– И мою коробочку возьмите.
– И мою.
Старик прослезился.
– Какие вы добрые ребята, – прижимая к себе свои же подарки, произнес он взволнованным голосом. – Я их в следующий раз непременно кому-нибудь снова подарю. И еще, и еще…
Дети стояли возле него и улыбались.
Вдруг старик заволновался.
– Что же вы здесь все стоите? Вам же давно домой пора. А я вам дорогу так и не показал. Эх, я старая шляпа…
Он, кряхтя, приподнялся со скамейки и пошел к самой широкой дорожке, ведущей к выходу. Ребята следом. Теперь уже на их лицах показалось волнение.
– Что же мы скажем родителям? Как объясним, почему нас так долго не было дома? – произнес дрожащим голосом Коля и беспомощно посмотрел на друзей. А те в ожидании пристально взглянули в глаза старику.
– А ничего объяснять не надо, – невозмутимо ответил он. – Ведь все произошло всего за один день.
– Как?
– Почему?
– Не может быть!
– Очень даже может. Ведь вы где были? Правильно, в Умии. А Умия это что? Волшебная страна, и время там такое же маленькое, как и она сама, и ее жители.
– Да-да, – живо согласился Толя. – Там все происходит по волшебству.
– И мы стали там умными, – добавила Оля.
– Как умки и умики, – заключил Коля и посмотрел на старика.
Но его и след простыл. Он исчез в вечерней темноте вместе с волшебными коробочками, будто его вовсе и не было. «А может, вообще ничего не было?» – подумали все трое.
Они стояли перед широкой дорогой, ведущей к дому. И думать им уже ни о чем не хотелось.
– Вперед! – крикнули трое друзей и пустились в путь.
Паровоз
Часть 1
Глава 1. Новый паровоз
Он сошел с конвейера завода «Новочеркасские локомотивы» новенький, чистенький, весь сияющий ярко-синими боками и с красивой красной надписью «ЭП1М» на высоком гладком лбу. Радостно светило щедрое майское солнышко, голубело небо над головой, и кружились с громким щебетом веселые воробьи.
Переполненный счастьем появления на свет, он что есть силы рванул вперед, едва не слетев с рельсов.
– Эй, стой! – недовольно крикнул машинист и надавил на тормоз. – Какой прыткий!
А про себя подумал: «Будет толк из этого скакуна», – и нажал рычаг скорости.
А «скакун» уже несся, не чуя колес, разрезая воздух и обгоняя ветер, и не заметил, как прискакал к месту своей постоянной приписки – в город Воркуту.
– Смотри, какой смешной, чирик-чик-чик! – прокричал на крыше депо воробей, и его смех подхватил целый хор маленьких насмешников.
Однако никому из них не хотелось сталкиваться с твердолобым гостем, и вся шумная стая разлетелась по сторонам. А тот с громким железным лязгом резко остановился и с нескрываемым интересом уставился вперед. Перед ним высилось величавое здание с огромными зеркальными окнами и тяжелыми дубовыми дверями на массивных петлях. И в каждом из окон отражался он во всей красе – молодой, улыбающийся, гордый и счастливый.
Но, кроме него самого, ровным счетом никто даже не глядел в его сторону. Многолюдная пестрая толпа суетливо и шумно сновала по всему перрону. Одни пассажиры приезжали, другие уезжали, таща тяжелые чемоданы и непослушных крикливых детей. Провожающие и встречающие озабоченно бегали от одной платформы к другой и обратно, теряясь в поездах, вагонах и общей вокзальной неразберихе.
Ему бы обидеться на такое непочтение к его персоне, а он только небрежно усмехнулся. К тому же ему пришло в голову поделиться своей радостью с другими.
– Ту-ту! – громко протрубил он.
– Ой! – в испуге закричал маленький мальчик и спрятался за спину старика, которого держал за руку. Потом осмелел и осторожно высунул голову. – Какой большой паровоз, – с замиранием сердца прошептал он, широко раскрыл полные страха и восхищения глаза и поспешил снова скрыться.
– Не бойся, он тебя не обидит и с рельсов никуда не съедет, – успокоил его старик. – Это не паровоз, это локомотив, ну, или электровоз, если хочешь. Понял?
Мальчик мало что понял и недоверчиво покачал головой.
– Он ездит не просто так – он тащит за собой вагоны. А они сами ездить не могут, потому что у них нет мотора.
Мальчик промолчал и в глубокой задумчивости подошел ближе к страшному железному гостю, внимательно его рассматривая. На малыше был синий костюмчик с маленькими погонами на плечах и синяя фуражка, как у машиниста.
– Нет, – твердо заявил он, – это самый настоящий паровоз, как у меня на картинке в «Сказке о паровозе».
Дед не стал спорить с внуком, да и сам паровоз согласился с простым и понятным именем. «Локо… ломо… фу, язык сломаешь», – подумал он и подмигнул мальчишке левой желтой фарой. Он еще раз громко и выразительно прогудел «Ту-ту!» и запел незамысловатую песенку, которую только что сам придумал:
– Я веселый паровоз,
Я помчусь под стук колес
Очень-очень далеко
Быстро, шустро и легко.
Я возить составы стану,
Никогда я не устану.
Я покину Воркуту.
Вот такой я! Ту-ту-ту!
Во всех зеркалах вокзала отразилась его счастливая улыбка.
Так началась необыкновенная жизнь молодого паровоза. Очень скоро к нему подцепили несколько вагонов с табличкой «Воркута – Печора», и он во весь дух пустился вперед по длинной и прямой железной дороге навстречу новому и неизвестному.
Глава 2. Первые шаги
Начальник станции"Воркута пассажирская», уже немолодой дядька, высокий и худой, как железнодорожный рельс, с куцыми рыжими усами и важной суетливостью в глазах, стоял у открытого окна своего кабинета и смотрел на стоявшие на путях поезда.
– Наконец-то мы дождались нового локомотива, самого маневренного и самого быстрого. Теперь мы заживем по-другому, – говорил он, потирая от удовольствия свои костлявые руки.
– Хлопот мы с ним наживем, – невозмутимо отозвался его заместитель, совсем еще юный парнишка, маленький, кругленький, как колесо товарного вагона, с пышными черными усами, и тоже подошел к окну.
– Это почему же? – удивился начальник, и его ржавые усы поползли наверх.
– Уж слишком он… как бы это сказать… непоседливый, что ли.
– Нестрашно, пусть будет непоседливый. Локомотив и не должен стоять на месте, ему нужно все время быть в пути.
– Боюсь, собьется он с пути.
– Ничего, не собьется. Пусть побегает, понабивает себе шишек, поумнеет и успокоится.
– Что ж, посмотрим.
И оба посмотрели в окно.
– Скорый поезд «Воркута-Печора» отправляется через пять минут. Будьте внимательны, – прогремел громкоговоритель на весь перрон.
– Ту-ту! – весело отозвался синий паровоз, поднял токоприемник и что есть духу рванул с места.
– Ты куда?! – крикнули одновременно начальник станции, его заместитель и стоявший на соседних путях другой локомотив, зеленый, в красную полоску.
Паровоз в недоумении остановился, недовольно выпустил сизый дым и медленно попятился назад.
– Сумасшедший, недотепа, торопыга! – ругался зеленый и для убедительности крутил пальцем у лобового стекла. – Хочешь нарушить движение, хочешь вызвать столкновение?
Паровоз отрицательно покачал головой.
– А что, столкновение – это нехорошо?
– Чего же хорошего, если раздавишь кого-нибудь всмятку и сам разобьешься?
Паровоз не стал спорить, только недовольно запыхтел. А его сосед не унимался:
– Ты должен выезжать через пять минут, точно по расписанию. Понял?
– Не-а, – честно признался «недотепа». – А что такое «разбегание»?
Умный электровоз указал ему на большую черную доску с горящими буквами и цифрами на высокой вокзальной стене.
– Это названия городов и время прибытия и отправления. Ты его должен выучить наизусть и знать, вот как я, например.
«А разве это можно запомнить?» – с тревогой подумал незадачливый паровоз и жалобно прогудел:
– Ту-у…
Вдруг вновь заговорило громкое вещание:
– Внимание! Скорый поезд на Печору отправляется.
Этого было достаточно, чтобы огромная толпа провожающих и зевак разом отхлынула от поезда и, встав на почтительном расстоянии, с прощальной горечью стала смотреть в его окна и махать руками.
Паровоз ощутил важность момента, весь надулся, гордо поднял и без того высокую голову и плавно покатился вперед, точно голубь в небе, оставляя позади себя шумный вокзал.
– Ничего, справится, – уверенно заявил начальник вокзала и подкрутил свои рыжие усы.
И голубое небо, и яркое солнце, и платформа, и люди, и другие поезда – все с нескрываемым восторгом смотрели вслед ускользающему железному гиганту, весело напевающему громкое «Ту-ту!»
Маленький воробей, сидевший на ветке тополя, увидев счастливое лицо паровоза, рассмеялся:
– Вот, чудак! Он думает, что это ему машут с перрона на прощанье. Аж раскраснелся от удовольствия.
Но паровоз не слышал этих слов. Он стремительно мчался вдаль, обгоняя людей, машины, попутные поезда и даже ветер. Он радовался новому дню и новой дороге и распевал простую паровозная песенку:
– Я веселый паровоз,
Я не знаю горьких слез.
Еду-еду по прямым
Рельсам гладким и стальным.
Только слышно: тук-тук-тук.
Веселее, громче звук!
С тех пор молоденький паровоз каждый день, покрывая километры таежных лесов, на ходу повторял, как таблицу умножения:
– В Салехард – в 13.30, в Новосибирск – в 14.45, в Барнаул – в 17.55, в Москву – в 20.00.
Но в такие дальние города его не хотели отправлять: уж больно ветреным он был, вечно обгонял другие поезда и приезжал на вокзал раньше времени. Не только диспетчерам и машинистам не нравился его необузданный нрав, но и другим поездам, встречавшимся ему на пути, он доставлял немало хлопот.
– Эй, новенький, ты куда скачешь? Не видишь, рельсы сходятся? – негодовал поезд из Казани.
– А? Что? – кричал «новенький», не сбавляя скорости.
– Столкнемся сейчас… Ай!
Резкий визг тормозов заставил скакуна остановиться. Он с недоумением глядел на стоявший перед ним на путях поезд, весь раскалившийся докрасна.
– Фу, пронесло.
Ему повезло и тогда, когда как из-под земли вырос товарный. «Откуда он взялся?» – подумал паровоз и услышал негодующий голос едва не сбитого им локомотива:
– Ты что, дурень, красный свет семафора не видишь?
– Не-а, – честно признался тот.
И до того ли ему было, когда он торопился обогнать огромную стальную птицу, с шумом пролетавшую над железной дорогой.
– Это же самолет, – объяснил ему локомотив, везший состав в Мурманск. – Разве за ним угонишься?
– А разве нет?
– Ох, дурень.
А паровоз не обижался и не унывал, он все время старался лететь все быстрее и быстрее.
Глава 3. Необузданный малыш
Как-то раз темным осенним вечером собрались на путях воркутинского вокзала поезда дальнего следования. Вокруг было тихо, платформы опустели, деревья и крыши домов погрузились во мрак. Только дорожные обходчики монотонно обстукивали железные рельсы, да сонные дворники мели пыль на усталом перроне.
Поездам совсем не хотелось спать. Перемигиваясь между собой разноцветными огнями фар, они вели оживленную беседу, обычную для встретившихся после долгой разлуки старых знакомых. А главным предметом их разговора был молодой и несмышленый паровоз.
– Он самый быстрый из нас, – объявил поезд из Новосибирска.
– И самый глупый, – добавил читинский экспресс.
– Да он попросту мал, вот и вытворяет глупости, – заступился за малыша питерский. – Наиграется, набегается и остепенится.
– Ой, боюсь, пока он перебесится, много бед наделает.
– Вот-вот, – охотно согласился поезд из Сыктывкара. – На прошлой неделе на перегоне Новошахтинск-Каменка он что выдумал? Чуть с рельсов не соскочил. Я ему: «Ты куда?» А он: «Хочу, – говорит, – посмотреть, что там, за горами». «Какие это тебе горы, – возмущаюсь, значит, я. – Это сопки. Тут шахты строят, руду копают».
– Точно! – подхватил читинский. – Я его тоже там видел. Встал посреди дороги и считает.
– Чего считает? Ворон?
– Нет, людей считает. Сколько в шахту вошло, сколько вышло.
– Любознательный.
– Бестолковый.
– Конечно, бестолковый. Один раз чуть в пруд с утками не заехал, – пожаловался новосибирский локомотив. – «Хочу, – говорит, – в море поплавать, как эти человечки с хвостами».
– Да, долго ждать, пока этот бедокур подрастет да образумится.
Сыктывкарский поезд глубоко вздохнул и тихо произнес с грустью:
– Кажется, он никогда не вырастет.
Все остальные стальные гиганты молча согласились с ним. Они стояли с потушенными фарами, притихшие, погрузившиеся в свои думы. На вокзале стало стало совсем темно и тихо.
– Ту-ту! – вдруг раздался оглушительный крик.
И в глубокий ночной мрак влетел на бешеной скорости яркий луч света, горевший на лице молодого паровоза. Не успел никто опомниться, как сумасшедший гонщик на полной скорости дал по тормозам и с диким скрежетом, от которого пошли мурашки по железным спинам поездов, остановился впритык к перрону.
Он весь сиял от счастья, гордясь своим умение, в то время как свидетели этого шального действия были в ужасе.
– Ты же мог разбиться!
– И нас погубить!
– И вокзал повредить!
А паровоз с неподдельным удивлением смотрел на них широко открытыми глазами и на каждое замечание отвечал одно и то же:
– Не-а.
– Из тебя ни за что не получится толкового локомотива, – печально заключил питерский поезд, – даже когда ты станешь взрослым.
– А разве я когда-нибудь буду взрослым?
Теперь уже развеселилась вся станция. Тяжелые поезда сотрясались от громового хохота, приводя в дрожь стальные рельсы, весело звенели провода над головой, громкий смех отлетал от зеркальных окон здания и будил сонных птиц на ветках деревьев. Паровозу было радостно, и он сиял своими желтыми огнями и громко трубил в свой гудок:
– Ту-ту!
А когда все угомонились, в тишине ночи послышалась задорная паровозная песенка:
– Я еще, конечно, мал,
Я до крыши не достал,
Но всегда успеть смогу
Подрасти и на бегу.
Сколько б ни было пути,
Буду, буду я расти,
Потому что я такой —
Бодрый, шустрый, заводной!
Глава 4. В первый дальний путь
В кабине начальника воркутинского вокзала шло важное совещание. Было душно, от накуренного дыма головы людей в синих костюмах с погонами раскалывались на части. Но уходить никто не собирался, напротив, страсти только накалялись.
– Молод еще, неопытен, – говорили на одном конце длинного, как железнодорожный путь, стола.
– Нельзя выпускать его на дальние маршруты, – утверждали на другом.
– Конечно, – не возражал высокий и худой начальник, старательно разглаживая свои жидкие рыжие усы, превращая их в тонкие шнурки. – Но согласиться с вами никак не могу. Вокзал расширяется, дороги удлиняются. Колес не хватает. Выходит, нашему лихачу тоже придется осваивать дальние расстояния. Сегодня у него что? Ну да, сегодня я отправляю его в Сочи, а потом… А потом посмотрим, может, даже в Москву будет ездить.
Весь кабинет важных работников в погонах разом ахнул.
– Я сказал – будет! – громко рявкнул начальник и с шумом ударил кулаком по столу.
При этом его рыжие усы в страхе подскочили кверху. А в нависшей тишине никто не посмел даже пикнуть.
Зато шумно и весело было под окнами кабинета строгого начальника, на перроне, возле которого с важным видом стоял тот самый паровоз – виновник споров и волнений. Он не подозревал о разгоревшейся вокруг его особы суеты и с нетерпением ждал момента отправления в свое первое в жизни дальнее путешествие – в загадочный и манящий город Сочи.
Минуты тянулись невыносимо долго, казалось, часы на вокзальной стене забыли о своем долге и погрузились в вечный сон. Но время знало свой отсчет и шло своим чередом. Народ все прибывал и прибывал, шум и толкотня усиливались, волнение нарастало.
Паровоз с вялой растерянностью наблюдал за бестолковой беготней по перрону озабоченных пассажиров. Вот одна неуклюжая толстуха с охапкой тяжелых сумок безуспешно пыталась протиснуться к нему сквозь плотную толпу пассажиров. И тут неожиданно одна из сумок выпала из ее рук, и по платформе покатились в разные стороны красные яблоки, консервные банки с килькой и зеленым горошком и еще какая-то дребедень.
«Вот размазня, – презрительно фыркнул паровоз, – небось, опоздает».
Но, к его досаде, толстая «размазня» не только не опоздала к отправлению, но и успела подобрать все свое разбежавшееся добро, несмотря на недовольства и толкания других не менее встревоженных людей.
«Зато вот этому точно не повезет», – уверенно решил паровоз, глядя на одного самодовольного дядьку в шляпе и с сигаретой в зубах.
– Садитесь, гражданин. Поезд отправляется, – уговаривала его взволнованная проводница.
– Успеется, – невозмутимо отвечал тот, продолжая спокойно дымить.
«Ну, посмотрим», – подумал про себя паровоз и радостно протрубил на весь вокзал:
– Ту-ту!
Поезд рванул с места, а пассажир остался на перроне.
– Стой! – взревел он и кинулся вдогонку.
Шляпа слетела с его головы, сигарета выпала изо рта. А паровоз стремительно мчался вперед, нисколько не заботясь об отставшем пассажире. Ведь он дал себе слово никогда не выбиваться из расписания и старательно придерживался этого правила. Каково же было его удивление, когда на крутом повороте он вдруг заметил того самого дядьку, лихо запрыгивающего на подножку последнего вагона.
«Ну надо же», – присвистнул паровоз и еще быстрее помчался дальше, будто боялся пропустить что-то очень важное. Но ничего важного и достойного внимания не предвещал прямой и длинный путь, однообразно и скучно убегающий далеко-далеко вперед.
Вдруг паровоз резко дал по тормозам: на пути откуда ни возьмись возник маленький серый котенок. Громкий скрежет колес не спугнул малыша, тот только еще больше сжался в комок и не двинулся с места. В это время подбежала на звук беды девочка и, подхватив на руки котенка, поспешила унести его подальше.
Паровоз весело подмигнул маленькому проказнику и прогудел:
– Ту-ту!
– Смотри, он совсем не страшный и добрый, – весело отозвалась девочка и помахала паровозу рукой.
А маленький котенок помахал серым хвостиком. Паровозу это понравилось, и широкая улыбка озарила его гладкое синее лицо. Он еще раз прогудел и с важным шумом поехал своей дорогой, стуча колесами в такт новой дорожной песенки:
– Я послушный паровоз,
Я вагончики повез.
Скорость я еще добавлю
И на станцию доставлю
Не на эту, а на ту.
Вот такой я! Ту-ту-ту!
Глава 5. Трудности пути
Долгая дорога на загадочный солнечный юг, казалось, никогда не закончится. Паровоз ничуть не устал, его только угнетало отсутствие хоть каких-нибудь приключений, ну хотя бы трудностей или опасностей пути. Но ему страшно не везло: дорога не обещала никаких перемен; и тяжелая железная тоска легла ему на сердце. Однако он не собирался уклоняться от заданного маршрута или нарушать расписания. Он сосредоточенно следил за движением и сам себя нахваливал за исполнительность и аккуратность.
Вдруг воздух наполнился радостным гулом:
– Ту-ту!
Высокие горы вокруг ответили ему дружным эхом. Но это протрубил не паровоз. Он сам от неожиданности замер на мгновение. Рядом с ним по соседним рельсам бойко мчался в сторону Астрахани его брат-близнец – точь-в-точь такой же локомотив, той же марки, такого же синего цвета с ярко-красными буквами на лбу, только гораздо чище, новее и моложе его.
«Неужели, есть еще моложе меня?» – изумился паровоз.
А его собрат задиристо протрубил:
– Ту-ту! А спорим, что ты ни за что не догонишь меня?
– Вот еще! Только этого мне недоставало, – фыркнул в ответ старший и, уверенный в своей правоте, спокойно направился своим путем, обгоняемый лихими ветрами и молодым шустрым незнакомцем.
И все шло своим чередом и по незыблемому расписанию. Но едва только паровоз успел покинуть вокзал гостеприимного Сочи, как вновь на пути повстречался ему тот самый дерзкий новичок.
– Не догонишь! – с вызовом выкрикнул он и полетел вдаль, оставив паровоз в облаке дыма и досады.
– Врешь! – проскрежетал тот и поспешил вдогонку.
Так быстро он не скакал никогда, с самого первого дня своего появления на свет. Мимо мелькали сходящиеся и расходящиеся пути, пассажирские и грузовые составы, морские волны с каменистыми берегами, дома, машины, горы, виноградники…
В бешеной скачке паровоз и не заметил, как перегнал своего соперника и заехал в неизвестное ему место, встав перед старым, полуразрушенным мостом через пересохшую безымянную речушку. Что же теперь делать? Оставалось только одно – возвращаться назад. И, не теряя присутствия духа, паровоз попятился в обратную сторону, напевая по привычке очередную песенку:
– Я бедовый паровоз,
Я беду себе принес,
Я увлекся лишь на миг,
А попал, дурак, в тупик.
Где теперь я? И куда
Мне поехать? Вот беда.
Мерный стук колес и шум ветра в ушах вскоре успокоили его пылкое сердце, и он уже не волновался из-за того, что сбился с пути, зная, что вот-вот выберется на нужную дорогу.
Но вместо выхода коварная железная дорога предложила бесшабашному смельчаку совсем другое направление, точнее два – развилку дорог влево и вправо; и это заставило его глубоко призадуматься. Ни тот, ни другой путь не хотел ему давать подсказку, и он вынужден был признать, что оба они ему незнакомы.
Он собрался впасть в уныние, но ни раскисать, ни падать духом не умел. Зато мог от души веселиться и петь радостные песни.
– Паровозом шустрым был,
Увязался за другим,
Оказался на распутье,
Не сумею выбрать путь я.
Только я ничуть не плачу,
Я поеду наудачу.
Знаю я, мне повезет,
Путь до дома доведет, —
запел паровоз, закрыл глаза и рванул не глядя в неизвестную даль. А когда открыл, кругом было темно и страшно.
«Чего это я испугался? – подумал паровоз, стуча зубами. – Ведь это ночные сумерки. Темно стало на небе и на земле».
Но вместе с ночным мраком небо заволокло тяжелыми черными тучами. Вдруг среди них яркой вспышкой промелькнула молния, затем последовал страшный грохот, и на землю обрушился мощный ливень. Казалось, ничего хуже и придумать нельзя.
А хуже оказался путь несчастного паровоза. Он потянулся выше в горы, туда, куда тот до этого еще не поднимался. И тут железный скиталец понял, что окончательно заблудился, потеряв всякое понимание, куда он движется и зачем.
Вся жизнь паровоза пролетела перед ним, как одно мгновение. А что такое жизнь? Это сплошная железная дорога. А что такое железная дорога? Это прямые черные рельсы, по которым он все время куда-то катится, и лежащие поперек шпалы, которые непрерывно сменяют друг друга, как в будничной жизни радость и горе. Так оно и случилось у заблудившегося паровоза. Оставалось только пропадать.
Но этого ему совсем не хотелось. Он начал судорожно искать хоть какой-то выход и, на свое счастье, увидел на соседнем пути мирно спавший незнакомый тепловоз, за которым тянулась длинная вереница вагонов с серыми пузатыми цистернами. «В темном ночном лесу, под проливным дождем, один… Что он здесь делает?» – недоумевал паровоз. Но ломать голову не стал: уж больно не терпелось ему быстрее выбраться отсюда и нагнать упущенное время.
– Эй, друг! – как можно громче прокричал он. Стоявший тепловоз всколыхнулся, брызги дождя слетели с него мокрыми струями, он открыл слипшиеся глаза. – Скажи, приятель, как проехать в Воркуту?
– В Воркуту? – прохрипел промокший тепловоз. – Отчего не подсказать? Как заедешь в гору до конца, так сразу и будет разъезд – один влево, на Воркуту, то есть тебе туда, а другой вправо, на Ставрополь, то есть туда мне.
– Все понял. Спасибо, дружище. Уж и не знаю, как тебя благодарить.
– Да, пустяки. Паровоз паровозу – брат.
– Это верно.
Паровоз подмигнул «брату», весело прогудел ему на прощанье и рванул в гору. Но вдруг остановился.
– А ты что стоишь тут стоймя? Дороги испугался, что ли?
Его железный друг ответил не сразу. Сперва он откашлялся, потом покряхтел и после минутного молчания проговорил сиплым голосом:
– Эх, стоит ли тебя озадачивать? Ну да ладно! Неприятность у меня небольшая вышла – двигатель отказал. Давно его менять надо было, да все руки не доходили. А теперь вот…
– Ну, ты не раскисай. А я-то на что?
– Что ты! Тебе не под силу. Рельсы мокрые, дорога в гору, а я еще загружен мазутом на весь состав.
– Мне не под силу? – взволнованный паровоз аж подскочил, едва не слетев с рельсов. – Да ты меня не знаешь. Я такой…
Не договорив, он сорвался с места и помчался что есть духу в обратном направлении, туда, где за густыми зарослями ивняка он видел развилку. Перескочив на соседний путь, он живо поднялся в гору. Громкий тяжелый удар возвестил об удачном столкновении двух железных гигантов, один из которых еще и оказался мощным тягачом.
– Теперь держись, приятель! Где наша ни пропадала!
Веселый голос паровоза заглушил удар грома, а вспыхнувшая в небе молния осветила на миг крутой склон горы, по которому медленно, со скрипом тянулись два огромных железнодорожных состава – один, груженный мазутом, и ниже другой, с пассажирскими вагонами, толкавший его что есть силы.
А в это время в кабинете начальника воркутинского вокзала его хозяин в нервном напряжении глядел на часы.
– Безобразие! – ругался он. – Этот недотепа опаздывает уже на целую минуту. И где его только носит? Что он, в море утонул или с горы свалился? Ох, предупреждали меня, а я все жалел, все верил в него, даже в Москву отправить хотел. Негодяй! Да, я его за это пошлю на станция Пробкино, нет, на Прозябино, нет, на Заболотную… На эту станцию, на ту…
– Ту-ту! – веселый гудок паровоза прервал гневную речь начальника.
И к перрону подлетел с бешеной скоростью весь мокрый, грязный, ободранный, с оторванной боковой рамой, но совершенно счастливый паровоз.
– В Москву! – решительно прокричал начальник и в бессилии рухнул на стул.