В коллеже Ж. Роденбах считался одним из лучших учеников. В третьем, четвертом классе он начал писать стихи, и его вкус к литературе, со временем обратившийся в культ, тогда уже ясно определился. Его близкими друзьями в то время были Э. Верхарн и Эдгар Поттэн.
Э. Верхарн в одной из статей вспоминает, что, благодаря Ж. Роденбаху, они все еще во втором классе познакомились с творчеством Гюго, Мюссе и Ламартина, так как полагалось на уроках проходить какого-нибудь поэта, и один из преподавателей уступил просьбам Роденбаха, и вместо Горация мальчики читали Гюго и Ламартина. Поэзия Ламартина настолько захватывала их, что «Религиозные и поэтические песни» явились своего рода культом. Стихи Ламартина внушали им неясные, греховные мечты о женской любви, но эти мечты быстро разлетались, как туманная дымка, а суровая, печальная действительность еще неумолимее говорила о тщете жизни, о смерти!
Окончание коллежа, каникулы, поступление в Гентский университет, наконец, первая любовь, такая чистая, с каким-то религиозным оттенком, казалось, могли бы переродить юную душу поэта. Мечты о «ней», о женской нежной любви осуществились, приняли реальную форму. Все сбылось: прогулка вдвоем среди природы, по берегу широкой Шельды, молчаливый разговор глаз, непонятный трепет во всем существе, желание прикоснуться к ее пальчикам, точно к нежному цветку, принести к ее ногам слезы раскаяния в грехах, которые он не совершал, – но это ничего не изменило в его душе. Как ни пытался он, но не мог забыть всего того, что внушали ему строгие иезуиты в коллеже, и он почти не удивился, когда все окончилось также быстро и неожиданно, как и началось.
Пришла разлука, неумолимая разлука, и разрушила всю красоту мечты. Необходимый ее отъезд, хотя и временный, показался Жоржу зловещим; провожая ее на вокзале, он ощутил в сердце почти физическую боль, словно весь поезд, уносивший ее, промчался по его сердцу. Но слабая надежда еще теплилась в его душе; он ждал ее возвращения, гулял, постоянно направляясь в сторону ее дома, ночью простаивал у окна… Но, когда они снова встретились, они поняли, что все прошло. Он хотел говорить, но слова останавливались у него в горле, она забыла его… она никогда и не любила его по-настоящему! Со временем поэт написал свою лучшую книгу «Светлую юность» («La Jeunesse blanche», 1886 г.), посвятив ее этим юным переживаниям и юным страданиям. Неудачный первый опыт в любви внушил ему одну из лучших его вещей: «Воспоминание».
Воспоминания! конца любви печаль!
О, прелесть чудных грез, которым нет возврата!
О, грустный отзвук строк, прочитанных когда-то.
На взморье белый след от волн, ушедших вдаль…
Разрушен храм – лишь звон не смолк до наших дней!
Воспоминания! пора выздоровленья!
Отрада тишины и резких нот смягченье,
Что делает мотив певучей и нежней.
В любви угасшей грусть безмолвных вечеров…
Коль у подножья гор мы наберем цветов,
К чему идти вперед, изнемогать напрасно,
К вершине той стремясь, что целью нам была?
И страстная любовь, что счастье принесла,
Будь дольше чудный сон, была б не так прекрасна!
(Пер. Юрия Веселовского)
Университетские занятия, студенческие кружки, любимые чтения по литературе, тщательное изучение французских поэтов внесли в душу Жоржа некоторое оживление и бодрость. Он принялся за изучение старого фламандского искусства, проникал в настроения древних городов и разлитую кругом меланхолию. Почти ежедневно он проходил через тот сквер, где со временем (в 1903 г.) друзья и почитатели поставили ему памятник. Он изучал монастыри, бегинажи, отдельные общины, заходил в приемные монастырей, наслаждаясь царившим кругом безмолвием и желая изучить этих загадочных женщин-полумонахинь с умершим телом и успокоенным сердцем, посещая церковные службы. Может оыть, уже тогда он задумал свою необычайно интересную книгу «Мистические лилии» («Le musee des beguines», 1894 г.).
После окончания Гентского университета Ж. Роденбах впервые отправился в Париж с целью послушать видных юристов, провести там целый год, но больше посещая театры и лекции, чем суд, заводя знакомство с молодыми писателями и артистами. Парижская шумная обстановка дурно влияла на состояние его души; поэту представляется, что там, на родине, в тишине старинного дома, среди безмолвных каналов, он лучше будет писать, творить, и он решает вернуться на родину. Сначала в Генте, затем в Брюсселе он записывается в суд, становится юристом, быстро завоевывает себе определенное место в среде адвокатов. У него был дар красноречия, он умел говорить увлекательно и страстно, все сулили ему блестящую будущность. Он защитил несколько дел, но обстановка суда, среда юристов, занятых в то время преимущественно политикою, вечные раздоры адвокатов, принадлежавших к разным партиям, только раздражали Жоржа Роденбаха, вызывали в его душе глубокую неудовлетворенность. К тому же все яснее и яснее у него пробуждалось влечение к литературе, ко всем новшествам в области искусства, и он решил посвятить себя всецело литературе.