они сели на излюбленное место – большую бетонную балку.
Тоня прижалась к Свиридову, вздрагивая от свежего ветра.
Свиридов молчал, потом пересадил Тоню к себе на колени и укутал ее плащ-палаткой. Она уютно пристроилась у него на груди, вздыхая его такой знакомый и дорогой запах, и чувствуя как его руки согревают ее.
Через небольшой просвет в укрытии Тоня смотрела на море, шумящее где-то внизу, на далекий огонек теплохода вдали от берега, и слушала тишину.
Найдя его губы она поцеловала Свиридова.
– У тебя что-то случилось?
– Случилась жизнь и ты ее основа … Как жалко, что я не умею сочинять стихи … А чужие читать тебе не хочется …
Тоня еще удобнее устроилась у него на плече, обхватив рукой со спины, придвинула поближе ноги и залезая свободной рукой ему под куртку.
– Мне так часто приходится сталкиваться с человеческими … отбросами, что когда натыкаешься на нормального, хорошего человека, то радуешься … и хочется во всем помочь ему …
Тоня молча слушала, поглаживая его грудь под тельняшкой – самой привычной одеждой мужа.
–Так противно встретить предателя среди власть имущих … близких к власти … Иногда мне так трудно удержаться и не прикончить такого сразу …
– И не сдерживайся …
– Чудесная моя … Как бы я смог бы жить без тебя … А потом рассказывать ничего не подозревающему человеку об истинном положении дел и показывать ему видео … Хотя на этот раз это было неожиданно …
После просмотра видеозаписей и просмотра документов хозяин пригласил Свиридова в сад. Собака проснулась и пошла за ними.
– Как вы считаете, есть ли хоть какой-либо смысл использования этого человека в контрразведывательных целях? И вообще с реальной пользой?
– Я такой возможности не вижу.
Они прошли еще пару дорожек, подсвеченных низко размещенными светильниками.
– Тогда нет смысла … оставлять его … среди нас.
– Я понял вас. Спокойной ночи.
А у самого Свиридова спокойной ночи не предвиделось.
Хозяин роскошного особняка в престижном месте позвонил нескольким своим подчиненным, дождался их и тут …
Поднявшись над особняком и в воображении очертив границы Свиридов мысленно дал команду на аннигиляцию. Вверх ударил столб света без единого звука и на земле осталось выжженное пятно с редкими участками кирпичного забора.
К резкому запаху озона и еще чего-то Свиридов уже привык, но к самому акту уничтожения построек и всех их обитателей привыкнуть было невозможно.
И сейчас, сидя на краю крыши над морем с Тоней, прижавшейся к нему, он не мог ни рассказать ей о своих чувствах, ни забыть это.
Он только гладил ее, гладил поднятые колени, целовал поднятое к нему ее лицо.
Они ушли с крыши, когда горизонт начал светлеть, и уснули в простом дежурном номере, проспав восход солнца. Завтрак им принесли прямо в номер, а потом они очутились дома, в своей спальне.
И Тоня, сбросив пиджачок и брюки, и ныряя под одеяло пробормотала «Как было здорово …», а Свиридов, поцеловав ее, исчез …
АКАДЕМИЯ НАУК
В вызове руководства фирмы на заседание Президиума Академии Наук не было ничего особенного – довольно часто приходилось решать вопросы научного секретного свойства, и чаще всего на эти вызовы ездили Антипова и Свиридов.
На этот раз поездка затянулась и они вернулись только к вечеру, и пришли домой к Свиридовым.
– Что-то случилось, Марго? – встревожено спросила Тоня, – Почему Толя сердит и молчит?
– Ничего, отойдет.
Но все равно подробности того, что произошло на Президиуме, стали известны от Марго.
Во-первых, там проявились «деятели наук», когда-то работавшие в городке «умников» и по сути изгнанные оттуда. Эти «деятели» прознали, что проблеме нанотехнологий собираются придать приоритетное положение и заявили себя в качестве специалистов.
Марго подробно не рассказывала, что с ними сделал Свиридов, но кроме суровых оргвыводов не обошлось, как и без сердечных припадков – реальных и мнимых.
Во-вторых, там обсуждали перспективные направления развития нанотехнологий и Свиридов сделал блиц-доклад о работах своей фирмы, и это повергло в шок всех членов Президиума.
По счастью «деятелей» уже не было в зале и Свиридов затрагивал многие секретные разработки.
В-третьих, разгорелась дискуссия по докладу Свиридова, и она продолжалась до вечера, а в конце концов было подтверждено решение о внеочередном присуждении генералу Свиридову звания Академика по разделу физико-математических наук.
Протоколы быстренько засекретили, выписку заверили результатами голосования и передали на утверждение Президенту Академии – а он появился на заседании с опозданием, но слышал все обсуждения и прения по докладу.
Поэтому выписка была подписана незамедлительно.
От празднования звания Свиридов неловко отнекивался – разве это мое достижение?
Но дома, в узком кругу выпили шампанского за нового Академика …
Разговорами академики не ограничились – из Академии приехала комиссия молодых академиков, допущенных к секретным работам, и они стали знакомиться с работами фирмы.