После концерта, подбирая полы бирюзового платья, она засеменила по бульвару, стуча каблучками по камням. Я пошёл за ней то ли из любопытства, то ли от страха, что не увижу её снова. Лишь в конце улицы она обернулась и ослепила меня своей белоснежной улыбкой. А часом позже мы уже сидели у неё дома и пили горячий чай с бергамотом, наслаждаясь тишиной.
Мы виделись каждый день. Я приходил к ней, а она читала мне свои стихи и играла на рояле ту самую "Love Story". Её пальцы бегали по клавишам, и рождались новые и новые звуки, которые и до сих пор эхом звучат в моей голове. Она пела, а её голос, сливаясь с музыкой, взлетал к потолку и, пытаясь вырваться на свободу, кружился по комнате.
Мы были влюблены друг в друга. Нет, мы не гуляли, не ходили ни в рестораны, ни в кино или театры. Мы просто целыми сутками сидели дома и обнимались. Я прижимал её к себе, а она брыкалась, изворачивалась, но вскоре бросала это дело и отвечала на мои прикосновения взаимностью. Эта женщина стала моей.