Обратная сторона средневековой Флоренции

Глава III
Легко платить из чужого кошелька

Немного разобравшись с основными принципами средневековой банковской системы, с особенностями налогообложения и хитростями чеканки монет, пришло время ненадолго покинуть нашу Флоренцию. Флорентийские банкиры не сидели безвылазно на своих сундуках с золотом, наоборот, очень активно налаживали международные связи, знакомясь с нужными людьми и очаровывали их бизнес-предложениями, от которых нельзя было отказаться.

Так как в остальной части Европы банковское дело отставало от предприимчивых итальянцев, именно они очень скоро стали монополистами, остальным лишь оставалось подбирать крошки. Итальянские банкиры присутствовали при дворах самых влиятельных синьоров Европы: короли, императоры, герцоги, все были обласканы щедрыми кредитами на выгодных условиях. Выдать кредит королю означало не столько разбогатеть на процентах, сколько получить привилегии. К примеру, английский король мог по щелчку пальцев отменить таможенные сборы для своего любимого банкира. Или же доверить хранилище и продажу соли, кстати, очень прибыльная отрасль того времени. Так же и папы римские могли отблагодарить банкира, доверив ему сбор папских десятин. Но как относились горожане к таким «понаехавшим» итальянцам, которые смогли пролезть в самые влиятельные сферы жизни города?

Приехав в Лондон или Париж, итальянские банкиры не спешили завязывать дружбу с местным населением, а организовывали свои общины. Как мы уже знаем, банкиры занимались также и торговой деятельностью. А получив привилегию от короля, итальянский банкир-торгаш очень быстро становился человеком малоприятным в глазах среднестатистического англичанина. «Приехал тут, понимаешь ли, деньги на нас, честных трудягах, зарабатывает, еще и к королю под теплый бочок пристроился!» – вполне мог себе думать житель Лондона, бросая полный зависти взгляд на проходившего мимо итальянца в элегантном черном плаще.

Боролись ли короли с такой репутацией своих банкиров в обществе? Отнюдь, более того, им даже выгодно поддерживать обиду, созревающую в сердце местного горожанина. Периодически градус недовольства достигал того, что складские помещения с товаром «ненасытных итальянцев» поджигались или бессовестно обворовывались. Тогда банкир спешил к королю, чтобы тот предоставил ему необходимую защиту. Король с серьезным видом выслушивал жалобу, участливо качал головой и в итоге загибал цену за обеспечение защиты! Конечно, банкиру оставалось лишь согласиться, все же с королем сложно торговаться, когда находишься в зависимой от него позиции. Вот так непросто жилось банкирам на чужбине, хотя иногда они срывали настоящие куши, но бывало и терпели убытки. Увы, убытки не всегда ограничивались парочкой обворованных амбаров, а могли приводить к настоящим трагедиям, не побоюсь этого слова, мирового масштаба. Так, в 1345 году, вся Европа вздрогнула от краха основной банковской системы. Кто был виноват и почему это произошло? Давайте познакомимся с участниками тех событий.

Семья Барди была одной из самых видных семей средневековой Тосканы. Во Флоренцию они приехали в XI веке и сразу же сориентировались, как здесь заработать, открыв свой банк и текстильные фабрики. Банки Барди имели множество филиалов по всей Европе, в одном из них даже работал отец писателя Боккаччо. Также Барди были на короткой ноге с Римом и как раз-таки собирали десятины для Папы. Жили не тужили, оптом скупали землю и строили на ней дома. Во Флоренции до сих пор существует улица Барди, одна из старейших улиц района Ольтрарно, именно там находилась бóльшая часть их недвижимости.

Как и любая уважающая себя семья банкиров, Барди охотно вкладывались в религиозное искусство. В церкви Санта-Кроче во Флоренции мы до сих пор можем любоваться фресками Джотто, которые украшают семейную часовню Барди. Расписывал часовню Джотто на уже очень хорошо знакомый ему сюжет жития Святого Франциска. Эти фрески Боккаччо прокомментирует так: «Джотто был непревзойденным гением, что даже природа, мать всех вещей, не смогла бы сделать лучше него, даже если бы закружила небеса. То, что Джотто создавал своей кистью, он создавал невероятно натуралистично».

Действительно, Джотто поражает своим новым подходом в живописи. Герои его фресок теряют некую холодность, отрешенность в лицах, свойственную раннехристианской и готической живописи. Джотто очеловечивает своих персонажей глубокими морщинами, румянцем, настоящими эмоциями. Они начинают жить и испытывать чувства внутри фрески, аккуратно выписанной на холодной стене, кто-то из героев плачет, кто-то недоумевает, сомневается, что уж говорить, если у Джотто начинают плакать даже ангелы! Именно эти эмоции покорят последующее поколение творцов и подготовят благодатную почву для эпохи Возрождения, семена к которой выписала кисть Джотто.

Джотто ди Бондоне. Смерть Святого Франциска. Базилика Санта-Кроче, часовня Барди, Флоренция

Помимо шикарных фресок, Барди также открыли специальный счет безлимитного доступа для Папы Римского. На этот счет банкиры ежегодно переводили ощутимую сумму, так их грешной душе было спокойнее и решив все вопросы с совестью, больше сил оставалось для работы.

Встав прочно на ноги во Флоренции, Барди начинают расширяться, особый интерес у них вызывал промозглый, но перспективный Лондон. Ведь именно из Англии итальянские купцы доставляли необработанную шерсть на продажу. Приехав в Лондон, семья начинает очень аккуратно прощупывать почву, они здесь не первые банкиры из Флоренции, поэтому конкурентов хватало. Сначала Барди бросят основные силы и ресурсы на торговлю шерстью, чтобы создать себе хорошую репутацию честных и ответственных купцов, которые отвечают за качество. Чуть позже они объединяют свой капитал с другой флорентийской семьей и начинают вести совместный бизнес. Зачем делиться?

Еще одной хитростью флорентийских банкиров было то, что иногда они предпочитали не соперничать, а закрывать глаза на удачи конкурентов, выдыхать и договариваться о сотрудничестве. Так объединялись капиталы двух или более семей банкиров, что позволяло им выдавать огромные суммы в долг и делать это, что важно, очень быстро. Таким образом с ними было действительно сложно соперничать и они захватывали рынок, не оставляя шансов маленьким банковским компаниям. Многие шли на такое сотрудничество, руководствуясь еще и соображениями безопасности. Если вдруг сделка по кредиту оборачивалась для банка неприятной стороной, то и все риски семьи делили пополам. Как говорится и в горести, и в радости, пока смерть, а точнее банкротство, не разлучит нас.

Компаньоном семьи Барди стала семья Перуцци. В XII веке Перуцци входили в число 13 самых уважаемых и богатых семей Республики, которым было позволено иметь свои лоджии и защитные башни внутри крепостных стен Флоренции. Это являлось большой привилегией. Более того, одни из городских ворот Флоренции были названы в честь семьи, об этом нам сообщает Данте в «Божественной комедии»:

 
Невероятной истине внемли:
Ворота в малый круг во время оно
От Делла Пера имя повели
 

«Делла Пера» – так величали Перуцци, «pera» на итальянском означает «груша», поэтому на семейном гербе мы видим 6 сочных груш! Согласно документам 1306 года, состояние Перуцци насчитывало около пяти миллионов золотых флоринов. Конечно, такая сумма складывалась не только благодаря торговли и банкам, но и множественным политическим должностям, которые Перуцци занимали с большой охотой. Сами Перуцци отмечали: «Флорентинцы, ловкие купцы, не могли спекулировать на продаже шерсти или шелка, но спекулировали на том, что считалось более стабильным и лестным, на выдаче денег».

Герб Перуцци. Государственный архив Флоренции

С семьей Барди Перуцци жили в одном районе Санта-Кроче, даже семейная часовня в одноименной церкви у них находятся по соседству. Более того, часовню семьи Перуцци тоже расписывает Джотто. С этими фресками есть один занимательный момент, над которым до сих пор чешут головы историки искусств. Дело в том, что фрески часовни Перуцци дошли до нас в отвратительном состоянии, да простит мне такую грубость Джотто. На что мы можем лишь вздохнуть и сказать: «Ну так Джотто, чай, их и не вчера писал, а все же в начале XIV века». Безусловно, и также верно отметить, что фрески закрашивали, некорректно реставрировали, а саму церковь вообще затопило в 1966 году. Но то же самое было и с фресками для семьи Барди, которые сохранились в разы лучше, – может быть, наш художник где-то схитрил?

Площадь Санта-Кроче после наводнения. Государственный архив Флоренции

Расписывая часовню Перуцци, Джотто, по неизвестной нам причине, нарушил технику «хорошей фрески». Отметим, что фреска была любимейшей техникой росписи флорентийских мастеров, которую они досконально изучали с младых ногтей. Хорошая фреска пишется по влажной штукатурке. Но Джотто решает расписывать стены не по мокрой, а почти высохшей штукатурке. Из-за этого цветовой пигмент не проник достаточно глубоко в поверхность стены и очень быстро стал обваливаться, что привело к потере большого числа фрагментов росписи. Списать это на ошибку Джотто почти невозможно, так как когда он брался за заказ, он уже был авторитетным художником со своей мастерской. Причины может быть две. Либо же Джотто решил поэкспериментировать над какими-то новыми живописными приемами и эксперимент оказался неудачным. Либо же, в лучших традициях флорентийского нрава, где хитрость ради выгоды может быть важнее честности, Джотто просто хотел побыстрее закончить работу, получить оплату и приняться за следующий, непременно высокооплачиваемый, заказ. Зная любовь Джотто к заработку, исключать этого нельзя. Так или иначе заказчик был доволен только что написанными фресками, а что будут думать его потомки, наблюдая за разрушением живописи, – это уже не было проблемой Джотто.

Вернемся в Лондон. Так, на туманном Альбионе встретились две флорентийские семьи, пожали друг другу руки и объединили капиталы. В скором времени услугами банковского консорциума Барди-Перуцци начал пользоваться король Англии. Банкиры давали щедрые займы короне и получали огромное количество «плюшек» за свои услуги. Чем больше богатели Барди и Перуцци, тем больше росла к ним ненависть местных купцов, которые только и ждали момента, когда флорентинцы оступятся. Все мы прекрасно знаем: чем выше взлететь, тем больнее падать. Случилось это в 1337 году. Английский король Эдуард III был молод и полон энтузиазма, про таких говорят: «эту бы энергию, да в мирных целях». Но цели у Эдуарда III были совершенно не мирные – король решил, что у него намного больше прав сидеть еще и на французском троне, чем у французского короля Филиппа VI. Эдуарда III совершенно не смущало, что Франция была намного сильнее и богаче, чем Англия. Король решил, что с ним не только англичане, но и сам Бог, ведь дело-то правое – отвоевать то, что тебе кажется твоим. Цель – благородна, а сколько будет стоить ее достижение, посчитает тот, кто в этом разбирается. Эдуард III поспешил к своим любимым банкирам за сметами. Как и следовало полагать, первые цифры очень скоро начали расти как на дрожжах, удваиваться, потом утраиваться. Оставалось только признать, что война – это дорого, слишком дорого для Англии на тот момент, но король не был намерен отступать. Тяжелые сундуки со скрипом открывались, и из них стали вытекать реки золотых флоринов. Осознавали ли риск флорентинцы? Безусловно, но желание стать главными банкирами Англии и Франции затмевало холодный расчет и здравый смысл. Дело было за малым – нужно всего лишь выиграть войну.

Первый год военных действий чуть остудил пыл наших банкиров. Золотые монеты продолжали утекать с пугающей регулярностью, а вот намеков на победу Англии не было. Но, стиснув зубы, Барди и Перуцци продолжали оплачивать запросы короля. Деньги требовались на содержание войска, лошадей, военных машин, выплаты полководцам, ну и парочку банкетов для поднятия боевого духа тоже никто не отменял – список был бесконечный. Наконец-то первая важная победа Англии в 1340 году дала надежду и чуть ослабила веревку, которая уже затягивалась на шеях банкиров. 22 июня английский флот разгромил французские силы, из 190 кораблей не попали в плен лишь 24, из 35 000 человек экипажа выжило около 5000. За них англичане попросили хороший выкуп.

Но этот луч надежды оказался не первым лучом рассвета, а лишь последней вспышкой фонарика перед тем, как вся банковская система Флоренции погрузилась в кромешную тьму. Эдуард III был вынужден признать, что денег на возврат займа у него нет, войне не видно и конца, а Франция явно превосходит Англию. Конечно, сообщая эту новость Барди и Перуцци, король Англии грустно вздохнул, выражая тем самым всю свою грусть и участие банкирам. Также он потрудился написать документ, суть которого состояла в том, что, возможно, его потомки найдут способ когда-нибудь выплатить долги короны. Несложно догадаться, что это «когда-нибудь» так и не наступило. Сколько седых волос прибавилось на головах флорентинцев в тот момент, мы можем только представить. Согласно подсчетам, семья Перуцци дала заем на сумму в 900 000 золотых флоринов, а Барди – на сумму 600 000. Флорентийский хронист Джованни Виллани написал, что долг составлял «стоимость одного королевства»; учитывая, какой ужас начался после, Виллани вовсе не преувеличил.

Банкротство. По злой иронии судьбы история этого термина уходит своими корнями во Флоренцию. В Средневековье многие финансовые сделки происходили прямо на улице. Мелкие банкиры и менялы сооружали себе небольшой деревянный столик на каком-нибудь оживленном перекрестке города или торговой площади, куда выкладывали стопочки разных монет, предлагая свои услуги. Если такой банкир-меняла становился неплатежеспособным, то к нему спешили стражи порядка и с размаху разрубали деревянный столик, борясь тем самым с нечестными сделками. Именно от этого действия и зарождается термин «банкротство». Столик для торговли или прилавок на средневековой латыни назывался «bancus», а действие «ломать, нарушать» называлось «ruptus»; соединив эти два слова мы и получим «банкрот». И первое в истории банкротство случилось на родине этого термина, во Флоренции.

В 1345 году просчет Барди и Перуцци вылился в настоящую катастрофу для всей Европы. Так как именно флорентийские банки были во главе экономической машины Европы, новости о банкротстве этих двух семей привели к нарастающей, как снежный ком, панике. Первыми запаниковали бароны, герцоги и другие уважаемые главы государств. Все они как один стали требовать закрыть их вклады и выплатить все суммы, тем самым реализуя самый страшный сон любого банкира. Вслед за баронами в массивные двери банков стали стучать предприниматели, средний класс и простой народ, который тоже не хотел терять кровью и пóтом заработанный металл. Теперь очереди в банках не говорили о его процветании, а об ужасе, который творился в опустевших сейфах. Все это запустило настоящую цепную реакцию. Барди и Перуцци не выплачивали свои обязательства менее крупным банкам, те в свою очередь начинали тоже банкротиться – по некоторым данным, во Флоренции за те годы по цепочке обанкротилось около 88 банков.

Но особенно напряженно дела обстояли у флорентийских банков, которые находились на территории других государств. В Средневековой банковской системе существовало очень интересное правило. Если один банк не мог вернуть мне мой вклад, то тогда я могу обратиться в другой банк, совершенно не важно, в каком городе или даже государстве, главное, чтобы другим банком владел человек той же национальности, что банк-должник. Получается, на фоне общей паники, например, во флорентийские банки в Брюгге сбегались вкладчики из флорентийского банка в Лионе и требовали возмещения ущерба. К счастью, Флоренция смогла быстро среагировать на эту ситуацию и был организован специальный суд, который занимался проблемой невыплаченных займов иностранным гражданам. Суд давал гарантии вкладчикам, конечно, бюрократическая машина заметно тормозила время выплат, но это было только на руку Флоренции. Хоть какой-то порядок в финансовом хаосе был наведен, а флорентийские банкиры на чужбине перестали вздрагивать от каждого стука в дверь и начали спать по ночам.

Но проигранная военная кампания Эдуарда III была лишь половиной горькой пилюли, которую пришлось проглотить жителям Флоренции. Второй половинкой являлся внутренний финансовый кризис в самом городе, который назревал уже в течение нескольких лет.

Воевать любили не только короли больших держав, но и правители маленьких государств, которых на территории Италии были сотни. Поэтому обстановка на полуострове оставляла желать лучшего. Нет-нет да возникали военные конфликты, требующие немалых сумм для их разрешения. Флоренция не была исключением, и когда нужно было срочно оплатить услуги того или иного наемника, государство просило у горожан в долг определенную сумму. Конечно, когда государство «просит», для кармана рядового гражданина это переходит в «требует». Таким образом начинает формироваться государственный долг Флоренции в отношении ее жителей. С наступлением 1345 года, когда гиганты Барди и Перуцци официально признаны банкротами, Флоренция объявляет, что не в состоянии выплатить долг своим гражданам. Но не будем спешить и бежать с факелами к дворцу правления с требованием отправить всех чиновников на мыло. Флоренция обязуется выплачивать компенсацию. Она заключается в том, что каждому жителю города, который давал в долг государству, будет гарантировано выплачиваться 5 % годовых от данной суммы. Лучше, чем ничего, согласитесь? Но постойте, флорентинцы не были бы флорентинцами, если бы и здесь не усмотрели возможность заработать. Документы о займах становятся одним из самых ходовых товаров на рынке города.

Представим, что мы простой чесальщик шерсти, который за свою жизнь начесал уже километры этой шерсти, скопил какую-то сумму денег (допустим, 100 флоринов) и честно «отдал» ее в долг государству. Но вот наступило непростое время, нам срочно нужны деньги, а от 5 % годовых со 100 флоринов нам ни жарко, ни холодно. Но, найдя наше имя в списке заемщиков, к нам в дверь стучится представительный господин и предлагает выкупить наш заем, оплачивая тут же наличными всю сумму. От таких предложений человек, находящийся на грани нищеты, не отказывался. Но заплатит ли господин 100 флоринов за заем в эту сумму? Конечно же нет – рыночная цена выкупа займа составляла лишь 30–35 % от всей суммы. Поэтому чесальщик шерсти получил бы в лучшем случае около 35 флоринов, но на них можно было хотя бы накормить семью сегодня, а не ждать конца года и получить 5 золотых. Такая спекуляция быстро привела к тому, что самые предприимчивые жители Флоренции, у которых завалялся сундучок с монетами, очень хорошо их инвестировали и получали на протяжение многих лет свои 5 % годовых, но не от суммы в 100 флоринов, а от цифр куда более весомых.

Кроме государственного долга Флоренцию постигнет еще ряд несчастий. Как говорится, беда не приходит одна. Через год после банкротства, в 1346–1347 годах, во Флоренцию пришел страшный голод. В ноябре 1345 года, когда крестьяне начали готовить свои поля для нового урожая, начался период дождей. Дождь в ноябре – это вещь вполне предсказуемая, но спустя неделю-две жители начали беспокоиться. Период дождей затянулся настолько, что сгнило огромное количество семян в ноябре и на следующий год с апреля по июнь снова пошли дожди. Молодые злаки не смогли толком взойти и созреть. Урожай был пугающе малым. На некоторых территориях собрали не более ¼ от обычного урожая, а где-то количество пшеницы катастрофически снизилось до ⅙. В людях проснулся страх.

Страх голода – наверное, один из самых часто встречающихся страхов средневекового человека. Этот страх затрагивает наше самое животное начало, перед ним отступают все моральные принципы и убеждения. Неурожай неминуемо привел к резкому повышению цен на продукты. В 1347 году архивы пестрят записями о пекарях, которых приговорили к смерти через повешение. За что? Кто-то замешивал в муку белый гипс и продавал это месиво за огромные деньги, кто-то просто безбожно спекулировал на ценах.

Чтобы хоть как-то смягчить драматичное положение вещей, Флоренция решает выпустить из тюрем заключенных, чтобы освободить себя от лишних голодных ртов. Более того, всем должникам, которые были изгнаны ранее из города, было предложено внести в городскую казну ¹/₇ долю от суммы долга, из-за которого их изгнали. Тем самым на выгодных условиях они получали прощение и снова становились жителями Флоренции со всеми правами. Дополнительно был введен временный закон, что на все время голода никто не мог быть осужден или посажен за долги.

Хронисты в своих записях рисуют настолько страшную картину, что из-за голода не осталось даже простой травы на полях. Но и этого было мало для нашей Флоренции. Казалось, что Бог действительно хочет испытать на прочность народ Тосканы. В 1348 году в город пришла чума. Смертоносная болезнь распространялась так быстро по Европе, что жители невольно воспринимали ее как наказание Божье за их прегрешения. Например, епископ Уинчестера (Англия) 24 октября 1348 написал следующее: «Нужно опасаться сексуальности человека, которая берет свое начало с грехопадения Адама, и теперь с самого детства толкает человека на совершение всех зол. Сегодня мы достигли такой концентрации зла из-за наших множественных грехов, что Господь разгневан и послал нам это наказание».

Флорентийский писатель Джованни Боккаччо очень ярко описывает те события, очевидцем которых ему довелось стать. В самом начале своей книги новелл «Декамерон» он сообщает нам ужасающие цифры: «В стенах города Флоренции умерло, как полагают, около ста тысяч человек, тогда как до этой смертности, вероятно, и не предполагали, что в городе было столько жителей». Некоторые историки соглашаются с этими цифрами.

Если против банкротства и голода правительство Флоренции еще хоть как-то могло противостоять, то перед чумой были бессильны и богачи, и бедняки. Народ сходил с ума и бросался в крайности. Кто-то собирался в группы единомышленников и босиком проходил по всему городу, избивая себя плетями в знак покаяния. Или же собирались в огромные религиозные процессии – стоит ли говорить о том, что подобные сборища лишь ухудшали ситуацию с распространением заразы? Одни пили воду, в которой на ночь оставляли мощи святых, другие хотели спасти себя рецептами «бабок», привязывали к язвам амулеты и натирались мазями с сомнительным составом на основе навоза. Еще одной крайностью стал принцип «бери от жизни все», так как никто не знал, сможет ли он дожить до завтра. Поэтому в одном доме можно было услышать нескончаемое чтение псалмов о здравии и крики безутешных матерей с трупами младенцев на руках, а в доме по соседству – пьяный смех веселой компании, которая решила не терять, возможно, последние часы жизни напрасно и наслаждаться вкусной едой, общением, любовью в конце концов, надев свои лучшие наряды и пустившись во все тяжкие.

Медицина того времени не могла дать ответ на вопросы ни о происхождении болезни, ни о том, как ее лечить. Более того, многие медики в принципе старались не контактировать с больными. Но заболевшие – это была лишь одна проблема эпидемии, второй проблемой стало огромное количество трупов. Если изначально их еще старались хоронить, вскоре настал момент, когда трупы просто стали скидывать в огромные ямы и засыпали землей. Ямы были многослойные, и случалось, что из верхнего слоя выглядывали части тел, которые выкапывались и разносились свиньями, собаками, ухудшая тем самым ситуацию, и без того достойную фильмов ужасов. Также не было редкостью большое количество тел на обочинах дорог, в комнатах домов, где больше не слышалось звонкого смеха. И казалось бы, разве может Флоренция что-то сделать в столь трагичный момент своей истории? Может. Флоренция снова нас поражает своей невероятной способностью взращивать нечто прекрасное и уникальное на самой гнилой почве.

Чуть больше, чем за 100 лет до начала эпидемии чумы, в 1244 году, в городе рождается «Братство Милосердия», основная задача которого заключалась в перевозке больных в больницы. Изначально для этого использовались специальные мешки и плетеные корзины, которые братья несли за спиной, поместив туда больного. Именно это сообщество стало невероятной опорой городу во время эпидемии. В тот год братья не только переносили больных, но и занимались захоронением, стараясь улучшить санитарную обстановку города. Без их вклада Флоренции было бы намного сложнее избавиться от черной смерти. Но самое удивительное, что «Братство Милосердия» существует и в наши дни!

Пьетро Аннигони. Брат Милосердия переносит на себе больного в корзине. Здание Братства Милосердия, Флоренция

Очутившись на площади Кафедрального собора города и переведя взгляд со стройной колокольни Джотто, вы увидите небольшую стоянку с машинами скорой помощи, где ждут вызова ребята в оранжево-белой форме. Вот они, братья милосердия. Именно здесь родилась первая скорая помощь в Европе, и уже более 700 лет она помогает всем нуждающимся, только корзины сменились на оборудованные машины. Еще один подарок Флоренции миру.

На сегодняшний момент в Италии насчитывается около 700 братств милосердия, и бóльшая часть так и продолжает находиться на территории Тосканы, здесь их 311. Вступить туда может любой желающий в возрасте от 16 до 80 лет и внести свой вклад в помощь ближнему совершенно безвозмездно. Еще один принцип Братьев Милосердия, кроме безвозмездности, в том, что добрые дела делаются анонимно. Поэтому до недавнего времени обязательная форма при исполнении обязанностей закрывала лицо человека.

«Смотрите, не творите милостыни вашей перед людьми, с тем чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца нашего Небесного».

Банкротство, голод, чума. Казалось бы, после таких злоключений городу, скорей всего, потребовалось не одно десятилетие, чтобы встать на ноги. Но нет, Флоренция вновь готова нас удивить. Буквально через несколько лет город возрождается из пепла, как настоящий феникс. После грандиозного скандала с банкротством Барди и Перуцци флорентинцы потеряли самое главное в банковском деле – доверие. Немного оклемавшись от чумы, первым делом Флоренция начала налаживать дружественные связи с Папой Римским. Флорентинцы были готовы поддерживать Папу во всех его начинаниях, будь то война или торговля, – затянем пояса, посадим в угол гордыни и будем радовать Папу Римского. Таким образом, в свою очередь, они заручались доверием Рима, а если Папа верит Флоренции, значит Флоренции может доверять и весь остальной мир. Вот такой простой расчет, который отлично сработал на восстановление репутации флорентийских банков.

Фото Братьев Милосердия, переносящих раненного в госпиталь. Конец XIX века. Архив Братства Милосердия Флоренции

Буквально к концу XIV века о наших банкирах снова с придыханием говорит вся Европа, поменялся лишь список фамилий. Теперь список «Форбс» того времени возглавляют не Барди с Перуцци, а новые семьи, наученные горьким опытом своих предшественников. Настает новое время, меняется и сам банкир. Он больше не купец, путешествующий по разным странам, теперь банкир стал скорее предпринимателем, и во Флоренции, как грибы, начинают строиться фабрики по производству ткани высочайшего качества. Что касается Барди и Перуцци, они не были стерты с лица земли. Семьи продолжали родниться с влиятельными людьми и работать в банковской сфере в качестве помощников с болезненным, но ценным опытом.

Как говорится, что нас не убивает – делает нас сильнее. И какие же семьи стали новой банковской (и не только) силой Флоренции? Приятно познакомиться, Медичи.