Они прошли на кухню. Это было широкое и просторное помещение – высокий потолок и огромное, распахнутое настежь окно с массивным подоконником подчеркивали размах. Под окном спряталась чугунная батарея с облупившейся коричневой краской. У стены стояла замызганная газовая плита, рядом белая когда-то раковина. Из крана неторопливо капала вода, стекая откуда-то сверху по выпирающим трубам. По периметру расположились четыре кухонные тумбы с разнокалиберными шкафчиками над ними. Одна тумба отличалась от остальных чистотой и веселенькой расцветкой.
Пока Матвей рассматривал роскошную кухню, Аня курила у окна, задумчиво поглядывая на листопад. Затем она взяла сверток, все это время лежавший в углу кухни, положила на подоконник и распаковала.
К удивлению Матвея, оказалось, что это вывеска с названием улицы и номером дома, гласящая: «Самаркандский бульвар, д. 9».
– Что это? – Матвей был в совершенном недоумении.
Аня улыбалась, довольная эффектом.
– Пойдем, – вместо ответа сказала она. Они спустились вниз и подошли к углу дома.
– Сможешь поднять меня? – Спросила Аня, улыбаясь удивленному Матвею.
И не дождавшись ответа, сняла сапожки. Он помог ей забраться к нему на плечи. Аня прикрепила вывеску, благодаря которой совершилось мистическое перемещение в пространстве: из центра Москвы к окраинам города – в Выхино.
Матвей шепотом сказал:
– Это противозаконно. Милиция нас…
– Пойдем лучше проверим, сняла ли милиция остальные таблички.
По всему Сивцеву Вражеку не было ни одной таблички с названием улицы. Только номера домов.
К подъезду уже подъехала БМВ-трешка, из которой вышел тот самый плутоватый молодой человек, который сидел на Сокольском диване среди собак. С ним вышел огромный мужчина с широкой северной улыбкой, и густым басом поздоровался с Аней и Матвеем. Он был одет в новенький, шикарный, совершенно не шедший к нему костюм и блестящие лакированные туфли.
– А, это и есть, – он довольным взглядом обвел дом. – Да, хорошо. Тут до Кремля недалеко, а?
– Конечно! Тут рукой подать. Хотите, можем потом прогуляться.
И молодые риэлторы повели простодушного богача на третий этаж.
Матвей в крайне смущенном состоянии духа пошел за ними. Из разговоров он понял, что мужчина в щегольском костюме – нефтяник, который за всю жизнь третий раз в Москве, и теперь хочет приобрести большую квартиру в центре, где-нибудь поближе к Кремлю. Нефтяник был чрезвычайно доволен квартирой. Они тут же, что называется, не отходя от кассы, пошли к нотариусу на углу, где подписали необходимые документы о купле-продаже квартиры на Самаркандском бульваре, и передали деньги.
После чего молодой плут повез северянина в гостиницу, где тот остановился.
– Ну как? – довольная Аня в третий раз пересчитывала доллары. – Ты все понял?
– Честно говоря, не совсем.
– А-а, что ж ты такой неземной? Я тебе объясню. Но только смотри, – Аня сурово посмотрела на Матвея. – Если кому раззвенишь – в два счета в асфальт закопаем. Без шуток.
Матвей безоговорочно поверил.
– Все просто, – продолжала Аня, вернувшись в свой дружелюбный тон. – Это нефтяник. Туп, как все нефтяники.
Матвей вспомнил про олигархов, но не решился спорить с Аней.
– В Москве третий раз. Нужна квартира в центре. Благо, бабок дофига. Квартира эта стоит 60 тысяч долларов.
Матвей чуть не расхохотался над той значительностью, с какой Аня назвала эту смешную цифру.
– Он не знает улиц Москвы, но цены на квартиры в центре ему известны. Ну вот. Эту коммуналку мы расселили. Мы бы и рады продать ему эту квартиру. Да она не наша. Мы просто выиграли тендер на расселение. Но у нас есть квартира на Самаркандском бульваре, 9. Ну и все просто, он только что подписал документы на покупку двухкомнатной квартиры в Выхино, и выложил за жилье, которому красная цена 15 тысяч – 60. Я думаю, та квартира ничем не хуже. Только до Кремля далеко, – рассмеялась Аня, будто нашалившая школьница.
– Что ж вы ему однушку не сунули? – хмуро спросил Матвей.
– Нет у нас сейчас однушек, – вздохнув, ответила Аня.
Так и не сняв табличку с дома, они направились в сторону Арбата. Матвей молчал. В нем боролись чувства. С одной стороны, ему было неприятно, что он стал соучастником аферы, каких в 90-х было множество. С другой, это все-таки было интересное приключение, такое, о котором в его время нечего было и думать. Да и злорадство от того, что удалось надуть нефтяника, который сейчас какой-нибудь недосягаемый олигарх и до конца своих дней будет скрывать этот позорный факт своей биографии, тоже давало о себе знать. Он взглянул на Аню, которая радостно улыбалась и ничуть не стыдилась своего поступка. И Матвей несколько успокоил свою совесть, сославшись на то, что для времени, в которое он попал, это рядовая ситуация.
Его беспокоило только одно, куда делась та девушка, которую он увидел в самом начале в машине. Ведь это ее он видел на платформе в Бологое. Почему же теперь она занимается в этом странном 93-м году какой-то недвижимостью, какими-то аферами?
Мысли его были прерваны нежным струящимся голоском Ани:
– Может, пожрем? Чувствую, умру сейчас с голода.
– Да, идея неплоха. В Макдоналдс пойдем? – ляпнул он, не подумав.
– Да ну! Там такие очереди! Пойдем вон в пельменную.
Матвей открыл тяжелую массивную дверь и пропустил Аню в этот кулинарный рай или ад, сложно определить истину. Судя по запаху, вернее было второе. Из-за массивной двери на них пахнуло пельменным паром, словно они открыли ни дверь, а крышку кастрюли. К пару примешивались запахи «Жигулевского» пива, водки и уксуса.
Помещение было очень просторное, с высокими потолками, украшенными лепниной. Нижняя часть стены была залеплена бело-голубой плиткой. В зале стояли высокие столы без стульев. Некоторые были заняты полупьяными компаниями мужиков. Они находились на разных стадиях. Одни еще смеялись, рассказывали анекдоты или истории, обильно сдобренные грубым юмором. Другие уже стояли с мрачными рожами, объясняя друг другу правду-матку или жалуясь на жизнь.
Пара подошла к кассе. За ней стояла толстая баба, видимо вскормленная на этих самых пельменях. Белый халат с пятнами и пуговицами, расплавленными под мощным утюгом прачечной, не предвещали ничего хорошего. В ее накрученных бигуди и выкрашенных луковой шелухой волосах терялась заколотая двумя невидимками косынка.
– Что к пельменям? – с беспечным безразличием спросила кассирша.
– Мне сметану, а тебе? – Аня повернулась к Матвею.
– Майонез есть?
– Да, – протянула кассирша презрительно.
– Дайте еще два стакана чая, – попросила Аня.
– Угу. Водки сколько? – привычным тоном спросила тетка.
– Водки не на…
– Дайте 100 грамм, – выпалил Матвей. В этой атмосфере он не мог поступить иначе. Продавщица посмотрела на Аню умудренным опытом взглядом, говорящим: «Эх, молодка, где это видано, чтобы мужик водки не взял к пельменям». Она опустила глаза к кассе, как бы заканчивая свою мысль «Все мужики козлы!» – вместо аминь.
Матвей заплатил. Кассирша выбила чек и насадила его на шпажку к другим чекам. Матвей с Аней продолжали стоять. Кассирша посмотрела на них, как на законченных идиотов, и процедила:
– Вам принесут.
Они отошли к одному из столов. Аня достала маленькую телефонную книжку и стала что-то в ней искать, а Матвей рассматривал интерьер. Стены, выкрашенные масляной краской в голубой цвет. «Скоро краску эту обдерут, покрасят в желтый, заставят все стеклянными шкафами с мобильниками. Лепные потолки закроят подвесные, а вместо продавщицы будут стоять девушки и юноши в желтых футболках с белоснежными улыбками еще менее искренними, чем хамство этой пельменщицы», – думалось Матвею.
Он посмотрел на Аню. Она улыбнулась.
– Это у тебя с голодухи лицо такое серьезное? – Спросила она.
Он усмехнулся.
– У тебя очень красивая улыбка, – сказала Аня тихо.
Матвею захотелось ответить ей комплиментом, но все, что приходило на ум, звучало фальшиво.
– Не знаю, что тебе ответить, – сказал он.
– Ничего и не надо отвечать.
Молоденькая официантка с белыми косами принесла на сером металлическом подносе две глубоких тарелки с пельменями, два стакана чая с чаинками на дне, хлеб на тарелке и еще один граненый стакан, наполовину наполненный водкой.
– Ты, значит, любитель выпить перед обедом? – спросила Аня и с ехидством улыбнулась.
– Клянусь – нет! – Матвей испугался, что она его еще чего доброго за алкоголика примет. – Я и сам не знаю, что на меня нашло.
– Время затягивает тебя, – улыбнулась она.
– Что?! – Матвей чуть не упал. Зря нет стульев.
Матвей поднял на Аню глаза. Она уплетала пельмени.
«Нет, ну можно, конечно, списать на то, что мне послышалось… Но она действительно произнесла это!».
Матвей сделал два больших глотка и закусил обильно вымазанным в майонезе пельменем. Получилось это так залихватски, что пытаться теперь убедить кого-то, что он непьющий, было совершенно бесполезно. Он слегка опьянел.
Отобедав, Матвей и Аня двинулись по направлению к метро «Библиотека им. Ленина» с тем, чтобы отправиться оттуда на станцию «Проспект Вернадского». Там у Ани по ее словам было еще одно дельце, последнее на сегодня.
В вагоне они сели рядом и молчали, каждый погруженный в свои мысли. Матвей иногда оглядывался на рассеяно-задумчивое лицо Ани. Он снова чувствовал какую-то общность с ней, и от этого тепло разливалось по его душе.
Поезд подъехал к ремонтируемой станции «Воробьевы горы» и пошел тише. Мост гремел так, будто собирался немедленно развалиться. Между железными листами иногда возникал свет, но невозможно было ничего разглядеть. Матвей почувствовал, как Аня слегка прижалась к нему. Ему хотелось обнять ее, но он боялся спугнуть миг счастья.
Наконец, они были на месте, и, выйдя из метро, остановились, с удовольствием глядя на окружающий мир, щедро заливаемый солнцем.
– Куда мы сейчас направляемся? – Спросил Матвей.
– Нам надо зайти к одному моему знакомому. Справочник отдать.
Матвей подумал про себя с некоторым неудовольствием: «Что же это за знакомый, Аня?»
– Он студент, – сказала Аня. – Вообще-то, он бывший одноклассник Леши – ты его видел сегодня.
– Это который? С магнитофоном?
– Не, у которого зуб болит.
–Аа!
Аня и Матвей рассмеялись.
– Ну вот. Я с этим студентом общаюсь. Дело в том, что там можно сделать интересный вариант с квартирой. Вот я и езжу к нему в качестве этакого засланного казачка, – улыбнулась Аня.
Матвей глядел на нее озадаченно. Его мало интересовали интриги вокруг студентовой квартиры. Ему не хотелось думать, что Аня готова поддерживать дружеские отношения с человеком только из-за «варианта с квартирой». Помимо этого, его всерьез начала волновать мысль, не читает ли часом Аня его мысли.
Аня тем временем подошла к ларьку. Пока она покупала упаковку «Wagon Wills», Матвей рассматривал витрину. Было странно смотреть на старые этикетки «Coca-cola», «Pepsi», «Fanta». Много было давно забытых им детских сладостей. «Кукка-рукка», он вспомнил, как собирал вкладыши. Газировка «Crash». Он посмотрел на верхние полки. В палатке открыто продавались водка и спирт «Royal». Он и не знал, что такое было. В детстве эти полки совсем его не интересовали.
Матвей и Анна пошли неторопливо по тихим дворам. Скоро они уже стояли во дворе четырех пятиэтажек. Был листопад. На металлической паутинке играли дети, перепрыгивая с балки на балку. Еще несколько ребят выбежали из-за дома и промчались через двор, осыпаемые листьями. Где-то с четвертого этажа высунулся толстый мужичок и окликнул детей. Все бросились к дому и радостно загалдели. Дядя Миша, как они называли мужичка, крикнул им что-то веселое и бросил горсть конфет. Дети засмеялись, собрали конфеты и, поблагодарив дядю Мишу, снова разбежались.
Матвей с Аней вошли в подъезд и, зажимая носы, стараясь не споткнуться в темноте, поднялись на третий этаж.
Аня нажала кнопку звонка. Матвей подскочил – такое дребезжание разлилось по дому. Им сразу же, как будто их ждали у двери, открыли.
В наперсточной прихожей было сумрачно. Пахло бабушкой.
Молодой человек, открывший им, радостно улыбался. Он пожал руку Матвею, поцеловал в щеку Аню и провел их на кухоньку.
Там молодые люди разместились за столом, с которого хозяин поспешно убрал все свои тетради, карандаши, линейки и т.п., схватив все это в охапку и переложив на подоконник.
– Может, хотите суп? Гороховый.
Матвей был не прочь отведать двадцатилетнего супчика, и разносившийся запах подкреплял это желание, но Аня отказалась, и Матвей последовал ее примеру. Аня предложила просто попить чаю и положила на стол «Wagon Wills». За чаем разговорились.
Оказалось, что хозяина звали Сергей. Он был студентом на пятом курсе и готовился выйти в свет авиаконструктором.
Он изучал формулы, погружался в специальные книги, решал уравнения, наслаждаясь жизнью в крохотной квартирке, не замечая того, что творится за окном, да и у него самого в холодильнике.
Матвей смотрел на студента, что-то возбужденно и непонятно рассказывающего и не знал, восхищаться им или признать просто полным дураком, не умеющим жить. Аня вспомнила про справочник, лежавший в кармане пальто, и сбегала за ним в переднюю. Когда Сергей взял в руки крохотную книжицу, то от счастья чуть не заплакал. Он немедленно принялся ее изучать, но, опомнившись, отложил справочник, делая над собой усилие, и вернулся к своим гостям.
Матвей оглядывал кухню, на которой еще чувствовалось недавнее присутствие бабушки – потрепанные, но аккуратные занавески на окне, цветастые самодельные прихватки, висящие на крючках, стеклянные банки, батареей выстроившееся на кухонном шкафу.
Чай допили. Разговор истек. Аня с Матвеем встали, поблагодарили хозяина за все и, радостно улыбаясь, видимо заразившись его оптимизмом, пошли к выходу. Матвей с Сергеем пожали друг другу руки, и хотя Матвей ничего почти не понял из рассказов Сергея, он почувствовал яркую симпатию к студенту.
Они вышли на улицу и так же дворами побрели обратно к метро. Аня, задумчиво улыбаясь, шуршала листьями и разглядывала цветные деревья. Солнце, искрясь и веселясь, брызгало от ее волос.
– Аня! Так ты же так с ним и не поговорила о квартире? – сказал Матвей, сам только осознав это.
– Ну, ты ж его видел! – улыбнулась Аня, – Какие с ним квартиры?!
– Тогда, зачем мы ездили? – недоумевал Матвей.
– А что? Плохо съездили? – улыбнулась Аня.
У метро возле остановки стояла анина «Победа», и ей остервенело сигналил троллейбус. Из «Победы» выскочила брюнетка, та самая, что играла в карты на Соколе. Она бросилась к Ане.
– Заглохла, сволочь!
Троллейбус не унимался.
– Да знаю я! – Отмахнулась брюнетка.
Из троллейбуса высунулся водитель и крикнул что-то не очень лестное про «Победу» и ее водителя.
Аня схватила ключи, и сев в машину, тут же завела ее и отогнала от остановки, вернув миру спокойствие.
Затем она снова вышла, попрощалась с Наташей, а Матвей тем временем сел в машину.
Аня вернулась за руль, но пока не заводила. Они сидели вдвоем в машине, как в домике, молча и уютно. Матвей обернулся к Ане, она смотрела на лобовое стекло и, казалось, глубоко задумалась над чем-то. Матвей мягко ей улыбнулся. Аня посмотрела на него и тоже улыбнулась. Они снова были едины. Рука ее повернула ключ в замке зажигания, и рев двигателя стал аккомпанементом их единению.
Они ехали по Москве, которая между тем стремительно мрачнела, заволакиваемая тучами. Начал накрапывать дождь. Аня включила дворники.
Матвей смотрел через мелькавшие щетки на улицу, погружавшуюся в тоскливый осенний дождь.
Они неторопливо проезжали мимо парка, как вдруг впереди показались две мокрые черные фигуры, отчаянно махавшие руками.
Аня остановила машину возле голосовавших. К ужасу Матвея, это были ребята из братвы.
Один высокий в черном кожаном пальто, черных перчатках, черных брюках, черных ботинках и черной шапке. Второй был пониже ростом коренастый парень с необычайно глупой, даже для братвы рожей со стрижкой бобриком в черной водолазке, джинсах и кроссовках ADIDAS, в то время, как вся страна не брезговала не менее известной маркой ABIBAS. Высокий быстро нагнулся к окну машины и обратился к Ане:
– Бра… Сеструха! Выручи! Дерни тачку.
Коренастый цыкнул зубом, видимо, соглашаясь с товарищем.
– Где застряла-то? – спросила Аня.
– Да там, в парке, мать-перемать – отвечал плащ.
Коренастый подтвердил слова сии, цыкнув зубом.
– Ну, залезайте. Дверь только с той стороны открывается.
Пока ребята обходили машину, Матвей шепнул Ане:
– Ань, может не стоит? Мне кажется, вовсе не обязательно им помогать.
– Да ладно, не переживай, Матвей, – сказала Аня. – Обычные ребята. Я таким постоянно квартиры продаю.
«Ужасная профессия, все-таки!» – подумалось Матвею.
Парни уселись на заднем сиденье. Плащ показывал дорогу, Коренастый только периодически цыкал.
Вскоре они выехали к берегу Москвы-реки.
Дождь прекратился, и взору представилась великолепная осенняя панорама – берег реки, обрамленный разноцветными, чисто вымытыми, готовыми предстать перед солнцем, деревьями. Тучи, начинавшие уже расплываться. И гладь воды, посреди которой, стоял наполовину утопленный 600-й мерседес, цвета вороного крыла. Выглядел он на редкость непрезентабельно.
По берегу прохаживались еще трое ребяток, одетых преимущественно в черные крутые, но мокрые прикиды.
Увидев обоих собратьев, они с руганью кинулись к ним, выказывая нетерпение.
Начались оживленные приготовления к вытаскиванию мерина. Аня достала из багажника стальной трос. Коренастого заставляли лезть в холодную октябрьскую Москву-реку, чтобы зацепить трос. Он усиленно отнекивался и отбрехивался, почему-то не желая выполнять пожелание окружающих, пока, сам вожак с золотой цепью и волевым подбородком – все как полагается – не приказал ему.
Коренастый уныло разделся и приблизился к воде. Цыкнув, он вошел в реку и охнул. Раздался лошадиный хохот братвы. Бедолага быстро пристегнул трос и выскочил на берег, фыркая и отдуваясь.
Аня нажала на педаль газа. «Победа» двинулась вперед. Тросс натянулся, показавшись из воды с уже нависшей на нем тиной.
Матвей стоял вместе с остальными в стороне и наблюдал за процессом. Мерседес не двигался. Еще несколько попыток оказались неудачными. Автомобиль прочно застрял в иле.
Вожак был очень недоволен положением вещей и неодобрительно поглядывал на своих архаровцев.
Аня вышла из машины. Поднялся рев голосов – кто предлагал пригнать КАМАЗ, кто закатать в асфальт каких-то там уродов, кто звонить некоему Лехе… Идей было множество. Вожак сурово смотрел вдаль.
Аня перебила все это многоголосье.
– Пацаны! Че вы базарите? – перешла она на понятный им язык. – Ей зацепиться не за что. В иле сидит. Надо веточек ей кинуть под колеса. И все будет окей.
Вожак посмотрел на Аню одобрительно. Потом он окинул суровым взором своих орлов и сказал «Ну!»
Все тотчас бросились искать палки и сучья.
Скоро на берегу высился ворох веток.
Теперь в воду уже полезли двое. Обоим пришлось нырнуть в ледяную воду, чтобы разложить ветки под колесами. Справившись с этой задачей, оба бросились на берег, стряхивая холодную воду.
Аня еще раз попробовала вытащить несчастный автомобиль.
Мерседес дергался, видимо зацепляя ветки, но все еще не поддавался.
– Крепко засел, зараза! – сказала Аня. – Не дается так просто.
На этот раз свою лепту решил внести суровый вождь. Он объявил своим молодцам, что сейчас они залезут в воду и будут толкать.
Рев негодования пронесся по рядам, но быстро стих. Парни послушно разделись и полезли в воду. Матвей тоже живо скинул брюки и полез с остальными, не желая стоять на берегу без дела. Итак, все заняли свои позиции у мерседеса, Аня нажала на газ, и парни стали толкать.
В это время по реке двигался речной трамвайчик. Так как было уже достаточно холодно, все пассажиры были на нижней палубе, в тепле и уюте. Трамвайчик проплыл чуть подальше, когда до стоявших в воде докатилась волна от него, обдав спины ледяной водой. Все с громкой руганью обернулись. Матвей тоже обернулся и увидел на верхней палубе мальчика, кричавшего что-то и махавшего рукой.