Матвей пересчитал свои боеприпасы – три патрона. Всё, что осталось. Небогатый запас.
Впереди показалась широкая поляна, в центре которой торчала одинокая пихта. Почему-то это дерево воспринялось детьми как гавань, где можно было хоть на короткое время перевести дух. Они повалились на снег, прислонившись к стволу высокого дерева. Во всём теле ощущалась страшная усталость. Сказывались и пережитые волнения. Облегчением и в какой-то степени утешением было одно – сильно поредевшая стая. По какой-то непонятной причине волки остановились на краю поляны. Матвей нашёл этой причине своё объяснение.
– Боитесь, твари лесные?! – с вызовом крикнул он, а потом постарался успокоить дрожавшую от страха спутницу. – Они скоро отстанут.
– Ага, поняли, что мы им не по зубам.
Вика с облегчением поправила сползший с головы «платок». То обстоятельство, что волки больше их не преследуют, чрезвычайно обрадовало девочку. Настроение потихоньку приобретало оптимистичное направление. Ни она, ни Матвей не знали одного, причиной остановки волков послужил вовсе не страх перед их оружием. Только крайне опасный случай мог заставить серых хозяев тайги прекратить преследование потенциальной добычи.
Пока дети отдыхали, не спуская глаз со стаи, ещё недавно преследовавшей их по пятам, они не заметили новой опасности, что появилась из-за шероховатых хвойных стволов с другой стороны поляны. И потому так вздрогнули от звука, который теперь они отличали среди тысячи других.
Это выл волк!
Матвей и Вика обернулись – на краю поляны, противоположном от того, где застыла преследовавшая их стая, стоял крупный зверь в серебристо-серой шкуре. Матёрый хищник выл, задрав морду к небу. Дети уже знали, что означает такой вой. Вожак созывал свою стаю. Не прошло и минуты, как из-за деревьев появились его собратья.
Другая стая!
Так вот почему остановилась та первая стая волков, что преследовала их от самой реки. Здесь кончались её владения. У Матвея мелькнула мысль, что они с Викой крайне неудачно выбрали место для своего привала, на границе владений двух волчьих стай. Но озвучивать эту мысль вслух он не стал.
Волки по обе стороны поляны оценивающе оглядели друг друга. Вновь прибывшая стая, имея численный почти вдвое перевес, медленным, но уверенным шагом, начала двигаться в сторону своей добычи. Заметив это, вторая значительно поредевшая стая тоже сдвинулась с места. Взгляд Матвея заметался между двумя волчьими кланами. Тремя выстрелами эту ораву не отогнать.
– Лезь на дерево! – приказал он Вике. – Теперь они не отстанут.
– А ты?
– Я потом за тобой.
Нижняя ветка пихты торчала в полутора метрах от земли, Вике никак не удавалось за неё ухватиться. Матвей подсадил спутницу, и она, словно по лесенке, начала взбираться наверх, со страхом хватаясь за каждую усыпанную иголками ветку, и от этого же страха не чувствуя боли, которую причиняли её эти иголки. Покрывало на голове сбивалось на лоб, беспрестанно мешая, полы тяжелого бушлата цеплялись за ветки. Медленно, но упорно девочка поднималась наверх. Новоявленные конкуренты почуяли, что добыча ускользает, и прибавили ходу. Чтобы дать Вике время взобраться повыше, Матвей решил обороняться. Первый выстрел, и на снег как подкошенный свалился сражённый жаканом волк, после второго выстрела завизжал от боли, закрутился на месте изрешечённый дробью следующий зверь. Смелый отпор заставил стаю в нерешительности остановиться. Добыча, как оказалось, могла огрызаться.
Матвей вогнал в ствол последний патрон и переместился к стволу дерева. Отступление противника дало сигнал волчьим инстинктам, и подчиняясь им, звери кинулись вперёд. Последний выстрел разорвал холодный воздух. Пуля-жакан полетела в сторону вожака второй стаи, но ловкий зверь вовремя почуял угрозу и отпрыгнул в сторону, сумев увернуться от летящей в него пули. Выстрел на короткое время остановил волчью атаку. Матвей швырнул в ближайшего к нему зверя ставшее теперь бесполезным ружьё и, не мешкая, полез на дерево. Вожак, мгновенно оценив изменения в расстановке сил, громадными прыжками кинулся к нему. Матвей был начеку и, ухватившись за ветку повыше, подтянул ноги. Изогнутые жёлтые клыки хищника звонко клацнули в воздухе в нескольких сантиметрах от его ноги.
– Что, гад, не получилось?!
В ответ на издевательский окрик мальчишки зверь оскалился и злобно зарычал.
– Захлопни пасть, скотина, а то я сверху в неё…
Мальчик осёкся, вспомнив, что вообще-то рядом девочка, в присутствии которых излагать мальчишеские намерения открытым текстом считалось неприличным. Он оставил фразу незавершённой, решив, что не настолько одичал в дремучем лесу, чтобы забыть об этике поведения в человеческом обществе. Он взобрался повыше и уселся на толстой ветке рядом с Викой.
– Что дальше будем делать? – спросила она упавшим голосом.
– Откуда мне знать, что нам делать дальше? – раздражённо огрызнулся мальчик.
Возбуждение после схватки ещё кипело в нём, но поостыв, Матвей уже спокойнее сказал:
– Подождём, пока не уйдут.
– А если не уйдут?
– Жрать захотят, уйдут.
Вика, выслушав заверение своего спутника, посмотрела вниз. Волки обеих стай с заметно поредевшими составами окружили дерево с двух сторон, не пересекая однако границы чужого участка. Задрав морды, следили за детьми, всем видом давая понять, что отказываться от лакомого куска они не собираются. А уж терпения и упорства у этих зверей было хоть отбавляй.
– Они не уйдут, – убеждённо произнесла девочка.
– Что ты предлагаешь? Слезть вниз?
Вика покачала головой.
– Будем ждать. Ты сколько времени можешь не есть?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. Заодно и проверим.
Снизу донеслось злобное рычание. Волки, оскалив жёлтые клыки, оспаривали территорию. Внезапно рычание стихло, звери разом развернули морды в одном направлении и затихли. Увидев причину этого странного перемирия, Вика тихо охнула. На опушке леса показалась мохнатая бурая туша. Голодного шатуна привлёк запах свежей крови. Злобный взгляд тёмных глаз метнулся по сторонам и вверх. Медведь сразу понял причину волчьей ссоры, и мгновенно взвесив собственные шансы на добычу, тем же неторопливым шагом, вразвалку побрёл к дереву. При его приближении волки молча расступались, освобождая дорогу. За внешним послушанием скрывался отнюдь не страх, а рациональность и знание того, что этот бурый мохнач умеет делать то, чего не умеют они – лазать по деревьям. Пусть он сделает самую трудную часть работы – снимет с дерева недосягаемых для волков человеческих детёнышей. На этом этапе участие косолапого в охоте закончится. Волки никогда не делились своей добычей с медведями, не собирались делать этого и сейчас.
Тактические приёмы банды лесных разбойников были хорошо известны медведю, но голодные позывы заглушали голос разума. Раздавая своим извечным соперникам предупредительные угрожающие рыки и свирепые взгляды, мохнатый зверь приблизился к пихте и поднял голову.
– Лезем выше, – сказал Матвей, когда медведь встал на задние лапы. – Наверху ствол тоньше, там он не сможет нас достать.
Мальчик пропустил девочку вперёд и бросил вниз отчаянный взгляд. Медведь, злобно фыркая, уже лез по стволу, довольно ловко и быстро передвигая мохнатыми лапами. Дети, путаясь в полах тяжёлых бушлатов, карабкались выше и выше. Ветки становились всё тоньше и тоньше, но останавливаться было нельзя, медведь сноровисто сокращал дистанцию. Ветер становился холоднее, внизу, скрытый могучими ветвями вечнозелёных деревьев, он почти не ощущался, но здесь на верхних ветвистых этажах, на просторах ничто не мешало ему разгуляться. Он щипал руки и щёки. Пальцы у Вики так онемели от холода, что она их уже не чувствовала, но в каком-то упорном оцепенении продолжала лезть наверх.
Так же упорно, несмотря на утончающийся ствол, продолжал преследовать ускользавшую добычу медведь-шатун. Тонкие ветви, не выдерживая тяжести грузного тела, всё чаще и чаще обламывались под ним. Сдирая кору острыми когтями, медведь соскальзывал вниз. Это его не останавливало, он вновь взбирался по стволу в погоне за столь близкой и желанной добычей.
Только волки были зрителями этого безмолвного противостояния. Задрав головы, они с нетерпением ожидали финальной развязки кровавого представления.
Дети старались по возможности добраться до самой вершины, куда не сможет дотянуться когтистая медвежья лапа. Матвей осторожно, чтобы не сорваться с головокружительной высоты, хватался за хвойные ветви и, переставляя ноги, карабкался по шершавому стволу вслед за Викой. На голову то и дело летели снежинки и хвоинки, сбитые её ногами, а снизу доносилось тяжёлое дыхание и злобное сопение опасного зверя.
– Скорее! – поторопил мальчик свою спутницу.
И напрасно. В суетливой спешке Вика схватилась за ветку, не проверенную прежде на прочность. Ветка обломилась, и девочка непременно полетела бы вниз, если бы не плечи Матвея, в которые она упёрлась ногами. Девочка не издала ни единого звука, ни вскрика, ни оханья, а опять полезла по шершавому стволу пихты, осторожно проверяя крепость каждой ветки.
Трудности с тонкими ветками начал испытывать и медведь, с треском они обламывались под его лапами, а косолапый всё чаще соскальзывал по стволу. И всё же расстояние между ним и мальчишкой неуклонно сокращалось. У детей не было в наличии мощного подспорья в виде длинных и острых когтей, как у мохнатого преследователя, они могли опираться только ветви пихты, которые чем выше, тем становились тоньше.
Под рукой Матвея обломилась очередная ветка. По внезапному наитию он решил не выбрасывать её, а использовать в качестве оружия. Когда до медвежьей морды осталось меньше половины метра, мальчик размахнулся и изо всех сил хлестанул по ней пихтовой веткой. Колючие иголки вонзились в самую чувствительную область медвежьей морды – в нос и в глаза. Злобно ревя, медведь попытался ухватить лапой надоедливое препятствие, но оторвав её от ствола, потерял сцепление и съехал вниз.
Через пару секунд свирепая звериная морда вновь замаячила под ногами мальчика. Вика, судорожно вцепившись в тонкую пихтовую макушку, закричала от страха. В этом отчаянном крике выплеснулись все её переживания за жизнь Матвея. Надежды на спасение таяли с каждой секундой. Матвей в не меньшем отчаянии хлестал и хлестал веткой по звериной морде, стараясь ослепить или по крайней мере заставить медведя отстать от них. Шатун отмахивался с яростным рёвом. Сдирая когтями кору, он съехал вниз.
Впрочем, недаром основной чертой медвежьего характера считалась настырность. Даже в таком опасном для себя положении, каждую минуту рискуя сорваться с двадцатиметровой высоты, зверь упрямо лез наверх, игнорируя инстинкт самосохранения. Мобилизовав все свои силы, он изловчился и длинными когтями ухватил ветку, которой бил его мальчик, и вырвал её из рук. Теперь ничто не мешало зверю добраться до заветной еды и утолить, наконец, терзавший его голод. Шатун крепко уцепился когтями в тонкий ствол и подтянулся выше. Теперь от ноги мальчика его отделяло лишь несколько сантиметров.
Вика закрыла глаза, не в силах больше видеть происходящее.
Медведь, хоть и с невероятным трудом, но преодолел короткую дистанцию, отделявшую его от человеческого детёныша. Матвею не оставалось ничего другого, как поджать ноги. Хищник недовольно заурчал, но сумел продвинуться по стволу ещё выше.
Отчаяние, холодное, как окружавший воздух, пронзительное, как тишина в тайге, охватило внезапно и Матвея, и Вику. Они с ужасом осознали, что у них не осталось ни единого шанса на спасение.
И вдруг где-то в чаще леса, словно в другой реальности раздался собачий лай, и вслед за ним прогремел выстрел из охотничьего ружья. Медведь замер, удивлённо уставившись в сторону источника этих звуков. Дети, ободрённые вновь вспыхнувшей надеждой, тоже обратили свои взгляды вниз на опушку, где разворачивались события, кардинально поменявшие расстановку сил.
Громыхнул второй выстрел, следом ещё два. Четыре волка остались лежать на окрашенном красной кровью снегу, остальные, не дожидаясь подобной участи, врассыпную бросились в таёжную чащу. На поляну, победно задрав пушистый хвост, со звонким лаем, далеко разносившемся в морозном воздухе, вынеслась собака, за ней показались две фигуры на лыжах. Верный пёс, потомок волков, раньше людей определил, где находится враг, и первым оказался у дерева. Подняв передние лапы на ствол, и мордой, и яростным лаем сигнализировал хозяевам о местоположении опасного хищника. Два охотника, отлично понимая язык четвероногого друга, задрали головы наверх и замерли в изумлении.
Дети?!
Откуда здесь в таёжной глуши оказались двое детей? Долго пребывать в ступоре и предаваться размышлениям охотники были не приучены. Виновник, загнавший ребят на дерево, был хорошо виден. Первая пуля пробила медвежью шкуру, впившись прямо в толстый зад. Василий не хотел ненароком задеть ребятишек и заведомо метил ниже важных жизненных медвежьих органов. Зверь заревел от боли и, ослабив хватку, заскользил вниз по стволу. Выпущенная Макаром вторая пуля пробила ему голову. Мохнатый зверь, ломая ветки, кулем полетел на землю.
*****
В Москве шел снег, засыпая мелкими снежинками дороги, тротуары, дома, деревья и людей. Александр сидел в своей квартире, сегодня он остался дома и не вышел на работу. Он ждал. Прошло семь дней, как цыганка в аэропорту предсказала ему получение сообщения, проясняющее судьбу его сына, пропавшего без вести. Надежды на счастливый исход было мало, может цыганка ошиблась, разве это возможно – знать, как развернулись события за тысячи километров отсюда, но Александр все равно с волнением ждал, в глубине души веря, надеясь и веря. Телефонный звонок раздался так резко, что Александр вздрогнул и каким-то внутренним чутьем почувствовал, что это и есть то сообщение, которое он так ждет. Но подойти к телефону он медлил, боясь услышать в трубке самое страшное и потерять надежду. Телефон продолжал настойчиво звонить, и Александр, наконец, осторожно снял трубку и поднес к уху. Сквозь хрипы несовершенной в русской глубинке связи он услышал знакомый, родной и радостный голос сына.
– Папа, это я, я жив…
Дальше его слов Александр уже не слышал – он плакал.