Глава 10
Фея Добрея сидела возле отрытого окна в своем чудесном домике, окруженном луговыми травами и цветами. На небе ярко светило солнышко, в кустах весело щебетали птички, ветер ласково трепал листья деревьев и клонил к земле головы ромашек и колокольчиков, будто уча их красивому танцу.
Вдруг Добрея услышала тихий плач, похожий на писк. Она выглянула в окно, но никого не увидела. И в тот же миг маленький зеленый листок черемухи упал ей на ладонь.
– Пи-пи, – тихо пропищал он, – страшный Зол рассвирепел и наслал на землю ураган.
– Ах! – только и успела всплеснуть руками добрая фея.
В это же мгновенье налетел сильный вихрь, и в распахнутое окно ворвалась целая стая сорванных с деревьев листьев, таких же жалких и напуганных, как и их предшественник. Добрея бережно собрала несчастных беглецов, положила на стол и хотела закрыть окно, но новый порыв ветра принес с собой тоненький синенький цветок медуницы, весь съежившийся и заплаканный. Он рассказал доброй хозяйке, что Зол вызвал на землю страшный ливень.
– Ах! – в ужасе воскликнула Добрея и выглянула на улицу.
Дождь стоял стеной. А вокруг ее дома все цветы, и белые, и желтые, и красные, и фиолетовые, поникли мокрыми головками и опустили вниз беспомощные листочки.
– Фью-фью, – вдруг донесся до нее жалобный плач пеночки, влетевшей в дом и севшей ей на плечо. – Добрея, спаси нас! Зол наслал на землю ночной мрак. Теперь мы больше никогда не увидим солнышка и не сможем петь.
Добрея прижала птичку к себе и нежно погладила ее. Пеночка подняла свою маленькую головку в ожидании доброго чуда. Но вместо этого увидела перепуганный взгляд феи. Внезапно сорвавшийся в дом ураган с шумом захлопнул все окна и двери. Стало еще темнее и страшнее. Птичка, листочек и цветочек в страхе посмотрели на нее. Что же теперь будет?
Дикий гул ветра делался громче, ливень усиливался, а ночная мгла не обещала никакого просвета. Тогда фея вышла на середину комнаты и звонким голосом воскликнула:
– Не бойтесь Зла! Цветы опять зацветут, птицы запоют, и на землю вернется добро. Не будь я фея Добрея!
С этими словами она распахнула настежь окно и в ночном мраке под проливным дождем стала размахивать своими пышными фиолетовыми рукавами, словно бабочка крыльями. И тогда тучи разошлись, дождь прекратился, ветер стих, и на небе вновь засияло солнышко. С веселыми звоном маленькие гости выпорхнули из дома, помахав на прощанье своей спасительнице. А она стояла возле раскрытого окна и улыбалась своей доброй теплой улыбкой.
Вдруг она услышала тихий стук в дверь.
– Кто там? – взволнованно спросила она. – Кому еще нужна моя помощь?
– Впусти, добрая фея, – послышался за дверью неприятный скрипучий голос.
Добрея поморщилась, но впустила непрошеную гостью.
Перед ней стояла сгорбленная столетняя старуха с клюкой в руке, длинным кривым носом, скомканным беззубым ртом и жадным блеском в белесых глазах. Вместо приветствия она только сильнее сжала свои сухие тонкие губы, приняла еще более несчастный вид и жалобным голосом прогнусавила:
– Помоги мне, добрая Добрея.
При этом в ее глазах еще ярче вспыхнул злой огонек. Но фея не заметила его, как и того, что старуха с хищным упорством потягивала в воздухе длинным острым носом, вероятно, ища себе легкой наживы.
– Что же ты хочешь, Кликуха? Если смогу, помогу тебе непременно, – ответила ей Добрея.
Старуха Кликуха покряхтела, почесалась, собираясь с мыслями, и, наконец, прошамкала беззубым ртом:
– Как же не сможешь помочь? Всем помогаешь и мне поможешь. Ты же ведь добрая, а какая молодая и красивая! А сколько в тебе волшебной силы! – льстивая речь потекла из старухи сладким потоком. – А я совсем старая и немощная, – тон ее сделался жалким и хриплым. – Хворь одолела – нет больше сил жить на земле.
– Конечно, согласилась Добрея, – ты слишком много делаешь зла, оттого и болеешь. Твори добро – и хворь пройдет, и всем тепло и радостно будет, вон как солнышку на небе.
Кликуха бросила взгляд вслед за взмахом ярко-фиолетового крыла феи в сторону залитого солнцем окна, и в глазах ее появился черный блеск. В ожесточении она швырнула клюку прямо в окно и попала в маленького плюшевого зайчика на лужайке. Тот тихонечко всхлипнул и убежал. Но вредной старухе этого показалось мало. Она вышла на порог и стала трясти своей костлявой рукой, угрожая неминуемой бедой всему игрушечному царству.
– Вот я вас! Вы еще у меня дождетесь! Вы еще у меня поплачете!
Испуганные зверюшки и куколки попрятались в свои домики, птички и бабочки разлетелись кто куда, а фиалки и незабудки спрятали свои головы под листья, боясь заглянуть в жгучие глаза непрошеной гостьи. Но та все больше хмурилась и не знала, чем еще отомстить за негостеприимный прием. Наконец, так и не найдя выхода своей злости, она с ожесточением подобрала клюку и поплелась прочь по узким пустынным улочкам. И тут до нее донесся чей-то насмешливый писк.
– Это кто еще решил насмехаться надо мной? – в гневе прохрипела старуха.
Но вместо испуга услышала целый взрыв всеобщего смеха. Казалось, весь игрушечный город веселился от самого вида угрюмого недовольства и бессильной злобы противной старухи. Маленькие жители от души радовались своей новой забаве и с радостным визгом бросали в нее мячики и брызгали водой из речки.
Неизвестно, чем бы закончилось это безобразие, но вдруг из дали темного леса прилетела сова и села ей на плечо.
– А! Тебя-то мне и надо, – ликуя, произнесла старуха.
Птица три раза прокричала «У-гу», а старуха в ответ что-то прошептала ей и потерла от удовольствия руки.
– Найду я на вас управу. Попомните меня! – пообещала она своим обидчикам.
Ее угроза растворилась в шуме радостного смеха доброго царства. И старуха поплелась своей дорогой, так и не совершив ни одного плохого поступка.
Глава 11
Тем временем Зол, так и не сумев догнать неуловимую проказницу, кряхтя и охая, со скрипом и неудовольствием поднялся на ноги, пнул непокорное дерево, заставив его встать корнями вниз, а обугленной макушкой вверх, и заковылял к воротам замка. В ночном мраке его острый горб покачивался неровной волной, а слетевший с лысой головы капюшон развевался, точно обломанное крыло раненой птицы. Но силы и злости хватало несчастному старику прокричать во всю глотку:
– Эй, вы там, дармоеды! Спите, что ли? Сейчас же опускайте мост и открывайте двери.
С тяжелым скрежетом подъемный мост медленно опустился, а затем, недовольно грохоча, открылись высокие железные двери замка. Этого-то и ждал Зол, бодро захромав к себе в логово.
В огромном нетопленом помещении было мрачно и холодно. Унылая пустота царствовала в безлюдном парадном зале, лишенном хоть каких-то признаков уюта. Хозяин пошел дальше и, проходя зал за залом, все больше ежился от холода, спотыкался и ворчал, жалуясь одинокой тишине на свои невзгоды.
Лишь в последней комнате, маленькой, тесной и душной, он обрел свой утраченный покой. Здесь его ждал любимый широкий диван, устланный тяжелыми толстыми коврами, огромный стол с грязной посудой и засохшими хлебными корками и давно остывший камин.
Но поначалу уставший раздраженный хозяин никак не мог найти себе места. Он без толку ходил из угла в угол, точно медведь-шатун, потом в бессилии упал на диван и, громко зевая, недовольно прокричал:
– Эй, ты! Как тебя? Ах, да, Силач. Пойди, затопи камин. Мне холодно спать. А ты что стоишь, дуралей? Как тебя? Ага, Ученый. Принеси-ка мне живо выпить что-нибудь погорячее. А ты, лоботряс, Дергач, тьфу, Калач, тьфу… В общем, бери вон ту мою трубу возле шкафа с оружием и дуди в нее да погромче. Я, может быть, усну.
И тут перед ним предстали трое испуганных, растерянных мальчишек. Это были Силач, Трубач и Ученый. Какая-то неживая тоска темнела в их безучастных ко всему лицах. Удручающая рабская покорность и безмолвность несчастных пленников могли заставить заныть любое, даже самое безжалостное сердце, но только не бессердечного Зла.
В эту минуту душераздирающий звук огромной железной махины, больше похожей на водосточную трубу, чем на музыкальный инструмент, огласил глухое пространство угрюмого замка. Под этот страшный вой с неистовым усердием Силач принялся подсыпать в камин огромные груды угля, будто собирался раздуть настоящий пожар. Однако огонь, не желая повиноваться, нехотя и туго разгорался тусклым пламенем, потом погасал и вновь пытался вспыхнуть в неумелых руках маленького истопника. А услужливый Ученый в это время беспрестанно подносил привередливому хозяину огромные бутыли с мутной жидкостью и ставил их на стол возле его постели.
Безрадостное настроение покинуло Зла, он заметно повеселел и почувствовал себя бодрым и здоровым. При этом он начал поскрипывать зубами, похлопывать по бокам руками, подергивать кривым горбом в такт беспутной мелодии. Чем больше он расходился, тем более утомленными и безжизненными делались лица его покорных слуг. Казалось, это светопреставление никогда не кончится.
Однако, всем несчастьям приходит конец. Настал конец и мучениям бедных мальчишек: мрачный хозяин, обремененный обильным питьем, едой и неистовой пляской своего горба, принялся клевать носом, готовый вот-вот уснуть. Мальчишки замерли в немом ожидании. Но оно не оправдалось. Не успев погрузиться в сон, Зол вдруг вздрогнул, вспугнутый внезапно ворвавшимся в замок шумом: окно внезапно распахнулось, и в комнату влетела сова. Вздрогнули и ребята.
– У-гу! – огласилось гулкое пространство.
И на шею встревоженного старика села прилетевшая без приглашения сова.
– Эх, – сокрушенно вздохнул Зол, – этой старухе что-то надо от меня. Чтоб ей…
Не договорив, рассерженный хозяин нехотя поднялся со своего теплого ложа и направился к выходу.
– А вы у меня тут сидите, не пикните. И не вздумайте улизнуть, – строго предупредил он. Потом подумал немного и добавил: – А еще лучше будет, если я вас запру снаружи.
С этими словами он достал из глубоких складок своего черного одеяния тяжелый медный ключ, повертел его в руке, повернул его в замке три раза и отправился к дереву-ракете, чтобы лететь к своей старой знакомой Кликухе.
Глава 12
Фиолеточка, подгоняемая страхом, быстрее ветра, быстрее погнавшейся за ней неистовой ракеты уносила прочь свои ноги, пока они не стали подкашиваться и в какой-то момент совсем отказались двигаться. В полном бессилии она упала наземь посреди пустой поляны, усаженной редкими чахлыми осинками, и приготовилась к самому плохому.
И оно не заставило себя ждать. Прямо над ее головой послышался угрожающий недовольный рокот летучего дерева. Тут же сильный вихрь ворвался на голую поляну, подняв жухлую траву и вызвав смятение в душе девочки. Она беспомощно стала метаться среди одиноких осин, не зная, куда спрятаться. И вдруг, на ее счастье, в мрачном уголке поляны показалась старая покосившаяся бревенчатая хижина, сиротливо приютившаяся на берегу заросшего камышом пруда.
Фиолеточка помчалась к ней и остановилась перед висевшей на одной петле дверью. Девочка осторожно дернула дверь – та оказалась незапертой, но войти внутрь она все же не решилась. Однако шум ревущего дерева неумолимо приближался. Бояться было некогда, и она быстро юркнуть в чужое жилище, не заботясь о последствиях.
В хижине была только одна комната, и та пустая, лишь в самом углу, у дальней стены, раскинулась огромная скамья. На ней с выразительным храпом спала та самая старуха, которая встретилась Фиолетке на перекрестке дорог. Девочка рванула назад, но за дверью раздался топот ног. Времени на раздумье не было, и она шмыгнула под широкую скамью.
Ей казалось, что лежала она в темноте на полу целую вечность. В хижине была мертвая тишина, слышен был лишь старушечий храп над дрожащей скрипучей скамьей. Фиолеточка уже было подумала, что беда прошла стороной, но тут раздался нетерпеливый стук в дверь.
Старуха проснулась, нервно задергалась на своей лежанке и противным старческим голосом прогнусавила:
– Кого там еще принесло?
– Это я, Зол, – послышался неприветливый голос.
Дверь с шумом распахнулась, впустив в хижину резкий ветер и ворох сухих листьев. Фиолетка сжалась, уткнувшись в глухой угол своего укрытия.
– А я тебя ждала, – проскрипела хозяйка лачуги.
– Вижу, Кликуха, как ждала, уснула аж. Зачем звала? Говори быстрее. А то я тебя…
Дверь со скрипом захлопнулась.
Фиолеточка под лавочкой затаила дыхание. А старуха Кликуха засуетилась, завозилась на скамейке, опустила на пол немощные ноги и, стуча тяжелой клюкой, поковыляла встречать сурового гостя.
– Тише, тише! – прогнусавила она. – За помощью тебя к себе звала. Долг платежом красен. Я тебе услужила – трех мальчишек заговорила и в замок твой водворила, как ты велел. Так и ты мне теперь услужи.
Фиолеточка под лавкой заерзала.
– Что это у тебя там шуршит? – недовольно заворчал Зол.
– Мыши, должно быть. Не бойся.
– Ха-ха! Мне бы мышей бояться.
– Не смейся. Лучше приведи мне сюда, в мою лачугу, негодницу Добрею.
– Зачем она тебе вдруг понадобилась?
– А тебе мальчишки зачем?
– Как зачем? Силач мне двери открывает, закрывает и мост опускает – своих-то сил я уже никак не соберу. Трубач меня игрой на трубе развлекает – на старости сам уснуть без музыки не могу. А Ученый ракету мою чинить будет – старая барахлить стала.
– И мне, старой и немощной, помощь нужна. Сил нет зло творить. Вот Добрея мне и будет прислуживать.
– Как же! Станет Добрея зло творить.
– Куда денется, станет. Я ее заговорю и заставлю делать все что угодно. Только приведи мне ее сюда.
– А ты сама разве не можешь?
– В том-то и беда, что не могу. Ходила я к ней не далее, как накануне, и пожаловалась, и поплакалась.
– А она что? Неужели не пожалела?
– Пожалеть пожалела, да не поверила. Вместо того, чтобы идти ко мне в услужение, дала мне наставление: твори добро – и хворь уйдет.
– Чем же я тебе помогу? Как же я ее тебе приведу? Ведь она не пойдет.
– А ты обманом замани. Скажи, мол, Кликухе совсем худо сделалось, помирает. Она добрая, пожалеет и поможет.
– Мне бы кто помог, – отозвался Зол. – У меня самого беда: повстречалась мне страшная девчонка, злая-презлая. Чую, сила в ней сидит волшебная. И помышляет она убить меня.
– Это что же за девчонка? – Кликуха оживилась, ветхая скамейка под ней недовольно заскрипела. Фиолеточка сжалась в комок. – Маленькая, противная, с бантиком?
– Она самая. Мне бы только найти ее – уж я разделаюсь с ней.
Для убедительности Зол затопал ногами, захлопал руками, взял в углу кривую старухину клюку и ударил по полу так, что та с бешеным стуком подскочила вверх и, отлетев в сторону, покатилась по полу. Свой путь она закончила прямо под скамейкой возле головы девочки с помятым бантиком.
Фиолетка подпрыгнула, будто получила крепкий удар от этой палки, аж скамейка подпрыгнула, и опрометью вылетела вон из лачуги.
– Держи ее! – услышала она душераздирающий крик одновременно из двух глоток.
Выскочив во двор, она тут же наткнулась на стоявшее перед хижиной огромное широкоствольное дерево и чуть не расшибла себе лоб.
– Ого! – воскликнула она.
Это было странное дерево: все обожженное, без кроны, с одной обломанной толстой веткой на боку и черной зияющей дыркой в стволе – входом в просторное дупло. А корни дерева были не под землей, а лежали сверху на ней, точно распластанные крылья.
– Так это же…
Не успела она произнести вслух осенившую ее догадку, как услышала за спиной топот ног. Она мигом спряталась за спасительный широкий ствол.
– Где эта негодяйка? – услышала она голос Кликухи.
– Убежала, – услышала голос Зла.
– Догнать ее!
– Сейчас догоню, вот только в ракету залезу.
– Быстрей заползай, старый пень.
«Старый пень» без особой спешки закарабкался в дупло, поерзал в нем, укладывая свои скрипучие бока поудобнее, покряхтел, поохал и сварливо пробубнил:
– Ишь, чего выдумала! Стану я по ночи какую-то девчонку искать и Добрею к ней посылать, будто у меня своих забот не хватает. А кто будет за моим царством приглядывать? Все зло на мне держится.
Фиолеточка терялась в догадках, не зная, что ей делать теперь – бежать прочь или оставаться в тени спасительного дерева. Прижавшись ухом к сухой коре, она с жадностью слушала, о чем бормочет спрятавшийся в дупле сиделец. И тут до ее уха донеслись странные слова:
– Лети, ракета,
На край света,
Лети до двора —
Мне в замок пора.
Ракета колыхнулась, как будто ее кто-то толкнул, затряслась, закачалась. Откуда ни возьмись подул сильный ветер. Ракета страшно завыла, выпустила из-под корней черный дым и, резко подскочив на месте, устремилась в темную небесную высь. Фиолетка не растерялась и, крепко схватившись обеими руками за единственную ветку, отправилась вместе со Злом и его деревом в неведомое воздушное путешествие. Не ведала она и о том, что зловредная старуха, не веря обещаниям лживого Зла и не желая отстать от завертевшихся не по ее воле событий, тоже пустилась в путь вместе со своей кривой клюкой.
Глава 13
Невероятный полет по ночному небу злого старика и маленькой девчонки оказался долгим и утомительным. Пролетев огромный дремучий лес, дерево-ракета с угрожающим рычанием наконец приземлилась на крутом склоне горы перед глубоким рвом с водой, за которым высился непролазный забор и виднелись наглухо запертые двери замка.
Фиолеточка, выпустив из рук толстый сук, соскочила на землю, спряталась за широкий дубовый ствол и стала терпеливо ждать. Потирая отбитые в полете бока, с громким кряхтеньем выкарабкался из дупла неуклюжий Зол и нетвердой походкой заковылял прямиком ко рву.
– Эй, вы там, как вас? Рвач, Ткач, Пугач! – заорал он.
И ночная тьма ответила ему гулким эхом. Темный человек почесал свой лысый череп и извлек оттуда совсем другое слово.
– Вспомнил! – в злорадстве прокричал он. – Силач, слабак ты этакий. Открывай сейчас же, а не то я из тебя песок сделаю и твоими же слезами полью.
Фиолеточка услышала, как страшный грохот опущенного наземь моста потряс тихий ночной мрак, вспугнув стаи ворон с вековых дубов. Топот старческих ног известил ее о том, что хозяин замка направляется к себе домой и что ей самой пора выходить из укрытия. Легкой неслышной тенью она, крадучись, направилась за хозяином замка.
Едва она успела оказаться на другом берегу широкого рва, как почувствовала, что тяжелый мост с громким железным скрежетом вновь поднялся вверх и встал стеной, упершись ей в спину. Отступать было некуда. Но она к этому она и не стремилась. Напротив, все ее мысли были направлены туда, за высокие могучие стены замка, где томились в плену у Зла ее друзья.
Фиолеточка услышала, как за могучими, тяжелыми дверями невидимая рука отодвигает скрипучий засов, чтобы впустить ночного путника внутрь. Но двери по-прежнему оставались закрытыми. Фиолеточка напрягла зрение и слух. И тут она заметила, как из глубоких складок черного одеяния Зла его рука извлекла длинный медный ключ, блеснувший в неверном, тусклом свете луны, словно вспышка молнии. Он вставил его в замок, и ключ сам собой повернулся три раза. А потом распахнулись широкие двери.
– Вот это да! – прошептала дерзкая лазутчица и пожалела об этом.
Зол встрепенулся как ужаленный и бросил назад полный огня взгляд. Фиолетка метнулась в сторону, Зол – за ней, но наткнулся на стоявший стеной мост. Потирая набитую на лбу шишку, он со жгучей ненавистью потряс угрожающим костлявым кулаком всему мрачному пространству, укрывшему в своих объятьях невидимую девчонку, и поплелся к себе в замок, от расстройства забыв вытащить из замка длинный медный ключ.
Зато не забыла это сделать та самая похитительница спокойствия Зла. Выскочив из спасительной тьмы, она быстро завладела медным сокровищем, однако не смогла преодолеть другое вставшее перед нею препятствие: двери снова оказались запертыми, но уже изнутри – на тяжелый скрипучий засов.
Что же теперь делать? Этот вопрос недолго мучил ее. Упрямая Фиолетка рванула к ближайшему окну в замке. Но оно, как и все другие, оказалось закрытым. Девочка пробежала вдоль всей темной стены безмолвного каменного сооружения, пока не достигла последнего маленького окошка, оказавшегося на сей раз распахнутым. Легче бабочки вспорхнула она на него и поудобнее устроилась на подоконнике, чтобы оттуда увидеть то, что скрывается внутри.
А внутри она увидела небольшую комнату с камином, широким диваном, низким столом и огромной железной трубой, валявшейся посередине пола. Поспешно поправив на голове помятый бантик, она стала зорко следить за тем, что будет далее.
А далее в безлюдную комнату медленной неуверенной походкой вошел Силач и принялся подкидывать в едва теплившийся камин уголь из огромной пыльной кучи в углу. Делал он это нехотя, с трудом держа тяжелую лопату и громко чихая от поднявшейся копоти. С тем же унылым безразличием в комнату вошел Ученый, держа в руках большой медный поднос, и принялся ссыпать на него со стола засохшие объедки. И, наконец, в открытой двери показался третий участник безрадостной домашней церемонии – Трубач. Он с нескрываемым безразличием поплелся к трубе и взялся двумя пальцами за ее край, будто боясь испачкаться или обжечься.
Полная изумления, Фиолеточка терялась в догадках, не зная, что ей и подумать. И тут ее осенило: «Они заколдованы!» Прежде чем она успела что-либо предпринять, до нее донесся страшный душераздирающий звук, извлеченный губами подневольного музыканта из нелепой гигантской трубы. Стены векового замка затряслись, и Фиолеточка кубарем слетела вниз, успев только крепко зажмуриться.
– А-а-а! – услышала она дикий крик испуганных ребят.
Когда она, очутившись на полу, открыла глаза, то увидела, что никого уже не было в пустой мрачной комнате. Кругом догорали тусклые свечи, и только свет в камине помог незваной гостье разглядеть в зловещей темноте массивные угрюмые вещи, отбрасывающие жуткие тени на холодный каменный пол. И тут она заметила, что из-за шкафа, камина и стола выглядывали чьи-то пытливые взоры.
– Эй, ребята! Это я, Фиолетка. Вы что, меня не узнаете? Не бойтесь, выходите.
Первым решился покинуть укрытие Силач. Выйдя из-за камина, он, с опаской поглядывая в сторону открытой двери, с дрожью в голосе произнес:
– Я подумал, что ты привидение.
Вторым медленно выполз из-за шкафа Трубач.
– А я решил, что ты злая волшебница, подруга Зла, – честно признался он, стуча зубами от страха.
– А мне показалось, что это упала его летающая ракета, – сказал Ученый, выбравшись из-под стола.
– Эх, вы, – с горечью произнесла Фиолеточка. – Раскисли тут без меня.
И тут же предложила ребятам бежать из этого замка.
Но, вопреки ожиданию, она встретила в их глазах только вялое уныние и молчаливый протест.
– Не-а, – обреченно произнес Трубач. – Отсюда выхода нет. Мы навсегда будем пленниками Зла.
– Но почему?
Все трое, потупившись, молчали. Силач, махнув рукой, тяжело выдохнул и произнес подавленным голосом:
– Мы потеряли все свои умения и ничего уже не можем делать для себя, только умеем работать на него, на Зла. Без приказа хозяина я не опущу мост и не отрою тяжелые двери. Я уже не тот силач, которым когда-то был.
– А я уже совсем не ученый и не смогу завести его ракету, если он мне не повелит, – признался его друг.
– А я не сыграю колыбельную на трубе и не усыплю Зла, если он сам этого не захочет, – со вздохом сказал Трубач.
Фиолетка только махнула рукой на ребят-неудачников и потрясла головой с развевающимся как знамя фиолетовым бантиком.
– Вот что, я вас сама спасу, – решительно заявила она звонким голосом, не имея, правда, никакого представления, как она это сделает.
И тут вместо нерешительности и упрямой неуверенности она увидела в глазах ребят дикий ужас. Взгляды маленьких трусов были прикованы к открытой двери, оставшейся за спиной Фиолеточки.
– Фиолетка, берегись! – услышала она взволнованный голос Трубача, прежде чем успела оглянуться.
Но было уже поздно. В двери, раскинув в стороны руки и преграждая путь, стоял черный человек с горбом на спине и капюшоном на голове, из-под которого на нее пристально глядели два источавших хищный свет глаза, готовых испепелить ее в ту же секунду.
Фиолеточка вздрогнула. А Зол, ухмыляясь и потирая костлявые руки, уже собирался исполнить задуманное наказание, как вдруг громкий железный удар огласил всю комнату и привел в испуг даже его. Он застыл на месте, словно черное гранитное изваяние. А всему виной была труба, оброненная растерявшимся не на шутку Трубачом. Ее падение и привело в оцепенение и Силача, и Трубача, и Ученого.
Но не Фиолетку. Воспользовавшись общим замешательством, она со скоростью молнии подлетела к трубе и на глазах ошарашенных друзей и недоумевающего Зла подхватила ее своими тонкими ручками, будто это была тростинка. Противный железный вой, издаваемый неумелой музыкантшей, заставил содрогнуться черное каменное изваяние, именуемое Злом. У него, как по команде, начали подкашиваться ноги. Повинуясь музыке собственной злости, он безвольно рухнул прямо на пол, прикрывшись своим черным одеянием, и перекрыл собой дверной проем. Тяжелый старческий храп огласил потрясенное пространство.
– Мы спасены! – торжествующим голосом воскликнула Фиолеточка, но, увидев прежнюю нерешительность на лицах ребят, самым строгим голосом приказала: – Бегите же!
Однако никто из безропотной троицы не двинулся с места. Недоумение в глазах девочки сменилось гневом и нетерпением.
– Мы не можем ничего сделать без воли нашего хозяина, – пояснил извиняющимся голосом Ученый и, уверенный в полной безнадежности дерзкого порыва своей подруги, обреченно добавил: – У нас все равно не получится ни открыть двери, не поднять мост. Мы в западне.
– Неправда! – с горячим рвением выкрикнула Фиолетка. – Все вместе мы справимся и с мостом, и с дверями. Бежим!
Не дожидаясь смелости от запуганных мальчишек, она первая подбежала к разлегшемуся поперек дверного прохода Злу и на минутку остановилась в нерешительности. Потом махнула рукой, крепко закрыла глаза и стрелой перемахнула через страшное спящее препятствие, не очень-то веря в собственную отвагу.
Перепрыгнув, она с дерзким вызовом обернулась назад. Первым сдался Силач. Он осторожно приблизился к черному телу и постарался аккуратно перешагнуть его, но не рассчитал сил и, повалившись прямо на Зла, перекатился на другую сторону. Зол даже не шелохнулся и продолжал так же громко храпеть. Теперь уже Трубач и Ученый были вынуждены повторить «подвиг» первопроходца.
Через минуту вся четверка, с трудом распахнув неподатливые двери, встала возле огромного круглого вала с намотанной на нее толстой цепью.
– Это она, – пояснил Ученый.
Но Фиолеточка уже и сама поняла, для чего нужна эта цепь и что она будет с ней делать. Недолго думая и не ожидая ничьей помощи, она ухватилась за длинную железную ручку вала и принялась медленно и осторожно раскручивать его. С тяжелым скрипом цепь стала разматываться, и вскоре большой подвесной мост с грохотом повалился на землю.
– Ура! – крикнула она звонким голосом победительницы, но, обернувшись назад, похолодела. – Зол проснулся…
Этого было достаточно, чтобы прогнать привычную нерешительность и вялость трусливых мальчишек. И откуда только у них взялось столько прыти и натиска! Фиолетка увидела в ночном мраке лишь быстро промелькнувшие пятки последнего убегающего.
Она бросилась вслед, но никого не встретила в негостеприимных дебрях темного леса. Такова была сила страха ребят, позаботившаяся о том, чтобы они оказались на краю царства Зла прежде, чем их освободительница успела об этом подумать. Не имея никакого понятия, куда ей бежать и, собственно, зачем – искать ли друзей или спасаться самой, она сделала первое, что пришло ей в ее маленькую голову с фиолетовым бантиком. А пришло ей то, что она увидела прямо перед собой – летающее дерево, которое сейчас оказалось очень кстати.
Фиолетка запрыгнула в него, точно белка в дупло, и звонким голосом произнесла слова злого волшебника, которые она слышала перед предыдущим стартом. Но ракета даже не дернулась с места, зато рядом с ней послышались шаркающие шаги и знакомый старческий кашель. Фиолеточка готова была разорваться на месте вместе с проклятой ракетой, которая, вопреки ее ожиданиям, вовсе не собиралась слушаться маленькую угонщицу.
И тут она сообразила: ракету ведь нужно гнать не к замку, возле которого она стоит, а куда-нибудь еще. Но куда? Времени для размышления не было, и Фиолеточка произнесла первое, что пришло ей на ум:
– Лети, ракета,
Не к краю света,
Лети к Добрее
Да поскорее.