Глава 13. На поиски чудовища
– Ты куда это собрался? – строго спросила мама, увидав в прихожей сына в полном боевом оснащении: в комбинезоне, в резиновых сапогах, в кепке на голове и с фонариком в руке.
– Как же? Ведь дядя Андрей приезжает. Он обещал мне рассказать про подземное чудовище и показать его.
– Какое такое чудовище? Что еще за выдумки!
Мать обеспокоенно покачала головой и потрогала ребенку лоб.
– Вовсе не выдумки! – уверенно запротестовал он. – Это страшное, научное, финальное… тьфу, фенональное…
– Феноменальное, – поправила мать. – И где же он обещал тебе его показать?
– Под землей, – не теряя уверенности, ответил маленький Лешка, но, увидев, что она укоризненно качает головой, добавил уже без всякой надежды на успех: – Он обещал… он обязательно…
– Нет, сынок, – с грустью ответила мама и погладила его по голове, – он не приедет, то есть пока… Его поезд сломался…
Вдруг громкий резкий свист откуда-то с улицы заставил мать вздрогнуть, а сына подбежать к распахнутому окну.
– Сейчас, бегу, я мигом! – крикнул он.
Не успела бедная женщина и глазом моргнуть, как ее непутевый Лешка уже выскочил за порог.
– Привет, Пронька! – весело приветствовал его другой мальчишка со свистком на шее, озорно подмигнул и свистнул еще раз, но куда более громко и пронзительно.
– Привет, Лешка! – отозвался первый.
Это был давний приятель Лешки, которого тоже звали Лешкой. Они были не разлей вода, везде и всегда ходили вместе, и потому, чтобы не путаться, одного их них называли Пронькой, а второго – просто Лешкой. Они и не обижались – знали, что все ребята во дворе уважают их за крепкую мальчишескую дружбу.
Итак, Лешка второй, или просто Лешка, с интересом разглядывал странное одеяние приятеля, пока тот старательно тер уши, оглушенные его свистом.
– Куда это ты так вырядился? – спросил он.
Пронька сделал гордую осанку, повертел в руке фонарик, поглядел по сторонам, словно вокруг были враги, и заговорщицким шепотом выложил важную тайну:
– А ты никому не скажешь?
– Ни-и, ты же меня знаешь.
– Так вот…
И тут Пронька по великому секрету рассказал своему закадычному другу такое, что тот чуть не проглотил свой свисток, который от волнения зачем-то сунул в рот. В конце повествования Лешкины глаза загорелись жадным ярким огнем, как два уголька во мраке пещеры.
– Так, значит, он пожирает людей? – тоже шепотом спросил он.
– Что людей? Целые поезда!
Изумление приятеля придало рассказчику воодушевление, а его богатая фантазия и словоохотливость пробудили страсть рисовать самые неправдоподобные картины необыкновенного явления под названием подземное чудовище.
– Это из-за него происходят землетрясения, наводнения, цукини.
– Чего, чего?
– Цунами, – поправился Пронька и с тем же упорством продолжал: – С ним никто не может справиться: ни полиция, ни пожарные, ни военные. Только профессор Пронин знает, как его одолеть. Это мой дядя Андрей, вот!
Пронька не заметил, как в пылу рассказа с шепота перешел на горделивый крик. Набрав в рот побольше воздуха, он собрался поведать Лешке еще кучу небылиц о неуловимом чуде, но на самом интересном месте вдруг замялся, сник и повесил голову вниз.
– Да, дядя Андрей все может, но не может приехать сейчас, – с грустью пояснил он. – Поезд почему-то сломался.
– И вовсе не почему-то, – поспешил дать свое объяснение Лешка, – а потому что этот страшный злой дух его сломал.
Друг не стал с ним спорить, но оттого ему на душе не стало легче.
– Не расстраивайся, – приободрил его Лешка и дружески похлопал его по плечу. – А мы сами с тобой на что? Сами пойдем и найдем. И все тут!
На этот раз глаза загорелись у Проньки. Однако он недоверчиво покачал головой.
– У нас вряд ли что получится. Он, знаешь, как быстро носится? Быстрее самого скорого поезда, быстрее…
– Подумаешь! – не унимался Лешка. – Я бегаю быстрее всех ребят в спортивном клубе «Метеор». Мне за это тренер даже свисток подарил. Во!
Для убедительности Лешка еще раз свистнул, и все сомнения его друга вмиг рассеялись, как испуганная свистом говорливая стайка воробьев у них над головами. Тогда ободренный Пронька достал свой фонарик и просигналил им перед Лешкиным носом.
– Я обожаю приключения! – признался он срывающимся от волнения голосом.
– Я обожаю гонки! – с тем же воодушевлением ответил ему приятель.
Вооружившись фонарем, свистком и самым решительным боевым напором, оба друга уже решили двинуться навстречу приключениям, но в этот самый момент в их планы вмешалось одно неприятное обстоятельство: перед ними вдруг возник маленький кучерявый рыжеволосый мальчишка с такой же рыжей и кучерявой собачонкой в руках.
– А ты откуда взялся? – не скрывая гнева, зарычал Лешка и сжал кулаки для предстоящей трепки.
Однако малыш успел опередить его и быстро отскочил назад, потому что прекрасно знал, какие сильные кулаки бывают у его старшего брата, особенно когда он злится. Мишка, так звали шустрого мальчишку, поспешил высказать все сразу в свою защиту, затараторив без умолку:
– Я не виноват. Меня мама послала с Тишкой гулять. Я не подслушивал, я случайно все услышал. Я никому ничего не скажу, если вы меня возьмете с собой. А если вы меня возьмете с собой, я возьму Тишку. А он любое чудище-юдище найдет и под землей, и даже на небе. У него нюх, как у зверя. Вот!
– Гав! – звонко подтвердил Тишка и завилял рыжим хвостиком.
Но это обещание ничуть не обнадежило недоверчивого брата. Да и его друга тоже. Оба приятеля были большими серьезными мальчишками и не желали иметь дело со всякой мелюзгой.
– Какой нам от него прок? – спросил Пронька и поглядел на Лешку.
Лешка утвердительно кивнул головой.
– Да и влетит еще!
Но Мишка не собирался отступать. Предвидя самый несчастливый исход дела, но не желая оставаться в стороне от предстоящих интересных событий, он пустил в ход свое последнее, самое действенное, оружие – слезы.
– Тьфу! Терпеть не могу плакс, – в сердцах сказал Лешка и еще сильнее насупился, однако кулаки все же разжал.
Пронька был солидарен с ним, но вести борьбу с распустившим нюни хлюпиком не умел.
– Придется взять его с собой: все равно не отвяжется, – обреченно вздохнул Лешка.
– Гав! – радостно провозгласил рыжий Тишка, что по-собачьи означало: «Ура!»
А Мишка вытер грязным рукавом мокрое лицо, сиявшее от слез и удовольствия. И все трое, не считая собаки, двинулись в путь – к старой заброшенной шахте на краю города.
– Откуда здесь рельсы? Их тут никогда не было, – в недоумении почесал затылок Пронька, и его кепка слетела на землю.
– Чудеса, – задумчиво произнес Лешка и выронил свисток.
– Это чудовище сделало, точно вам говорю, – уверенно заявил Мишка.
А Тишка звонко подтвердил:
– Гав!
Они стояли в немой нерешительности посреди заросшего бескрайнего луга, через который длинными черными змеями проползли бог весть откуда начинавшиеся железнодорожные рельсы. Сквозь густую зеленую траву они тянулись к высокой земляной насыпи, похожей на невысокую гору, и терялись за ее поворотом. Лешке стало не по себе, а Пронька, несмотря на теплый комбинезон, даже поежился, как от озноба.
Зато маленькому Мишке не было никакого дела до смятения ребят, вызванного страхом неизвестности. С нескрываемым азартом он принялся перескакивать на одной ноге через рельсы, втянув в свою забаву четвероногого друга, оказавшегося на редкость способным прыгуном, достойным звания настоящего циркового артиста. Тишка с радостным тявканьем перепрыгивал через длинный железный барьер и просил еще и еще поиграть с ним. Но Мишке вдруг пришла в голову другая мысль:
– А давайте поиграем в поезд. Чур, я буду машинистом, а вы – вагонами. Тишка, вставай вперед. Ты будешь паровоз.
– Гав! – обрадовался Тишка-паровоз и помчался по рельсам к горбатой земляной горе, уводя за собой на поводке маленького машиниста.
– Куда? – хором крикнули оба Лешки.
Едва успев подобрать оброненный свисток и кепку, они кинулись за беглецами и вскоре оказались возле входа в огромный мрачный тоннель.
– Ту-ту! – вдруг громко прогудело прямо перед ними.
Тишка встал как вкопанный, за ним – ребята. Это был самый настоящий паровоз.
Глава 14. Поиски продолжаются
А дело было так. Паровоз выехал из Печоры в Домойск. Сонный, уставший, занятый своими мыслями, он не заметил, как сбился с пути, точнее пропустил свой поворот на станции «Чум» и заехал в неизвестную глушь. Проезжая по бескрайним заросшим лугам, он будто не видел дороги и продолжал пребывать в глубоких раздумьях. А задуматься было над чем. В жизнь старого паровоза вмешалось новое событие: участок железной дороги от Воркуты до Сыктывкара стали расширять, а заодно и строить новые развязки и мосты. Все это делалось для нового сверхмощного локомотива «Метеор», который готовились выпустить в ближайшее время.
«Конечно, молодым надо уступать дорогу», – тяжело прокряхтел старый паровоз, подъехав к какому-то темному тоннелю.
– Ту-ту! – по привычке просигналил он и замер в растерянности.
Только сейчас он обнаружил, что забрался по своей старческой рассеянности в незнакомые глухие луга, посреди которых зиял зловещей чернотой темный, лишенный освещения подземный проход. Словно гигантская нора, он был почему-то весь голый изнутри и лишенный бетонных стен и перекрытий. Пустое мрачное нутро таинственного логова не предвещало ничего доброго.
– Гав! – вдруг услышал он испуганный лай и вздрогнул.
– Тишка, фу! – последовала за ним команда. – Чего ты боишься? Это же Тутушка!
«Фу, Тутушка, – сморщился паровоз. – Так меня еще никто не называл».
Он обернулся и увидел маленького рыжего щенка по прозвищу Тишка. Недоверчиво глядя на огромное железное чудо, маленький проказник сначала попятился назад, а потом вдруг обрел смелость и, обрадовавшись нежданной встрече, подбежал к незнакомцу, таща за собой на поводке мальчишку. С веселым лаем Тишка принялся прыгать вокруг паровоза, приглашая его поиграть. Старый локомотив сразу ожил. Охваченный молодым счастливым задором, он заулыбался, громко загудел и бодро поскакал вперед – в длинный подземный тоннель, не боясь опасности неизвестного пути. Тишка резво ринулся за ним, утащив за собой своего маленького хозяина. А снаружи остались стоять еще двое ребят – Лешка и Пронька, растерянные и ошеломленные, не зная, что делать. До них донесся убегающий стук колес, звонкий собачий лай и топот ног, быстро тонущий в бесконечной глубине темных подземных недр. И вскоре гнетущая тишина воцарили вокруг.
Первым очнулся Пронька.
– За ними! – живо скомандовал он.
И оба друга пустились в загадочный мрак подземелья.
Паровоз не сразу свыкся с темнотой незнакомого тоннеля. Прорезая кромешный мрак парой ярких фар, он с удивлением думал о том, почему здесь нет ни единой лампочки, а с грязного, ничем не отделанного потолка прямо на голову стекают толстые мутные капли воды. «Наверное, это еще не достроенная дорога для нового локомотива, – решил он. – Но почему тогда рельсы уложены кое-как, будто их просто накидали наспех? – паровоз с трудом передвигался по ним, как старая лошадь по ухабистой дороге. – И зачем здесь так много ходов? И почему в них нет рельсов?»
От тяжких раздумий у него разболелась голова. Меж тем дорога все подкидывала и безжалостно встряхивала его, выбивая из сил, а бесконечный запутанный лабиринт не обещал вывести его из этого кошмара. От тоски и жалости к себе паровоз тихонько загудел, словно маленький ребенок, и, глотая невидимые слезы, решил бросить бессмысленную погоню и остаться здесь навеки, чтобы погибнуть.
Но судьба решила по-своему и показала ему слабый огонек, едва замерцавший в самом конце длинного черного коридора. Паровоз вдохнул воздуха, напряг последние силы и, прибавив газу, поскакал по кривым рельсам на манящий далекий свет. Однако, проехав всего полпути, он встал оторопело.
– Чудовище! – прошептал он, нервно задрожав.
Паровоз не отрывал взгляда от двух ярко горящих красных огней, косо смотревших на него из глубины подземного мрака. От отчаяния он готов был провалиться сквозь землю, но, к сожалению, это сделать ему не удалось, потому что ниже проваливаться было некуда. Тогда он, немного успокоившись и уняв бешеный стук своего взволнованного сердца, выключил фары, затаил дыхание и приготовился к долгому и томительному ожиданию окончания встречи с недобрым хозяином.
А хозяин, видимо, и сам не решался подойти ближе и не только не двигался, но и вовсе закрыл глаза. И все подземное пространство обратилось тут же в непроницаемую тьму. Только не знал несчастный паровоз, что на его пути попалось вовсе не страшное чудовище, а двое удалых мальчишек, двое Лешек, пустившихся по следу Мишки и Тишки. А от обуявшего его ужаса яркий свет фонарика в руках одного из друзей раздваивался и пугал красным светом, словно глаза дикого зверя. И пропал огонек не потому, что закрылись глаза, а потому, что оба маленьких героя свернули в один из соседних проходов, решив продолжить безуспешные поиски в другом направлении.
– Ты слышал? По-моему поезд проехал? – прошептал Пронька, сбавив шаг.
– Показалось, – недовольно буркнул Лешка, припустившись еще быстрее. – Тут весь тоннель гудит как паровоз. У-у-у!
– У-у-у! – отозвалось долгим гулким эхом неживое мрачное пространство.
Оба друга поежились от неприятного ощущения, будто их обдало холодом, и угрюмо продолжили долгий и бессмысленный путь.
– Зря мы пошли по этой дороге, – ворчал Пронька, прорезая тонким лучом фонарика унылую темноту подземелья. – Здесь земля совсем неровная и камни такие острые. Все сапоги себе порвал. Что теперь мать скажет?
– Ничего не скажет, – утешил его другой Лешка. – Она же и зашьет.
– Как зашьет? Они же резиновые! Говорил тебе, надо идти по рельсам. А теперь сбились с пути.
– Может, и не сбились. Это еще неизвестно. Вот по этой дороге мы обязательно придем куда-нибудь!
– Куда-нибудь! – взорвался Пронька. – Ты еще скажи, что застрянем здесь навсегда.
– Не ной, еще никуда не пришли. А мне брата нужно найти и собаку в придачу. За них мне точно попадет, это тебе не сапоги.
– Конечно, попадет. Так тебе и надо.
– Это тебе надо! – на этот раз закипел более миролюбивый Лешка. – Кто говорил «приключения, приключения»?
– А кто говорил «гонки»? Вот и гоняйся теперь за своим Мишкой и за его Тишкой, еще и паровоз догони.
Лешка не стерпел обиды и поднял на друга кулаки, приготовившись к самому настоящему бою.
– Вот он! – вдруг остановил его Пронька.
– Кто? – Лешка опустил кулаки.
– Твой паровоз.
– Где?
Лешка повернул голову вслед за скользнувшим в темноту соседнего прохода лучом Пронькиного фонарика. И вправду, в конце тоннеля на них неподвижно смотрели два ярких красных глаза.
– Что он там делает? – изумился Лешка.
– Стоит, – пояснил Пронька.
– А почему не едет?
– Не знаю. Может, рельсов нет.
– А как же он тогда приехал?
– Значит, рельсы закончились.
– Тогда бежим!
– Бежим!
И оба рванули навстречу маячившим во тьме огням.
– Не отставай! – кричал на бегу Лешка, вырвавшись далеко вперед.
– Тебе хорошо го… говорить… ты быстрей меня бе… бегаешь. А у меня еще са… сапоги…
– Ничего, догоним. Главное, чтоб не уехал.
– Эй, паровоз… – задыхаясь и валясь с ног, срывающимся голосом взывал Пронька. – Как там тебя? Ту-ту…
Вдруг громкий пронзительный свист оглушил его и заставил содрогнуться все мрачное подземелье. Это был Лешкин свисток, пришедший на помощь слабому Пронькиному крику. От неожиданности два красных огня вздрогнули, засверкали еще ярче и злее и пустились прямо на изумленных мальчишек.
– О-хо-хо! – услышали они неживой, леденящий душу голос, а следом налетевший ураганом оглушительный гул над головой.
Пронька выронил фонарик, Лешка – свисток, и все вокруг погрузилось во мрак и тишину.
Да, это было оно, Охо. Бесцельно блуждая по своим бескрайним владениям, оно вдруг почуяло чье-то незримое присутствие. «Неужели, попался? – подумало оно и вслушалось в глухую тишину мрака. Едва слышный протяжный гул „У-у-у!“ донесся из-за толстых земляных стен и потерялся где-то в неизвестной дали. – Ага, это он! Значит, не зря я проложил сюда рельсы – заманил злодея в ловушку. Ай-да, я! Ай-да, Охо!»
Чудовище принялось потирать от счастья свои кривые пухлые лапы, похлопывать ими по толстым бокам, подпрыгивать на месте, рассеивая вокруг себя грозди раскаленных искр. Однако радостное настроение быстро сменилось тяжелой задумчивостью: мало было заманить врага к себе в логово – нужно еще изловить его и уничтожить. И Охо, прекратив плясать и рассыпаться искрами, пустилось в путь.
Но ему не везло. Бездушная тишина и непроницаемая темнота встречали его среди бесчисленных дорог в запутанном подземном лабиринте. Оно впало в отчаяние, не зная, где искать, и поняло наконец, что и само заблудилось.
– О-хо-хо, как мне плохо, – сокрушалось оно, пронзая недобрую тьму гневным кровавым светом.
И она ответила ему веселым светлым огоньком в одном из глухих проходов и отозвалось приветливым свистом. Охо рвануло на дружеский призыв, словно океанический тайфун, оставляя после себя груды поваленных каменных глыб и мерцавшие в пыли багровые искры. Каково же было его удивление, когда вместо ожидаемого им знакомого железного гиганта показались два маленьких двуногих существа, неизвестно как очутившихся в недрах забытой всеми заброшенной шахты. Повалив наземь нечаянных гостей, точно подкошенные колоски, разочарованный хозяин даже не удосужился убедиться в том, что погубил их насмерть, и пустился огненным вихрем дальше искать себе более достойного соперника – паровоза. Но все его старания оказались тщетны: беглец будто сквозь землю провалился.
Уставшее, остывшее и опустошенное, Охо принялось по привычке охать:
– О-хо-хо! Ну, хоть бы кто-нибудь помог. Где вы, козявки-малявки?
И, как назло, ни одно из сочувствовавших ему когда-то насекомых не отозвалось на крик отчаяния, никто не поспешил прийти ему на помощь. И оно вынуждено было горевать и охать в полном и беспросветном одиночестве.
Но и это было ему не удалось. Лишь только умолкло неуемное чудовище, лишь только распласталось по широкой пещере пышными серыми тучами, лишь только закрыло свои маленькие глазки-угольки, предоставив мраку властвовать над собой, как какой-то посторонний звук заставил его всполошиться и тряхнуть своим тучным телом, собравшись в один упругий ком.
– Что это? – едва слышно прошептало оно.
За глухой непроницаемой стеной раздавался тихий жалобный всхлип и тонкое завывание. На этот раз чудовище не спешило нанести стремительный удар по неведомым пришельцам, а тихонько на цыпочках подкралось к краю стены и, вытянув толстую неуклюжую шею, заглянуло за угол. На него уставились сразу две пары мокрых любопытных глаз. Одна пара принадлежала маленькому рыжему мальчонке, другая – маленькой рыжей собачонке.
Да, да, это были они – Мишка с Тишкой, заблудившиеся в темном подземном царстве. Ни Мишкин задор, ни Тишкин нюх не помогли им найти выход отсюда. Отчаявшись выбраться, они присели на холодный остроконечный камень и впали в полное уныние. Их мысли были только о доме, тепле, свете и доброй мозговой косточке в миске с супом.
Тихонько воя и всхлипывая, они пытались найти себе утешение в слезах и жалобах друг другу. Но и этого они не могли найти. Зато их нашло само Охо. Вытаращив свои удивленные угольки-пуговицы, оно смотрело на них, не моргая и не понимая, как поступить с этими странными существами. Зато существа поняли все сразу: Мишка, обрадованный нежданной встрече с незнакомым, но безобидным на вид спасителем, весело заулыбался ему приветливой детской улыбкой, а его верный Тишка бросился со всех лап, звонко лая и виляя рыжим хвостом, к доброму серому чудовищу, чтобы поскорее облизать его угольный нос.
Огромное чудовище не ожидало такого приема и не смогло разделить столь бурного восторга. Оно попыталось надуться, напыжиться, раскалиться, разозлиться, но вместо этого потеряло свои последние силы и с громким шумом лопнуло, словно воздушный шарик, оставив после себя рассеянную серую дымку в воздухе да горстку угольной пыли на полу.
Глава 15. Спасение
В кабинете начальника воркутинского вокзала сидел профессор Пронин. Он только что прибыл в Воркуту с опозданием на несколько часов и первым делом отправился сюда, чтобы разобраться в непростой ситуации, вызванной поведением неуловимого подземного существа, за которым, собственно, он сюда и приехал. Профессор поминутно снимал и надевал свою помятую шляпу, усердно протирал очки, вероятно, стараясь сделать в них дыру, и с волнением смотрел на спокойного круглолицего начальника, который медленно и важно перекатывался по кабинету, о чем-то сосредоточенно думая. За большим длинным столом, кроме профессора, сидели еще четыре человека – родители пропавших Лешек и Мишки.
– Так, значит, дети пропали, – в который раз повторил начальник, совершая очередной виток вокруг стола, – и поезд «Печора-Домойск» тоже пропал. Это неспроста, это неслучайно. Чую, есть здесь какая-то связь.
Начальник задумался еще сильнее, пошевелил своими пышными черными усами и повел носом, точно собака, взявшая след. Профессор Пронин оживился и, натянув поглубже шляпу на свою мокрую от волнения голову, уверенно закивал:
– Да, да, и еще аномальное подземное явление причастно к этому исчезновению.
– Это неясно, это к делу не относится, – начальник покрутил ус и зачем-то поглядел себе под ноги, собираясь, вероятно, пронзить взглядом пол и проникнуть под землю.
– А я говорю относится! – прокричал профессор так встревоженно и громко, что его голос перешел на визг.
Он попытался вытереть себе мокрый лоб, но забыл снять шляпу, и она упала на пол. Он стал еще более растерян и жалок. На помощь ему поспешил отец Лешки:
– А что, оно, это явление, может помочь в поисках?
– Еще как! – Пронин резко вскочил с места, с грохотом уронив стул. – Я могу приблизительно… нет, с большой долей вероятности указать место пребывания этого феномена. Он мог стать источником притяжения поезда, на который ведет охоту, а также на детей, которые ведут охоту на него.
Теперь уже начальник вокзала проявил немалый интерес. Он подошел к воодушевленному рассказчику, поднял с пола стул, подал ему шляпу и подвел к огромной карте на стене. Вся она была, словно жилами, испещрена длинными черными линиями, витиевато расползающимися по всей ее площади. Профессор сразу сообразил, что от него ждут, и твердо, словно отличник, вызубривший на пятерку урок, ткнул в едва заметную серую точку.
– Вот! – торжествующе произнес он.
И все, кто находился в кабинете, с жадным любопытством устремили на нее взгляд.
Пока на земле разгорались страсти из-за неведомой тайны, родившейся в голове профессора, а под землей продолжались поиски этой самой тайны, паровоз, не видя больше пугающих красных огней, снова покатился в неведомую даль в полном мраке по разухабистым рельсам, набивая шишки, теряя болты и куски обшивки и не находя никакого выхода из этого бесконечного подземного лабиринта.
А как ему хотелось сейчас дремать спокойно в локомотивном депо под стук чужих колес и свист чужих гудков. И не тряслась бы его тяжелая железная подвеска, рискуя в любой момент отвалиться, и не раскалывалась бы голова, и не ныли бы бока, и не слипались бы глаза…
Вдруг звонкий собачий лай заставил его вздрогнуть и открыть глаза. Он ничего не увидел в глухом мраке длинного коридора, только услышал громкий хлопок, будто лопнул воздушный шарик. В воздухе потянуло дымом, и паровоз услышал радостный детский голос:
– Тутушка!
А в это время в другом конце огромной шахты в полной растерянности сидели на земле две темные фигуры. В руках одной из них был наполовину разряженный фонарик, едва светивший жалким тусклым светом, а на шее у другой, словно колокольчик у коровы, свисток. Это были двое Лешек, чудом спасшихся после нападения страшного чудовища. Оправившись от ужаса, они никак не могли собраться с духом и все сидели на том же месте, не решаясь двинуться дальше.
– Здорово мы его напугали, – сказал Лешка.
– Ага, – согласился другой Лешка.
– Такое страшилище! Фр-р, аж вспомнить тошно. Одни только глазища как два костра.
– Как два угля, – поправил второй.
– А какие лапы! – не обращая внимания на замечание, первый не сбавлял пламенный тон. – Аж восемь штук и такие кривые, противные.
– Четыре лапы.
Они продолжали сидеть и, не находя себе другого занятия, просто молчали и не думали ни о чем.
– А все-таки здорово мы его… – прервал молчание один из них и тут же замолк.
– Или оно нас.
И снова навалилась тягостная тишина, сквозь которую слышалось лишь их тоскливое сопение.
– А все же, Пронька, надо выбираться отсюда. Хватит уже, – первым не вытерпел Лешка.
– Угу, – безропотно согласился его приятель, – знать бы только как.
– Мне еще Мишку надо найти.
– И Тишку, – добавил Пронька.
– Или хотя бы выход.
– Или хотя бы паровоз.
– Только здесь мы его не встретим: здесь рельсов нету, – вполне разумно рассудил Лешка.
– Тогда надо хотя бы рельсы найти, – со слабым оттенком надежды согласился Пронька и с трудом поднялся на ноги.
Он протянул приятелю руку, но поднять его безвольное тело не сумел и рухнул рядышком сам.
– Так мы никогда никого не найдем и сами не выберемся, – серьезно заключил Пронька и на этот раз все-таки сумел подняться и помог товарищу бодрым пинком ноги.
Тот даже не стал возмущаться и, встав на нетвердые ноги, вполне твердо заявил:
– Только бы не встретить чудовище.
Пронька с ним молча согласился, и оба бедолаги шатающейся походкой продолжили свой нелегкий путь, держась за неровные шероховатые стены и друг за друга. Друзья долго шли по кривым дорогам, задевая за острые булыжники, спотыкаясь и падая, отбивая коленки и накапливая еще больше усталости, голода и недовольства. Уж слишком тягостен оказался их путь к приключениям и еще более неодолим путь от них.
Вдруг в кромешной тьме они услышали нарастающий гул, будто ураган хотел прорваться в глубокое подземелье и напасть на беззащитных мальчишек. Не сговариваясь, они рванули прочь от устрашающего вихря, скрывшись в ближайшем темном проходе.
Однако далеко пробежать им не удалось: первым, не совладев с неудобными сапогами, споткнулся Пронька, а следом, зацепившись за него, рухнул его приятель. Оба лежали на земле бок-о-бок и дрожали.
– Ты что, испугался? – прошептал Лешка, почувствовав, как дрожит плечо товарища.
– Это кто это испугался? – затрясся еще сильнее Пронька на этот раз от обиды.
– А почему тогда дрожишь?
– А потому что ты дрожишь, а я от тебя.
– А почему тогда лежишь?
– Потому что зацепился и упал. А ты почему лежишь?
– А я споткнулся об тебя, между прочим. А ты, интересно, обо что?
– А я… я… А я о рельсы. Вот!
– Какие еще рельсы? Что ты выдумываешь?
– Я не выдумываю. Смотри, тут еще и шпалы есть.
– Ура! – дружно закричали оба.
И в подтверждение действительности их важной находки на всю подземную глушь раздался громкий торжествующий крик:
– Ту-ту!
А за ним тут же последовал другой, тонкий и звонкий, голосок:
– Тутушка, вперед!
В этот миг мощный грохот стремительно ворвался по гулким рельсам в глухой проход, а вслед за ним пробились два ярких луча света, наполнив собой унылое серое пространство. С веселым скрежетом колес прямо перед изумленными мальчишками остановился паровоз. Весь в пыли, помятый и изодранный, но живой и счастливый, стоял он посреди кривого железного пути, а на его подножке, точно машинист, спешащий сойти вниз, сиял победной улыбкой маленький Мишка, весь перепачканный мазутом, с разорванным локтем и взлохмаченным Тишкой под мышкой.
– Вот вы где! – провозгласил он. – Наконец-то мы вас нашли. А сначала мы нашли злое чудо-юдо, и я победил его… ну, и Тишка тоже… Мы победили чудовище. Вот!
Переполненный нетерпением, Мишка сбивчиво и взахлеб рассказал ребятам, как они повстречали во тьме чудовище и захотели подружиться с ним. А оно не захотело и лопнуло.
– Испугалось, – пояснил Мишка и продолжил рассказ.
Потом оба маленьких искателя нашли еще и паровоз, ну, или он их нашел, и они все вместе отправились на поиски остальных охотников за чудищем, от которого, к сожалению, уже ничего не осталось, только кучка серой пыли.
– А паровоз… Он молодей! – заключил расчувствовавшийся малыш.
– Гав! – подтвердил песик.
Больше слов ни у кого не было. Тогда двое больших мальчишек – Лешка и Пронька – вскочили на соседнюю подножку и под звонкий собачий лай и радостный гудок паровоза двинулись в путь.
Как ни велико было их приподнятое настроение, но и оно постепенно сошло на нет. Казалось, никогда не будет конца этому мраку, изнурительной тряске и длинному, как дорога от Воркуты до Луны, лабиринту ходов в подземных владениях Охо.
– А может, его и нет, – предположил впавший в уныние Лешка.
– Кого нет? – не понял Пронька.
– Выхода.
– Как же нет? Если есть вход, то должен быть и выход.
С этим доводом нельзя было не согласиться, но уверенности в том, что выход все же найдется, он не придавал. Только маленький Тишка, не понимая всей бедственности их положения, продолжал беспечно повиливать хвостиком, радуясь тому, что все его друзья рядом и никуда теряться не собираются. Ему даже захотелось весело потявкать и вдобавок побегать. Он вдруг рванул из Мишкиных рук и понесся впереди паровоза в самый конец широкого тоннеля.
– Фу! Назад! – заорал с испугу Мишка.
– Нет, вперед! – уверенно прокричал Пронька.
– Выход! – добавил от себя Лешка.
А паровоз просто провозгласил «Ту-ту!», что на его языке означало начало нового пути.
И действительно, темный подземный коридор заканчивался ослепительно ярким светом, на который вслед за Тишкой стремительно рванул обрадованный паровоз вместе со всей своей геройской командой.
Выскочив наружу, они сразу зажмурились не в силах смотреть в глаза огромному светлому и лучистому солнцу. Золотое светило единовластно царствовало на синем небе, лишенном хотя бы единого облачка, и приветливо протягивало свои лучи появившимся из-под земли пришельцам.
«Где это мы?» – подумал растерянно паровоз и устремил взгляд вперед, к развилке, возле которой стоял указатель со словом «Домойск». Под ним он увидел кучку людей. Во главе нее стоял человек со смятой шляпой в руках и радостно улыбался.
– И все-таки оно было! – твердо произнес он и посмотрел в глаза паровоза.
В них он прочитал полное согласие.