По мосту мимо него неспешно проехал новенький желтый автобус старого образца, несколько поблескивающих свежим лаком иномарок времен 80-х, «мерседес»-чемодан, «ауди»-бочка, прожужжали «жигули»-«копейка» и даже «запорожец». Солнце поднималось над всем этим ужасом. И Матвею показалось, как внизу на набережной под мост завернул танк.
Он уже и не думал бежать за девушкой с бобровым воротником, тем более, что она исчезла. Не разбирая дороги, он стремглав кинулся в ближайшую подворотню, во двор, подальше от людей. От этих серых, одухотворенных, полных решительности и безумия лиц с их брезентовыми пальто и кроссовками Abibas.
Во дворе ноги его сразу зашуршали по ковру никем не убранных желтых листьев. Эти свежие облетевшие листья почему-то поразили его больше всего.
Матвей тяжело опустился на давно некрашеную скамейку во дворе и тупо уставился на опавшие листья. Неизвестно, сколько времени он просидел так.
Но тут скрипнула дверь подъезда, распахнулась настежь, и из чернеющего проема вышел расхристанный школяр с огромным старомодным ранцем за плечами и неторопливо побрел, подбрасывая ногами вихри листвы. Матвей все также тупо посмотрел на открытые двери подъездов без кодовых замков и вдруг суетливо полез во внутренний карман за билетом.
Обратный билет был на месте. И значились на нем время и дата: «3 октября 1993 г. 23:59». В качестве пункта отправления был указан все-таки Ленинградский вокзал.
Наличие билета несколько успокоило его взъерошенное сознание, насколько вообще в такой ситуации может что-то успокоить. Постепенно он осознавал себя.
Вдруг он резко ощутил, насколько не вписывается в окружающий мир. Кожаные туфли, джинсы, тонкий шерстяной свитер резко контрастировали с непонятными полуплащами, мешковатыми штанами, жуткой обувью окружающих людей, виденных им. И хотя многие были в джинсах, от них прямо разило китайщиной. Часы он сразу же снял и убрал в карман. "Может, поменять их на Монтану? – мелькнула в голове усмешка.
Поразмыслив о своем положении, и уже более или менее свыкнувшись с мыслью, что он переместился во времени, Матвей решил отправиться на Ленинградский вокзал и там решить по обстоятельствам, что делать дальше.
И тут он с необыкновенной ясностью для себя понял, что ему нужны деньги. Эта мысль была тогда общей для всех. Либо ему тащиться сейчас на вокзал пешком, либо что-нибудь соображать с наличностью. Он достал из кармана кошелек и внимательно осмотрел его содержимое. И хотя у него была монета в 10 рублей выпуска 91-го года, которую он носил с собой "на счастье", сейчас он не знал, имеет ли она хоть какую-то ценность. Он вышел из двора и направился в направлении Комсомольской.
Его поражало все вокруг. Москва с одной стороны была почти такой же, как в XXI веке, но облик ее все же был иным. Это была обезумевшая нищенка.
На асфальте валялся мусор, телефонные будки были поломаны, с выбитыми стеклами, стены исписаны. Машин было мало, мимо него часто проносились тяжелые грузовики. Почти не было иномарок. С растяжки над улицей на него смотрел загорелый ковбой, выделяющийся на огромной пачке сигарет Malborro.
Все как-то бурлило и гудело. Город был мятежен. Правила дорожного движения не соблюдали, ехали и переходили улицу по своему усмотрению, мало обращая внимания на светофоры.
Вдруг Матвей увидел на другой стороне Садового кольца вывеску на двери с символом доллара и дойч марки. "Обменник! Черт побери! Так у меня же есть доллары – обрадовался Матвей, – вот это валюта! Даже в реке времени не тонет!" Он оглянулся в поисках перехода. Ни светофора, ни зебры не было. Тогда он стал искать глазами, кого бы спросить. Люди все, как и на вокзале, имели озабоченные, с налетом безумия лица. Не хотелось вырывать их из спешки, в которой они пребывали, да и страшновато было с ними связываться. Но тут Матвей заметил лысоватого мужичка, неторопливо бродящего вдоль дороги и гордо носящего рекламу-бутерброд, которая гласила: "Хочешь похудеть? Спроси меня – как!" Матвей подошел к нему, но не успел он еще произнести и слова, как мужичок схватил его за руку и громко, кривляясь, затараторил: Вы хотите похудеть, молодой человек? (В этом Матвея никак нельзя было заподозрить) Нет ничего проще с новейшим препаратом, изготовленным по Западным технологиям (он ударил на слово "западным"). Гербалайф! Гербалайф избавит Вас от изнурительных диет, изматывающих упражнений, растрачивающих Ваше время и деньги! Новейшее эффективнейшее средство от похудения…"
Матвей вклинился в этот поток слов своим невинным вопросом "Как перейти на ту сторону?"
Мужичок мгновенно все понял. Маска идиота слетела с его лица, и он злобно посмотрел на молодого человека.
– Я те че, справочное бюро? Гербалайф брать будешь? Нет? Тогда вали отсюда, пока не накостылял. Будет меня еще от бизнеса отвлекать, сопляк!
Матвей стремительно ретировался. Он посмотрел на дорогу. Тут прямо через трассу на ту сторону ринулась стайка мальчишек. Матвей встал на старт, у дороги, и, выждав момент, последовал примеру мальчишек. Чуть запыхавшись, он вошел внутрь обменника и встал в очередь, размышляя о том, до какой части Садового он смог бы перебежать в 2015-м году.
Курс гласил, что покупают по 2100 рублей за доллар, продают по 2600.
Курс ничего ему не сказал, только поразил дикой разницей в 500 рублей. Он только успел подумать "ого!", как за его спиной раздался нежный женский голос, пронизанный надеждой: "Марки меняете?" Матвей обернулся. Девушка, задавшая ему столь неожиданный для него вопрос, была, несомненно, красотка. Милое, нежное лицо, но, пожалуй, с избытком косметики, как отметил для себя Матвей, смотрело на него тепло и дружелюбно. Голова ее была окутана хаосом коротко остриженных, густых волос.
– Нет, улыбнулся Матвей, – доллары. Надежда слетела с ее лица.
"Только подумать, я всего с двумя людьми успел пообщаться, но обоих первыми же словами разочаровал», – невольно подумал Матвей. Но тут она посмотрела на него каким-то заискивающим взором.
– Слушайте, – медленно произнесла она, а Вам очень нужно? Может, Вы меня пропустите вперед? Просто у меня ограниченная сумма, а мне позарез нужны доллары. Курс же сейчас могут поменять, и тогда я в ауте.
Слово "аут" как-то совсем не вязалось с ее нежной внешностью.
– Да, конечно, но Вы меня не поняли. Я продаю доллары, а не покупаю.
Заискивание мгновенно улетучилось. Она посмотрела на него, так широко открыв глаза и рот, как будто он только что соткался перед ней из воздуха, что, собственно, было недалеко от правды.
– Вы продаете доллары?!! – Определенно, она была шокирована. Она хотела спросить, зачем, но ей уже пришла в голову другая мысль.
– Так что же нам в очереди стоять… Как Вас зовут?
– Матвей…
– Матвей. Давайте полюбовно и махнемся? По этому курсу. Как Вам?
– Да никаких проблем, – ответил Матвей, поддаваясь ее стилю общения.
– Ну, тогда не будем тут стоять, пойдем ко мне в машину. Кстати, я Аня.
– Матвей. Очень приятно.
– А мне-то как приятно.
Они вышли из обменника и пошли к ее вкривь и вкось припаркованной "Победе". Впрочем, никто из водителей не стремился поставить свою машину ровно.
Он смотрел, как она садится за руль, и тут понял, что это и есть та самая девушка с Бологого, закабалившая его своим бобровым воротником. Хотя узнать ее было сложно. На станции стояла уверенная в себе женщина, таившая внутри ту внутреннюю силу, которую обретают женщины годам к тридцати. Сейчас же перед ним была резвая девчонка, шутливая и своенравная. Одета она была по моде 90-х. Короткая джинсовая юбка, вязаная блузка и легкое кремовое пальто с отложным воротником. Она была почти одного роста с Матвеем, чему конечно способствовали высокие каблуки сапожек. Матвей почувствовал себя загипнотизированным. Пальто это тоже он как будто уже где-то видел.
Послевоенный монстр, за руль которого уселась его новая знакомая, так ей не соответствовал, что это даже не резало глаз, это просто показалось Матвею самым абсурдным из всего, что было сегодня. Он дернул дверную ручку, но та не поддалась.
Аня, сидевшая за рулем, перегнулась через соседнее сидение, для этого ей пришлось почти лечь на него, и открыла дверь Матвею. Молодой человек сел в машину и сразу же почувствовал габариты. Ему показалось, что никогда ему еще не было так просторно в машине.
– Моя машина – моя крепость! – гордо произнесла Аня, пересчитывая рубли.
– Да,– протянул Матвей. – Крепость… По-другому и не скажешь.
– Сколько у тебя? – Спросила Аня, сосчитав пачку.
Матвей поспешно достал свой кошелек.
– Тысяча.
– Тысяча?! Ничего себе. Все поменяешь?
– Ну, давай.
Они обменялись.
– Еще и стодолларовыми. Ишь ты.
У нее хватило денег только на девятьсот долларов, и у Матвея осталась сотня.
– Так сказать, на карманные расходы, – засмеялась Аня.
Матвей с интересом разглядывал рубли.
– Давно деревянные не видел? – улыбнулась она.
Он сначала не понял, но затем сообразил, что действительно, было время, когда рубли за их неликвидность и умение мгновенно сгорать в банках, называли деревянными.
На секунду салон залило писком. Матвей, который с каждым мгновением все больше чувствовал себя сидящим в танке, решил, что это рация. Он испуганно посмотрел на Аню, ожидая, что она достанет сейчас коричневый квадратный чемоданчик, откроет его, и, надев наушники, начнет передавать шифровку. Но Аня спокойно достала из кармана пальто пейджер. Она слегка вздохнула и посмотрела на немного разочарованного Матвея, с ноткой презрительности глядящего на пейджер.
– Ну, Матвей, боюсь, мне надо ехать…, – Аня посмотрела на него с сожалением.– Но могу тебя подкинуть.
– Ну, если по пути… Куда Вы сейчас направляетесь?
– На Сокол… Но я не спешу, я могу тебя подвезти, – Она явно не хотела расставаться с мужчиной, который только что поменял ей девятьсот долларов с таким видом, будто поделился жвачкой.
Матвей ответил неожиданно для нее.
– А с Вами можно? Уж простите за навязчивость.., – такой ответ был неожиданным для него самого. Но ему категорически не хотелось расставаться с этой немного вульгарной, но задорной девушкой. К тому же, ему начинало казаться, что он попал в такое время, когда возможно все. Эта бесшабашность и вседозволенность в действиях может привести к ошибкам, но сейчас это не играет роли. Сейчас можно все.
– Почему бы и нет… Поехали… И прекрати говорить мне Вы. Мы не в кино и не на экзамене.
"Интересно… Здесь что вообще не признают форму Вы?" И вспомнив атмосферу возле Киевского вокзала, Матвей понял, что "Вы" в 93-й год не вписывается. Он повернулся направо и пощупал стену. Ремня безопасности не было.
– Чего потерял? – изо всех сил выкручивая руль, чтобы повернуть свой танк, спросила Аня.
– Ремень… безопасности.
Аня посмотрела на него, удивленно смеясь.
– Ты боишься? Конечно, девушка-водитель напугает даже Лебедя, но ты в "Победе"! Это броня.
– Извини, пожалуйста. Я просто думал, что за это штрафуют.
– За все штрафуют. Ты, главное, не паникуй. Кстати, а сокращенно от Матвея, как?
– Ну, друзья меня называют Мотя.
– Отлично, Мотя! Можешь записать меня в свои друзья.
– Анна, ты извини за глупый вопрос…
– Просто Аня.
– Хорошо. Аня, а почему ты сказала, что даже лебедь испугается девушки-водителя?
– Ну, я не знаю. Ну, он же у нас, товарищ Бесстрашие.
– Лебедь? – Матвей никак не мог вписаться в контекст времени.
И Аня это чувствовала.
– Слушай, Мотя, ты вообще откуда такой? С Марса? Ты в натуре Лебедя не знаешь? Генералом Лебедем пугают детей и Запад.
И тут Матвей вспомнил генерала Лебедя – квинтэссенцию армии.
– О, прости, что-то я не соображаю. Нет, конечно, я знаю. Видимо еще не проснулся. Сколько сейчас времени-то?
– Десять-двадцать. Не выспался?
– Да, плохо спал в поезде. Я утром приехал из … Ленинграда…
– Бедняга. А я всегда прекрасно сплю в поезде, – она ждала от него каких-то разъяснений.
Матвей совершенно не мог придумать, что наврать.
– Машина у тебя, конечно… Нечто!
– Нечто ужасное и кровожадное? – засмеялась Аня. – Да, купила тут себе Форд, а его угнали, представляешь? Ну вот, езжу на этой малышке. От деда еще. Помню еще на коленки меня в ней сажал, давал порулить.
«Купила Форд? Господи, чем она занимается?» – Матвей посмотрел на Аню, пытаясь определить ее род занятий. Впрочем, даже если она торговала собой, ему было все равно. Она такая необыкновенная!
В салоне пахло гаражом и бензином. Он приоткрыл окно. Рассекаемый воздух был полон ароматов выхлопных газов и осени.
Изумруды, сапфиры, рубины, как из хлопушки разбросанные по деревьям пестрили красками, которые смягчало волоокое небо, шерстяным пледом укутавшее Ленинградский проспект.
– А на Сокол мы едем к тебе? – Спросил Матвей, решив, что расскажет ей все как есть, когда она будет спокойно сидеть на кухне, попивая горячий кофе, а не укрощать этот милый броневичок.
– Ого! Какой ты шустрый!
Матвей покраснел.
– Мы едем ко мне на работу. Сейчас я тебя познакомлю с клевыми чуваками.
– И кем ты работаешь? – Матвей обрадованно вцепился в эту тему.
– Я риэлтор, – о, какую гордость прикрыла Аня безразличным тоном.
– Риэлтор?! – Матвей даже испугался за себя.
– Да, – ей понравилась реакция Матвея. – Ты кстати, в Москве живешь?
– Д-да…
Аня взглянула на него, чуть усмехнувшись, показывая ему на его промашку.
– Из области, да? – спросила она тоном, говорящим, что с ней можно откровенно на тему жилья.
С улицы Алабяна они свернули в Поселок Художников – Сокол. Матвей был поражен до крайности. В двухстах метрах от Ленинградского проспекта, в Москве, притаился никем незамеченный поселок, чуть не деревня.
Проехав по улице Сурикова, остановились у дома номер 8. Это был трехэтажный коттедж бледно-желтого цвета с зеленой крышей. Небольшой палисадник был окружен самым обыкновенным невысоким деревянным забором, впрочем, как и все окружающие дома. У гаража стояла «БМВ»-«трешка», белоснежная, как будто облитая молоком, но почему-то крылья капота были не докрашены и имели цвет кирпича. Рядом стоял грязный "москвич" и кокетливо-голубая «шестерка». В воздухе витал запах опавшей листвы и никакой другой. На дверях гаража красовались корявые рисунки с подтеками, изображавшие домики и человечков.
Аня взяла с заднего сиденья папку с тесемками и неизменной надписью "Дело №" и вышла из машины.
– А ты машину запирать не будешь? – недоуменно спросил он.
– А тут не воруют, – улыбнулась Аня и повернула деревянную вертушку с другой стороны калитки.
"90-е! Как это не воруют?!" – Изумился Матвей, но обведя взглядом улицу с аккуратными домиками, наводящими скорее на мысль о какой-нибудь деревушке Сент-Мери-Мид из романов Агаты Кристи, чем об улицах Москвы 93-го года, он поверил.
В холе-прихожей на стене была вешалка для ключей, на которой висели куртки и пакеты, но, отнюдь, не ключи. В углу стояло несколько мешков с сахаром, на тумбочке телевизор.
К Матвею с Аней сразу бросилась свора собак, бешено лающих.
– Фу!!! – гаркнула Аня, и собаки замолкли,– виляя хвостами.
Виляющие хвосты принадлежали пяти английским сеттерам, одному колли, одному водолазу, одному сенбернару и одной таксе.
К Матвею подошел английский сеттер, оскаливший зубы и плотоядно помахивающий хвостом. "А вот и обед…", – явно думал сеттер.
Оскал собачки дал Матвею понять, что Конан Дойль не выдумал собаку Баскервилей, а просто списал портрет такого же сеттера.
Аня засмеялась.
– Не бойся! Это Абби. Она просто улыбается, – Аня погладила собаку, и та оскалилась еще сильнее и забила хвостом, как только что пойманная рыба.
– Ладно. Вешай сюда польт и пошли.
Матвей тщетно поискал свободный крючок и повесил свое пальто поверх чьей-то куртки. Вешалка незамедлительно рухнула на пол вместе со всеми навешанными на нее предметами. Матвею сделалось необыкновенно неловко. Он сразу вспомнил бабочек, которых только раздави и будущее бесповоротно меняется.
– Пустяки, не переживай, – сказала Аня, глядя на перепуганного Матвея. – Понавешают все на соплях!
Она увлекла его за собой по коридору.
Почти пробежав через два холла, они оказались у входа на застекленную террасу.
Там на маленьком диванчике с гнутыми ножками рядом с лакированным столом, на котором стоял стакан в изящном подстаканнике с чернильным чаем, сидел пожилой седовласый мужчина в очках. На коленях у него с комфортом расположился ребенок лет шести, который трогал своим крохотным пальчиком ямочку над губой отца и весело что-то щебетал. Отец отвечал ребенку. Но говорили они так тихо, что не было слышно слов. Во все окна врывалось золотое мягкое солнце, заливая террасу светом. В открытое окно тек свежий октябрьский воздух, от которого Матвею захотелось смеяться. За окнами Матвей успел разглядеть усыпанный пестрыми листьями сад и уснувшие уже розы.
– Здрасьте! – Весело воскликнула Аня.
– Добрый день, – поздоровался Матвей.
– Привет, Ань. Добрый день, – мужчина улыбнулся Ане доброжелательно, а Матвею прохладнее, отдавая дань вежливости, но давая понять, что в разговоры вступать не намерен.
– А где все? – спросила Аня.
– В кабинете сидят.
– А, ну не будем мешать, – Аня обернулась к Матвею.
Еще при подходе к нужной им комнате Матвей услышал женский бас, говоривший о какой-то сделке с недвижимостью.
В кабинете наоборот было несколько душно. Французское окно, ведшее в сад, было плотно закрыто, в камине догорал всеми забытый огонь. С двух сторон от окна стояли от потолка до пола книжные шкафы.
Перед окном за длинным столом двое молодых людей с миловидной брюнеткой играли в карты. В массивном глубоком кресле, обитом кожей, утопив ноги в густом ворсе ковра, сидела полная дама в длинном темно-бордовом платье с сигаретой More в руке и говорила что-то о нотариусе молодому плутоватого вида человеку, который примостился между двумя сеттерами на огромном пружинном диване. На стенах висели небольшие гравюры преимущественно с изображением охотничьих собак. Почти все, находящиеся в комнате, курили.
– Здрасьте, Надежда Иосифовна, – обратилась к даме Аня.
– Привет, Анютик! Доброе утро! – она улыбнулась Матвею. Ее уверенная улыбка сразу очаровала Матвея.
– Нелли! – Громко позвала дама.
В комнату вбежала молоденькая девушка.
Принеси, пожалуйста, молодому человеку чая… Или Вам кофе?
– Спасибо, лучше чай.
Аня представила всем Матвея и усадила его за стол, а сама села на диван, согнав оттуда сеттера, и стала объяснять что-то про документы молодому, плутоватому человеку.
«Какой странный дом, – думал Матвей, оглядываясь вокруг. – Сюда, наверное, любой может запросто зайти, попить чаю, погреться у камина и спокойно уйти».
– Так Вас зовут Матвей? – спросила Надежда Иосифовна.
– Да, именно так.
– Любопытное имя. Видимо, Ваши родители религиозные люди?
– Да нет. Я не сказал бы. Просто, моей матери это имя показалось очень мягким и одухотворенным, поэтому она и дала мне его.
– Интересно, Вы сейчас не сталкиваетесь с проблемами религиозного характера с таким именем?– обратилась к нему брюнетка, не спуская глаз с карт.
– Какие проблемы Вы имеете в виду?
– Ну, это, как-там-его… Белое Братство. Знаете, секта тут носится.
– М-м-м, боюсь, что не слышал.., – протянул Матвей. Принесли чай.
«Интересно, какой у чая вкус?» – Подумал Матвей, осторожно делая глоток. Вкус, как ему показалось, был обычным.
– Ну, это группа психопатов, – начал объяснять один из игроков. – Трещат о конце света, который придет в ноябре. Главная у них, не знаю, дура или проныра, называет себя Мария Деви Христос. Не слышал?
Матвей покачал головой, пытаясь вспомнить что-нибудь об этом инциденте.
– Да идиоты, – подхватила тему дама. – Такими темпами конец света будет гораздо раньше.
«Как в воду глядит», – подумал Матвей, вспоминая про расстрел Белого Дома.
–Они со своей грызней точно скоро доведут страну до ручки, – продолжала Надежда Иосифовна.
– Да ладно Вам, – присоединился к теме третий картежник. – Скоро Ельцин им всем надерет уши и поставит в угол.