– Просто я подумал, что тебе может что-нибудь понадобится…
– Все нормально. По ночам только иногда прохладно, но меня спасает одеяло.
Ария продолжала уплетать мороженое, будто это являлось лучшей едой на свете. Максим присел рядом, подбирая слова. Он никогда не знал, как лучше разговаривать с девушками. Поэтому, растерявшись, спросил:
– Твоя мама еще не вернулась?
Ария оторвалась от пломбира. Улыбка на мгновение исчезла с ее лица.
– Еще нет, – ответила она. – Но обязательно вернется.
«Зачем я это спросил?»
– Я принес еще бинты… И спирт. Я не знаю, какие лекарства тебе подойдут, поэтому не стал брать никаких таблеток.
– Мы не едим таблетки.
– Вот и я также подумал. Я… Я просто хочу как-нибудь помочь.
Ария посмотрела на Максима с внезапно возникшей мыслью.
– Вообще-то ты можешь мне помочь, – сказала девушка.
– Да?
Она спустила с плеч одеяло и повернулась к юноше спиной.
– Левое крыло. Там постоянно что-то колит и болит. Я пыталась достать, но не могу. Можешь посмотреть?
– Конечно, – ответил Максим, радуясь, что его приход сюда все-таки был не зря.
Ария чуть приподняла крыло. Перья были покрыты засохшей кровью. В эпицентре бордового пятна что-то чернело. Максим осторожно дотронулся до раны и провел рукой по крылу. Из-под одного пера сверкнуло стекло. И тут Максим увидел, что осколок впился девушке прямо в кожу. Небольшой, но коварно-острый, он причинял ей боль при каждом движении.
– У тебя здесь осколок стекла, – сообщил Максим.
– Можешь его вытащить?
– Могу, но скорее всего это будет больно.
– Давай.
Максим достал спирт и смочил им кусок ваты, чтобы сразу прижечь рану. Аккуратно зацепив пальцами осколок, он медленно потянул его на себя, пытаясь понять, как он держится. Подвигав его в разные стороны, осколок поддался и вышел. Ария, стиснув зубы, чуть прошипела. Максим быстро прижал ватку к крылу.
– Вроде все.
– Спасибо.
– Нужно еще немного подержать, – сказал он, заметив, что из раны пошла кровь.
Максим все еще не верил в то, что происходит. Он обнаружил раненную крылатую девушку на крыше. А теперь носит ей еду и лечит. И ему это вроде как нравится. И если бы его не осудили, если бы не наказали этими работами, то он бы здесь не оказался. Удивительно, как одно событие ведет к другому. Все кажется случайным совпадением, но так ли оно на самом деле?
Кровь перестала течь. Максим отошел в сторону.
– Спасибо, – повторила Ария и опустила крылья.
Они просидели на чердаке до глубокого вечера. Говорили о разных вещах. Максим рассказывал о фильмах, которые Ария никогда не видела. А она говорила о местах, в которых он никогда не бывал.
– Осенью, когда мы улетаем на юг, каждый раз прилетаем в разные места. В последний раз мы гнездились у каньона. И рядом был красивейший водопад. И скалы были так устроены, что каждому нашлась отдельная маленькая пещерка. А рядом росли такие большие деревья, похожие на пальмы, только не пальмы… И вокруг было очень светло, ярко и отовсюду слышалось пение птиц… Жаль, что я не умею петь…
– Я тоже не умею петь, – сказал Максим.
– Ну это, мне кажется, не страшно.
– Хотел бы я побывать где-нибудь еще, помимо Темногорска…
– Здесь, вроде, тоже ничего.
– Да ладно? – удивился Максим. – И чего же здесь хорошего?
Ария на секунду задумалась, но не нашла что сказать.
– Вот-вот. Ничего здесь нет. Одинаковые дома и серые улицы.
– А ты думаешь, что где-то по-другому? – возразила Ария. – Везде тоже одинаковые дома и серые улицы. Где-то менее серые и одинаковые, но везде одно и тоже.
– Просто хочется уехать отсюда…
– И куда бы ты уехал?
– Ну не знаю… В Рамадийске вроде не плохо. Это на юге…
– Я знаю, – перебила девушка. – Я там была. Не в самом городе, но рядом.
– И как?
– Тепло… Немноголюдно… Местами красиво…
– Если ты не была в городе, то откуда знаешь, что там красиво?
– На окраине Рамадийска есть большая статуя женщины с мечом. Очень высокая и красивая. Ее я видела.
– Елизавета Красноликая, – добавил юноша. – Если я не ошибаюсь, когда-то давно, лет двести-триста назад, она возглавила ополчение против захватчиков, которые оккупировали Рамадийск.
– А почему Красноликая?
– Не знаю, может быть у нее было красное лицо.
Девушка рассмеялась. Все это время Максим украдкой наблюдал за ней и заметил, что ее ресницы такие же черные, как и волосы, как будто они были специально подведены. А брови, такие выразительные, что ее взгляд порой напоминал взгляд хищной птицы, свирепой орлицы, но стоило ей улыбнуться как сейчас и она превращалась в симпатичную, милую, и даже немного стеснительную девушку.
– С мечом она смотрится действительно эффектно, – сказала она. – Но ей как будто чего-то не хватает.
– Может быть крыльев?
Время словно застывало. Максим впервые за долгое время ощутил внутренний покой и пусть слабую, но ощутимую уверенность в себе. И в завтрашнем дне. Как будто все происходит именно так, как надо. Каждый момент времени – правильный. Ошибок больше нет. Их не существует.
~
У многих людей есть мечта – научиться летать. Иметь крылья. Высоко парить и смотреть на этот маленький мир с огромной высоты и ни о чем не думать. Не думать, что завтра будет так же, как и сегодня. Не думать о деньгах, о работе. О том, что нужно куда-то двигаться и постоянно что-то делать. Общаться с людьми, делать покупки, ждать транспорт, лечиться от простуды, получать выговор, готовить еду, носить одинаковую и дешевую одежду, фальшиво улыбаться, мыть посуду, стирать эту самую одинаковую и дешевую одежду, врать, говорить правду, сдерживать смех, работать, получать маленькую зарплату, расставаться с любимым человеком, разочаровываться в людях, терять друзей, хоронить близких, стареть в одиночестве и умирать.
Если бы у каждого были крылья, он бы мог взять и улететь куда угодно.
10
«…Шум битвы стих. Повсюду лежали тела солдат Варана, посланные на Красный Утес, дабы одолеть орлов. Вот уже второе поколение они нападали на поля Флоррии и каждый раз люди терпели поражение. Неужели и в этот раз дикие птицы одержат вверх? Нет, этому не бывать!
Вингар, встав с колен, схватил свою булаву. Другой рукой вытер кровь, заливающую глаза. Крепко сжимая сталь, он направился в самый эпицентр схватки. Взмахнув своим верным оружием, он ударил по крылу одного орла, повалив его на землю и тут же, не останавливаясь, нанес удар второму. Сражение разгоралось пламенем ярости. Отовсюду доносились крики, лязг металла и глухие удары о живую плоть. Уже не ясно, чья кровь была на лице Вингара – его или падших врагов?
И тут он увидел нечто невообразимое. До этого момента против людских народов выступали только орлы-мужчины. Перед Вингаром же предстала настоящая орлица! Крепкая женщина с развевающимися светлыми волосами и огромными белыми крыльями за спиной. Своим взглядом она моментально поразила Вингара. Он замер, вглядываясь в ее голубые глаза. Перед ним стояла не просто хищная птица, хемелли, а женщина. Красивая, грациозная, свирепая.
Астия, обученная убивать, держа свой меч наготове, ринулась вперед. Оцепенев, Вингар не сразу смог среагировать. Он не знал, что среди его заклятых врагов есть женщины. Не знал он и того, что, дойдя до Шур Хиады – Красных Камней, людское войско под предводительством принца Варана – снова падет. А он, обезоруженный и побежденный, встретит свою любовь…»
Отрывок из Сказа о Вингаре и Астии
~
Рано утром Максим поехал в Пегас, чтобы подписать документы, получить расчет и на время забыть хотя бы об одной работе. Он осмотрел свой стол, в поисках чего-нибудь, что обычно забирают сотрудники в свой последний рабочий день, но ничего, кроме кружки с кофейным налетом не обнаружил.
Вряд ли он будет скучать по документам, накладным и бесконечным таблицам. По тусклому монитору или отсутствию солнечного света. По Саше, которого за почти что три года работы он так и не узнал ближе. Или по клавиатуре, буквы на которой давно стерлись, а между клавиш можно было заметить редкие хлебные крошки. По-настоящему Максим будет скучать по порядку, который он создавал своей работой и по деньгам, которые получал за создание этого самого порядка. В конце недели, когда он делал реестры из кучи документов, раскладывая их особым образом и подшивая в папки, Максим чувствовал некое удовлетворение. Это был итог однообразного и монотонного недельного труда. Он делал несколько папок каждую пятницу. А после реестры отправлялись на склад. Их увозили в неизвестном направлении и можно было только догадываться о их дальнейшей судьбе. Но кого волнует судьба каких-то бумаг?
В этот солнечный день, получив свои последние деньги (хорошую сумму, как показалось Максиму, целых 25000 креллов), он направился на набережную. Дойдя до самого края, сел на скамейку, изрисованную маркерами. Он достал из сумки бутылку прохладной газировки и сделал большой глоток. Максим предпочел бы сейчас пиво, но пить в самый разгар дня в центре города – не очень хорошая затея.
Мысли пролетали одна за другой. Действительно ли он хочет уехать отсюда? Чем он будет дальше заниматься? Что делать? В голове накопилось слишком много вопросов. Может быть некоторые из них решатся сами собой, если просто ничего не делать и смотреть на набережную?
Все-таки Темногорск с определенных сторон был по-своему красив. Не только зимой. Максиму даже захотелось нарисовать некоторые его места: статуи, улочки, здания. И тут ему в голову пришла отличная идея! Почему бы не нарисовать Арию? Сначала попробовать по памяти, а потом, как-нибудь прихватить с собой на чердак альбом и карандаши.
«Надо будет так и сделать», – подумал Максим и решил пройтись.
Чистое голубое небо отражалось в мутной реке. Максим вспомнил Олю, свою первую и пока что единственную девушку. И вспомнил то, что тоже хотел ее нарисовать. Но так и не сделал этого. А еще он не помнит, говорил ли ей, что любит ее. Вроде бы хотел, но так и не сказал. А может он не говорил, потому что не любил?
Что же все-таки пошло не так? Наверное, это уже не так важно. Когда он с ней встречался? Два, нет, три года назад? А такое ощущение, что прошлым летом.
Он дошел до конца берега, где за каменными ограждениями начиналась полоса редких кустов и старых гаражей. Куда теперь? Прогуляться по центру еще или наведаться на чердак? То, что его уволили, отцу он конечно же не скажет. Да тот и не спросит. И не заметит. Теперь Максим будет работать в ЖЭУ каждый день.
«Сколько там осталось? Где-то 140 часов. Неужели сотня уже есть? Как все-таки быстро летит время. А если начать работать ежедневно, то примерно через месяц можно будет стать наконец-таки свободным человеком».
На северном берегу Максим снова увидел вход в канализацию. Стены были изрисованы неумелыми граффити и кривыми надписями, преимущественно матерными. На самой же двери красным цветом был нарисован рогатый череп. Говорят, кроме бездомных и крыс, в канализации живут дварги. Но такие слухи никто не стремился проверить. А у воды сидела кучка бродяг и распаковывала пакеты и сумки с тем, что удалось добыть на городских свалках.
«Вот уж кто действительно свободный человек».
Заехав домой и добавив деньги в копилку, Максим все-таки решил отпраздновать свое увольнение. К его удивлению дома никого не было. Должно быть отец снова уехал на заработки. Он прошел на кухню и заглянул в холодильник. Как всегда, полупустой. А то что осталось уже давно протухло. Даже хлеб заплесневел. А ведь отец специально хранил его в холодильнике, чтобы он не испортился. Максим вытащил кастрюлю, открыл и оттуда резко пахнуло гнилой картошкой. Из съедобного остался кетчуп, майонез, банка маринованных огурцов, несколько луковиц и горчица.
«Да уж, хреновый ужин намечается».
Не поленившись сходить в магазин, Максим прикупил немного еды, чтобы хватило на вечер. Раз уж отца нет, сегодня он решил немного покулинарить, что делал крайне редко. Он взял несколько яиц, смешал с молоком, посолил, поперчил (хорошо, что, хотя бы перец нашелся) и вылил на разогретую сковородку. Порезал сосиски, хлеб и все скинул в уже скворчащий омлет. Максим замечтался о том, что когда будет жить один (само собой в другом городе), то каждый раз будет экспериментировать с едой. Поваром ему не стать, но прокормить себя он непременно сможет.
Максим вывалил на тарелку блюдо и принялся есть. Получилось вполне съедобно и даже вкусно. Впрочем, надо сильно постараться, чтобы испортить омлет. Взяв заранее пару бутылок пива, он прошел в свою комнату, включил музыку, сел за стол и начал делать наброски на листе бумаги.
Может быть стать художником еще не поздно? В конце концов раньше у него неплохо получалось. Если хорошо научиться рисовать людей, а не только физиономии многоглазых уродливых созданий, то можно действительно чего-нибудь достичь. Но, увы, искусство в Анкрелии не особо ценится. Особенно изобразительное. Богатым на этом поприще точно не стать. По крайней мере в Темногорске. Но Максим время от времени возвращался к своему черно-белому хобби.
Вот и сейчас, впитывая весенний воздух (окно было открыто и наконец-то это было действительно необходимо), он, казалось, поймал вдохновение. Рука, держащая карандаш, сама вела его. Из стареньких колонок доносился мелодичный инструментальный рок. А из окна, вместо привычных завываний зимнего ветра, звонкое пение птиц.
Максим вспомнил про старенький плеер, который пылился у него в тумбочке, так как в какой-то момент своей жизни музыка перестала приносить ему удовольствие. Плеер был рабочий, батарейки еще не полностью сели. В нем даже было несколько альбомов, которые Максим закачал несколько лет назад, но часть так и не послушал.
«Это будет хорошим подарком для Арии, – подумал он. – К тому же где-то еще завалялись неплохие наушники».
Интересно, чем она сейчас занимается?
Он ведь не оставил ей ничего, кроме еды.
«Нужно было дать ей какую-нибудь книгу, – расстроился Максим. – Она бы прочла, и мы бы потом вместе это обсудили. Все-таки не умею я, черт возьми, общаться с девушками».
И он, допив бутылку, встал и осмотрелся вокруг. Серые скучные стены. Они словно пульсируют и сдавливают пространство. Нужно срочно отсюда уйти!
Максим положил в сумку несколько рисунков, альбом с карандашами, плеер, наушники и одну из своих любимых книг. Оставаться в квартире больше не было смысла.
Город действительно оживал. Даже строительный поселок заметно преобразился. Темно-желтые дома больше не выглядели мрачно, как обычно бывало зимой. Теперь, с широко распахнутыми окнами, они излучали весеннее тепло. Во двориках появлялись местные выпивохи, играя в карты и потребляя светлое пиво в больших количествах. Тучный усатый мужчина, которого Максим только изредка замечал идущим домой обернувшись в шарф и натянув меховую шапку, сейчас удобно устроился в старом кресле возле подъезда и курил самодельные папиросы, ленивым взглядом обозревая окрестности. Где-то неподалеку слышались возгласы мальчишек и лай собак.
Раньше Максим бесцельно слонялся по городу в такую прекрасную погоду. И сейчас, ощутив ностальгию (наравне с легким опьянением), он направлялся в дом №24 на Нагорную улицу, чердак которого в последнее время становился более уютным местом, чем собственная квартира.
– А про что она? – спросила Ария, листая книжицу.
– Там про гнома, который покинул родную деревню, потому что вся земля оказалась отравлена… И он отправляется на поиски причин всего этого, – объяснял Максим, пытаясь одновременно заинтересовать ее и не испортить впечатление, ляпнув что-нибудь важное. – На своем пути он встречает разных созданий, врагов и так далее… И это выливается в интересное приключение.
– И как? Он нашел причину отравления?
– Ну… Не скажу. А то читать будет не интересно.
– Ладно, ладно, – улыбнулась девушка. – А что ты еще принес?
– Вот, – сказал Максим и вынул из сумки плеер.
Он подключил наушники и протянул их Арии.
– Попробуй.
– М-м-м… Прямо в уши?
Максим вспомнил, что не все вещи, которые привычны ему, могут быть знакомы хемелли. В конце концов, большую часть времени они проводят в лесной глуши.
– Да. Это правый, – он дотянулся до ее уха и осторожно закрепил наушник. – А это левый.
И нажал кнопку.
Максим искренне не понимал тех людей, кому не нравится музыка. Или тех, кто слушает ее очень мало, или только то, что звучит где-то рядом. Как можно не любить музыку? Ему было сложно это представить. Ведь музыка – уникальная вещь. Волшебная. И чистая музыка, электронная или инструментальная, понятна без слов. Все эти вибрации, гармонии, мелодии проникают в мозг и таинственным образом дергают за нужные рычажки. Трогают душу. Музыка – одна из немногих вещей, которая по-настоящему нравилась Максиму. И хоть он в последнее время ничего не слушал, это было даже к лучшему. После длительной паузы и тишины музыка, особенно старая и хорошо проверенная, вливается в уши и приносит гораздо большее удовольствие. Каждый звук – эмоция, капелька жизни.
Ария зажмурилась и через несколько мгновений на ее лице проступила улыбка. А после открыла глаза. Музыка – самостоятельный язык. По блеску ее глаз было ясно, что ей понравилось. И Максим был искренне рад этому.
– Мне нравится, – нежно сказал она.
Максим хотел добавить, что это третий альбом группы, который стал коммерчески успешным, по сравнению с самым первым, более искренним и все-таки стоит послушать его. А еще местами они похожи на другую группу, но он решил не занудствовать и просто улыбнулся в ответ.
Но дослушав трек до конца, Ария вдруг изменилась в лице. Она вынула наушники и опустив голову, сказала:
– Моя мама не вернулась.
Максим нажал на паузу.
– Она должна была вернуться еще вчера, но не вернулась. Я думаю, с ней что-нибудь случилось. То есть… Я уверена, что с ней что-то случилось. Что-то плохое.
Максим не знал, что ответить.
– Мы же остановились здесь случайно…
– Где ты видела ее в последний раз?
Ария вздохнула и отошла в сторону, разглядывая дворы через мелкое окошко в стене.
– Мы летели на север, в Шур Фуар, наш второй дом, – начала она. – Мы с мамой и еще несколько птиц решили остановиться здесь, в вашем городе, чтобы переночевать. Утром все улетели, а мы с мамой остались. Она решила достать немного еды и ночью мы спустились с ней в город. Она сказала, что знает здесь одного человека. И мы хотели пойти к нему. Но потом появились эти парни… Трое мужчин. Они были пьяны и у них было оружие, – девушка замерла. – Сначала они шутили, говорили какие-то гадости, а потом заметили у нас крылья. И мама сказала мне лететь обратно, на крышу. Я посмотрела на нее и поняла, что она говорит серьезно.
Максим внимательно слушал. Может быть в нем говорил алкоголь, а может быть что-то еще, но про себя он решил, что обязан помочь Арии. Или найти ее мать, или помочь ей убраться отсюда. Или найти этих бандитов. Каким бы опасным делом это не оказалось.
– Я отошла назад, готовая лететь, но увидела, как один из этих парней достал пистолет. Мы замерли. И дальше я не помню, что в точности случилось. Один из них двинулся на нас. Я дернулась. И тут какой-то парень… У него были кривые зубы. Он что-то крикнул. И после этого прозвучал выстрел.
– Они в тебя стреляли?
– Да, но не попали. Я обернулась и увидела четвертого. Он стоял в другом конце переулка. Я поняла, что нужно немедленно лететь. Я…
Ария присела, облокотившись на стену и полностью завернулась в одеяло, словно ей было очень холодно. Максим сел рядом.
– Один из них ударил меня дубинкой по крылу. Я упала. Краем глаза заметила, как мама швырнула одного мужика в стену. Пнула другого. Кто-то бросил в меня бутылку. Она разбилась. И потом прозвучал еще один выстрел. Я поднялась, отбросила одного и снова взлетела. Высоко. Зацепилась за карниз и добралась до крыши. И… Черт возьми! Я оставила там маму.
– Она сказала тебе лететь, ты не могла ничего сделать.
– Могла! Я могла разорвать там всех. И мама тоже. Но у них было оружие. Я оставила ее там. Я улетела! – ее лицо было в слезах.
«Теперь понятно, как она здесь оказалась», – подумал Максим.
– Сначала я думала, что она разобралась с ними. Что она пошла к тому плотнику за едой и скоро вернется, но…
– К плотнику? К какому плотнику?
– Мама говорила, его зовут Василий… – Ария шмыгнула носом и шепотом добавила: – Я думаю, ее больше нет.
«Плотник? Не тот ли это плотник, про которого рассказывал Олег? Василий Макарович. Может быть мама Арии у него? Вряд ли, но нужно попробовать его найти».
– Как зовут твою маму? – спросил Максим.
– Альда, – тяжело вздохнула девушка.
Сложно представить, что сейчас творилось в голове у Арии. Максим не хотел давать поспешных обещаний или надежд. Из ее рассказа он понял, что скорее всего ее маму убили. Говорить ей об этом прямо тоже не хотелось. Но разыскать плотника было в его силах.
– Я могу спросить этого Василия, – сказал он.
– Действительно можешь?
– Да.
– Когда я видела лицо мамы в последний раз, в ее глазах был страх, – медленно проговорила девушка. – Ей было страшно, Максим. Я не знаю, что с ней стало. Не хочу об этом думать, но… Если ты решил мне помочь, то будь осторожен.
Под вечер, когда уже стемнело, они решили подняться на крышу. Темногорск засыпал. Воздух был пропитан какой-то легкостью и умиротворением. Максим решил, что сейчас идеальный момент, чтобы взять Арию за руку, но все не решался. Ему не хотелось нарушать тишину. Все-таки отсюда открывался весьма красивый вид на город.
Он оставил ей плеер и книгу. Прежде, чем спуститься вниз, задержал взгляд на ее лице. Девушка улыбнулась. Максим улыбнулся в ответ и аккуратно закрыл за собой люк.
Он зашагал домой, впитывая вечернюю прохладу спального района. Ария стала его секретом. Тайной. А чердак – потайным местом, где время текло по-другому. Где можно было почувствовать себя иначе. И этим изменениям он был неимоверно рад. А также рад и взволнован тем, что она ему доверилась. Рассказала о себе. Теперь нужно что-то делать.
«Василий Макарович… Плотник… Нужно его найти».
Не смотря на пробудившийся энтузиазм и внутреннюю энергию, Максим, придя домой, рухнул на кровать и моментально заснул.
И ему приснились птицы, которые возвращаются с юга домой, но обнаруживают, что их дом разрушен людьми. А люди на месте пустующих гнезд возвели кирпичные стены. И назвали это городом.
11
Если зимой в подвале можно было согреться, то жарким летом наоборот скрыться от солнца в его сырой прохладе. Сегодня погода преподнесла неожиданный сюрприз – двадцать градусов в тени. Редкий день для Темногорска. И ведь еще даже не лето! В один из таких дней хочется только лежать и потягивать бутылочку легкого пива, но увы, жизнь обычного человека, особенно в Анкрелии, устроена по-другому.
Максиму выдали лопату и послали во двор.
«Яму буду себе копать», – подумал он.
Во дворе на детской площадке его ждал Олег.
– Привет, – довольно ухмыльнулся Максим.
– Здаровоу, – Олег тоже пребывал в хорошем настроении.
– Ну что, будет искать клад? – спросил Максим, заметив у дварга лопату.
– А как же, вон сейчас это самое, песочницу будем делать.
Через несколько минут во двор, рыча и пыхтя, въехал самосвал, оранжевый кузов которого был полностью засыпан песком. Аккуратно подъехав к парням, он встал напротив песочницы и затих.
– Ну что, пацыки, запрыгивайте! – крикнул небритый мужичек из кабины.
– Пошли, – сказал Олег и направился к грузовику.
Максим был удивлен и немного расстроен. Он не планировал сегодня разгружать песок, но с другой стороны это было что-то новенькое. Он неуклюже забрался в кузов. Кроссовки моментально наполнились холодноватым песком.
– Давай ты слева, я справа, – скомандовал дварг и зачерпнув песка, махнул лопатой в сторону песочницы.
«Ну хоть действительно полезное дело сделаю», – подумал Максим и повторил за коллегой.
На удивление, этот процесс даже приносил Максиму удовольствие. С Олегом они заполнили песочницу за считанные минуты. И не вылезая из кузова, поехали в следующий двор. Наш герой, никогда в жизни не занимавшийся физическим трудом подолгу, на время представил себя полноценным рабочим. И даже подумал, что, переехав в другой город, если ничего не получится с работой в офисе, сможет в конце концов устроится разнорабочим. Извлечь опыт можно отовсюду, из любой ситуации.
Максим не был тощим, скорее наоборот, иногда он замечал у себя коварно выступающий живот, но отвыкнув от всякого рода физических нагрузок, к концу второй песочницы начал чувствовать легкую усталость. Физкультуру в школе он не пропускал, но и мышцами похвастаться не мог. Ко всему прочему солнце становилось ярче с каждым часом и к полудню началась настоящая жара.
Отъехав от очередной песочницы, к ней мгновенно подбежали дети, словно ждали этого события весь год.
– Хыхых… Вон как радуются, – смахнул пот со лба Олег. – Песок не видели никогда.
– А ты смотрю ни капли не запыхался.
– О, ты чоу, вот эта работа по мне, – ответил Олег.
Максим искренне удивился энтузиазму дварга.
– Подвалы подметать эт разве работа? – продолжил он. – Или еще где шастать? А тут лопатой помахал и доволен. После такого не грех и выпить чего.
– Да-а… Сейчас бы пивка.
– Ой, не говори. Можно эта… Я же в столовой, в кафе подрабатываю. Можно туда после работы. Как тебе такое?
– В смысле выпить? – спросил Максим.
– Ага. Я там всех знаю. Несколько стаканов пропустим.
– Ну… Я не прочь.
«Если я по собственной воле буду работать разнорабочим или грузчиком, то непременно сопьюсь».
Наполнив песком пятую песочницу, Максим выбился из сил. Куча в кузове уменьшалась и каждый раз требовалось больше усилий, чтобы перебросить очередную лопату. Да и сам инструмент словно потяжелел. Руки немели. Олег же работал как ни в чем не бывало. Он снял свою старенькую курточку и уже в изношенной футболке продолжал размахивать лопатой, словно взял ее пять минут назад.
«Работать на износ за восемь тысяч в месяц? Да он сумасшедший, – подумал Максим. – Хотя нет. Это нормально. Работать на износ за бесплатно – вот это настоящее сумасшествие».
Время летело стремительно. Асфальт, казалось, медленно плавился. Климат в Темногорске все-таки был суровым. Не каждый смог бы здесь прожить. Зимой слишком холодно. Летом слишком жарко. Беспощадная зима была одной из причин, по которой Максим хотел уехать отсюда. Но летом, особенно в такие теплые дни, он впускал в свою голову мысль, что «все не так уж плохо».
– Устал? – спросил Олег с улыбкой на лице.
– Руки отваливаются… – вытянул с трудом Максим.
– Сколько еще? – крикнул дварг водителю.
– Добросаете здесь и еще два адреса. На последнем ваша помощь не понадобится. Вывалю так.
– Ну, крепись, – почесал свой большой нос Олег. – Немнохо осталось.
– Финальный рывок? – прокряхтел Максим. Жажда стремительно съедала его.
– Аха. Финальный рывок.
Подъехав к последней песочнице, оба выпрыгнули из кузова. И тяжело дыша, наблюдали, как оставшийся песок засыпает деревянный квадрат. Кузов со скрипом вернулся в исходное положение и водитель, который хоть и все время сидел в кабине, тоже подустал, крикнул:
– До встречи, пацыки. Удачи!
– Пока! – поднял руку Олег.
Максим тоже молча махнул рукой.
Вернувшись в ЖЭУ, Алена Алексеевна их тут же отпустила, несмотря на то, что на часах еще было четыре часа дня. Галина Сергеевна была против, но не нашла в себе упрямства препятствовать решению коллеги.
Максим сложил в уме сегодняшние часы и вдруг понял, что отработал уже ровно половину своего срока.
«Сто двадцать часов, мать вашу! – вспыхнуло у него в голове. – Сто двадцать! Такое непременно нужно отметить!»
И захлопнув за собой дверь ЖЭУ, Олег спросил:
– Ну что? По пиву?
– Давай!
Они побрели к остановке, а дальше пешком, вдоль трамвайных путей. Жара не думала спадать, но порой сквозь зной прорывался прохладный ветерок.
– Думаю вот велосипед купить, – начал Олег. – Почти уже скопил на простенький, но Эва снова заболела.
– Эва?
– Сестра моя. У нее иногда бывает, что голова очень болит. У меня тоже, но как-то это… Проходит. Пью там эти, таблетки всякие… Обычные…
– На такой работе на велосипед особо не накопишь.
– Дык а где еще мне… Я смотрел там газеты, объявления. Везде вроде требуются… Грузчики всякие, разнорабочие тоже…
– Да в каком-нибудь крупном магазине грузчик, мне кажется, гораздо больше получает, чем здесь.
– Получает. Я ведь даже пробовал устроиться… В строительный большой такой…
– Ага. Ну и?
– Сказали «нет». Вы нам не подходите. Рост у вас, говорят, это, маловат.
Максим и не подумал, что дваргу в Анкрелии порой необычайно сложно найти нормальную работу. Особенно не в столице. Там, где он может поработать мускулами – его не берут из-за роста. А там, где требуются мозги – из-за того, что он дварг.
– Слушай, а как там говоришь плотника зовут? – сменил тему Максим. – Василий Макарович?
– Аха. Он. А что?
– Где я его могу найти?
– Так он почти каждый день работает. Хоть это… Хоть в любой день к нему можно прийти в его этот…
– Подвал?
– Да. Он его как мастерскую оборудовал. Девятый дом на Турбинной. Подвал возле второго подъезда. Да и видел ты его не раз, по утрам то…
– Да видел, видел, но я ж не работаю с мастерами. И по имени никого не знаю.
«Турбинная улица, дом 9. Сегодня уже вряд ли получится туда заскочить. Но завтра – первым делом».
– А ты где живешь? В общежитии? – спросил Максим.
– Да, возле Витязя которая.
– Возле Витязя? Недалеко от меня. И там же столовая?
– Столовая, да. Я вот так и делаю каждый день. После ЖЭУ в столовку. Там до десяти работаю и домой. На пару с сестрой комнату делим.
– Сурово.
– А что ты хотел, – хмыкнул Олег. – Только так и получается как-то жить. Хотя… Я вон слышал, что плату за комнату хотят поднять.
– Да сейчас все дорожает…
– А по телевизору вон говорят, что бохаче становимся.
– Что-то незаметно, – закончил Максим.
Дойдя до стен завода, они свернули в сторону трамвайного депо. Здесь Максим никогда не бывал, несмотря на то, что район довольно близко находился к его дому. Но, как оказалось, ничего интересного здесь и не было. На скамейке, в центре трамвайного кольца расположились несколько пьяных потертых мужичков. Они что-то живо обсуждали, то и дело подливая себе в пластиковые стаканчики мутную жидкость. Рядом, под вывеской «Продукты» сидело трое молодых морков. Сплевывая семечки, они внимательно изучали вновь пришедших. Максиму казалось, что сейчас эти трое подойдут и к ним, но парни быстро сменили свое внимание на пышногрудую деваху, которая вынырнула из-за угла неработающего почтового отделения. На другой стороне, возле мигающей двери с названием «Труба» тучный лысый мужчина с золотыми зубами матерился, говоря по телефону на весь квартал. Но его громкая брань никак не мешала бездомному, который, завернувшись в потрепанную куртку, спал на скамейке.