– Ни в коем случае! – улыбнулся примирительно Ксар. – Ты сногсшибателен в этой шмотке!
Девчонкам из Солнцедара повышенное внимание односельчан, похоже, только льстило. Они шагали стремительно и легко, пересмеивались и звонко здоровались со знакомыми.
– Ну, всё. Вам – туда, а мне туда! – с разгона остановилась Аня. И указала в проулок, на узкую, как тропа, дорожку меж изгородей. – Я скоро!
– Сюда, народ! – позвала друзей Злата и нырнула в заросли дикорастущей вишни. – В обход пойдём, так короче. Огородами к Чапаеву. А то люди наши перевозбудились со скуки. Примут вас за иностранцев, будете потом доказывать, что вы не верблюды!
– Не гайдуки Ангелы! – поправил Ксаверий. Пребывание в селе Красное обещало приключения, а приключения Ксаверий любил.
Стас не разделял его авантюрный настрой.
– Иностранцы здесь не котируются? – хмуро уточнил он у Златы. – Солнцедар – вотчина патриотов? – И добавил язвительно: «Тогда – да, сюда-то нам и надо!».
– Куда ж ещё? – откликнулся беззаботно Ксар. – Не нужен нам берег турецкий, Иберия на фиг нужна! Ты же в Португалию не поехал!
Стас метнул на него через плечо возмущённо-озабоченный взгляд, и Ксаверий весело ему подмигнул.
– А у вас родственники за границей? – живо заинтересовалась Злата.
– Нет, – выплюнул Стас и обдал Ксаверия волной гнева.
Варвара и в мыслях не имела тащить супруга за собой в Португалию, даже если б у неё была такая возможность, а у Стаса не возникало желания посетить жену в нынешних её палестинах: за пять лет жизни на «иноземщине» Варя явно кем-то обзавелась! Ведь она была красотка, блондинка с голубыми глазами! Славянская дива! Конечно, о Варвариных адюльтерах по телефону ни слова не говорилось. Говорили о насущном, о сыне Ваньке и ни о чём: «Как у вас с погодой? Купаетесь в море? Ах да, у вас же там океан!», «Да у нас, как обычно, цены растут каждый день… Ой, что я говорю, дура-баба!», «Не вздумай нам прислать ещё денег. Я отлично справляюсь!».
С Варей по телефону разговаривала, как правило, мама Зита. Стас боялся, что сорвётся и наговорит лишнего. Первые полгода пребывания супруги за бугром он ждал её звонков, как свиданий с возлюбленной, кричал в трубку: «Когда ты вернёшься?!», но время шло, и Стас смирился с положением соломенного вдовца. Почти смирился, потому что каждый Варин звонок, каждый перевод и посылка от неё поднимали в душе его бурю протеста. Против себя и, стало быть, против мира, а в первую очередь – против жены: «Была Варька, а стала Барбара, кукла Барби!».
Мама Зита рьяно защищала Варвару: «Не твоей бы, Стасик, тёлке мычать! Если мужик бабу упустил, то флаг ему в причинное место! От нормальных мужиков бабы на край света не едут, чтоб им и себя прокормить, и мужиков этих самых одеть-обуть!».
– Да?! – взрывался оскорблённый по самое причинное место Стас. – А кто говорил: «Ехай, Варя?! Ты или я?!».
– А что делать было? – бросалась в наступление мама Зита. – Вы ж не кормильцы, что ты, что Ксарка! Декоративные украшения у нас на шеях! Не одни вы такие, не переживай! Всё ваше поколение!
Стас хлопал за собой дверью комнаты, и минуту спустя мама Зита уже скреблась в эту дверь.
– Стаська! – окликала она и весело, и просительно. – Ну, погорячилась я! Ну, бывает!
И появлялась в дверном проёме с двумя фужерами каберне в руках: «Мир? Ты ж меня знаешь, Стаська, я такое могу ляпнуть, чего и не думаю! А ты Варьку не суди, не ревнуй, она молодая, а ты и сам не святой. Ничего! Будет и на твоей улице праздник».
О своих праздниках – ярких и коротких – Стас маму Зиту в известность не ставил, а пассиям не оставлял своих координат – ничего, кроме номера мобильного телефона.
– Девушки все хорошие, пока не начинают качать права! – со знанием дела говорил он Ксаверию.
С девушками из Солнцедара все заранее было ясно: разлука с ними ожидалась безболезненная и скорая.
Предводимые Златой, друзья попетляли по царству садов и хижин, пока тропа не вывела их к калитке в зарослях ажины. Калитка, как и ограда, была когда-то зелёной, но теперь стала серой и покосилась.
– Не жалует ваш приятель своё натуральное хозяйство! – отметил Ксаверий, высвобождая волосы из ежевичных колючек.
– Он с улицы и чинит, и красит! – хихикнула Злата. – Где видно. А на задах у них джунгли.
– Ежевика – та же изгородь, чего зря напрягаться! – одобрил поведение хозяина Стас и полуобернулся к Ксаверию. – Тебе помочь, жертва урбанизации?
– Уж как-нибудь сам!
– Косы бы заплёл. Как пристало древним предкам, под которых ты себя чистишь!
Злата засмеялась, и Стас тут же заступился за друга: «Молодцу всё к лицу! А Сказочник у нас молоток! Ой, какой он Сказочник! Зашибись!».
– Он и правда сказки пишет? – заинтересовалась Злата.
– Он их не пишет, – растолковал Стас. – Он тяготеет к устному творчеству. Вы в этом сами убедитесь, если на фазенде завалялся лишний бочонок рома.
– Ром не гоним! – парировала Злата. – А сухонькое найдется. Или на сухоньком его вдохновение не работает?
– Ещё как работает! – заверил Чапан. – И на сухоньком, и на курке, и на яйках, и на помидорках! Оно у него вообще не ленивое. Поэтому мы здесь!
По доскам, проложенным меж картофельными и помидорными кустами, они пересекли огород и упёрлись в мазанку, притаившуюся меж абрикосовых и вишнёвых деревьев.
– Милости просим! – толкнула дверь Злата.
– А что хозяева скажут? – спросил из вежливости Ксаверий и с интересом оглядел каморку со старым топчаном под окошком, дощатым столом, табуретками, буржуйкой и навесным шкафчиком на стене против двери.
– Ух ты! – оценил Стас буржуйку. – Этакое богатство да в наши б дни!
Злата его реплику оставила без внимания. Она ответила Ксару: «Ничего не скажут. Они на свадьбу уехали, в Орлиное, на три дня».
– А вам огород доверили поливать! – хмыкнул недоверчиво Ксар. Вторгаться на чужие территории в отсутствие хозяев он не любил. Это было чревато неожиданными последствиями.
– Вот кстати о птичках! – спохватилась Злата. – Вы посидите, а я кран выключу. Заодно и помидорок наберу.
И она извлекла из шкафчика потрескавшуюся эмалированную миску.
– Помощь нужна? – спросил Стас и картинно поиграл мускулами.
– Не нужна! – совершенно не оценила Злата его фактуру. – Вас только пусти в огород, слонов городских!
– Вы хотели сказать – козлов? – уточнил любезно Ксаверий.
– Слонов из посудной лавки! Да! Удобства, если нужно… Это вон там, за смородиной. Увидите.
Злата вышла, и Чапан устремил на Кораблина недовольный взгляд.
– Нам нужно в удобства? – спросил он, как командир, попавший в окружение из-за нерасторопности личного состава.
– Тебе надо – иди! – в тон ему ответил Ксаверий. – Ну, чего ты все злишься?!
– А я радоваться должен?! Сели на хвост незнакомым девкам!..
– Боишься, тебя заставят расплачиваться натурой?
– Что ты понимаешь в реальной жизни, Фантаст! В людях! Они ж глаза нам повыцарапывают, если мы поведём себя некорректно! Ещё и местных кликнут! С дубинами!
– Лично я не собираюсь вести себя некорректно. Я намерен утолить голод и сказать чао.
– И чего ты тогда завёлся? На что намекаешь?!
– Не хочешь получить по башке, не строй глазки!
– Лёгкий безобидный флирт, – разулыбался Стас. – Ей приятно.
– Уверен? Ты вообще хоть в чём-то сейчас уверен?! – завёлся теперь Ксаверий. – Ты флаг видел? Над сельсоветом? Красный?
– Какой ещё красный? – не понял Стас.
– Ну, конечно, ты ничего в упор не видел, не видишь! А он – советский, между прочим! Ты когда в последний раз видел советский флаг над административным зданием? А если б мы вошли внутрь, мы бы увидели там портрет кого?
– Горбачёва? – неуверенно предположил Стас.
– Хрен тебе! Леонида Ильича Брежнева! Помнишь такого?
– Я не в маразме! Всё я помню, но если у тебя есть разумное объяснение всему этому… – сделал Стас неопределенный широкий жест, и Ксар перебил взволнованно: «Уж конечно! Когда это Сказочник объяснял что-то разумно! Я принимаю мир таким, каким он мне кажется! Каким он передо мной предстаёт!».
– Мы, то есть, в 74-м году? – глумливо изогнул бровь Чапан.
– Воистину так!
– Так мы ж ещё не родились!
– Тоже верно!
– Как тогда мы здесь оказались?
– С электрички сошли. В Верхнесадовом 74-го года!
– А тот перец, который нас сюда заманил, злой колдун Мерлин?
– Почему Мерлин, злой? Может, он не злой. Может, он массовку сейчас гоняет туда-сюда в нашем бывшем настоящем. А мы сошли не в том году! Кто-то сходит не на своей станции, а мы сошли не в своём времени!
– Ты в это веришь? – осведомился недобро Стас и прищурился подозрительно. – Ты в это веришь или ты крышей поехал?
– Я ищу объяснение! Не разумное, потому что разумные не подходят! Ты, надеюсь, согласишься со мной, что мы не сон видим один на двоих? Что нас не глючит, потому что нас вообще никогда не глючит?!
– Лиха беда начало! – усмехнулся Чапан и заговорил с нажимом: «Брат! Мы вляпались в какой-то проект! Миллионы людей по всей стране в эти минуты с нас тащатся!».
И, сорвавшись с топчана, принялся рыться в шкафчике.
– Камеру ищешь? – с иронией спросил Ксар. – Ну, ну!
– Кто ищет, тот всегда найдёт! – прошипел Чапан. И в тот же миг от дверей послышалось: «Люди! А что вы делаете? Что вы там роетесь?».
На пороге, держа за две ручки большой, из болоньевой ткани мешок, стояли Аня и девочка-подросток с такими же круглыми, как у Ани, глазами, но белобрысая и нескладная. Глядела на друзей девочка совсем не по-детски. Она точно знала, что года через два превратится из моли в царевну-лебедь. Взгляд у «моли» был пронзительно острым, а улыбка – снисходительно-высокомерной.
– Помочь хотим! – торопливо извлёк Стас из шкафа стопку тарелок. – На стол накрыть.
– Злата нас на огород не взяла… – пожаловался Ксаверий.
– А корону российской империи мы там не храним! – заявила «моль», не отрывая взгляд от Стасовых рук. – Она в печке. Вы там ещё не смотрели?
– Короче, всё! Валим! – Стас грохнул на стол тарелки и потянулся за своим рюкзаком. – Было приятно познакомиться!
– Да, вы уж нас извините за беспокойство… – развёл руками Ксаверий.
– Не поняла! – искренне удивилась Аня. – Ежу ясно, что корону мы там не прячем. Просто эта сопля зелёная, моя сестрица – тренда. Гелька, извинись перед людьми!
Аня явно была из тех, кто даже мимолётно подумав о людях что-нибудь нехорошее, тут же стремится делом искупить подлую мысль.
– Извинись, Гелька!
– Я пошутила, – не извинилась девчонка ни взглядом, ни интонацией.
– Шутка удалась! – Стас подтолкнул Ксаверия к двери – прямо на застывших у порога сестёр.
– Так! А теперь – назад! – с неожиданной резкостью проговорила Аня. – Все назад и слушать меня! Мы никому не позволим нарушать законы гостеприимства! Ни себе, ни вам! Сейчас будете сало резать. Хотели помочь – поможете! Или я зря всё вот это пёрла?!
И, потеснив друзей, она шмякнула на стол – почти, как Чапан тарелки – свой объёмистый болоньевый мешок. Извлекла из него трёхлитровый бутыль, на треть наполненный розоватой жидкостью, тряпицу с салом и круглый каравай.
Вид каравая буквально загипнотизировал Ксара.
– А я помню такой хлеб, – заворожённо прошептал он. – С детства…
– Хлеб нам из города возят, – удивил его восторг Аню. – Сами не печём. Мы – по вину. Социалистическая интеграция в действии! – блеснула она знанием политической экономии. И спросила требовательно: «Всё, мир? Вы же не дураки, чтобы обижаться на малолетку? Гелька ещё в Штирлица не наигралась!».
– Скорей уж, в майора Пронина, – вспомнил Ксар квадратные томики детективов из библиотеки деда. Мама Лиля сдала их на макулатуру – в обмен на талон, чтобы купить новый роман Пикуля.
– Может, Гелечка, ты пойдёшь побегаешь с подругами-ровесницами? – предложила ехидно Злата. Злата вошла с миской, полной помидоров, зелёного лука и молодых пупырчатых огурцов. – А не хочешь, тогда овощи почикай!
Геля, надувшаяся, как мышь на крупу, схватила нож и набросилась на овощи, как на заклятых врагов. Года через три она точно не полезет в карман за словом, но сегодня статус подростка препятствовал порывам души: старшие были вправе изгнать Гелю из интересного общества.
– Да вы ешьте уже! – поняла по-своему Аня взгляд Ксара, устремлённый на каравай. – Ломайте, вот, от края…
Стас вдохнул шумно, выдохнул, и сбросил рюкзачок на пол: момент для достойной ретирады был упущен. Из-за Ксаверия!
– Жри! – прошипел он в ухо Ксаверию. – За это можно всё отдать. Или как там пелось?!
– А ведь и отдавали! – глянул на него с вызовом Ксар. – Не дай Бог, если и нас ждёт такое! Ладно! Проехали! Есть ещё ножик? У товарища руки чешутся что-нибудь покромсать!
– Угу! – не остался в долгу Чапан. – У Андерсена они растут не оттуда! Ещё порежет пальчик!
– Пренепременно! – пообещал Ксаверий. – Поэтому я лучше расскажу вам сказку! Жили-были в Севастополе два закадычных друга, Зевс-полугромовержец и скромняга Оле-Лукойе…
Аня и Злата рассмеялась, поостывший Стас изогнул насмешливо бровь, и даже Геля прыснула осторожно.
– И вот однажды туго пришлось друзьям. Обшарили они внутренним взором свои перспективы и пригорюнились: не видать было перспектив. Я закурю?
– Да на здоровье! – подтолкнула к нему Злата коробок спичек.
– Тут-то и подошел к друзьям маленький такой человечек…
– Тролль, – вставил Чапан.
– Тролль не тролль, а некто нездешний. «Не хотите ль, добры молодцы, заработать копеечку?» – спросил он, и друзья ответили с достоинством: «А это, смотря чем и как!», ибо полубожественные руки свои не марал Зевсик ничем постыдным и криминальным…
– О тож! – подтвердил Стас.
– Приезжайте, други, завтра в Верхнесадовое, – им ответствовал маленький человечек. – Там возьму я фактуру вашу под белы рученьки и поведу в места дивные, на съёмки киношные, и заплатят вам за них мелкой гривною…
– Он не сказал – мелкой! – поправил Чапан.
– Это само собой разумелось! И возрадовались други окрылённые, и помчались мыть-чесать буйны локоны, и достал тут Полузевс футболку лучшую, чтобы сразу стать в толпе поприметнее…
– Слышь, Оле! – вознегодовал Чапан под девичий смех. – Тебя не в ту степь несёт! Баян недоделанный! Далась тебе моя футболка! Завистник!
– Я не завистник, я сознательный гражданин! – весело парировал Ксар, и тут Геля спросила нарочито невинно, округлив бесовские глазки: «Вы больше всех любите нашего дедушку Брежнева?».
– Гелька! – хором выкрикнули Аня и Злата. Так, словно влепили девочке по пощёчине.
– А что я такого сказала? – изобразила святую простоту Геля. – Он сказал, что он…
– Гелька!!
– Ладно вам! – миротворчески воззвал Стас. – Не тревожьте прах! О мёртвых либо хорошее, либо…
– О мёртвых?! – переспросила Аня с таким изумлением и ужасом, что Ксаверий поспешил послать Стасу сигнал: «Заткнись!».
– Это – по сценарию! – торопливо заговорил он. – У нас в фильме действие происходит в 2009-м году. Люди столько не живут, даже исторически бессмертные личности! Конечно, Леонид Ильич оставил по себе добрую память в сердцах народа… –И он пнул под столом Стаса, точно зная, что вот-вот сморозит Чапан.
– Ну, и кто у нас стал главным в стране? – заинтересовалась Злата сценарием.
– А никто! – энергично объявил Ксар. – Президент бодается с премьером. Точней, с премьершей. Парламент – с ними обоими. Каждый за себя и все против всех! Бардак! Хаос! Правительства нет, страна в агонии. Нищета, безработица, разгул криминала!
– И кто ж это такое кино снимать разрешил? – не поверила ему Аня. – Про такое светлое будущее?
– Фильм – антиутопия! – сходу нашёлся Ксар. – Есть такой жанр. Фильм-предупреждение. Чтобы люди от добра добра не искали!
– Всё-то ты врёшь! – пригвоздила его Аня. – Нет таких фильмов и быть не может! Нам такие фильмы нужны, чтобы мы смотрели и радовались! И верили в завтра!
– Всем такие фильмы нужны! – горячо поддержал Ксаверий. – То, о чём я говорил – грызня в Раде, дебилизм президента, премьерша-хищница – это всё оказывается дурным сном диссидента. Он просыпается, перековывается и начинает ценить, что имеет!
Старшие девчонки задумались, а ехидный несмышлёныш спросил лукаво: «Вам на этот фильм Америка дала деньги?».
– Голливуд! – неудачно сострил Стас. – У нас совместное производство!
Ксаверий мысленно выматерил его.
– Мосфильм! – устремился он спасать положение. – Экспериментальное творческое объединение! Мы живём в самом демократическом государстве, где каждый имеет право на творчество, на эксперимент… – понесло Ксаверия.
Судя по взглядам, которым обменялись Аня и Злата, в свободу творчества, а тем паче – эксперимента, они не верили, но аргумент Ксаверия им крыть было нечем.
К счастью, Геля, наконец, дорезала овощи, и Аня воззвала с облегчением: «Ну, всё! За стол! Там стаканы на полке, – указала она на шкафчик. – Доставайте! Накладывайте себе, кому сколько хочется. На нас не смотрите, мы недавно из-за стола. Так, люди, чтоб всё было съедено!».
– А хозяева не обидятся, что мы их помидоры умяли? – проявил запоздалую деликатность Стас. Насытившись, выпив вина, друзья расслабились до состояния блаженства и благодушия. В непринуждённой обстановке застолья – говорили о чём угодно, кроме политики и странного фильма – Стас и Ксар почувствовали себя, как дома.
– А они их считали, помидоры, нумеровали? – рассмеялась Аня.
– А вдруг? – кокетливо поиграл Чапан бровью и потянулся к бутылю – разлить остатки домашнего вина по стаканам. – Может, и тинейджерке глоточек, для аппетита?
– Не надо ей! – за сестру ответила Аня. – У неё аппетит, как у бригады грузчиков, а что тощая, так не в коня корм! – и она глянула на Гелю с покровительственной нежностью старшей.
– Это потому что я сладкого мало ем! – пожаловалась Геля гостям. – Я ужас как люблю тортики, пирожные, конфетки! Вино – нет, брр, оно кислое, а сладенькое… – И, закатив глаза, Геля с вожделением погладила себя по животику.
– Вас понял! – отреагировал Стас. – Как только разбогатеем, приедем с тортиком!
Стас явно утратил представление о реальности. Доотдыхался до раздачи несуществующих слонов. И Ксаверий глянул на него укоризненно.
– Нас к тому времени здесь может не быть! – сообщила Аня. – Мы же поступать едем. В Севастополь! Мы со Златкой в Приборостроительный, а Гелька в медучилище!
– И что, родители смогут оплачивать ваше образование? – не поверил Стас, и девчонки из Солнцедара воззрились на него так, словно он свалился на них с далёкой звезды.
– При чём здесь родители? – почти сердито справилась Аня. – Конечно, будем ездить домой за картофаном, соленьями, это да. Но жить мы собираемся на стипендию!
– То есть, надеетесь попасть в бюджетный поток? – не врубился Стас, и Ксар поспешил вернуть его в лоно пусть условного, но 1974-го года. – Брат, ты же, вроде, с груши не падал! У нас в стране – бесплатное образование!
– И медицина, – глумливо добавил Стас.
– И медицина, брат! Лечись, не хочу!
– А стипендии – живи не хочу! – подхватил Стас.
– Стипендии, конечно, не ахти, – покусилась на идиллию социалистического общества Аня. – Но если экономить, самим готовить… Другие как-то живут!
– И есть, где жить? – насторожился Стас. – В общаге?
Стас вспомнил о знакомствах с иногородними девушками.
– Зачем? У Златки квартира в Севастополе! – огорошила друзей Аня. – Трёхкомнатная!
– Там сейчас мой брательник с семьёй живёт, – объяснила всё Злата. – Он училище закончил, его на Север распределили, а сейчас у него отпуск. Володька уедет – мы вселимся. Хата папина! – возбуждённо сверкнула она глазами. – У меня папа – капраз! В отставке, потому что наш человек. Горячий он человек, прямой, взял и врезал правду-матку в лицо начальству! И главком папу убрал. А папа… Ну, не мог он без флота! Он же с детства в погонах! С юности! Приписал себе два года и сбежал на фронт! А вообще-то он цыган. Когда немцы табор расстреляли в войну, цыгане нескольких детей успели спрятать за камнями. Те всё видели, как их родных убивают. Папа и сейчас, как вспомнит… – Злата нахмурилась и передёрнула ртом. – В общем, эти дети пошли к своим. Через две линии фронта. Маленькие по дороге умерли, и дошли только трое. Папа – самый старший. Их в детский дом определили, но папа оттуда сбежал, воевал на Малой земле, а потом – училище. А когда его с флота выгнали, он запил.
– Бывает! – с пониманием кивнул Стас. Будучи сам человеком прямым и горячим, он проникся судьбой Златиного родителя, а Ксар отметил, с какой гордостью Злата говорит об отце.
– Мама терпела, терпела, а когда папа уснул в сквере у гастронома, сказала: «Всё, хватит! Уезжаем к тётке Лиде в село!». Это мамина сестра, тётка Лида, она сюда из Приднестровья перебралась, давно уже. Мы и переехали, сменили папе обстановку. Он при деле теперь, при коняге, воду на плантации возит, а мама бухгалтер, её главбухом в заводоуправление с руками оторвали.
– То есть, всё хорошо! – подытожил её рассказ Ксар. – Осталось вам поступить. За вас! – чокнулся он со Златой пустым стаканом.
– За Севастополь! – подняла свой почти пустой стакан Аня.
– Хорошо посидели! – вздохнул Стас, наблюдая, как хозяйки убирают со стола.
Ксаверий подобрал с пола его рюкзак, кинул на топчан и улёгся на него головой.
– Что-то стало холодать… – изрёк он, ни к кому не обращаясь.
– Не пора ли нам поддать? – подхватила со смешком Злата. – Не послать ли нам гонца на Ивана Голубца?
– А ты откуда знаешь? – удивился было Чапан, но тут же сам ответил себе: «А, ну да, ты же наша».
– Где эта улица, тот гастроном! – ностальгически пропел Ксар, и Геля, обдав его презрением, вышла, унося к уличному крану стопку грязной посуды.
– У нас, в принципе, есть маленькая деньга, – глядя сквозь ресницы в небо за дверью, сообщил Ксар. – Но очень маленькая. Бутафорская, вдобавок. Деньга будущего!
– Покажете? – заинтересовалась Аня.
– Запросто!
Стас извлек из кармана заветную пятёрку, разгладил и положил на стол.
– Клёво! – оценила купюру Злата. – Даже водные знаки есть!
– Это ж надо было кому-то стараться! – покачала головой Аня.
– Анька! – осенило Злату. – А у Саньки ничего тут не заначено?
– Ничего.
– Было б что заначено, они бы нашли! – прямо с порога поддела городских Геля. И, демонстративно повернувшись к старшим спиной, принялась убирать в шкафчик вымытые тарелки.
– Анька, а ты домой не смотаешься? – Злате явно хотелось продолжить праздник.
– Не смотаюсь! – как отрезала Аня. – Меня не поймут, если я ещё что-то возьму. Так что давай ты, подруга. Дядя Сеня поймёт и проникнется.
– И затребует всех к себе, – предрекла Злата. – А потом мама устроит ему корриду. Сначала тётка Лида, а потом мама!
– Хотелось бы познакомиться с твоим удивительным замечательным папой! –намекнул Ксаверий. Личность Златиного отца заинтриговала его. Морской офицер, прозябающий в селе конюхом! Воображение Ксара уже вовсю работало над образом этого человека.
– Папа – золото! – похвасталась Злата. – Меня в честь него Златой назвали. Мама так призналась папе в любви! Мама тоже замечательная и удивительная, а папа… Он удержу не знает. Может в горы нас потащить!
– Дядя Сеня такой, – подтвердила уважительно Аня. – Полковник!
И, спохватившись, уставилась на разулыбавшегося ей Стаса. – Кстати! Мы ведь так и не знаем, как вас зовут! Я имею в виду, по-настоящему. Ты что, и правда Зевс?
– Имя как имя, – смешался Стас. – Некоторых Ромео зовут или даже Днепрострой…
– Его предки обожали античность! – вклинился Ксар.
– А твои – Скандинавию? – пристально взглянула на него Аня.
Геля хмыкнула, выразив этим своё глубоко прочувствованное превосходство над старшими.
– Я по натуре Зевс, а в миру я… Слава! – отрекомендовался Чапан и метнул на Ксаверия короткий предостерегающий взгляд. Стас настроен был на безболезненную развязку стремительного романа, если таковой у него завяжется.
– Ланселот! – выпалил Ксаверий. Посмотрел в сразу утратившие приветливость лица и поторопился исправить промах. – Шутка! Никакой я, конечно, не Ланселот, вообще не рыцарь! Просто имя… О, имя – это одна из тайн мирозданья! Не имя дается человеку, девчонки, человек прикрепляется к имени! Его им, как нитью привязывают к определённой звезде!
– Так и что? – резко, почти грубо справилась Аня.
– А то, что человеку через имя могут причинить зло! – вдохновился Ксар и сел, скрестив по-турецки ноги. – Поэтому у всех древних народов было по два имени. Одно – настоящее, которое нельзя было разглашать, а второе – для людей…
– Короче! – попыталась перебить Аня, но Злата вдруг вступилась за лектора: «Пусть расскажет. Интересно всё-таки!».
– Да! Интересно! – убеждённо подтвердил Ксар. – Важно и познавательно! Человек может совпадать со своим именем, соответствовать ему, и тогда имя помогает жить! А случается, что человек и его имя друг другу противопоказаны! Вот поэтому в странах Запада человек при рождении получает сразу два имени. Жан-Жак, например, Мария-Тереза! Человек выбирает то, что ему созвучно, И у родителей исчезает причина ссориться! – Добавил он другим тоном и улыбнулся, оглядев по очереди девчонок. Злата слушала его с удовольствием, покусывая задумчиво губу, Анин взгляд выражал сожаление вкупе с неприязнью, а пацанка так и лучилась злой радостью.
– Очень удобная теория! – объявила она победно. – Особенно для беглых преступников.
– Беглый преступник, – сурово сообщил Ксар, – назвал бы вам первое попавшееся имя, и вы бы поверили. А я своё просто… берегу.
– А может, оно у тебя такое, что и сказать стыдно? – глумливо ухмыльнулась пацанка, а старшая сестра её, тряхнув головой, вдруг потребовала голосом официального лица: «А документы у вас имеются? Или только бутафорские деньги? Паспорта покажите. Пожалуйста!» – с нажимом произнесла она волшебное слово.
– Не покажем! – попытался Стас прообаять её коронной улыбкой. – Вы как узнаете, сколько нам лет…
– Мы и так видим, что не мальчики! – не поддалась его шарму Аня, а Геля, ощутив поддержку, выпалила злорадно: «У них там штампы о браке и куча детей! Как они к вам клеиться будут, со штампами?!».
– Есть у меня штамп о браке, – посуровел Стас. – Жены нет, а штамп есть. У него, – указал он подбородком на Ксара, – есть штамп о разводе. Дети тоже есть. У меня сын, одиннадцать лет, у него две дочки, двойняшки. Им по сколько уже, Фантаст, по шестнадцать?
– Хороши папашки! – разошлась Геля, и Ксаверий разозлился на Чапана: «Может быть, ты ограничишься сведениями о своей особе?».
– Не могу! – отрезал Чапан. – Мы рискуем быть неправильно понятыми.
– А вы не рискуйте! Документик покажите, и всё! – с избыточной ласковостью в голосе посоветовала Злата. – Мы всё поймём!
«Идиот! – мысленно обрушился Стас на Ксара. – Не мог сказать, что ты Олег! И что теперь?! Лично я не хочу показывать паспорт!».
– Девчонки! – молитвенно воззвал Ксар. – Предъявлять паспорт – это как-то… хуже, чем унизительно! Я вот даже имя не решился назвать, потому что мы здесь чужие, а значит – уязвимы! Беззащитны! Вы здесь дома, а мы? А ну как вы не те, за кого себя выдаёте?!
– Интересное кино! – возмутилась Аня. – Мы, значит, не те! А вы – те?
– Повторяю: вы дома! Вам достаточно свистнуть, как вы грозились, и набегут мужики с дубинами! «И никто не узнает, где могилка моя»!
– Не получается! – чуть не захлопала в ладоши пацанка. – Концы у него с концами не сходятся! – И воззрилась на Ксаверия, сверкая триумфально глазами. – Зачем бы им просить у вас паспорт, если они могут получить его силой?! Свистнуть, вас – в могилку, и все дела! Будь они уголовницы, они бы вас давно закопали, а они кормят-поят!
Умненькая Геля прямо-таки упивалась собой.
– Анька! – вдруг громко расхохоталась Злата. – Они нас боятся! Представь, до чего мы дожились! Взрослые дядьки, сыновья легендарного Севастополя, нас боятся! И не стыдятся в этом признаться!
– Лично я… – начал было Стас, но Аня перебила: «А Сашке, милиционеру, документы показать вам не покажется унизительным? Или вы и его боитесь?».
– Вот его – да! – честно признался Ксар. – Менты – это такие беспредельщики, что мама миа!
– Что, что? – не поняла Злата.
– Я говорю, что работники правоохранительных органов не вызывают у нас доверия, поскольку в оные работники идут почти сплошь отморозки.
– Кто?!
– Недалёкие, жестокие, корыстные люди! Оным работникам платят мизер, и они добывают блага, охотясь на ближних. Не все! – спохватился он, увидав, как напряглись лица девушек. – Встречаются истинные подвижники! Рыцари без страха и упрёка! Ланселоты дубинки! Но у народа… У нас генетический страх перед всяким представителем власти! А чем мельче представитель, тем больше его амбиции, тем он опасней! Заберёт он у нас документики, и поминай нас, как звали! А документики, кстати, первому встречному показывать не положено! Так и в документиках прописано! Я доходчиво объяснил, почему нас не радует перспектива встречи с вашим другом, без сомнения, классным парнем?
– Не слишком доходчиво, но сойдёт, – первой сменила подозрительность на благорасположение Злата. – О! Саня! – указала она наружу.
Человек, шагавший по доскам огорода, одет был не в милицейскую форму, а в светлые брюки и распахнутую на груди рубаху. На плече у него висела спортивная сумка, наполненная чем-то тяжёлым. Человек, названный Саней, был невысок, худ, но плечист, на загорелом лице его сверкали золотисто-жёлтые брови.
– Сань! – растерялась Аня. – А мы тут у тебя сидим. Ты ж на свадьбе должен быть?
– А чего мне там делать? – отмахнулся хозяин «фазенды». – Там все напились уже до поросячьего визга! Старичьё поёт, молодые пляшут, а я ж – ни то, ни другое. Заскучал я там и думаю: дай свалю! Ну, и прихватил кой-чего! – Принялся он разгружать сумку. – А это что за фрукты, откуда? – Только теперь обратил он внимание на гостей.
– Севастопольские. – отрекомендовала гостей Аня и глянула на них так, словно хотела спросить: «Допрыгались?». – Мы их со Златкой в лесу нашли. Шли на станцию за газетами, а тут они…
– Мифологи! – хихикнула Геля, выжидательно воззрилась на Саню, но Саня не привык воспринимать Гелю всерьёз.
– Археологи? – уточнил он, выставляя на стол банки, бутылки и свёртки с едой. – Чёрные, конечно? Здесь такие уже крутились, но наши пацаны им сказали: руки прочь от народного добра! А эти у меня на огороде копать надумали? Пусть только попробуют! – подмигнул он Ане.
– Даже и не попробуем! – заявил со всей серьёзностью Ксар. – Оно нам не надо! Мы не археологи, мы этнографы!
– А раньше были актёры! – напомнила Геля.
– Одно другому не помеха! Как актёры мы сегодня не состоялись! – И он решительно протянул руку хозяину. – Ксаверий.
– Александр. Бузин, – ответил на рукопожатие Саня и задержал руку Ксара в своей. Он был удивлён и обескуражен. – Правда, что ли, Ксаверий?
– Святая правда-матка!
– Клёво! – воскликнула Злата и чуть не захлопала в ладоши.
– Да уж, – пробормотала потрясённая Аня. – Удивительное рядом!