Джек подобрал камешек с земли и стал чертить руну на отвесной скале. С каждой линией все четче становилась руна на правом запястье. Когда-то давным-давно ее старательно рисовал Рей, чтобы в случае чего они могли защитить друг друга. Структура простенького на вид проклятия была Джеку известна. И, раз его руна до сих пор горела, значит, Рей тоже не решился разрушить эту связь.

Джек, дрожа от страха, приложил запястье к руне на камне.

Первое что они с Аскольдом увидели – небо, украшенное пламенем. Столбы магии поднимались до самого солнца, сколько было видно глазу. Лишь спустя несколько секунд они смогли разглядеть Рея.

…Почему ты улыбаешься, Аскольд?..

– Джек, что ты здесь делаешь! Зачем ты притащил Аскольда?!– выкрикнул Рей, отступив к нему – убирайтесь отсюда быстро!

Аскольд ехидно улыбнулся. Арнольд решил атаковать «слабое звено» пульсирующая магия была готова к близкой атаке. Стоит только протянуть руку… Алая нить пылала в руках мальчика. Арнольд побледнел, его губы шептали безмолвное «НЕТ». Изо рта безумца потекла, алая-алая кровь.

– Эта нить связывает тебя и Клару? Обожаю Твины магов, их не может разлучить даже Смерть. А потому забирает обоих сразу!

Нить таяла в его руках, не знающих жалости и сожаления. Его ангельские черты не исказили боль и раскаяние. Его лицо осталось таким же решительным и твердым. Это было еще не все, понял Джек. Тело Арнольда сковала судорога, предсмертный хрип сдавил грудь. Глаза потемнели от ненависти и страха. Так пришел его конец.

…где-то на другом краешке этого маленького мира тихо и спокойно свой рок встретила Клара…

Аскольд убил их обоих.

***

Мальчики должны были бежать. Но из-за Рея им пришлось остановиться неподалеку, в старой охотничьей сторожке. Дрова приятно потрескивали в чугунной печке, и раскаленный металл дарил им свое обжигающее тепло. Рей спал глубоким сном, наведенным юным целителем.

Джек пил с непривычки горький чай, а Аскольд приготовил за чем-то воду.

В его руках сверкнули ножницы. Зиг-взмах, и первая прядь мягких волос упала на костлявенькое плечо. Тут Джек все понял. Но, ошарашенный столь неожиданным поведением, долго еще не мог произнести ни слова.

Так Аскольд превратился в Рея.

Он снял со спинки стула сюртук своего брата. И различить их стало невозможно. Шарф змеей обвился вокруг тонкой шеи. Аскольд умело защелкнул запонки, начиная традиционный маскарад близнецов.

– Теперь я – Рей Фабиан, а там лежит Аскольд Алстон. Я положу конец нашим страданиям. И верну нас обоих на наши места. Джек, Вы с Аскольдом идете в гостиницу, где он должен жить. Я иду в город вместе с вами, там разойдемся. Зачем, не спрашивай. Просто делай то, что я тебе говорю. У братьев-близнецов и двоюродных братьев разная степень ответственности.

– Ты еще безумнее, чем Рей.

– Я и есть Рей. Я – Раймонд Лоусон. Я должен был стать Реем Фабианом. Я им стану. Я – Рей. Аскольд спит – поймав упрек на лице Джека, новый Рей решил подробнее объяснить свои мотивы – Я жил в любви и достатке всю свою жизнь. Мои родители делали все, чтобы я был счастлив. И даже когда я узнал, что я приемыш, мне не в чем было их упрекнуть. А мой брат, тем временем страдал, брошенный всеми и никому не нужный. Я не прощу себе этого. Я хочу, чтобы однажды он был счастлив. В мире много вещей, ради которых стоило бы жить. Десять лет счастья мне подарил мой брат. Я дарю ему шанс на полную радостей жизнь. Я так решил. Я, Раймонд Лоусон, по ошибке названный Редженальдом и проживший жизнь своего брата. Я решил вернуть долг.

– Рей не переживет этого. Он слишком много… он покончит с собой, если узнает – тут Джека осенило. Аскольд планировал все с самого начала.

– А кто позволит ему узнать? Уходи с ним на восток. Туда, откуда принесено наше проклятие. И там никто не скажет.

Аскольд, выглядевший в точности как Рей, протянул бутылочку с сияющей синей жидкостью. У вязкой слизи во флаконе был чудесный цвет: он был так красив, будто все звезды майского неба были растолчены в мелкую звездную пыль и смешаны с сияющим небом июльского полудня. Это был цвет любви Аскольда к брату. Бесконечной, беспричинной, самой искренней на свете. Только сердце, познавшее истинную печаль могло предать своей любви столь чистый, неповторимый цвет. Аскольд сжимал пузырек в дрожащей руке и, сверля Джека недвижимыми серыми океанами своих невинных глаз, нараспев говорил:

– Подливай Рею это зелье в чай, три раза в день. Я всю душу вложил в это заклинание. Оно должно сработать. Оно избавит его от боли.

– Наркотик?

– Нет, всего лишь на всего высокоуровневое зелье, воздействующее на саму человеческую сущность. Очень удобная штука. Я сам сочинил. Проверил на родителях. Знаешь, оно правда работает. В прочем, я всегда верю в то, что делаю.

***

«Я хочу домой, мама»…

Рей проснулся. Его глаза широко открылись, и от ослепительно яркого луча солнца, пробивавшегося в окно, ему показалось, что вот-вот он ослепнет. Было раннее утро. Рассвет блистал за холмами, обросшими елями и соснами. Яркий, но холодный.

– Уже проснулся? – Рей услышал голос давно забытого друга.

Рей обернулся и увидел Джека. Джек выглядел так, будто последние несколько лет непрерывно болел. И весь он был какой-то иссохший. Пустой.

– Странный ты, Рей.

– Да. Но почему ты так спокоен? А вдруг я собираюсь тебя убить?

– Убей. Я не собираюсь драться с тобой.

– Как будто тебе это под силу – ухмыльнулся Рей – Ты всего лишь на всего мой двоюродный брат, Джек

Голова наполнилась тяжелым дурманом. Глаза слипались, в то же время ил лежать уже не было. Рей делал тяжелые вдохи. Воздух неприятно жег легкие, Тяжелое тело еле поддавалось контролю, будто спутанное чарами. Рей смотрел на Джека, но его черты расплывались, ускользали. На секунду Рей даже подумал что все это всего лишь наваждение.

Хватаясь дрожащими руками за тумбочку, Рей встал. Ноги медленно потащили его к окну. Джек следил за шатающимся Реем, готовый в любой момент сорваться с дивана. Рей был очень слаб. Будто Проклятая Реликвия пожирала его изнутри.

Тень мелькнула за окном. Что-то заставило и без того бледного Рея вовсе слиться с тюлем. В его серых глазах, нет, не злость, страх вперемешку с недоумением зажги доселе потухшее пламя. Он увидел, как он сам идет по безжизненной улице! Нет, вскоре Рей понял, на что именно он смотрел с таким ужасом. Он смотрел в след медленно уплывающему в рассвет Аскольду.

– Куда он собрался! Аскольд!!! – прокричал Рей, ударив несколько раз рукой по стеклу.

–Не услышит и не увидит. Здесь несколько барьеров, чтобы защитить Аскольда от тебя – Джек посмотрел в окно, и, на всякий случай добавил – Они, по всей видимости, плохо работают, ну, раз ты здесь.

– Барьер хороший. Просто я еще лучше. Ты не знаешь, Аскольд куда он пошел? Что ему в голову взбрело?!

Мало ли куда Аскольд шел. На время Рей успокоился. Но некоторое напряжение все еще было на его лице. Удивительно правильные аристократичные черты Рея смягчились. Он о чем-то думал. Но что-то подсказывало Джеку, что о чем-то не хорошем.

Рей медленно встал и подошел к кувшину с теплой водой. Он умыл свое опухшее после долгого сна лицо. Пальцы утонули в пушистом полотенце, прижимая его е лицу. На душе было не спокойно. Казалось, будто все перевернулось с ног на голову, но пока это было всего лишь дурное предчувствие.

Рей поднял голову и взглянул на себя в зеркало. А в нем отразился Аскольд. Пепельно-русые волосы ложились на плечи мягким облаком. Серые глаза, глаза Рея, принадлежали Аскольду. Рей выронил полотенце из рук. Оно упало в таз и намокло.

– Что-то случилось? – спросил Джек, точно зная и что случилось, и каким образом.

– Почему я выгляжу точно так же как Аскольд?

– Потому что вы братья-близнецы – сохраняя невозмутимость, ответил Джек.

– Сердцем чую, Аскольд затевает страшное… или что-то в этом роде. Я не знаю… не могу сказать точно, но Аскольда нужно остановить – Аскольд рванулся к двери изо всех сил – пока не по…

–Поздно – осек его Джек, и полупрозрачная рука Рея повисла над медной ручкой – Его поздно останавливать. Он будто заколдовал меня. Я не смог. Из-за Проклятия Лоусонов я чувствую, когда на меня пытаются воздействовать с помощью магии – Джек закрыл глаза на секунду, но открыл глаза уже не он – Магия Аскольда такая же древняя, как и печать боли которую он принес с собой в этот мир.

– О чем ты, Джек?

Но Джек не ответил.

***

Аскольд повернул ручку двери. «Мадлен» только что открылся, и посетителей еще не было, даже завсегдатаи, завтракающие в фешенебельном заведении, еще не появились. По залу сновал персонал, наводя последний лоск. Когда Аскольд зашел в ресторан, администратор чуть не упала в обморок. Сделав глубокий вдох, она кинулась к телефонной трубке.

Сердце Аскольда бешено билось у самого горла. Дорогие туфли чеканили твердую поступь. Он подошел к столику, где впервые взглянул в глаза брата. Администратор тем временем получила указания и отправила официантку к посетителю.

Аскольд вальяжно, копируя с точностью ухмылку брата, откинулся на обтянутое мягким бархатом кресло. Семеня на высоких каблучках, подбежала официантка. Табличка развернулась надписью «открыто» внутрь. Все складывалось как нельзя удачнее.

– Будете заказывать? – пропищала официантка высоким звенящим от страха голосом.

– Капучино с ванилью, будьте добры.

Официантка кивнула и нервно засеменила к барной стойке. Бармен засуетился и через пару минут Аскольд потягивал свой кофе.

– Будете заказывать что-то еще? – спросила официантка.

– Нет, пока не буду. У меня встреча назначена, подождем немного.

Аскольд продолжал тянуть свой кофе, густой, сладкий и тонким ароматом ванили. В ресторан ворвались люди. Аскольд невозмутимо продолжал пить кофе. Медленно, опираясь на трость, приковылял генерал Пестоль.

– Рей Фабиан, если я не ошибаюсь?

– Нет, вы не ошибаетесь, генерал. Я Рей Фабиан, ваша головная боль.

– Ты столько бегал от нас, зачем же ты теперь сдаешься?

– По семейным обстоятельствам.

Аскольд медленно опустил чашечку кофе на блюдечко. Его улыбка стала по-настоящему жуткой: она растянулась, обнажая белоснежные зубы. Взгляд наполнился безумной жаждой крови, нет, это не был Рей. Это не была игра. Это вскипела ненависть Аскольда. Это было его жгучее желание убивать, неведомо какой силой сдерживаемое.

– Из-за брата? – замшелые брови генерала Пестоля поползли вверх.

– Вы поставили под угрозу жизнь Аскольда! – прокричал Аскольд, в конце концов, Аскольд это Рей – почему он должен был пострадать? Почему он должен был погибнуть!

– Это необходимая жертва – развел руками старик.

Лицо Рея заметно смягчилось. Он даже как будто стал меньше. Во взгляде промелькнула хитреца, свойственная самым таинственным преступникам. Он откинулся на сидение и отхлебнул немного кофе.

– Можно еще вопрос? В чем заключалась суть «Проекта Апокалипсис»?

– В том, что твой брат совместим с твин-реликвией. А это означает, что после того, как Аскольд получил бы ее, вы бы убили друг друга. Но твин-реликвию выкрал Арнольд, здорово навредив нашим планам. Но тут нас выручил малыш Джекки. Он отвлек Арнольда свей проклятой магией и позволил нам направить реликвию прямо к Аскольду. После этого и ты, и Аскольд, и Джек ненадолго пропали из нашего поля зрения. Это было связано с ритуалом Наследования. Проклятый Триплет начал новую жизнь. Но мы уж постараемся прервать ваш заколдованный круг. Аскольд и Джек уже мертвы, сам знаешь.

Как бы ни так…

– Господин генерал! Заклятие готово.

– Связать!

В мгновение ока Аскольда связали сотни тончайших нитей магии. Как ни странно, Аскольд почувствовал, что скинуть их проще простого. И эти жалкие паутинки они готовили так долго?..

***

Через десять месяцев после задержания преступника, Суд признал Рея Фабиана виновным по всем вменяемым статьям. Включая госизмену и дезертирство. Мера пресечения: казнь через обезглавливание. Позорная смерть. Хуже только повешенье. Аскольд улыбнулся. Все прошло как по маслу. Пьеса, разыгранная как по нотам, подходила к завершению. Остались считанные часы.

Стражникам и конвоирам велели обращаться с заключенным смертником аккуратно, чтобы не спровоцировать. Поэтому ожидаемой грубости не было. Все было спокойно и степенно, чтобы не дай бог Рей Фабиан не передумал.

Аскольд гордо прошествовал в свою камеру и величественно уселся на койку. Решетка аккуратно захлопнулась. Шаги конвоиров растворились в тишине тюрьмы. Нет, это была странная тишина. Приглушенно, но Аскольд мог слышать ругань и крики других заключенных и тюремщиков. И от этого становилось еще страшнее. Мальчик обхватил руками колени и уткнулся в них. Если бы можно было увидеть его взгляд в этот момент, хотелось бы пожалеть обреченное на смерть дитя. И восхититься его стойкостью. А пока, мысли оставили его. Он сидел в холодной, стерильно чистой камере, и в голове его звенела одна пугающая мысль, отражение всей жестокости и бессмысленности в раскаленной докрасна реальности:

«Моя жизнь кончена. Утром я умру. Все кончено»

Доселе скованные льдом решительности, забившиеся в угол от ослепительного желания спасти брата, инстинкты прорвались в голову и вырвались наружу мелкой дрожью. Едва слышно всхлипывая и прошмыгивая маленьким носиком, Аскольд заплакал. Нет, он смирился со своим жребием. И возможно, это не худшее что могло произойти, куда хуже будет, если Рей или Джек пострадают. Аскольд просто не мог этого допустить. Но любимый брат под надежной защитой Джека и Проклятия Лоусонов. Все сложилось как нельзя лучше. Сиди себе и жди прилюдной казни с рассветом.

Лишь одного Аскольду не дано было понять: на свете жили люди, которые бы не позволили ему умереть, как бы высока и похвальна не была бы его цель.

– Аскольд! – прозвучал голос Полковника Лоусона, будто наваждение.

Мальчик, съёжившийся на железной кушетке, вздрогнул и повернулся в сторону решетки.

– Заключенный Рей Фабиан! Ваш ужин!

И ему тоже велели бояться могущественного и жестокого мага сидящего в этой камере. Но за подносом протянулись тоненькие ручонки, и все еще высокий, слегка писклявый голос вежливо ответил:

– Спасибо.

Тюремщик онемел. Мальчик-смертник. Не каждый день он, человек, видевший чуть ли не всю грязь мира, видел такое. Старый тюремщик выдохнул с сожалением:

– Каким же чудовищем надо было родиться…

– Достаточно было родиться мной.

Жестокая и белая, словно выгоревшая кость, улыбка растеклась по чистому детскому лицу. Это было отвратительное зрелище. Безумец в клетке скалился, будто дикий зверь. Прекрасное дитя, разрушенное, подобно всему, чего когда либо косались алчущие могущества и славы руки, грязные руки человека.

Юноша царственно поднес к губам алюминиевую кружку и хлебнул бурую жидкость. Измученный жаждой и голодом он не спешил набрасываться на скудный паек, напротив, вид его был достоин приема у королевы. Даже видавший в своей жизни многое, тюремщик не мог сдержать странного неясного чувства восхищения и отвращения. Старый тюремщик посмотрел на него еще с минуту и исчез.

Шаг. Твердая поступь человека, чья решительность превосходила даже стальную решительность мальчика в клетке.

– Аскольд! Что ты здесь забыл?!

– Ошибаетесь, я Рей Фабиан – как не к месту было знание полковника.

– Аскольд, ты наивен, но далеко не глуп. Я родной брат твоего отца, уж я-то могу отличить одного своего племянника от другого.

Возможно, я глуп, полковник, но я не наивен. Носитель Проклятых Знаний Востока – единственный человек на земле, способный сквозь путы триплета отличить одну душу от другой.

Глава 8. Близнецы.

Рей лежал среди груды подушек бледный, будто весь цвет покинул его. Неведомая болезнь высасывала из него жизнь. Друг сидел около него. Джек вытер мокрой холодной тряпкой лоб Рея. Он знал, лекарство, которое дал ему Аскольд может помочь, но он не был уверен. При контакте с водой, мутноватая жидкость начинала шипеть и менять цвет, а если валить ее на кожу, было нестерпимо больно, хотя от жидкости не оставалось и следа. Пузырек был уже теплым от того, что Джек сжимал его в руках. Наконец Сюйли принесла поднос с чашкой зеленого чая. Она приветливо улыбнулась, поклонилась и молча вышла. Джек капнул жидкость на ложку и размешал в чае. На секунду цвет чая стал серым. Потом, издавая легкое шипение, чай снова окрасился в зеленовато-золотистый. Джек поднес чашку к губам Рея. Чай приходилось попросту заливать ему в рот. Сперва Джеку даже показалось, что Рей не может заглотить и захлебнется.

В комнату проскользнула Сюйли.

– Надеюсь, ему станет легче. Как ты думаешь, Лоу?

Ли Лоу, так Джек был представлен торговцам. Племянник богатого купца и хозяина товаров, шедших с востока на запад, и тех, что шли с запада на восток. А Рей, то есть Аскольд был назван Александром Эдансом, другом Лоу. Оправданием неразлучности Лоу и Алекса была тяжелая болезнь последнего. Алекс действительно был плох и последние десять месяцев с трудом мог сидеть и почти не ходил. Нужен был целитель, сравнимый в могуществе с казённым недавно Аскольдом. На Западе такого было не сыскать, потому, что могущество Аскольда пришло с востока.

Сюйли прильнула к Джеку. Загадочный красивый и очень опасный юноша привлекал ее. И, хотя Джек к ней не выказывал никакого интереса, она почти всегда была неподалеку, помогала ему, подбадривала его. Именно Сюйли уговорила-таки Джека напоить Рея лекарством Аскольда.

– Не знаю, каким богам мне молиться, чтобы они защитили моего друга.

– Тому богу, который дал тебе эту бутылочку.

Сюйли положила свою руку поверх руки Лоу, сжимавшей пузырек. Она знала: Ли Лоу сильный и отважный человек. Но сейчас он больше всех нуждается в поддержке. Ему очень трудно. И, за что Лоу был ей безмерно благодарен, Сюйли не требовала его любви взамен.

Алекс сделал вдох и открыл глаза. Его тело не билось в конвульсиях, его взгляд был осознанным. Он повернул голову в сторону Лоу и Сюйли. Они смотрели на него. Все еще бледный и бесцветный. Но уже живой.

Рей улыбнулся.

– Джек, ты не знаешь, как дела у Асольда?

Сюйли вздрогнула. Она молча посмотрела на Лоу, потом на Алекса. И, не произнося ни единого слова, она ушла. Она знала, раз речь пошла о близнеце Алекса и их жизни до того как они пришли в этот дом, ей делать в комнате нечего.

– Его казнили вчера утром. А сегодня вечером Ю Шенли поведет караван обратно. Я не буду тебе лгать, Рей.

По щекам Рея прокатились слезы, и он повалился на груду подушек. И затих. Лекарство не позволило Рею истязать себя. Он уснул. И в блеске мечтаний, глубоко в своих снах, он видел потерянного брата, взрослел с ним и был жив.

А вчера наступило утро, которое навсегда оставило снам любимого брата.

***

Бесконечная радость солнца, поднимающегося из-за горизонта, его до безумия яркие золотые брызги возвестили конец величайшего зла современности. Над городом загорелось долгожданное утро: Утро Казни Рея Фабиана. Стремительные лучи, вырвавшиеся из плена Ночи, вгрызались в ненавистную тьму, и бледнеющая Ночь, властительница людских кошмаров отступала к звездам, уже скрывшимся с небосвода. А свет уже играл на росе, уже подарил земле первое утреннее тепло.

И вот, наконец, при огромном стечении народа луч утреннего солнца коснулся бледного лица. На эшафот вели юношу. Что обывателю его юность? Ни глубина серых глаз, ни пепельная мертвенность легких словно пух волос, ничего не могло заглушить тот страх, который возбуждало одно его имя. Многие предпочли бы, чтобы он умер как можно скорее и почти десятимесячный судебный процесс многих раздражал.

Но этот проклятый ребенок… Он не шел, он шествовал к эшафоту, будто бы победитель. Он улыбался, и в улыбке его было самодовольное торжество. «Убийца!» – кричали люди и кидали в него камни. А он смотрел, на озверевшую толпу, будто бы она была червями, что ползали в грязи. «Высокомерный маленький ублюдок» продолжал свое триумфальное шествие по деревянному настилу.

Блеск гильотины был прекрасен. Она была остро заточена и что ей человеческая кость? Юноше склонился перед ней, покорно опустив голову. А перед смертью и правда, не надышаться. Гул и крики толпы. Заглушающий их бой сердца, клокочущий в ушах. Сладость последних глотков воздуха. И чувство исполненного долга.

Огромный кусок отполированного и наточенного железа со свистом разрезал воздух.

Все было кончено.

Тень высокого, небритого человека с сигаретой тяжело выдохнула: «Прощай, друг. Клянусь, я отомщу», и, пробормотав рядом стоящей фигуре что-то неразборчивое, растворилась в толпе.

Кровь густая и алая стекала с лезвия.

Так завершилась жизнь Рея Фабиана. Величайшего антагониста современности.

***

Кто-то гнал лошадь по трассе во весь опор. Кого-то ночь закрывала бережно от посторонних глаз. Кто-то искал. Кто-то верил. Тот, кого спасли. Тот, кто еще должен был спасти.

***

Джек слегка притормозил. Его соколиный глаз заметил, как тени двигались среди деревьев. Их преследовали. Армейская полиция знала, что Джек и Аскольд уходят на восток. И они не хотели, чтобы мальчики ушли.

– Ли! – окликнул его один из охранников каравана.

Лоу откликнулся и поведал об опасности. Стражник поскакал предупредить хозяина. Не важно, армейская ли это полиция или сборище дикарей-разбойников. Караван остановился. Маги-сопроводители сложили руками печати. Вспыхнул барьер.

Чья-то очень знакомая магия наполнила дрожащий в свете факелов полумрак. Вдруг прокатилась волна протяжных и прерывистых воплей, испуганное ржанье коней. И повисла тишина. Мертвая тишина. Секунду спустя из-за деревьев вынырнул всадник. Полусвет скользнул по исхудавшему бледному лицу и, едва коснувшись серебристо-оранжевых от пламени волос, утонул в черно-серых глазах.

Кто-то достиг своей цели.

Ли Лоу жестом приказал стражам не нападать. Но еще очень долго всматривался в это по-детски невинное лицо. Всадник спешился и медленно на распев сообщил.

– Это я, Лоу. Ты ведь помнишь меня?

Лоу стоял как вкопанный. Не в силах пошелохнуться, не в силах сделать вдох. Из повозки высунулся Алекс.

Тот, кто дважды занял место Рея Фабиана, тот, кого отныне называли Михаэль Эданс, тот чье забытое имя звучало как Аскольд Алстон.

И наступил рассвет…