Раннее утро поднималось легкой дымкой с востока. Оно еще не ощущалось, это был не рассвет. Но и тьма была уже не такой густой и непроницаемой. Полковник Лоусон полулежал на столе и сонно чертил какие-то каракули на листе бумаги. Взглянул на часы. Четыре часа утра. Наверное, полковнику уже не стоило так надрываться. Активность Рея снизилась до минимума. Чаще всего теперь он просто сидел на берегу какого-нибудь озера или какой-нибудь реки. Даже он сам уже начал чувствовать, как его пожирает Проклятая реликвия. Полковник зевнул. Он слишком жестоко обошелся с Джеком. Нельзя было ему такое говорить… Джек, скорее всего, сейчас спал в каморке у завхоза. Пусть спит. Для своего юного возраста он работает очень, даже слишком много.

Свеча на столе дрогнула. Почему-то стало жутко грустно. Когда-то, давным-давно, таким же полуутром-полуночью в дрожащем сиянии лучины было тепло. Куда же исчезла вся эта теплота? куда ее несло непроглядно темное и печальное прошлое? Ведь когда-то, были у нынешнего полковника два брата, была сестра, была семья, а теперь даже сестру он не видел месяцами, хотя она жила в соседнем квартале! А теперь все исчезло.

Полковник встал и пошел себе за кофе.

Он потянул жгучий напиток и откинулся на спинку своего кресла. Когда-то, совсем юный лейтенант, он ненавидел кофе. И с чего он решил вспоминать покойников? Он отхлебнул еще кофе. Сам полковник был средним, его старший брат Джон был педантичен и точен, но, тем не менее, когда он влюбился, никто и ни что не смогло его остановить. Младший, Мортимер, был полон жизни и энергии. Он был славным парнем, любил ввязываться в драки, во имя справедливости, разумеется. Все трое мальчиков блестяще владели магией и холодным оружием. Стратегом был, разумеется, Джон. Морти обычно действовал по велению сердца, был горяч и вспыльчив. А самым искусным магом, без лишнего хвастовства, был средний, Майкл. А сестра, Марта, была красавицей и сокровищем братьев. И это свое сокровище они доверили Арчибальду Айсфилду, своему другу и, впоследствии, отцу Джека и Китти.

Но однажды мгла накрыла славное семейство Лоусон.

Ностальгию прервал стук в дверь. Полковник получил срочный вызов из генштаба. Это его нисколечко не удивило, в связи с недавним инцидентом в «Мадлен» и визитом Арнольда. Наверняка потребуют устный отчет. Несмотря на то, что письменный он им уже предоставил. Другое дело, что Лоусон не стал подставлять племянника и в причинах написал «выясняются». Но это такая мелочь, на которую генерал бы не обратил внимания.

«Ох уж эти генералы, работаю как лошадь, им все мало».

Лоусон зашел в кабинет. И здесь начались странности. Во-первых, генералов было пять человек. Во-вторых, на столе лежало два личных дела: одно принадлежало Арнольду, а второе… Джеку.

– Добрый день, полковник Лоусон – похрипел сухой, но все еще не потерявший силу голос генерала.

– Здравия желаю, господин генерал – полковник вытянулся по струнке.

– Мы получили твой отчет. Согласно ему младший лейтенант Лоусон – единственный, кто смог эффективно противостоять этому Арнольду. А потому, он отправится его уничтожить.

Полковник Лоусон, несмотря на свою молодость, был закаленным в бою офицером. Он прошел через огонь и воду, и даже медные трубы не извратили его твердого духа и железной решимости. Но эта новость повергла его в панический ужас.

«Джек совсем ребенок…» – прозвенело в его голове, в которой воскрес давнишний кошмар. Откуда эти замшелые пни знают, что значит, потерять все, что любишь, без возможности защищать и бороться? Что значит физическое ощущение беспомощности? И какого это, почувствовать эту боль снова?

– Джек совсем еще ребенок! – почти прокричал полковник, положив широкие ладони на дубовый стол – Генерал Пестоль, вы не имеете права отправлять его на верную смерть! Это бесчеловечно!

– Это не важно – сказал генерал, выдыхая из сморщенных легких дряхлую пыль прожитых десятилетий – он такой же офицер, как каждый из нас. Как и вы, Полковник, Джек ценит и любит свою родину и с гордостью умрет за нее.

– Вот приказ, идите и передайте его младшему лейтенанту.

Полковник пошатнулся, но почти машинально взял приказ. Он почти не помнил, как вернулся в свой кабинет и велел прислать Джека.

Джек побледнел. Его цвет лица, и без того желтоватый от недосыпа и недоедания, стал близок к цвету сливок, которые он так старательно заливал в кофе полковника. Может, оно и к лучшему, но уж больно трудно поверить, в то, что мальчишке было поручено дело, с которым не могли справиться даже высшие офицерские чины…

– Простите, полковник… я не ослышался?

Джек долгим взглядом пронзил полковника. Если в этих глазах и был страх, то он был слишком глубоко в черных зрачках молодого офицера, совсем как у его отца… совсем как у навсегда молодых братьев Лоусонов.

– Нет, Джек. Тебе приказано уничтожить Арнольда.

Кроме сухого военного «Есть», Джек не смог выдавить из себя ни слова. Ему просто было страшно, и можно ли его в том обвинить, трудно сказать. У Джека похолодели руки, Арнольд точно убьет его, не сможет, так убьет себя, только чтобы прихватить Джека на тот свет с собой. Это не новость. Полковник ведь знал, но и над ним есть начальство, старые, неповоротливые генералы, не придумавшие ничего лучше, чем пустить мальчика на пушечное мясо.

Джек шел по коридору, обняв локти и сильно сгорбившись. Что ему делать? Бежать прощается с матерью и сестрой? Пойти к Аскольду? Или быть может пойти поорать на генералов? А кто им скажет, какие они сволочи? В конце концов, перед смертью не надышишься.

Джек выпрямился, как мог. Перешагнет порог – назад пути не будет уже никогда. Его отправили умирать. Страна, которой он был предан до последней мысли, страна, ради которой он забыл о сестре и матери. Ради которой, он предал единственного друга! Вот как эта страна к нему относится, как к пушечному мясу. И никак иначе.

Никто придет к нему на помощь, никто не спасет его. Никто.

***

Джек уже шел по каменной мостовой, было безлюдно и пустынно, вдали горел, переливаясь сотнями разноцветных всполохов, рассвет. Чудесное утро, чтобы умереть. А Джек шел, медленно, засунув дрожащие руки в карманы. Его брови нахмурились, чтобы скрыть, страх, разбивший его лицо. Капелька ледяного пота рухнула на покрытую изморозью дорогу.

Мысли покинули его безмятежную голову. Он ждал конца. Он шел к нему на встречу. Совсем еще юный Джек.

Иней хрустел под его невесомыми шагами, но каждый раз, когда он наступал, этот едва слышный хруст резал его уши, переплетаясь с невыносимой болью в висках. Как будто он шел по собственным мечтам. По их осколкам. Все тощее хрупкое тело пробивал утренний мороз. На нем не было даже летнего мундира. Только легкая хлопковая рубашка. Он сошел с дороги и пошел по заиндевелой траве. От нее брюки стали мокнуть. И так зябко, а он еще и промок…

Сколько он шел? Час, или два? Сколько бы ни было, ему казалось, что это время кончилось слишком быстро.

– Ой, смотрите – вскрикнула полная ликования Клара – кто к нам пришел! Никак наш Джекки решил нас навестить!

– Арнольд, мне приказано уничтожить вас.

– Вот так, без прелюдий?

– Мне они ни к чему.

«Где же Рей? Почему он не с этими двумя?» – думал Джек, даже не зная радоваться ему, или он еще примчится защитить своих товарищей.

Клара сидела под деревом, наблюдая за боем как за спектаклем. Он шел весьма недурственный. Все вокруг вспыхнуло. Джек не собирался сдерживать пламя на этот раз. Вмиг они очутились в пылающем аду.

А Джеку стало хоть немного теплее.

Всепожирающее пламя ревело и от него загоралось небо. Джек стоял и ждал первого хода противника. Арнольд, немного поразмыслив, нанес первый удар. Джек парировал его с легкостью. Арнольд засмеялся. В небе начало собираться облако, нет, огромная водная масса. Ее держал Арнольд, он же обрушил всю ее мощь на Джека. Избежать такой грубой атаки ничего не стоило, Джек только слегка промок, но вернуть себе контроль над ситуацией, он вряд ли уже смог бы.

– Ну и кретин же ты, Джекки, меня ты стихийной магией не победишь, даже не надейся.

Джек молчал. Он незаметно начертил небольшой полукруг на выжженной земле. Переместился – еще полукруг.

– Осторожно! Он расставляет ловушку – закричала Арнольду Клара.

– Элемент неожиданности тоже не прокатит.

«Нечестно. Вас двое. Но зато я хорошо обученный офицер, знающий пару запрещенных трюков, и не надейтесь, что я ими не воспользуюсь…»

На лице Джека промелькнула едва заметная самодовольная улыбка. Что может быть приятнее, чем осознание собственного превосходства. Слова заклинания вставали в голове. А легкое тело со скоростью метеора перемещалось по будущим вершинам октограммы. И тщетно Арнольд пытался поймать зыбкую тень. Джек переместился в центр. Помирать так с музыкой.

Арнольд вонзил в него нож. Кровь брызнула на лучи вспыхнувшей пентаграммы. «Отлично – подумал Джек – не придется самому себе резать вены». Арнольд, осознав какую фатальную ошибку совершил, попытался выйти из зоны поражения, но Круг уже замкнулся и октограмма связала его жгучими плетями сжатой магии.

– Кто тебя научил этому колдовству! Отвечай! Кто!

– О… оно тебе знакомо – Джек, наслаждаясь отчаяньем трепыхающегося врага, уже не мог сдержать своего безумного восторга.

– «Врата Ада», трудно не узнать, а я и не догадывался, что армейская шавка может позволить себе разжиться такой…

– Не болтай.

– Ты сдохнешь тоже.

– Ты отправишься в ад, вместе со мной и со своей подружкой.

– Клара! – но она была уже без сознания.

«Врата Ада» уже начали высасывать их души. Оно по тому и было запрещено, что имело сходство с действием Проклятой Реликвии, собственно, Реликвия приправленная мощью Проклятого триплета могла открыть огромные «Врата», по оценкам Арнольда, способные поглотить души всех людей на земле. Еще один повод его запретить: маг приносит в жертву свою жизнь за их открытие.

За мгновение до смерти, жизнь становится особо неподдельно яркой. Закутанная в мимолетные свидания с маленькой сестренкой, в редкие похвалы полковника, вся из вкуса ванильного мороженного, пропитанная запахом дорогого кофе. А помнишь детство? Маму, папу, которого уже давно нет, дядя тогда был добрый и приносил то, самое вкусное на свете, ванильное мороженное. А помнишь годы в академии? Того бесшабашного, озорного приятеля, с его вечными выходками, того самого друга, который втягивал тебя во все известный миру неприятности. Или как ты поступил на службу и ошалел, когда твоим начальником оказался твой родной дядя, а его физиономию помнишь?

Помнишь, как мало ты прожил, Джек Лоусон?

Вдруг что-то потянуло Джека сначала за воротник рубашки, потом ухватилось за руку, хотя, полумертвый, он ни чему не удивлялся и уже почти ничего не чувствовал. Он потерял сознание.

Очнулся он не скоро, где-то в лесной чаще. Он лежал на чем-то мягком, наверное, это был мох. Шевелиться было очень трудно. Ни руки, ни ноги его не слушались. Он тяжело проглотил несколько глотков воздуха – спазм сдавил легкие.

– Не стоит делать столь резких движений, Джекки.

– Рей? Это ты?

Джек открыл глаза. Рей сидел напротив, аккуратно нажимая на грудную клетку Джека, что бы тот не дернулся. Вид у него был очень добродушный, подвоха ожидать от такого человека было невозможно. Сейчас он был особенно похож на Аскольда.

– Ну, да, это я. Рей Фабиан. Твой худший ночной кошмар. А кого ты ожидал увидеть?

– Не знаю… наверное, ты единственный, кого стоило бы ждать – согласился Джек. Кроме Рея никто бы никогда не пришел его спасать.

– Вот оно как. А я-то думал, ты меня ненавидишь. Разве нет?

А чувство юмора у Рея осталось прежним. Он мало изменился. Разве что вырос, и его светлая душа совершенно сгнила. Но не Джеку судить, ведь сам Джек в погоне за карьерой тоже потерял всякий человеческий облик. А теперь, если вскроется его попытка применить «Врата Ада», Джек и вовсе станет преступником.

И все из-за страны, которой он был предан.

– Я теперь не знаю, кого я ненавижу. Что-то мне подсказывает, что не тебя. Я начал сомневаться уже после случая с Китти… Но вот только как ты там оказался?

Рей долго смотрел в ясно-голубое небо. Было трудно сказать по нему, что он убийца, имеющий возможность одним движением мысли уничтожить сотни тысяч людей. Менее всего он походил на злодея. В безветренном золотом безмолвии он был лишь маленьким ребенком. Все его амбиции ничего не значили. Абсолютно ничего.

– Рядом с Китти или когда ты открыл «Врата»? – наконец отозвался Рей.

– Когда я открыл «Врата». Что ты там делал?

– Я пришел туда специально, чтобы вытащить тебя из неприятности, хотя в Академии это была твоя обязанность.

Джеку вспомнились те счастливые, беззаботные дни их детства, когда на Рея спускали почти всех собак в военной академии. При этом Рей как-то умудрялся неплохо учиться и даже получать поощрительную стипендию. Особенно безжалостными были его выходки по отношению к некоторым преподавателям, обычно они вели гуманитарные курсы. Рей всегда относился к ним с долей презрения, отчасти потому, что и без них имел блестящие знания по большинству тем, но в большей степени из-за их обычно совершенно жалкого внешнего вида.

– Как ты узнал, что это я? – задал очередной вопрос Джек.

– В этой стране не много народу владеет запрещенным колдовством. Еще меньше смогли бы использовать его против Арнольда. Джек, уж тебя-то я точно ни с кем не спутаю.

Тем более что оба они еще отлично помнили, как Джек уже однажды применил запрещенную магию, и при необходимости его рука его бы не дрогнула сделать это еще раз. Иногда и Рей, и Джек всерьез задумывались, кого из них двоих действительно стоит опасаться.

– А что стало с Арнольдом и Кларой? – Джек поймал себя на мысли, что их разговор все больше походит на допрос.

– Я не знаю, живы они или нет. Вид у них был не очень, но я решил, пока их не трогать, и поскорее вытащить тебя. Иначе бы «Врата Ада» сожрали тебя целиком.

– Слушай, Рей, я все никак понять не могу, какие у тебя отношения с этой парочкой? – после этой своей фразы Лоусон уже не сомневался в правильности выбора профессии.

– Никакие. Они сами по себе, я сам по себе. Может когда-то, так не было, но после того, как Арнольд попытался убить Аскольда так оно и есть – наступила какая-то странная пауза, – Знаешь, Джек это было невероятно, я был всего в паре километров от этого места, я почувствовал, как все тепло, вся радость покинули мир, и он заполнился пустотой. Мне сразу пришла на ум эта проклятая магия, но я не поверил своим глазам, когда все увидел. Это чудо. Я понял, что никогда не захочу ее применить. Если бы не одна штуковина, я бы не смог ничего сделать…

Джек резко перекатился и схватил Рея за воротник:

– Сволачь Рей! Почему ты предал меня!!! – прокричал он.

Тот день… они оба помнили его будто вчера. Тот день, когда их светлые души навсегда поглотила тьма. Беспроглядная беспросветная тьма. В тот черный день узы их дружбы были разрушены.

С самого утра, помнил Джек, все было странно: убежал кофе, взорвался огненный талисман, и кошка ела во дворе голубя. Потом за Джеком зашел Рей и они пошли в академию. Но что-то с Реем было не так. Он всю дорогу расспрашивал друга о запрещенных заклинаниях. В открытую говорил о Табу. Разговор чуть не перешел в драку. Джек никогда не бахвалился Проклятыми Знаниями, полученными им случайно. И даже когда он однажды применил их, применил ради друга, он сожалел об этом. И теперь он хотел знать, что это за проклятье! Хотел примерить его на себя! Джек бросил друга и пошел вперед. И больше никогда Рей не появлялся в академии.

– Тогда когда они появились, я был на пороге самоубийства – вздохнул Рей – Я как раз узнал, что мою мать убила моя достопочтенная тетка, ты сказал, что, не колеблясь ни секунды, убьешь меня для блага государства. Я, конечно, сейчас понимаю, что ты просто обиделся на меня, но тогда я ничего не мог с собой поделать. Я проклял весь мир. Но, так как я маг, это имело для меня некоторые последствия. Один человек не может проклясть всех. В итоге получилось, что проклял я сам себя. Меня стали мучать жуткие жгучие боли. Догадайся, что я ляпнул, – Рей весело улыбнулся, – Тогда то Арнольд и уболтал меня абсорбировать Проклятую Реликвию. Вскоре я таки пришел в себя, но было уже поздно. Я возненавидел себя за это, но ничего не смог сделать. А тут еще выяснилось, что мой брат жив.

– Почему ты мне ничего не сказал!? Мы бы что-нибудь придумали! Ты идиот, Рей.

Рей замолчал. В конце концов, ему было больше нечего сказать. Но просто сидел. Ни на что не способный, бесполезный.

– Арнольд и Клара на много старше, чем вы все думаете, им может уже и не первая сотня лет, я не знаю, ни что они такое, ни откуда они взялись. И планы их мне не ведомы – он помолчал – Но, я раздобыл Благословенную реликвию…

– Ты с ума сошел?!

– Нет… ты не правильно понял… эта реликвия поможет мне избавиться от проклятой.

Рей протянул Джеку светящийся кристалл. По форме он напоминал цветок Лотоса. Лепестки переливались от почти белого, до розовато-лилового. От одного взгляда на него становилось тепло, душа наполнялась гармонией и покоем. Но Рей, державший его в руках через толстую шерстяную ткань, старался на него даже не смотреть.

– Помоги мне, Джек. Умоляю, спаси меня. Я никому, ничего не скажу. Клянусь, умоляю Джек!!! Ты не можешь себе представить, как это больно. Вся злость вся ненависть в этого мира живет внутри меня!!! Я не могу больше ей сопротивляться!!! Помоги мне, Джек!

Насколько же сильна была его душа…

Джек онемел. Он смотрел на Рея, на вселенское зло, он смотрел на Рея, своего давнишнего друга и ни того ни другого Рея не видел. Перед ним в полубеспамятстве стоял на коленях измучанный странник, истерзанный и израненный.

Пред ним на коленях стоял Рей.

– Ты уверен, что хочешь избавиться от этой штуки? – Джек ушам своим не верил.

– Да. Хочу. Она убивает меня. А мне есть теперь ради кого жить.

Джек с Реем начали подготавливать деабсорцию, чтобы отделить Проклятую Реликвию и барьерную ловушку, в которой она должна будет аннигилировать с Благословенной Реликвией. Это была трудная и кропотливая работа. Целый день они чертили древние руны солнцем по траве. Заклинания расползались по ней белыми змеями. Они корчились, сжимались, выходили из по контроля, взрывались и снова выползали из-под ловких пальцев волшебников…

– Попались, гаденыши! – прохрипел изуродованный Арнольд, покрытый запеченными ожогами.

– Что это с ним…

Арнольд набросился на Джека, но его перехватил Рей. Озверевшая магия вскипела над ними. Барьеры разбивались, не успевая даже сверкнуть, заклятия, все более мощные, прожигали землю, как кислота. И в этом аду не было места ничему человеческому, ничему светлому. Только боль, злоба и ненависть. И ревущее разрушительное колдовство.

Джек боялся. Он боялся сразиться с Арнольдом в полную мощь, потому, что рядом был Рей. Большинство атак, известных Джеку, имеют огромный радиус поражения, и как бы Джек ни старался, не задеть Рея было почти не возможно.

А Арнольд продолжал атаковать.

Тощие пальцы с опухшими суставами сомкнулись на горле Рея.

– Джек… уходи… живо… убирайся… отсюда…

– Я не!.. – хотел пообещать Джек, но тут же осекся

«Реликвия не должна достаться Арнольду» – прозвенело у него в голове

И тут же Джек исчез, забрав с собой благословенную Реликвию.

– Теперь уж мы с тобой разберемся по человечески… – прохрипел Рей и огромным зарядом чистейшей магии отшвырнул Аскольда в лесную чащу.