Глава 24
Утро принесло облегчение. Проснувшись, я села на кровати и прижала теплое одеяло к груди. Не знаю, что со мной сделал гер Каил, но с моей души, словно камень свалился. Было так легко и хорошо, хотелось петь и чего-нибудь вкусненького. Наверное, я теперь за всю жизнь не наемся. Впервые за долгие годы меня не мучили кошмары. Я вообще не могла вспомнить, что мне снилось. И это было чудесно. Проснулась я в комнате одна, но вторая половина постели была смята и на подушке четкая вмятина от головы.
Ясно, я снова спала не одна.
Вздохнув, я спустила ноги на холодный пол. Поправив лямочки сорочки, которые так и не укоротила, прошлась к шкафу. В нем должна была висеть рубашка вардигана, та самая, в которой я ходила днем. Распахнув простые, даже чуть грубо сделанные дверки, узрела лишь пустые полки. Рубашки не обнаружилось. И что теперь ходить в ночной сорочке еще и днем. И где вся та роскошь, что была куплена вчера. Видимо мне ее носить пока не полагается.
Вернувшись, я снова села на кровать. И чем заняться? Перспектива провести весь день запертой в четырех стенах меня пугала. Дверь щелкнула, и в комнату вошел вард Итан. Его густые черные волосы были влажными и слегка вились, а накинутая, но не застегнутая серая рубашка подтверждала, что он недавно принимал ванну. О, вот и еще одно развлечение! Могу поплавать в огромной деревянной лохани, ну или если совсем тоскливо станет – кораблики в ней запускать.
Конечно, краски я немного сгущала, по сути-то, я еще толком взаперти и не сидела.
– Уже проснулась? – поинтересовался зачем-то вардиган, будто не видно, что сижу, свесив голые ножки. – Через десять минут завтрак. Ты будешь жить в моей комнате, так что пойдем, переоденешься.
– А это обязательно? Может, я здесь поживу пока, – тихо поинтересовалась я.
– Пока!? – на его лице промелькнула нехорошая улыбка, – Пока что Ниори? Пока не вступит в права весна, и ты не предпримешь очередной побег. Я все слышал, весь ваш разговор с Селестиной.
Мое лицо вспыхнуло от досады. Кто же меня тогда за язык тянул, молчала все время и дальше бы о планах не распространялась.
– Я не настолько глуп. Я столько лет сживался с мыслью, что буду одинок. И полагаешь теперь, получив тебя, я позволю тебе исчезнуть, – его глаза опасно сверкнули. – Не будь так непростительно наивна.
Не дав опомниться, он скользнул ко мне и, схватив правую руку, прижал меня к своему телу. Это произошло так быстро, что я опомниться не успела. Что-то холодное обхватило руку, вспыхнуло огнем, немного обжигая, и сжалось, словно в кожу врастая. Я вскрикнула и дернулась, не понимая, что происходит. Что он на меня надел!?
Как ни странно, меня отпустили. Отшатнувшись, я поднесла запястье к лицу. На моей руке красовался ритуальный браслет. Широкое серебряное металлическое украшение. По всей его поверхности были нанесены изображения неизвестных мне рун. Они красиво мерцали, завораживая.
– Ты ведь понимаешь, что это значит?! А теперь пойдем, тебе нужно привести себя в порядок.
– Я теперь твоя жена? – глухо выдохнула я, сама понимая глупость вопроса.
– Моя жена, моя единственная, моя собственность! Мать моих будущих детей, хранительница моего дома, моя спутница жизни! – предельно ясно, выделяя интонацией каждое слово, отчеканил он. – А теперь пойдем со мною.
Все еще сжимая браслет, я медленно двинулась из комнаты. В голове творился хаос, мысли носились одна за другой, а я не могла поймать за хвост ни одну из них. Как-то слишком круто изменилась моя жизнь за какой-то месяц. Я представляла себе более плавное и размеренное ее течение. А тут что ни день, так крутой вираж судьбы.
Прикрыв глаза, медленно перебирала ногами. Я вспомнила совсем иное место и другого мужчину. Нет не мужчину, а мальчика. Картинка из прошлого накрыла сознание.
Все племя собралось у главного костра. Моя подруга Акира нарядилась в лучшее платье и счастливая стояла у огня с букетиком морских кувшинок в руках. Ее глаза сияли торжеством. Время от времени она бросала на меня победные взгляды. Мне же было горько. Мальчик, что должен был стать моим, выбрал другую. Отдал сердце той, что не слышала его. И это было так неправильно и несправедливо. Я помнила этот вечер и их помолвку. Красоту закатных сумерек, тихий шелест морских волн, мягкость песка под ногами, а еще раздирающую боль предательства. И вот теперь на моей руке браслет, надетый тем, кто был почти незнаком. Но я слышала его запах.
Яблоки, так обожаемые мною в детстве.
Возможно, я просто сама не желаю признать, что вот сейчас все правильно. Та детская обида не дает полностью принять другого. Обернувшись, я впервые смело подняла на Итана глаза. Что было в них?
Тоска и злость.
– В моей жизни был другой, – чуть слышно призналась ему, – его сердце я слышала всей душой. Мы были детьми, но уже тогда я понимала, что он мой. Что он станет тем, кто затмит мне солнце. А он выбрал другую девочку, высмеяв мои чувства. Она была богатой наследницей из хорошей семьи с достойным приданым. Даже то, что она совсем не была его парой, не притушило блеска денег в его глазах. А теперь столько лет спустя вы надеваете мне свой браслет, даже не спросив, кто же я в действительности. Вы, вардиган, рады такой, как я: седой, худой и вечно голодной. Я не могу этого понять. Не могу.
– Я рад, что мой предшественник оказался таким глупцом, я готов лично поблагодарить его за такой подарок.
Подхватив меня на руки, Итан очень быстро, не давая опомниться, занес видимо в свои апартаменты. Первое, что бросилось в глаза – огромный камин, в котором пылал открытый огонь. Около него была расстелена полосатая шкура какого-то животного. Чуть поодаль в углу у окна – большая кровать. На вид она была проще и меньшей той, что стояла в предыдущей комнате, но казалась мягче и уютнее что ли. Дальше вдоль стены стояли пара шкафов и большие сундуки. А над ними резные полки из беленого дерева, на которых стояли странные деревянные фигурки. И все. Скромно, но уютно.
– Нравится? – уточнили у меня.
– Не знаю, еще не решила, – свредничала я, хотя конечно нравилось.
Стены комнаты аккуратно завешаны гобеленами с изображениями леса и диких животных. Потолок выбелен. Два больших окна выходили во двор на аллею. На полу странное мягкое покрытие похожее на войлок.
– Если что-то захочешь изменить, буду только рад. Твои вещи тут, – распахнув дверцы одного из резных деревянных шкафов, мой теперь уже муж указал на полки, заполненные купленными накануне вещами.
– А кто их сложил? – поинтересовалась я.
– Гласа, – не задумываясь, ответил Итан, – она здесь все в порядке держит.
Я дернулась как от удара. Значит, его любовница тут хозяйничает и уже даже в белье моем полазила. Стало как-то противно. Меня запер там, а тут с любовницей кувыркался. Злость заполняла сердце, грозясь выплеснуться наружу.
– Ааа, – протянула громко, – так вы нас просто местами поменяли. Меня сюда постель согревать, а ее туда, чтобы тоже под боком была. Ну, тогда понятно.
Подойдя к шкафу и не особо разглядывая его содержимое, выдернула платье и какие-то короткие панталончики.
– Могли бы и не разводить переезды, – подметила я, не сдержав своего разочарования и злости, – я могла бы и там остаться. Все же ей здесь привычнее, чем мне, – еще раз поддела я его.
– Ты ревнуешь!? – голос, с которым он спрашивал, казался странно довольным.
Ревность? Ревную ли я. Наверное, нет. Это иное чувство, совсем иное.
– Нет, не ревную. Брезгую, – глухо отозвалась я. – Неприятно понимать, что мое нижнее белье раскладывала ваша любовница. Все эта ситуация неправильная. Вы не тот, кто мне нужен и я явно вашим девкам уступаю. Все неправильно.
Покрутившись, я быстро нашла ванную комнату и отправилась туда. Распахнув дверцу, поняла что ошиблась, это был туалет. Просторный с чистым отхожим местом. Развернувшись, заметила другу дверь и дернула ее на себя. Странно, но я оказалась в своей же ванной. С этой стороны дверь была аккуратно оформлена так, что и не догадаешься. На ней крепились какие-то полочки. В общем если не знаешь, что дверь, то можно и за часть стены принять.
Умывшись, я неспешно оделась. Все настроение, что было с утра, куда-то исчезло и снова пришло уныние и обреченность. Ну, вот и зачем меня было переселять, если тут комнаты соединенные ванной. К чему все это. Вернувшись в его комнату, я замерла облаченная в длинное скромное синее платье с высоким воротом-стоечкой.
Итан так и стоял у камина, словно и не двигался все это время.
– Она уедет, как только дороги откроем. Примерно через неделю. Я ей уже об этом сказал. Не скажу, что она рада, но так будет лучше.
– Мне все равно, что вы делаете со своими женщинами. Главное, чтобы меня это не касалось, – отчеканила я.
– Прекрати, Ниори, – наконец-то взорвался он и проявил хоть какие-то чувства, – тебе нравится возводить между нами преграды и рыть пропасть. Хоть маленький шажок мне навстречу сделай.
– Мне просто страшно, очень страшно, – призналась я. – Не хочу я заменить чью-то любовницу. Я так рвалась сюда. Север казался мне мечтою. Я так хотела мужа, дом, семью. А теперь… теперь всего этого не будет.
– Почему же не будет? – неспешно он приблизился ко мне и обнял. – У тебя все это уже есть, бегляночка. И муж, и семья, и дом. И мечта, какую захочешь. Только попроси меня хоть о чем-нибудь.
Теплые руки нежно гладили мою спину. Я ощущала легкие прикосновения губ к волосам.
– Много лет назад старая ведьма посмеялась надо мной и братьями и изрекла, что северные земли никогда не взрастят наших единственных. Не отыщем мы их, даже трижды обойдя весь Север. Мы и обошли, нашли тысячи сиятельных наделенных магией женщин и все не то. Изредка от них исходили тусклые ароматы, да они были приятны, но не более. Годами я привыкал к мысли, что моя кровать останется холодной, сколько бы женщин я через нее не пропустил. Дети, о них и мечтать не смел. Держать на руках своего сына и понимать, что не чувствуешь к нему ничего, кроме интереса, – голос Итана надломился и перешел в шепот. – У моего отца было много женщин. Он любил укладывать в свою постель молоденьких девушек Иных. Некоторые после рожали. Я, Сай, Вульфрик – мы дети от случайных женщин. Ненужные никому, случайно зачатые. А отец так и остался холодным, сошедшим с ума от одиночества стариком. Я не хочу повторять его судьбу. Для меня ты все! Моя! С той самой секунды, как увидел тебя сидящей в окне, ты занимала все мои мысли. А твой аромат оказался столь пленяющим, что я обезумел! Именно поэтому я так озверел тогда, не мог простить злую шутку. Хотя сознайся ты тогда на кухне, что одурманила меня, я бы принял это. И был бы рад и такому искусственному счастью.
Итан так ласково прижимал меня к себе, его руки медленно блуждали по моему телу, вызывая мурашки на коже. Я уткнулась ему в грудь и ощутила любимый аромат яблок. Словно наваждение. В камине треснуло полено, и искры рассыпались по песчаной насыпи на полу перед решеткой. Я не знала, что сказать в ответ на его откровения. Наверное, нужно было признаться в чем-то сокровенном, но в голову лезло совсем не то.
– Ты молчишь, – не выдержал мой мужчина. Раскрывать душу перед другим всегда сложно, никогда не знаешь, чем ее наполнят в ответ.
– В голову приходят только глупости разные, – честно призналась я.
– Какие?
– Всякие, но ни одной стоящей умной мысли, – я обняла его за талию и теснее прижалась к шелковой рубашке щекой. – Я так тщательно планировала свою жизнь на Севере. В мечтах было многое: и матрас с первых зарплат прикупить, и занавески лиловые на окно.
– Ну, матрас я тебе свой отдам, занавески вешай любые, какие захочешь, можешь их вообще менять каждый день, – серьезным тоном заявил Итан.
– А книги мои вернешь? – я решила, что наглеть так по полной.
– Ну, – протянул он задумчиво, – мы можем определить их в библиотеку. Боюсь, что Сай и Каил так просто с ними не расстанутся.
– Но они же мои, вы их нагло присвоили, – моему возмущению предела не было.
– Ну, это как посмотреть, бегляночка. Ты ведь теперь моя, а значит, все, что есть у меня – твое, а что имеешь ты – мое. Получается книги общие. Братья они тоже часть твоей семьи. Неужели ты настолько жадина, что не дашь им потешить себя этими фолиантами?
Вот же хитрец. Нет, ну как все обставил. И ведь не придерешься к его словам. Хотя мы тоже не простушки.
– Тогда получается, что все книги, что в твоей библиотеке – мои? – о да я их успела приметить, несколько стеллажей битком набитых разной литературой. – Думаю я смогу найти там хоть что-нибудь стоящее, – поддела я его.
– Весь дом в твоем распоряжении, Ниори.
Неплохо. Может быть, все так уж неплохо. Мы с Селестиной тут развернемся. Но кое-что все же нужно уточнить.
– Получается мы с Селестиной как бы хозяйки? – подняв голову, я всматривалась в его лицо, ожидая ответа.
– Да, – просто ответил он без всяких лишних эмоций, – она в своем крыле, а ты в моем.
– А кухня? Могу я что-то изменить там?
– Кухней Гласа занимается, – выдал он. – Там у них все отлажено…
Я замерла, вот надо было Итану о ней вспоминать!?
– А забыла, прости, твоя любовница, – грубо перебила его я, – тогда, конечно, на кухню нам лучше не заходить.
– Я ведь сказал, что она уедет через неделю, ты дослушала бы сначала, а потом бурчала, как старушка, – беззлобно подколол меня этот несносный тип.
Неужели он не понимает, как мне неприятно обсуждать или даже слышать о его любовнице. Гласа вела себя в доме как состоявшаяся хозяйка. Представляю, насколько она меня ненавидит. Теперь понятно, почему она так шипела на меня. Вдруг захотелось и ему вот также ответить, припомнить мужчину, что был в моей жизни, чтобы понял каково это – слышать из уст той, что должна быть только твоей, восторженные или просто нежные слова о другом. Вызвать ревность. Интересно, а станет ли он мучиться этим чувством.
– Прости, – в моем голосе слышалась кротость, но я задумала коварство. Отстранившись от него, я вновь подошла к шкафу. На полочках была аккуратно сложенная одежда. Платья, нижнее белье, сорочки, гамаши и чулочки, висели туники и даже женский кафтан.
– А где моя куртка? – я отвернулась от него, поэтому мою подлую улыбку увидеть он не смог. – Это подарок Вьюго, – выдержала паузу, делая вид, что призадумалась, – странно ты сказал, что я пахну веником из полевых цветов, а он что травой после дождя поутру. Мне как-то его вариант больше нравится. А почему так? Почему запах вы слышите по-разному?
Вот теперь осталось сделать лицо проще и наивнее, и ждать реакцию. Приревнует или нет. Обернувшись к Итану, я мгновенно пожалела о своей проказе. На меня в упор, не мигая, смотрел Иной – туманник. И взгляд этот был наполнен тихим бешенством.
– Тех вещей нет, – с шипящими интонациями процедил он, – я лично сжег их. У тебя не будет ничего напоминающего о нем, – сглотнув, отступила, совсем не такой реакции я ожидала от своего мужа. – Ты пахнешь полевыми цветами и утреней росой, я найду и уничтожу этого жалкого Древнего, если ты хоть раз еще назовешь его имя. Ты поняла меня!?
Он смотрел в упор, словно гипнотизировал. Значит, ему можно своих любовниц вспоминать, а мне и имени другого произносить не разрешено. Благоразумно промолчав, я закрыла изящные дверки шкафа из светлого дерева. Продолжать разговор смысла не имело. Дерзить ему или пререкаться себе дороже.
Не зная, куда себя деть в этой комнате, я прошла к окну и выглянула на улицу. По дорожкам аллеи бегали дети. Мальчишки носились сломя голову, догоняя друг друга. Падали и хохотали. Непроизвольно улыбнулась и я. Ничего и я буду счастлива.
За моей спиной хлопнула дверь. Ну и ладно, со временем все уляжется. Все встанет на свои места. Не может же всегда быть плохо, и в моей жизни из-за тучек выглянет солнышко. Все еще улыбаясь, я погладила холодное стекло, за которым малыш пытался угнаться за своими старшими друзьями. Видимо он был водой в игре, с упорным отчаяньем он семенил на некрепких ножках и, расставив ручки в стороны, норовил задеть кого-то из друзей. Ему не поддавались, не делали скидку на возраст и мелкий рост. И это правильно, только так вырастают сильными, ловкими и смелыми. Только так.
Глава 25
Прошло несколько недель. Моя жизнь превратилась в одно сплошное ожидание. День за днем я сидела в комнате и часами смотрела в окно. Я словно сглазила сама себя. Все вокруг потеряло краски. Просыпаясь на утренней заре, ждала лишь сумерки, лишь бы день прошел.
Итан запер меня в своей комнате и не позволял выйти, изредка пуская ко мне только девочек из кухни. Но и с ними поговорить почти не удавалось. Под пристальным взором вардигана они быстро прибирались в помещении и накрывали на стол. Грязную посуду с подносом Итан уносил всегда сам.
Он вообще вел себя странно. Иногда, после длительного отсутствия, он приходил с люто горящими лиловым костром глазами. Он него разило смертью, кровью и моим отчимом. Я чувствовала, что зол Итан не на меня. В такие дни он буквально топил меня в своей нежности. Обнимал, целовал и долго сидел у камина, удерживая меня на руках. А еще кормил так, словно пытался наверстать за все голодные годы. В моем рационе появились яблоки в огромном количестве, а также овощи. На тарелочке у кровати всегда лежали сладости: карамельки и леденцы.
Но были и иные дни, когда я стояла в одиночестве у окна. Он уходил с рассветом и возвращался затемно. Постоянно молчал и хмурился, разглядывая меня. Столько боли и жалости я замечала в его взгляде. Итан отворачивался и вовсе выходил, оставляя меня в тишине. Становилось страшно, одиночество сгрызало изнутри. В один прекрасный момент я решила, что лучше закрыться от него и чем впускать в свое сердце. Так будет проще и спокойнее.
Каждые два дня в комнату приходила Гласа, окатывая меня презрением и скалясь улыбкой гадюки. Она приносила новую стопочку чистой выглаженной одежды и не торопясь складывала ее в шкаф. А еще она пользовалась моментом, чтобы укусить меня побольнее. Ее злобные слова жалили меня, она получала удовольствие, рассказывая, как ее балует в постели Итан. Какие подарки он ей дарит. Со сладкой улыбкой она описывала их совместное будущее, в котором мне места не было. Открывала мне глаза на то, где проводит время мой муж, когда отсутствует в комнате.
Поначалу меня очень это раздражало и злило, но теперь было все равно. Она не уехала, как обещал Итан, через неделю, не исчезла и через две. Почему? Я не стала спрашивать у мужа, а он не потрудился объяснять. И так было все предельно понятно.
Это утро, как и десятки предыдущих, начиналось одинаково. Молча, я наблюдала, как Итан одевается. Штаны из кожи, высокие сапоги, белая рубашка и черный кафтан, он всегда выбирал эти вещи, несмотря на то, что были в его шкафу и совсем иная одежда. Красивее и ярче. Потом скрылся за одной из дверей.
В ванной зашумела вода. Все что будет, теперь я знала наперед. Сейчас вардиган выйдет с полотенцем на плечах и спросит, что я хочу на завтрак. Я отвечу, что мне безразлично. После чего он принесет поднос и мы, молча, поедим. А потом он уйдет и я на целый день останусь здесь одна. А он, наверное, заберется в постель к Гласе, и скоротает с ней пару часиков.
Он так сильно изменился. Стал скованным и собранным. Нет, не холоден, но на близости не настаивал. Не приставал ко мне с разговорами и расспросами, он просто наблюдал. Что творилось в его голове? Что он хотел доказать, заперев меня в своей комнате в своей постели?!
Хотя успеха он все же добился. Я привыкла к его присутствию, к теплу его тела по ночам. Под утро, когда камин уже не мог обогреть комнату, я жалась к нему. Его огромная рука опускалась на мою талию и я оказывалась притиснута к его груди. Теперь это казалось таким естественным. Я не реагировала на его присутствие в комнате по вечерам. Иногда он приносил с собой какие-то бумаги, садился на шкуру у камина и читал, что-то приписывал или зачеркивал. Это было так странно и немного нелепо видеть огромного мужчину, сидящего с бумажками на полу. Но вскоре я привыкла и к этому.
Дверь в ванной чуть скрипнула.
– Почему ты не встаешь, Ниори? – поинтересовался Итан.
О, вот это уже выбивалось из привычного утреннего распорядка.
– Не хочу, – буркнула я и плотнее завернулась в одеяло.
– Вставай, скоро завтрак, – настаивал муж, в его голосе появились нотки недовольства.
– Я не хочу, – монотонно повторила я.
– Что ты не хочешь вставать или завтракать? – попытался уточнить он.
– Ничего не хочу, – раздраженно прошептала я.
Обойдя кровать, Итан сел на нее, чуть сдвинув мои ноги. От его взгляда хотелось съежиться и свернуться клубочком. Серые холодные глаза скользили по моему лицу, словно считывая с него одну ему известную информацию. Такой он меня немного пугал. Признаться, мне более нравилось видеть его в образе Иного. Когда он забывался, маска спадала, обнажая его истинные черты лица, и в этот момент он становился роднее и понятнее. Но вот такой, как сейчас, только заставлял нервничать.
– А чего ты хочешь, Ниори? – он устало потер ладонью шею. И усталость эта была отнюдь не физической. – Просто скажи мне, что ты хочешь.
– Ничего, – повторила я ранее сказанное.
– Ты просила у меня как-то книгу, мы можем сходить в библиотеку, – предложил он.
Мгновенная радость потухла также быстро, как и возникла. Сходить в библиотеку, а дальше что? Снова под замок. В клетку, но с новыми удобствами. Зачем?
– Не нужно, мне и так хорошо, – отклонив его предложение, я повернулась на бок и уставилась в окно на небо.
– Может, хватит, Ниори, – раздражено отчеканил он. – Ты ведешь себя как жертва. Словно тебя за заклание ведут. Что ты хочешь? Я дам тебе все, только попроси. Хоть раз попроси, бегляночка. В моей власти так много, но хотя бы разочек скажи, что ты желаешь.
Наблюдая за хлопьями снега через стекло, отчетливо поняла, что ничего мне не надо. Совсем. В душе царила какая-то пустота, а после того, как мои воспоминания частично стер гер Каил, так даже обиды или злости не осталось. Только тупая боль и неуверенность в будущем, которую разжигала во мне его несравненная совершенная Гласа. На мгновение показалось, что я сломалась. Просто исчерпала лимит стойкости, устала бесконечно бороться за счастье, которого попросту нет. Устала жить и ждать чуда. Я мечтала попасть на Север, мечтала о доме, о сытой теплой жизни. Вот оно все, только счастья как не было, так и нет. Мечты оказались мыльным пузырем, который лопнул, оставляя в душе пустыню.
– Что ты хочешь, Ниори? Что? – настаивал Итан.
– Наконец-то умереть! – как-то неожиданно даже для себя выдохнула я, и вдруг поняла, что это действительно так. Хочу закрыть глаза и просто перестать существовать. Возможно, это просто минутная слабость, но сейчас окунувшись в безмолвие своей души, я хотела забыться и исчезнуть.
Соскочив с кровати Итан, сорвал с меня одеяло. Подхватив на руки, потащил в ванную.
– Мне это все изрядно поднадоело. Что с тобою поступать так же, как с нашими женщинами нельзя, это я тоже понял. Значит, пойдем по иному пути. Ты что раньше, Ниори, больше всего любила, может почему-то скучала? Ну, что было самым красивым ярким в твоей жизни? Отвечай!
Усадив меня на бортик пустой ванны, он впился в мое лицо взглядом.
– Должно же быть что-то, что ты любишь? Что заставит тебя улыбнуться? Книги, сладости, игры, может путешествие? Что ты любишь, Ниори? О чем тоскуешь больше всего? – допытывался он, глядя мне в глаза, не мигая.
Странный вопрос, прикусив нижнюю губу, я призадумалась. Что я любила, что самое яркое? Ответ пришел сразу.
– Океан. Мое племя живет на островах. А вокруг безграничная гладь воды, сливающаяся с небесами. Песок и чайки в небе. Я тоскую по океану.
– Замечательно, – на губах Итана появилась торжествующая улыбка, – значит, мы едем смотреть на океан. Ты когда-нибудь видела его зимой, скованным льдом?
– Нет, – признаюсь, он меня удивил. – Но разве это возможно.
Увидеть океан. Да это мечта. Снова оказаться на берегу и узреть всю его мощь.
– Это легче, чем ты думаешь, – усмехнулся он, – два часа на лошадях и мы на берегу.
– Ты, правда, отвезешь меня на побережье, – я заглядывала в его глаза, пытаясь разглядеть там его чувства.
– Если ты обещаешь мне сейчас умыться, причесаться и нарядиться, а потом позавтракать со мной и сходить в библиотеку, то мы поедем смотреть океан. Дважды повторять не пришлось. Соскочив с бортика, я отправилась к тазику с набранной водой. Ради океана я не только умыться была готова, а вымыться вся.
Через несколько минут умытая и облаченная в плотное лиловое платье с красивым клинообразным воротничком, я поглощала завтрак. Легкий салат из овощей, несколько кусочков копченого мяса и нарезаний полосками сыр. Но мои мысли улетали далеко от вкуса яств, я грезила океаном. Присутствовал, конечно, на подсознании страх, что это розыгрыш, и мы никуда не поедем, но я достаточно хорошо изучила Итана, чтобы не сомневаться в его обещании.
– Ешь больше, нам несколько часов ехать. В дороге толком не перекусишь. А я пойду, распоряжусь насчет лошадей, – Итан практически вышел за дверь, когда до меня дошел смысл его слов.
– Итан, подожди, – остановила я его. – Я ведь не умею ездить верхом.
– Совсем, – удивился он.
– Ну, да. Я всего раз в жизни верхом скакала. Меня впереди везли и все время буквально на руках держали. Да и спала я тогда, ночь была глубокая. А коня впервые всего пару месяцев назад увидела. Я не смогу ехать на этом животном, я не справлюсь.
Признаться, моему волнению не было предела. Я ведь действительно не смогу. Страшно, да и не умею. Неужели теперь поездку придется отменять. Умоляюще я взглянула на Итана, как бы прося что-нибудь придумать.
– А со мной в одном седле поедешь? – немного подумав, спросил он.
– Конечно, – обрадовалась я.
– Но ездить верхом тебе все же придется научиться, но этим мы займемся позже. Собирайся.
– Ага, – подскочив, я рванула к шкафу, – а что брать?
– Мы едем на два дня, поэтому возьми смену белья, платье да что-нибудь полегче, чтобы в доме ходить.
После этих слов Итан вышел из комнаты, оставив меня стоящей посреди комнаты в раздумьях. Замерев, я подождала, пока щелкнет замочек, но этого не случилось. Не запер, значит.
Схватив сумку, с которой я сюда и приехала, я быстро закинула в нее пару панталончиков, ночную сорочку, домашнее платье веселого желтенького цвета с кружевным воротничком и рукавами фонариками. Потом прихватила теплую тунику и гамаши. Немного подумав, добавила ко всему еще носочки и тапочки. Закрыв сумку, я отложила ее в сторону. Ну вот, я одета и вещи собраны.
Два дня вне этих стен. Это же праздник. Океан. Интересно, какой он здесь в мире снегов и льда. Скован и сломлен. Нет, такую мощь подавить невозможно. Океан несокрушим.
Дверь снова приоткрылась.
– Я все вещи сложила, когда поедем, – не оборачиваясь, спросила у Итана.
– Что натерпится его окончательно к рукам прибрать, рано радуешься, убогая, он еще не твой. Отъела мясо на костях, думаешь – красивее стала. Да нет, как была заморышем с глазищами на пол рожи, так и осталась.
Обернувшись, я увидела вошедшую Гласу. Сколько же в ней яду. Интересно она сама себя не травит слюной своей. Погруженная в свою ненависть Гласа даже не услышала, как в комнату вслед за ней вошел Итан и замер позади. Не выдала его присутствие и я, было интересно, как он отреагирует на ее слова. Но он молчал, лишь во взгляде появилась опасная сталь.
– Ты правильно вещички сложила, – продолжила свои словесные укусы Гласа, – теперь вообще проваливай отсюда туда, откуда тебя Стужа принесла.
– Мне кажется Гласа, это не совсем твое дело, – попыталась огрызнуться я.
Но куда мне с ней тягаться. Услышав мое замечание, она скривилась так, словно ей кирпич на ногу уронили. Бешенство вот, что испытывала она и даже не пыталась скрыть его.
– Ты убогая, седая девка, не забывайся, – пригрозила мне любовница мужа. – Он делит постель со мной, а ты нужна лишь для потомства. Думаешь, ты так уж необходима ему, а вот и нет. Ты разродишься своими ублюдками и он выкинет тебя. Ты же ущербная. Страшная, худая, как смерть. А я так и буду греть его постель и растить твоих щенков.
– Он сказал, что ты уедешь, – признаюсь, я хотела, чтобы она продолжила поливать меня грязью, пусть он послушает, что вещает его постельная грелка.
– Уеду!? – взвизгнула Гласа. – Открой глаза. Я дарю ему свое тело, я приношу ему удовольствие, а ты лишь утроба. Я никогда отсюда не уеду.
– Уедешь, – голос вардигана звучал глухо и холодно, – я вышвырну тебя в одной рубашке за пределы своего вардана с первой почтовой повозкой. А до тех пор будешь сидеть тихо и даже дышать через раз, чтобы я не замечал, что ты еще жива. И если я узнаю, что ты еще кому рассказываешь свои байки, и называешься моей любовницей, я спущу с тебя шкуру заживо за эту ложь. Ты поняла меня, Гласа?
Испугано обернувшись, женщина кивнула. Вся спесь с нее вмиг слетела. Она молчала и, кажется, даже дыхание затаила.
– Вижу, поняла. А теперь попроси у моей жены прощение за все то вранье, что ты тут наплела, – потребовал грозно Итан.
– Я прошу меня простить, – проблеяла Гласа, не отрывая глаз от пола.
– Пошла вон отсюда, чтобы носа в мое крыло не показывала. И сиди очень тихо, чтобы я тебя не замечал, иначе выпорю.
Побледнев, женщина скинула стопку вещей, что держала в руках, на кровать и выбежала в коридор. Я стояла неподвижно. Вся эта ситуация подпортила настроение. Но все же впереди поездка к океану.
– Я собрала вещи, они в сумке, когда выезжаем? – негромко поинтересовалась у мужа.
Я поймала его взгляд. Вины там никакой не было и в помине, раскаянья тоже. А вот злости, нет даже ярости, хоть отбавляй. Серые глаза буквально излучали ее.
– И как часто она говорила подобные вещи? Это ведь не первый раз? – глухо выдохнул он, подойдя чуть ближе.
– Нет, – пожав плечами, я преодолела остаток разделяющего нас расстояния и протянула Итану свою сумку. – Твоя любовница каждый раз унижает меня подобным образом.
– Она не моя любовница, я никогда с ней не спал и не пускал в свою постель, – отчеканил он. – Почему ты молчала?
– Потому, что у меня, как ни странно, тоже есть чувство собственного достоинства. Ты сказал, что она уедет. Я и ждала. Не дождалась. Просить тебя отослать ее повторно – это унизительно. А насчет того, твоя она любовница или нет, так прости, но я сама вас видела в библиотеке и сомневаться в том, что именно она удовлетворяет твои мужские потребности, не приходится.
Было обидно. Стоять и обсуждать с ним его подстилок – это уже никуда не годится.
– Тракт закрыт, повозки катаются только до ближайших деревень. У меня пол вардана засыпано. Почему ты не спросила? Почему слушала ее? Я же говорил тебе, что ты для меня значишь. Я же объяснял, что для меня ты все. Как ты могла ей верить? – его руки обхватили мою талию и притянули к его мощной теплой груди. – Я устал, Ниори, устал сильно. Я повторяю самый последний раз. У меня с момента нашей запоминающейся встречи, когда я действительно решил воспользоваться уступчивостью Гласы, не было ни одной женщины. И да, мои, как ты выразилась, мужские потребности, уже долгое время не удовлетворены. Потому что единственная женщина, которая может их удовлетворить, ведет себя как жертва жизненных обстоятельств и придумывает проблемы там, где их и не было никогда. Гласа уедет с первой повозкой за пределы вардана, как я и сказал, – меня подхватили на руки. В пару шагов он дошел до кровати и опустился на нее. – Чем раньше ты поймешь, что принадлежишь мне окончательно, тем проще станет наша совместная жизнь. Я устал, Ниори, сражаться с твоими несуществующими препятствиями. Устал сильно. И хочу покоя и твоего женского тепла. Я заслужил это. Будь же хорошей девочкой, перестань, как мышка бегать от меня по углам. Ну не идиот же я, приставлять к жене любовницу. Это же нелепо. Глупо, если мягко выразиться.