Зелёные Омуты

Глава 4

Зима катилась к новогодним праздникам. Город украсился огнями и ёлками. Мороз день ото дня крепчал, сугробы росли, сквозь серебристую дымку проглядывало солнце. На дорогах, в магазинах и головах царила суета.

Как-то днём Иван ждал Настю на крыльце колледжа. Они планировали пообедать вместе. Девушка задерживалась, телефон зависал от холода, и ему пришлось наслаждаться происходящим вокруг. Неподалёку стоял скромно одетый парень и поглядывал то на часы, то на него. Иван насторожился.

Наконец незнакомец решился и подошёл.

– Привет, – поздоровался он, протягивая руку. – Я Павел.

– Иван, – он ответил на рукопожатие и озадаченно посмотрел на собеседника.

– Настю ждёшь?

– Да, – Иван ещё больше насторожился.

– Мы с ней договорились встретиться, – слегка смутился Павел, – а её всё нет. Ты не подумай чего, просто, если можно, передай ей это. – Он протянул Ивану две тетради и огромную шоколадку в яркой обёртке.

– А это что? – Иван был в замешательстве.

– Она знает, – улыбнулся новый знакомый. – Не смогу её дождаться, занятие. Спасибо!

Павел скрылся в здании. Вскоре из дверей появилась Настя. Увидев Ивана, она заулыбалась.

– Привет! Прости, пришлось задержаться.

Странная встреча слегка испортила парню настроение, но не улыбнуться Насте в ответ он не мог.

– Привет! Вот, это тебе передали, – Иван протянул ей тетради с шоколадкой.

– Ну разбойник! – сердито притопнула Настя, глядя на презент. – Сколько раз я ему говорила, чтоб без глупостей!

– А можно объяснить, что в конце концов происходит? – Ивану было не по себе.

– Вань, – Настя ласково посмотрела ему в глаза снизу вверх, – ты меня ревнуешь? – в её голосе слышался восторг.

– Ну, да, – нехотя признал он. От осознания возможной конкуренции, от неизвестности, от этого взгляда внутри него всё полыхало, несмотря на мороз.

– Ванечка, давай в тепло зайдём, ты уже замёрз тут. Я тебе всё объясню.

Отстояв длинную очередь, они устроились за столиком ближайшего кафе.

– В общем, – начала Настя, – это мой сокурсник Пашка Артамонов. Он саксофонист. Очень талантливый. Летом у него умерла мама. А отца у них давно нет. И сейчас он поднимает сестру и брата. Чтобы заработать, берёт детишек из спецшколы на репетиторство, уроки с ними делает по специальности. А ещё играет в ресторанах, на свадьбах, на похоронах…

– На похоронах?

– Ну да, – кивнула Настя, – везде, где живая музыка нужна. Так вот, из-за работы он пропускает занятия. И, как назло, почти не бывает на сольфеджио. А преподаватель там зверствует…

– Ну и ты…

– Да, я ему помогаю.

– Списывать даёшь? – догадался Иван.

– Нет, – возразила Настя, – списывать бесполезно. На экзамене этого сделать не удастся. Надо хоть чуть-чуть понимать. Я образцы для решения заданий пишу, а он делает и сдаёт сначала мне, потом преподавателю. Думаю, семестр на тройку вытянем.

– Ну ты молодец, – его восхищению не было предела. Перед ним сидела уже не беззащитная дюймовочка, а уверенная дама-преподаватель.

– Да ладно, не я одна, у него много друзей. Мы не знали сначала, Пашка же молчит как партизан. И ужасно упрямый. А потом Ханна Пак, наша первая скрипка, увидела его в ресторанах несколько вечеров подряд.

– Тоже там играет, – кивнул Иван.

– Нет, что ты! – махнула рукой Настя. – У неё надобности нет, да и родители не разрешат. Просто много праздников у корейской диаспоры случилось рядом, они отмечали… Тут Павел и попался. Мы сначала деньгами помочь хотели, да не берёт он. Вот и придумали, кто что может. Я сольфеджио с ним тяну, Ханна с его сестрой по специальности занимается, чтоб ей летом наверняка поступить. Макс с ними раз в неделю играет, как концертмейстер. Стрижевскому на скидку собираем.

– На какую скидку?

– Понимаешь, у сестры Павла скрипка плохонькая, поменять надо. А Стрижевский – наш заведующий струнным отделением – занимается реставрацией старых инструментов. И сейчас у него есть очень классный вариант. Он пошёл уже навстречу: прежнюю у них берёт в счёт оплаты, скидывает десять процентов и ждать согласен, пока Пашка остаток соберёт, но время идёт. К новой скрипке до экзамена ещё привыкнуть нужно.

– И вы решили…

– Ага, – озорно улыбнулась Настя, – мы договорились, что Стрижевский увеличит скидку, а разницу мы соберём!

– Дружные вы какие! – восхищённо выдохнул Иван. – И что-то мне подсказывает, что во главе всего этого фея с флейтой.

– Ну как сказать… – Настя скромно опустила глаза.

– А можно с вами?

– Конечно! – она захлопала в ладоши. – Вот здорово будет! Только Пашке не говори.

– Обижаешь! Разумеется, ни слова, – серьёзно ответил Иван.

***

Новогодний концерт в колледже прошёл с аншлагом. Настя притащила Ивана в первый ряд, и он наконец-то увидел всю банду любимой в деле. Аккуратную, как фарфоровая куколка, Ханну, Павла с его саксофоном, пианиста Макса и, разумеется, саму Настю, которую со сцены он ещё не слышал.

Иван звал с собой брата, но Василий на него дулся и не пошёл.

В деловом стиле братья почти не одевались. Сегодня же Иван вытащил из недр гардероба костюм со школьного выпускного с белой рубашкой и галстуком. Непривычную одежду нужно было не только привести в порядок и надеть, но и адаптироваться к ней.

Пока Иван собирался, Василий лежал на диване и ворчливо комментировал происходящее:

– Ишь, вырядился! Да красавец, красавец уже. Гляди, музыкантши на части порвут. Не дождусь я родного брата обратно. Как жить-то буду-у-у!

– Васька, прекрати! – в конце концов огрызнулся Иван. – А то стукну! Звали – надо было идти! А теперь сиди дома.

Щёлкнул замок входной двери. Марина вернулась пораньше. Она окинула комнату взглядом.

– Ваня, какой ты красивый сегодня! Куда собрался?

– На концерт пригласили, – важно ответил Иван, в очередной раз поправляя галстук.

– Ага, видишь, меломаном стал, – проворчал Василий, – крышу от чувств снесло.

– Васенька, – мама присела на край дивана и ласково посмотрела на сына, – чувства – это прекрасно, музыка облагораживает, а дразниться некрасиво. Ваня, ты с Настей сегодня? Праздники впереди – хороший повод нам познакомиться.

– Я подумаю, – откликнулся Иван уже с порога.

Когда за братом закрылась дверь, Василий уселся на диване, обняв подушку. Он угрюмо посмотрел на мать и вздохнул:

– Мы его теряем…

– Да что ты, – рассмеялась Марина, – всё так страшно? А тебя не звали?

– Да ну их! Обедать с Настькой, гулять – тоже, в кино – опять с ней. Там он снова с ней будет. А как же я?

– Вот и познакомился бы с кем-нибудь.

– Ненадёжные они все какие-то, – буркнул Василий, – я из-за них брата потерял. Вот есть среди девчонок хоть одна, чтоб не только глазами хлопать, а чтоб… ну чтобы… хоть в разведку с ней?!

Марина пристально поглядела на сына. Василий поймал её взгляд. Именно так мать смотрела на них с Иваном, когда малышами они замышляли очередную выходку.

– Знаешь, – медленно проговорила она после долгого молчания, – для тебя, я полагаю, найдётся. Именно такая, как ты хочешь.

***

Из зала концерт переместился в холл. И уж тут-то расшалились и студенты, и преподаватели. Классика уступила место джазу и популярным мелодиям, начались танцы. В какой-то момент Иван оказался рядом с Павлом.

– Как тебе? – спросил Пашка, перекрикивая шум.

– Весело у вас! – похвалил гость.

– А то! Все ж нормальные люди работают, а мы живём, играючи.

Сегодня Павел выглядел королём – смокинг вместо старого свитера, улыбка вместо выражения встревоженной сосредоточенности.

К ним подошёл здоровенный преподаватель, похожий на цыгана – жгучий брюнет с густой бородой и хитрыми тёмными глазами.

– Добрый вечер, друзья мои, – пророкотал он густым басом, слегка грассируя.

– Здравствуйте, Михаил Ефимович! – ответил Пашка за двоих.

– Как инструмент сестрице? Понравился?

– Спасибо, очень!

– Ждём в наших стенах, с нетерпением ждём! – улыбнулся брюнет. – А вы, молодой человек, с какого отделения? Не говорите, я угадаю! С фортепьянного! Я не успел ещё запомнить всех их первокурсников.

– Что вы! – рассмеялся Иван. – С моими руками? – Он раскрыл ладонь, достойную баскетбольного мяча.

– Глупости, – махнул рукой Михаил Ефимович, – такие руки – ценность для пианиста! Знаете, как удобно играть Бетховена?

– Нет, я здесь гость.

– О, великолепно! – преподаватель хлопнул Ивана по плечу. – Как вам концерт?

– Впечатляет!

– Милости просим, друг мой, у нас регулярно бывают выступления. Приходите!

– Благодарю, непременно!

Михаил Ефимович откланялся. Пашка расхохотался во весь голос.

– Ну, Иван, ты даёшь! Просто мастер светской беседы!

– Что за дядька?

– Это Стрижевский, заведующий струнным отделением, – пояснил Пашка.

– Красавец! – восхитился Иван. – Ему бы красную рубаху да серьгу в ухо. Кого он посоветовал мне играть?

– Бетховена.

– Запомню!

– Ага. Смотри, он сейчас сам играть будет!

Стрижевский со скрипкой был великолепен. Когда отзвучал огненный «Чардаш», Иван вдруг вспомнил, что давно не видел Настю. Он поделился своим беспокойством с Павлом.

– Сейчас девчонок спросим, – Пашка помахал рукой пробегающей мимо Ханне.

Та задумалась.

– Переодеваться убежала, но давно…

– А если давно, то уже готова, скорее всего. Давайте её у лестницы подождём и рванём гулять, – предложил Пашка.

– Классная идея, – кивнула Ханна. – Макс, ты с нами?

Ребята стояли в слабо освещённом коридоре у лестницы. На этажах было темно и тихо.

– И чего она там копается? – проворчал Макс.

– Успеешь, – усмехнулся Пашка.

Вдруг Ханна насторожилась.

– Парни, вы ничего не слышите?

– В холле веселятся, – пожал плечами Иван.

– Нет, это не в холле. – Ханна осторожно, как кошка начала красться по лестнице на слышный только ей звук, ребята за ней.

После первого пролёта Иван аккуратно отодвинул девушку в сторону и рванул вперёд через три ступеньки. Он не понимал, что слышит, но какая-то тревога гнала его в направлении звука. Ребята здорово отстали. На площадке третьего этажа в свете фонаря, проникавшем из окна, Иван увидел такое, что ярость залила всё его существо.

Настя стояла в полумраке, прижавшись спиной к стене. На лице застыло выражение ужаса, по цвету оно почти слилось с воротом белого свитера, губы бесшумно шевелились. Казалось, она перестала дышать. А напротив девушки, спиной к Ивану стоял небольшого роста парень в чёрном. Его лица не было видно. Зато руки… Пальцы, тонкие, длинные, очень подвижные, будто щупальца инопланетного существа, скользили по волосам и лицу Насти, словно сканируя поверхность её тела. И такое ощущение восторга шло от его тёмной фигуры!

Иван одним прыжком преодолел оставшиеся ступеньки и, схватив парня за шиворот, поднял на уровень своего лица, как нашкодившего кота.

– Ах ты, дрянь! – прорычал он, занося кулак для удара. На считаные доли секунды их взгляды пересеклись, и у Настиного спасителя похолодело внутри. Как будто преисподняя всей своей глубиной посмотрела на него.

– Ваня, нет! – услышал он слабый шёпот любимой.

В тот же миг площадка осветилась тремя фонариками мобильников. Подоспели ребята, ослепив Ивана и его жертву.

– Глядите, Э-э-Заславский! – воскликнул Макс.

– Вань, отпусти его, – Ханна наблюдала за происходящим, скрестив руки на груди, – задушишь. Хотя туда ему и дорога!

Иван брезгливо, как таракана, отбросил Заславского в сторону. Тот почти бесшумно шлёпнулся на пол.

– Скажи девчонкам спасибо, что живой! – Иван победно возвышался над противником. – Если ещё раз протянешь клешни, – он сжал кулак и поднёс к лицу Заславского, – пеняй на себя!

Разделавшись с противником, он бросился к Насте и сгрёб её в охапку.

– Он так тихо подкрался… я заметила только… только когда оказалась с ним… нос к носу, – всхлипывала Настя.

– Я здесь, здесь, – приговаривал Иван, – больше не сунется, побоится!

Девушка бесшумно плакала у него на груди. Пашка сделал знак друзьям.

– Вань, мы внизу, – сказал он, тронув приятеля за плечо. Тот кивнул.

Сидя на нижней ступеньке лестницы, ребята обсуждали произошедшее.

– Ай да Ханна, ай да первая скрипка! – похвалил Макс. – Если бы ты не прислушалась…

– Это называется карма скрипача, – вздохнула Ханна, – слышать всё на свете. Вы даже не представляете, как бесит расстроенный рояль. А уж соседи в многоквартирном доме… Ванька просто молодец! Расцеловать его готова.

– Э, полегче, – напомнил Пашка, – он занят! Зато мы с Максом свободны.

– Вредный ты! – надулась Ханна. – Вас-то Заславский кого за год, кого за два достал, а я его тринадцать лет знаю! Одних дуэтов с ним сколько сыграно!

– Что же делать, если по уровню тебе больше никто не подходит? – пожал плечами Макс. – Придётся терпеть.

– Недолго осталось, – кивнула она. – Когда вдвоём на сцене, хоть отодвинуться подальше можно. А в оркестре куда деваться? Прямо в затылок мне дышит, брр!

– Кстати, об оркестре, – задумался Пашка, – Ханна, не отпускай Настю одну, у вас репетиции поздно заканчиваются. Иван не всегда может её встретить. Хоть толпой с девчонками пусть идёт. Боюсь, Заславский так просто не отступится. Если Ванька этого паразита покалечит… Лучше не провоцировать, сами понимаете.

– Не вопрос, – согласилась Ханна, – меня отец встречает, будем до самого подъезда доставлять. Молодец, что подсказал.

– Везёт же Ваньке, – мечтательно произнёс Макс, – вот взять и не задумываясь врезать, если есть причина. А мне всё детство твердили: «Руки береги!» – теперь рефлекс этот дурацкий…

– Пнёшь, если надо будет, – поддразнил его Пашка, – тоже результативно бывает.

Глава 5

Когда ребята впятером вышли на улицу, полетел лёгкий снежок. Погода постепенно смягчалась. Вокруг стало совсем по-новогоднему. Они дошли до площади, пофотографировались у ёлки, спустились к набережной и пошли вдоль старинной кованой ограды в рассеянном жёлтом свете фонарей.

Чуть впереди шагала Ханна, закинув футляр со скрипкой за спину, как колчан со стрелами. Следом шёл Иван и крепко держал за руку Настю, которая уже отошла от происшествия, щебетала и улыбалась. Замыкали шествие Макс с Павлом.

– Ребята, – вдруг остановился Иван, – Заславский. Фамилия какая-то знакомая. Откуда?

– Так это нашего местного толстосума отпрыск, – ответил Макс. – У нас для него и дразнилка есть: Э-э-Заславский! Злит его несказанно!

– Почему злит?

– Он Эрик Эрнестович, – пояснил Макс, – редко встретишь такие инициалы. Вот наши острословы и постарались.

– У него не только инициалы редкие, – заметила Ханна, – финансовые возможности тоже. Ты не смотри, что он выглядит замухрышкой, у него один смычок стоит, как роллс-ройс, про скрипку и говорить нечего.

– А классно ты его! – восхитился Макс.

– Одного понять не могу, – задумался Иван, – взрослый вроде парень, а лёгкий, как стручок. В чём только душа держится.

– И при этом бешеная энергия, – добавила Ханна, – играть может часами. Сама наблюдала. Я его с пяти лет помню. Ни разу не видела, чтоб он ел что-нибудь. Странный, слов нет.

На ближайшей автобусной остановке они проводили домой Макса. У крупного офисного центра посадили в отцовскую машину Ханну. Пашка попрощался у поворота в Настин двор. Иван остался с любимой наедине.

– Давай до квартиры тебя доведу, – предложил он. Обычно ребята расставались у подъезда.

– Хорошо, – согласилась Настя, – мне до сих пор страшно.

Иван обнял её.

– Понимаю. Но и он здорово испугался, не полезет больше.

– Вань, ты только бабушке не показывайся, – попросила девушка, – не хочу её волновать.

– Как скажешь, – кивнул он.

Когда Иван вышел на улицу, из темноты показался Пашка.

– О, ты всё ещё здесь?

– Знаешь, Вань, не стоит тебе сейчас идти одному.

– Это ещё почему?

– Заславский очень злопамятный. Может гадость какую-нибудь устроить.

– Пусть только попробует. Пожалеет. Хотя вдвоём веселее.

Ребята пошли вниз по центральной улице к трамвайной линии.

– Хорошо, что ты нашёл сегодня время, – сказал Иван. – Давно тебя не видно было.

– Работы перед Новым годом полно, – согласился Павел, – у всех же праздники, корпоративы. А сегодня Капитоныч мне выходной дал. Они в клубе для взрослых играют.

– Для взрослых?

– Ну да, восемнадцать плюс, – пояснил Пашка. – Не рискнул он меня туда брать. Боится, что конкуренты на него донесут куда следует.

– За что донесут? – не понял Иван.

– Мне же нет восемнадцати, – объяснил Пашка, – мне и в ресторанах по закону не место. Капитоныч меня даже угощаться со всеми не пускает. Долю мою в пакет, и меня с пакетом за дверь. Я же всё что можно нарушаю.

– Нарушаешь?

– За полночь по городу без взрослых перемещаюсь, например, – Пашка вздохнул. – А чтоб не поймали, велено мне, как аристократу, на такси ездить. Один раз не послушался – еле от полиции ушёл. Капитоныч узнал – я думал, он меня убьёт. Теперь сам мне машину вызывает, чтоб я экономить не вздумал.

– А этот твой Капитоныч кто такой?

– Можно сказать, мой художественный руководитель, – Павел улыбнулся, – классный мужик. Он в колледже совмещает, чтоб официальный доход иметь. Меня на вступительных экзаменах услышал и сразу работу предложил. Правда, не до того было, мама в больнице лежала. Мы с Аринкой с ней по очереди сидели. А как умерла, пригодилось предложение, – он замолчал на пару минут.

Иван ничего не спрашивал, поражённый его словами.

– Сначала не очень шло. А потом освоился. С похоронами в первый же раз фиаско вышло. Мамы не стало в июле, а играть пришлось уже в августе. Горло перехватило – двух нот связать не могу. Нет дыхания, и хоть плачь! Думал, вышвырнет меня Капитоныч. А он ничего. Своими таблетками со мной поделился. Ему выписали, когда у него жена погибла. После них эмоций никаких, зато дыхалка как заводская труба.

– И ты постоянно принимаешь? – ужаснулся Иван.

– Нет, – помотал головой Пашка, – трëх-четырëх раз хватило. – Знаешь, я сначала так злился, что мама умерла. А стал часто на похоронах бывать – понял, что это никого не минует. Хоть раз в жизни близкого человека хоронить придëтся. И легче стало, даже странно.

Они молча шли по сверкающей новогодними огнями центральной улице. Из окон домов лился тëплый свет, было тихо и торжественно вокруг.

– Я люблю ходить вечером по улицам, – признался Пашка. – Чувствуешь, что за окнами люди, и у них всë хорошо.

– Не у всех, наверное, – усомнился Иван.

– Если они дома, значит, уже отлично, – Павел вздохнул. – Не всем так везëт. Я каждый раз, когда возвращаюсь, боюсь кого-то недосчитаться.

– Что так?

– Официальным опекуном у нас двоюродная тëтка. Мы боялись, что в интернат Аришку и Димку отправят. Она нас пожалела, оформила опеку. Только ей не до того – живëм сами, как придëтся. Зато вместе. Мне ещё больше года лавировать до совершеннолетия. Ни одного дня рождения с детства не ждал так, как этого. Лучший подарок – перестать дрожать и прятаться. За Арину я уже не боюсь. Она девять классов заканчивает, в колледж поступит, еë не заберут. А вот Димка…

– Маленький ещё?

– Двенадцать. Ему тяжелее всех пришлось. Он неделю после похорон молчал. Мы так испугались! Сейчас учёбу забросил. Пока мама болела, за ним сестра следила. Уроки помогала делать. А сейчас заладил: «Ты мне не мать!» Аришка плачет из-за этого. А я его совсем не вижу. Прихожу – он спит уже. Разве что утром минут тридцать, и то не каждый день. А что за это время сделаешь? Отругать можно. Только это не помогает. Влипнет в какую-нибудь историю – отберут его у нас.

– Да уж… А на чëм он играет?

– Ни на чëм, – Пашка вздохнул, – учился на фортепиано два года и бросил. Мама тогда впервые надолго в больницу попала. Мне было, как ему сейчас. Он перестал в музыкалку ходить, а я узнал, только когда отчислили… На гитаре тренькает понемногу.

Иван слушал Пашку и будто наяву видел, как он удирает по сугробам от полицейских с саксофоном в футляре наперевес, как строчит где-то в перерывах на коленке домашние задания, как кроит свой копеечный доход, постоянно опасаясь за сестру и брата.

А у него самого – крепко стоящие на ногах родители, полный комфорт во всëм, никакого страха. А неприятности – семечки по сравнению с тем, что приходится переживать Павлу. И Васька всегда рядом, никуда не денется.

Потом ему вспомнился сегодняшний вечер, Павел в смокинге, с саксофоном и его музыка, полная такой радости и жажды жизни, что ком подкатил к горлу. Чем же ему помочь? Денег дать – не возьмёт, ещё и обидится.

И тут Ивана осенило.

– Пашка, а плавать твой Димка умеет?

Павел озадаченно посмотрел на него.

– Не уверен. Хотя… наверное, умеет. Мы в деревню ездили к родственникам на лето, когда маленькие были. Там речка. Он со всеми плескался, не утонул, значит, умеет.

Иван внутренне хохотнул от такого определения, но оно давало некоторые шансы.

– Приводи его в спортивный бассейн числа третьего-четвëртого января. Сможешь?

– Это в тот, который недавно открылся?

Иван кивнул.

– Ты прости, конечно, – замялся Пашка, – но я платить не потяну.

– И не надо, – Иван включил фантазию на полную катушку. – Мне педагогическая практика нужна. Я буду из него спортсмена делать, а он из меня – тренера. Обоюдная польза.

– А снаряжение?

– Найду. У меня с прошлых лет куча лежит. Девать некуда. Ты пацана, главное, тащи. Спорт, знаешь, затягивает. На дурь ни сил, ни времени не останется. И товарищей себе найдëт таких, за которыми тянуться хочется. Пару дипломов с соревнований принесëт. Опеке покажешь, если придираться станут. Они кружки-секции любят.

– Тебе бы в рекламе работать. Не захочешь, а придёшь, – усмехнулся Пашка. – Постараюсь привести.

Ребята не заметили, как дошли до трамвайной остановки.

– Мой идëт, – Пашка прибавил ходу, вскочил на подножку, махнул Ивану рукой. – Спасибо, позвоню ближе к делу. С наступающим тебя!

– С наступающим! – Иван проводил взглядом трамвай, перешëл на свою сторону. Стоя на остановке, он вспоминал сегодняшний вечер – Настю, ребят-музыкантов, неожиданную стычку с Заславским, прогулку по заснеженному предпраздничному городу, разговор с Павлом, своë предложение и его согласие. Сердечный порыв – это, конечно, хорошо, но подготовка предстояла серьëзная.

Иван тихо вошёл в квартиру. Он полагал, что все уже спят, однако на кухне горел свет. Брат сидел у обеденного стола и смотрел на планшете кино.

– Привет, не спишь? – удивился Иван.

– Нет, – Василий потянулся и зевнул, – жду загулявшего братца. Как прошло?

– Просто супер! – Иван повесил пиджак на спинку стула и устроился рядом. – Классные ребята, умеют жизни радоваться.

– И боевые, – дополнил брат. – Кто это тебя так?

– Где? – удивился Иван и глянул в тëмный экран планшета. От виска до подбородка тянулась глубокая царапина с потёками крови и воспалёнными краями.

Заметив его замешательство, Василий задал наводящий вопрос:

– За Настю дрался?

– Ну не то чтобы дрался, скорее, жëстко разговаривал. Я даже не заметил. И когда он успел?

– Говорят, некоторые насекомые жертве сначала впрыскивают обезболивающее, чтоб не заметила нападения и не сбежала раньше времени.

– Насекомое, – Иван передёрнул плечами, – что-то в этом есть…

Братья помолчали.

– Васька, как думаешь, Петрович, если очень попросить, меня на детскую группу тренером поставит?

– Твоя цель – удивлять меня весь вечер. Работу ищешь, жениться надумал?

– Да ну тебя! – отмахнулся Иван. – Тренером хочу попробовать.

– Ох, неймётся тебе, – скептически заметил Василий. – Ночевать в бассейне будешь? Да и рановато тебе на тренерскую. Хотя попытка не пытка, спроси. Да поторопись, праздники на носу.