Курчавая танцовщица ничего не говорила, она лишь печально покачивала головой и роняла в траву большие прозрачные слёзы.
Соловей был расстроен такими словами, ведь он проделал свой нелегкий путь именно для того, чтобы услышать виртуозную игру пастуха и полюбоваться грациозным танцем овечки.
– Чем я могу помочь вам, или хотя бы смягчить ваше горе? – спросил он.
– Разве способна чем-то помочь маленькая серая птичка там, где рушится сама жизнь? – устало вздохнул пастух.
Любой другой согласился бы с этими словами, но не герой нашего рассказа. Пернатый менестрель расправил грудку, поднял вверх свою маленькую головку, приоткрыл крошечный серый клювик, и над лугом полилась соловьиная песня. Мелодия её была то быстрая, то протяжная, то громкая, то еле слышная, то высокая, то низкая, она то ускорялась, переходя в весёлые трели, то замедлялась до грустных протяжных нот. Пастух замер в оцепенении – так его поразили красота и сила голоса невзрачной птахи. Затем он вскочил на ноги и стал озираться вокруг, и вскоре поднял из травы небольшой прутик. Им он стал описывать в воздухе замысловатые фигуры в такт пению соловья. И вокалист всё понял: вскоре его исполнение полностью было подчинено движениям прутика. Над лугом зазвучали знакомые мотивы! Лишь исполнение было совершенно другим, но мелодия была всё та же! И вот уже овечка, которая вначале лишь чуть покачивалась в такт пению соловья, вновь вдохновенно танцует! И танец её, как и прежде, изящен и грациозен.