Кушетка показалась жесткой, словно каменный пол. Джейкоб еще некоторое время с кислой миной рассматривал рентгеновские снимки собственных внутренностей. Ничего особенного он на них не увидел, и поэтому на всякий случай еще раз переспросил врачей. Те, однако, были неумолимы.

– Сомнений нет. Болезнь уже поразила не только органы, но и некоторые кости. Нам искренне жаль, мистер Крис.

Джейкоб смотрел на невозмутимые лица людей в халатах, таких же белоснежных, как и проклятая кушетка, и ему почему-то думалось, что на самом деле никому ни черта не жаль. Он умирал, а всему миру было на это наплевать.

Или, может, все дело заключалось в том, что Джейкоб Крис был одинок, и некому было разделить с ним его беду.

Вернувшись домой, он решился набрать ее номер.

– Привет, Эрин, это Джейк. Джейкоб Крис, твой бывший муж. Помнишь такого?

– Как поживаешь, Джейк? – сухо осведомилась телефонная трубка.

– Нормально, – отозвался Джейкоб, скаля зубы собственному отражению. – Хотя, если честно, паршиво.

Отражение оскалилось в ответ, и в этом жутком оскале Джейкоб Крис впервые увидел лик подступающей смерти.

– Знаешь, Эрин… я умираю. В клинике сказали, что осталось всего пару месяцев.

– Мне, правда, очень жаль, Джейк, – сказала Эрин тоном «белых халатов».

Джейкоб повесил трубку. И как это случилось, что он тогда вот так запросто отпустил ее к Патрику?

В тот вечер – Джейкоб хорошо его запомнил – Эрин без лишних предисловий просто поставила супруга перед фактом.

– Я полюбила другого, Джейк. Я ухожу к нему прям�