Слушай, что скажет река

Она собралась было бежать в гостиную, спросить, – и в дверях столкнулась с Лином, который что-то бормотал себе под нос. Аста отскочила, будто обожглась, чувствуя, как щеки заливаются румянцем.

– Я говорю, варенье в нашем деле – самое главное. – Лин посмотрел на нее внимательно, даже настороженно, потом принялся выставлять на медный поднос банки с разноцветными джемами и консервированными фруктами. – Сахар помогает думать – правда, не всегда так, как надо. Ты что ищешь?

– Приборы. Ложки и вилки, – зачем-то объяснила она и смутилась еще больше.

– А-а. – Лин подхватил поднос, кивнул на непонятный ящик. – Извини, мы тут уже так привыкли, что не объясняем очевидное. Бери вот эти шарики, сейчас фокус покажу.

Когда все сели за стол (который складывался, прячась в стене, когда не нужен, – не волшебство, конечно, но хорошая находка для маленькой гостиной), каждый взял по шарику. В руках у Тайсы, Тео и Лина они сразу превратились в тонкие изящные вилки. Потом из других кусочков металла точно так же появились ножи и чайные ложки. Совершенно растерянная, Аста тоже взяла один шарик, но, сколько ни вертела его в руках, он оставался таким же круглым и гладким, как будто никогда не был ничем иным.

Заметив ее замешательство, Тео отдал ей свои приборы, а себе взял другие, объяснив мимоходом:

– Это меркáра, живой металл. Он может быть чем угодно, если задать ему форму, причем не словом и даже не мыслью, а чувством. Почувствуй, что тебе нужно – и он станет твоим инструментом.

– Эм-м-м… Понятно. – На самом деле, пока ничего не понятно. – Его можно превратить во что хочешь?

– В пределах разумного. И зависит от веса – примерно один к одному. То есть из такого шарика локомотив не получится, но вот ножницы, отвертка или нож – вполне. Тут еще такое дело: меркара запоминает форму. Она лучше всего работает, если настроена на предметы одного вида – кухонная утварь там, инструменты… И когда ее берешь, надо ясно представлять себе, чего хочешь. А то, если думал про одно, а сделать хотел другое, забавные вещи получаются.

– Точно. Раньше вот было сложно, когда мечами дрались. – Лин свернул намазанный абрикосовым вареньем блин в трубочку, из мелких отверстий выступили золотистые капли. – Возьмешь с собой в поход такой шарик – чудесно. Ножны и ремень не нужны, места почти не занимает, превратить можно во что угодно… Но в бою на секунду отвлекся, подумал про обед – и раз, а у тебя в руке уже не меч, а поварешка.

Все засмеялись, а Тайса спросила, хитро прищурясь:

– С тобой такое тоже случалось?

– Нет, к счастью. Я учился уже с кризантой, она всегда то, что есть.

Тут Аста вспомнила, как долго рассматривала оружие Томаса на его фотографии, гадая, что это такое. На правой руке у Лина был точно такой же браслет – восьмиконечный цветок из металла со сверкающими острыми лепестками. Тяжелый, наверно, но Лин не снял его даже на время еды – видимо, таковы правила. И такие же, как у Томаса на фото, круглые темные очки висели на шее, на кожаном ремешке. Аста немного поколебалась, потом спросила:

– Эта штука, кризанта… Что ей делают?

– Когда нужно драться, ее сдвигают на кисть. – Лин отвлекся от очередного блина, сдвинул браслет на костяшки пальцев, сжал кулак, помахал рукой – точным, хорошо отработанным движением.

– Ага. – Аста честно пыталась понять. – И что потом? Бьют, как кастетом? А очки зачем?

Лин поднял брови:

– Ого, какие у тебя познания в драках. Нет, тут все по-другому, просто…

Дед недовольно нахмурился.

– Так, давайте за столом без оружия, – сказал он внуку. – Хоть где-то от него отдых должен быть.

Лин спрятал браслет под рукав и шепнул Асте:

– Потом объясню.

Ирис крутилась тут же, у ног, задевая всех пушистым хвостом и крыльями, – но не навязчиво, как это иногда делают домашние животные, а так, что было даже приятно. Конечно, из каждых рук она получила лакомство, а наевшись, уселась неподалеку, наблюдая за людьми и утирая лапой блестящую от масла мордочку. Когда от блинной башни остался один фундамент, Тео сказал:

– Лин, у тебя вроде была к Асте какая-то просьба.

– Да. Видишь ли… Мы ищем сына Беатрис, нашей сеньоры. Он где-то в Риттерсхайме, но никто точно не знает где. Ему сейчас девятнадцать. Два года назад он ушел из дома во внешний мир и с тех пор тут не появлялся. Сложная семейная история… Но дело не в этом. Арна хочет его видеть. Он должен прийти к ней и послушать, что она скажет. А если не придет, то… Не знаю, что тогда будет, но просто так она ничего не требует. И наш город под ее защитой. Так что надо найти этого парня, и побыстрее, раз она сказала. Это очень важно.

– И ты хочешь, чтобы я его нашла?

– Я хочу попросить тебя помочь с поисками. Ты, как я понял, хорошо знаешь город и родилась там, правильно?

Аста кивнула.

– Ну вот. По последним сведениям, он поступил в какой-то университет. Но куда, на какую специальность – не знаю. У него есть внешний паспорт – его можно получить, но это сложная процедура, не буду вдаваться в детали… Но из-за него мы не знаем даже, под какой фамилией он там живет. Имя он вроде оставил свое.

– Как его зовут?

– Эрик. Невысокий, худой, светлые волосы… Дед, у тебя есть фото?

– Есть. Школьное, правда, со старших классов, но, думаю, он не сильно изменился.

– Хорошо… В общем, если ты подключишься к поиску, ты окажешь нам огромную помощь – не только мне и сеньоре, но и всему городу. Понимаю, мы и так у тебя в долгу, но… Сейчас любое содействие неоценимо.

– И что мне с ним делать, если найду?

– Ничего. Просто передай, что его здесь ждут: Арна ждет и мать. Остальное предоставь мне. Не бойся, он не опасен, насколько я знаю. Просто дурак.

– Иногда это хуже, – вздохнула Тайса.

Аста задумалась.

– В Риттерсхайме четыре университета, у каждого по два-три кампуса, – сказала она, вспоминая. – Мы готовим путеводитель для студентов, и когда рассчитывали, какой спрос, выяснили, что их там – около семидесяти тысяч человек. Тьма народу, даже если искать с именем и фотографией. Знать бы хоть примерно, на какой факультет он мог поступить? У него есть какие-нибудь… эм-м-м, склонности?

Лин усмехнулся:

– Из того, что я о нем знаю, он склонен создавать людям проблемы и требовать к себе особого отношения. Но, боюсь, нам эти сведения не помогут.

– Не очень. Но хотя бы что-нибудь? Я же не могу обыскать все факультеты. – Она повернулась к Тео. – Может быть, вы что-то помните? Если он здесь ходил в школу, то, значит, был на ваших уроках? Что его интересовало?

– Был, конечно, – подтвердил историк. – Но не помню, чтобы его что-то особенно интересовало, – учился он очень неохотно. Хотя… Ему не нравились наши парящие дома, и он несколько раз говорил, что построит себе обычный, на земле, и даже готов этому учиться, если бы преподавали. Вот! Может, архитектура и градостроительство? Но я не уверен, это давно было.

Хм… Архитектурных факультетов в Риттерсхайме всего два. Не факт, конечно, что они мыслят в верном направлении, но можно было бы с этого начать…

– Хорошо, – согласилась Аста. – Я попробую помочь. – И, не удержавшись, добавила: – Искать пропавших без вести – мое хобби…

…И еда сразу сделалась безвкусной, и солнечный день за окном будто померк, и незнакомый дом со всеми его странностями вдруг начал раздражать. Так, ладно, только спокойно. Только не плакать за столом – не для этого же они здесь собрались…

Тайса приобняла Асту за плечи, заметив, как заблестели ее глаза, и предложила:

– Пошли сейчас с нами прогуляемся? Мы тебе город покажем.

– С удовольствием, но я в таком виде…

Лин окинул ее взглядом и флегматично прокомментировал:

– Местных жителей сложно чем-то напугать.

Тайса посмотрела на него с укором, покачала головой.

– Я дам тебе платье, – сказала она Асте. – Я здесь недалеко живу, как раз по дороге. А потом пройдемся до площади и съедим по мороженому. Идет?

– Спасибо… Да, конечно. Пойдемте.

Тео решил остаться дома – у него было еще много дел, – и все помогли ему убрать со стола. Мыть приборы из живого металла оказалось очень просто. Когда ими не пользовались какое-то время, меркара теряла форму, так что оставалось только прополоскать шарики в мыльной воде, а потом в чистой и высыпать в ящик на полотенце. Асте это понравилось – она не любила мыть посуду. Похоже, арнэльмцы знают толк в чудесах. Многие вещи здесь не только удивительные сами по себе, но еще и полезные. Впрочем, честно ли ждать от каждого чуда пользы?..

Потом она ушла вместе с Тайсой и Лином, чтобы впервые, без спешки и в сопровождении своих новых друзей, увидеть Арнэльм.

* * *

…Солнце. Слишком яркий свет, ничего не видно. Впрочем, не надо видеть – весь путь отмечен внутри, в глубине сознания, и точно известно, что произойдет.

Когда-то давно они жили при солнце, радовались ему. Как все люди, устраивали праздники в его честь. Теперь солнце ненавистно, оно враг. Оно не прощает предательства – тех, кто променял его свет на силу ночи, на то, чтобы стать тенью. Свет безразличен, он светит всем без разбора – и правым, и виноватым, но все страдают по-разному… Так нечестно. Здесь все нечестно, в этом городе, – земля, незаконно отнятая, люди, живущие на ней, и река… Но река далеко, она не успеет потушить огонь.

Хорошо, что тень в тени неразличима. Вековые деревья укрыли ее от глаз людей, иногда проходивших по переулку. Ждать. Днем здесь много народу – идут в магазины, продают еду, посиделки устраивают… Ждать, пока соберется побольше людей. И тогда…

Глава 4

Так странно бывает попасть в новое место. Не любопытным туристом, не праздным охотником за зрелищами, а отчаявшимся беглецом, ищущим убежище. Запоминать названия улиц, но ходить по немощеным тропкам, как ходят местные, – так быстрее. Примерять одежду с чужого плеча, не имея своей, принимать еду из незнакомых рук. Удивляться на каждом шагу, забыв про страх. Заглядывать в будущее – какое оно? Что таит в себе новое место, какие подарки в нем приготовлены, какие капканы спрятаны? Как сложится мозаика новой жизни – пазл, картинки к которому нет?..

– Ну что? – Тайса отошла подальше к окну, давая Асте место перед большим овальным зеркалом на стене. – Как тебе размер?

Аста, одетая в длинное белое платье с серо-голубой подкладкой, подошла к зеркалу, осмотрела себя со всех сторон. Платье сидело прекрасно. Они с Тайсой похожи фигурой – обе худые, с узкой костью, но Тайса выше на полголовы, так что рукава немного длинноваты, но в целом очень даже хорошо. Ткань незнакомая, но такая приятная на ощупь – вроде шелка, но плотнее и без блеска. И швов не видно совсем.

– Его можно носить другим цветом наружу. – Тайса обошла Асту полукругом, поправила завернувшийся воротник. – Здесь часто шьют двустороннюю одежду, для разнообразия.

– Здорово. – Аста чувствовала себя неловко – от щедрости почти незнакомого человека, которую, как ей казалось, она ничем не заслужила. – Необычно, как из сказки. Но мне нравится.

– Плюс этой одежды еще и в том, что в ней тебя не замечают во внешнем мире. Совсем невидимкой не становишься, но взгляды скользят мимо. Не знаю почему – наверно, тем, кто не отсюда, сложно поверить в наше существование. Хотя меня замечают чаще, чем других, – ведь я там работаю и общаюсь с местными, поэтому как бы часть внешнего мира.

– То есть ты живешь здесь, а работаешь там?

– Да, живу в двух мирах. И мне нравится! Нравится Риттерсхайм – там не так плохо, как мы привыкли думать. Он шумный, конечно, напряженный, я от него устаю, но там много интересного. Жалко, Лина туда почти не вытащишь.

– Вы давно вместе? – спросила Аста и тут же осеклась. – Извини, если здесь о таком нельзя спрашивать…

Тайса улыбнулась:

– Здесь можно спрашивать обо всем, что тебе интересно. Но также можно не отвечать, если не хочешь, – граница у каждого своя. Ты привыкнешь. А с Лином мы дружили с военной школы – познакомились, когда я проходила подготовку со своим классом, а он там преподавал первый год. А помолвлены с зимнего солнцеворота. Это самая длинная ночь, у нас она часто самая страшная в году…

Ее улыбка исчезла, по светлому лицу пробежала тень, и отголосок какой-то давней боли мелькнул в глазах, отраженных в зеркале, – как отблеск лезвия, увиденного в последнюю секунду перед ударом. Какие обстоятельства предшествовали этой клятве быть вместе? Надеялись ли они оба дожить до утра, увидеть друг друга? Какие испытания уже пережила их любовь, какие еще переживет? Ведь Лин – начальник обороны, один из тех, кто первым встречает опасность…

И Аста решила, что нечему тут завидовать. Эти люди и так уже сделали для нее больше, чем можно было ожидать, – надо быть за это благодарной.

Желая поскорее сменить тему, Аста скользнула взглядом по комнате и тут же забыла обо всем на свете. На полке у зеркала лежало сияющее облако – кусочек августовского темного неба, почти уже осеннего, но ясного, с россыпью звезд… Она осторожно указала рукой в сторону чуда, спросила шепотом, боясь спугнуть:

– Ой, что это?

Тайса подхватила облако за край двумя пальцами, и оно развернулось в большой платок глубокого синего цвета, с бледно-голубыми и черными переходами – тонкий, почти прозрачный. На нем сверкали созвездия, и Млечный Путь светлым ручьем тек по диагонали из одного угла в другой.

– Это Звездное Небо, я купила его на ярмарке в прошлом году, у одного приезжего мастера. – И, пока Аста, затаив дыхание, наблюдала за чудом, Тайса накинула платок ей на плечи, завязала спереди красивым узлом, затем откинула голову, полюбовалась. – Слушай, тебе идет больше, чем мне. Я ношу Золотой Закат, от того же мастера, а этот купила в пару, потому что он красивый – не удержалась, ну, как обычно… А потом почти не носила – к моим рыжим волосам он не очень идет, я Закат больше люблю. – И вдруг предложила: – Хочешь, я тебе его подарю? Он к твоему имени очень подходит: Аста значит «звезда» на каком-то старом языке. Лежал тут целый год, как будто тебя ждал…

Счастливая, Аста поблагодарила Тайсу, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале. Мягкий звездный свет и удачный оттенок, в тон темно-серым глазам, преобразили лицо до неузнаваемости – усталое и изможденное от горя и болезни, оно теперь так и сияло.

Тайса подобрала волосы Асты так же, как и себе – заколола высокий узел деревянной шпилькой (заметив по ходу дела, что шпильки – вещь нужная, их можно купить в хозяйственной лавке на площади, – удобные, крепкие, и стоят копейки, но теряются часто).

Потом вместе они вернулись в гостиную, где их дожидался Лин, устроившийся на диване с книгой. Ирис лежала у его ног на пестрой плетеной дорожке.

– Мы готовы, – сказала Тайса. – Ты тут не скучал?

– О нет, я хорошо провел время. Первые сто лет промелькнули незаметно, а потом я сбился со счета и начал ставить зарубки на стене.

Тайса вздохнула, привычно покачала головой в ответ на иронию и заметила:

– Между прочим, наряды важны в неспокойные времена. Особенно в неспокойные – чтобы не терять вкус к жизни.

– Прекрасно. Это хороший повод наконец-то выйти из дома…

Вчетвером – Ирис увязалась с ними – они отправились через весь город к площади. Аста шла за своими новыми друзьями, не следя за дорогой, вертя головой в разные стороны – было на что посмотреть! На людей в непривычной одежде, которые улыбаются приветливо, но сдержанно. На дома, зависшие над землей. На деревья, парящие вместе с корнями в некоторых садах – бледно-голубые с синими листьями, отливающими серебром.

– Это из тех самых Летающих Лесов? – спросила Аста, указав на одно дерево с нее ростом, мимо которого они как раз проходили.

– Да. – Лин мимоходом коснулся ветви – листья тонко, еле слышно зазвенели. – Эти деревья для нодийцев священные, а мы, видите ли, строим из них дома. На самом деле мы тут же высаживаем новые и вообще заботимся о лесе, но кого это интересует… В их глазах мы варвары.

– А зачем вам такие дома? Или это просто такая традиция?

– Скорее историческая необходимость. Если тут станет совсем опасно или если Арна скажет нам уйти, как сказала им, – ну, мало ли что, – дома можно забрать с собой или временно перенести на другое место. Просто убираешь лестницу, привязываешь веревку – и тянешь за собой, как воздушный шарик. Удобно.

– Хм… А как же водопровод, электричество и все остальное?

– Все на месте. В каждом доме есть два бака с водой – с чистой и с использованной. Здесь в земле проложены трубы, к ним можно подключаться, чтобы слить или набрать воду… Главное, не перепутать краны. Свет собирают солнечный – прямо или с деревьев, топят шерстью – я тебе показывал – или дровами. Готовят на огненном камне – он вступает в реакцию с некоторыми металлами, выделяет тепло. Свечи еще, но это больше для уюта. Романтика на поле битвы…

– Да уж, романтика… Объясни про нодийцев, – попросила Тайса. – А то у нее сложится впечатление, что мы себя считаем лучше, чем они.

– Мы не считаем. – Лин поправил на руке тяжелый браслет. – Мы не лучше и не хуже. Мы просто другие. Наши предки пришли на это место, никем не занятое, река разрешила им остаться… Они и остались. Мы – их дети и живем теперь, как умеем. И признаем право других жить так же. Нодийцы – тоже не дикари, не глупые бандиты. Это наследники тех, кто жил при князе Эльме, очень развитый народ. Медицина у них – главное искусство, после войны. Конечно, с тех пор как они с Арной поссорились, она больше не дает им свою силу, но они и без нее далеко шагнули. Они владеют ремеслами, в особенности хорошо горным и ювелирным делом. То есть в целом это умные люди… Хотя многие из них лишь наполовину люди, но не важно. Я бы ничего против них не имел, если бы они оставили нас в покое.

– Разве вы не пробовали с ними договориться?

– Пробовали. Но из наших дипломатов ни один не вернулся. Ничья их не устраивает – они хотят вернуть эту землю себе и найти сокровище. Они им одержимы. И, пока не найдут его и не выгонят нас отсюда, не успокоятся.

– Выходит, они думают, что тот камень-сердце все еще где-то здесь?

– Они не думают, – вздохнула Тайса. – Они знают. И мы знаем. Арна так сказала.

* * *

Они дошли до площади – большой, идеально круглой. По окружности выстроились магазины со всякой всячиной. Здесь продавали хлеб, сладости, книги, хозяйственные мелочи и даже елочные игрушки. За витриной, увешанной сияющими шарами и разноцветными гирляндами, Аста заметила нескольких покупателей. В воздухе витал аромат свежей выпечки и деревянной стружки. Брусчатка, отглаженная миллионами ног, блестела на солнце, и в ясном майском небе плыли, будто заблудившись среди бескрайней синевы, два маленьких облачка.

Тайса ушла за мороженым. Лин и Аста присели на скамейку под деревом, которая тоже парила в воздухе, – гладкая доска без ножек и креплений. Ирис улеглась рядом на земле.

– Думаю, ты здесь приживешься, – сказал вдруг Лин. – Тебе идет местная одежда. И вы с Тайсой так хорошо смотритесь. Подружитесь, может.

– Надеюсь. – Аста запрокинула голову, посмотрела в небо сквозь листву. – Она чудесная. Наверно, у нее много друзей…

– Друзей много не бывает. – Лин наклонился, почесал Ирис за ухом и добавил задумчиво: – Ей нужны друзья. Она намного сильнее, чем кажется, и слабее тоже. Как-то у женщин это одновременно – и то и другое, меня это всегда удивляло…

Вернулась Тайса, раздала всем мороженое. Ирис тоже получила свою порцию с двумя сливочными шариками и ела, зажав вафельный рожок между передними лапами и слизывая мороженое длинным языком.

– Ой, а сколько оно стоит? – спохватилась Аста. – Какие у вас тут деньги вообще?

– Сегодня я угощаю. – Тайса вынула из маленького кошелька на поясе две монетки, протянула на ладони. – А деньги – серебро и медь, простая чеканка по весу. Так во многих местах, скрытых на картах, – удобно, не надо менять, когда путешествуешь. Бывает еще золото, но это на очень дорогие приобретения, вроде дома или лошадей. Хотя некоторые торгуют и в валюте ближайшего города – то есть в нашем случае в евро. В основном те, кто время от времени там бывает.

– Понятно. А мороженое тоже какое-нибудь… м-м-м, волшебное, как все тут?

Тайса даже рассмеялась:

– Не бойся, оно не улетит! Оно самое обычное, сливочное и фруктовое. Но вкусное – я его иногда для нашего кафе заказываю. Попробуй.

Асте досталось малиновое с абрикосовым – розовый и бледно-оранжевый шарики в крапинках свежих фруктов. Давно забытый вкус детства, такого солнечного и волшебного.

Старый сад у бабушки, тенистый малинник за домом – темные, почти синие резные листья на фоне выбеленной стены, сладкие ягоды, оставляющие на пальцах капли сока. Томас набирал в ладонь самых крупных, сколько мог удержать, а потом подносил сестре ко рту и говорил: «Подъезжает грузовик, открывайте ворота!», и Аста, зажмурившись, проглатывала ароматную малиновую горку – сок растекался по губам, капал на платье – ох и нагорит опять от мамы, но разве это важно… Она утыкалась лицом в теплую братову ладонь, чувствовала его запах – такой чужой уже запах взрослой жизни, большого серьезного мира, в котором она пока не была… И еще чего-то совсем детского, простого. Так пахнут разогретые солнцем волосы, мамины оладьи, папины формочки – они используются для литья разноцветных свечей на Рождество… А у крыльца падали на покатую, крытую серым волнистым шифером крышу крупные бархатные абрикосы. Падали, ударяясь о мох, которым крыша поросла за многие годы, скатывались вниз, в траву. Аста с братом собирали их в ведра, а потом вместе с бабушкой садились выбирать косточки, складывать в большую кастрюлю сочные половинки. На сушку, на повидло… И зимой потом пили чай с этим повидлом, вспоминали теплые дни – и вдруг все летние запахи оживали в одной ложке. И где-то там, на границе этих запахов – дома и внешнего, чужого мира, на границе детства и юности, – Томас ушел, а она осталась… И никогда с тех пор малина не была такой вкусной.

– …Эй. Ешь, а то примерзнешь, – донесся до нее голос Тайсы.

– А?.. – Она как будто очнулась от яркого сна. – Да, я ем… Очень вкусно. Слушай, а насчет того, что река сказала: сокровище здесь… Это как понимать?

– Да как хочешь понимай, – отозвался Лин. – Арна не объясняет – она пророчествует, дает советы или указания, а разбирать их приходится нам. Люди в возрасте, вроде моего деда, умеют это лучше всех – жизненный опыт, но даже они иногда понятия не имеют, о чем речь. Вот как в этом случае.

– Она сказала, – Тайса откусила от своего шоколадного мороженого, промокнула губы салфеткой, – что сокровище на том же месте, что и всегда. На каком – никто не понял. Сначала оно было у нее, потом его забрал сын купца, потом начался пожар… Так сказано в легенде. Какое место «то самое» – непонятно. Но так получилось, что нодийские разведчики узнали о словах реки еще лет двести назад, как только наш народ здесь поселился. Я правильно рассказываю? – Она повернулась к Лину, тот кивнул. – С тех пор нодийцы думают, что Сердце Эльма все еще в нашем городе, там, где раньше стоял дом купца и его жены – той, которая захотела камни. Но так как от Эльмбурга ничего не осталось, кроме крепости, найти это место невозможно, вот они и рыщут повсюду.

– Кроме крепости? – переспросила Аста, вспомнив рассказ Тео. – Той, которая с парящими башнями?

– Да, кроме нее. Она за рекой, на другом берегу возле леса, на холме. Раньше там пролегала дорога к горам, но уже давно заросла, конечно, хотя следы от колес найти можно и башни далеко видно. Можем как-нибудь сходить посмотреть, – предложила Тайса, а Лин добавил:

– Но только одна не ходи…

Аста собиралась ответить, что, конечно же, не пойдет, но ей очень-очень хочется посмотреть крепость и особенно башни, но тут раздался крик – пронзительный женский крик, потом еще один. Толпа на площади охнула и разлетелась, люди кинулись в разные стороны.

Почему-то совсем не испугавшись и продолжая сжимать в руке вафельный рожок, Аста вскочила со скамейки и посмотрела в ту сторону, откуда доносились крики. Посреди площади, разом опустевшей, под ярким солнцем стоял человек. Лица его, скрытого капюшоном, не было видно, а широкие рукава накидки палевого цвета горели снизу – языки пламени тянулись вверх, колыхались в безветренном воздухе. Рядом на земле лежал пожилой мужчина – видимо, кто-то из местных жителей, и по серой брусчатке расплывалась темная лужа крови.

На мгновение картина застыла, потом человек в накидке взмахнул одним рукавом – и полотняный навес булочной, что была справа, тут же загорелся; взмахнул другим – вспыхнуло раскидистое молодое дерево на краю площади. Кто-то кинулся тушить пожар, на ком-то занялась одежда. В этом смятении Аста не заметила, куда делся Лин, а потом увидела его в центре площади. Он увернулся от человека в накидке – раз, другой, третий, потом замахнулся – кризанта на руке засветилась восемью лучами. Этот свет был ярким даже на солнце и каким-то другим, как будто более плотным. Лучи описали в воздухе дуги, похожие на сверкающие лезвия, и…

Кто-то закрыл ей глаза – потная ладонь пахла табаком и сталью, но даже сквозь темноту увиделось, как впереди полыхнуло нестерпимо ярко. Сильная рука схватила ее поперек тела, поволокла назад. Аста выронила мороженое, стала инстинктивно вырываться – и ее тут же отпустили.

– Все, все. – Перед ней стоял молодой мужчина в полотняной безрукавке, открывавшей крепкие загорелые руки, и штанах из грубой ткани, с карманами на бедрах. – Извини, не сильно придавил? На кризанту нельзя смотреть в момент контакта – глаза сожжет. Ты откуда?

– Она из Риттерсхайма, первый день здесь. Спасибо, Свен. – Тайса появилась сзади, приобняла ее за плечи. – Ты что? Куда ты побежала? Мы тебя потеряли.

– Я не… – Аста огляделась. Она стояла шагах в тридцати от скамейки, рядом с магазином елочных игрушек. Почему-то мозг не засек перемещение в пространстве – наверно, она кинулась в сторону, когда загорелось дерево. Теперь его ветви дымились – пожар успели потушить. Навес булочной сгорел почти полностью, но само здание не пострадало. Аста посмотрела на площадь – рядом с пожилым мужчиной на земле сидела, закрыв лицо руками, молодая женщина, вокруг стояли еще несколько людей, которым Лин давал какие-то указания. Человека в накидке не было видно – от него остался лишь пепел.

– Пойду помогу булочнику, – сказала Тайса. – И гляну, есть ли еще пострадавшие. Скоро вернусь. Аста, пожалуйста, никуда не уходи. Если что – держись вместе со всеми.

– Аста… красивое имя. Я ее постерегу, – пообещал Свен и, когда Тайса ушла, спросил: – Так ты из внешнего мира?

– Угу. – Язык как замороженный, слóва не выговоришь.

– Давай отойдем.

Свен взял ее под руку, отвел к той же лавочке, на которой она сидела несколько минут назад. Аста рухнула на нее так, что даже доска покачнулась, – ноги подкашивались. Она уставилась в пространство перед собой и спросила безо всяких эмоций:

– Он мертв?

– Нодиец? – Свен присел рядом. – Однозначно. Не волнуйся.

– Мужчина. Который лежал.

– Старый Зигберт… Боюсь, что тоже да.

– Это… это… Но как же так? – В голове поднялся целый вихрь вопросов – так не вязалась картина красивого волшебного города с тем, что только что произошло. – Мне говорили… Они только ночью нападают…

– Вот это да, загадка. – Свен взъерошил на затылке светлые, соломенного цвета, волосы, прижатые тканевой повязкой. – Это первый раз за всю мою жизнь, чтобы днем, при свете солнца… Не знаю, что тебе сказать.

Подошел Лин, Аста подняла на него глаза – наверное, полные ужаса, но ей было не до того, чтобы думать, как она выглядит.

– Свен, проводи ее, пожалуйста, – Лин кивнул на Асту, – до дома моего деда. И проследи, чтобы дошла, никуда не влезла.

Ее хватило только на один вопрос:

– А Тайса?..

– Я бы и Тайсу отправил, но ее не заставишь.

– Конечно, провожу. – Свен поднялся. – Мне потом вернуться, помочь чем-то?

– Не надо. Мы уже обыскали все вокруг, нигде никого. Сейчас прочешем город, а вечером, часов в шесть, будет общий сбор всего резерва – туда приходи. Обсудим, что теперь делать….

* * *

Аста, уже немного отойдя от потрясения, порывалась тоже остаться и чем-то помочь, но Свен был непреклонен, хотя и улыбался при этом:

– Начальник сказал домой – значит, туда и доставлю.

Пришлось подчиниться и пойти за ним.

– Лин – твой начальник? – спросила она, когда площадь осталась позади.

– Не совсем. Вообще-то, я не защитник, а кузнец. Но в резерве, поэтому подчиняюсь военным в такой ситуации.

– Ух ты. Тот самый кузнец, который делает сковородки? – брякнула Аста неожиданно для себя и почувствовала, что покраснела.

Свен рассмеялся.

– Да, и сковородки тоже. Но в основном другие вещи, в том числе и это. – Он поднял правую руку с кризантой. – Вообще, те, кто в резерве, ее редко носят, но меня она хорошо слушается, и так даже привычнее. Ну и надежнее, если что.

– И как ей управлять? Если это, конечно, не стратегический секрет…

– Это не секрет, но объяснить словами сложно… Этот металл – особый сорт меркары – ты уже знаешь о ней?

Аста кивнула.

– Но его сила – не в движении, а в свете. Он растет в земле такими правильными восьмиконечниками – я только шлифую немного, – и его свет может сжечь что угодно. Есть особый ритуал, как надо добыть кризанту и создать связь, – она будет слушаться только своего хозяина. И потом много-много тренироваться.

– А если хозяин погибнет? Что будет с его оружием?

– Обычно оно рассыпается в прах, уходит обратно в землю, чтобы когда-нибудь родиться снова. Но бывают кризанты – очень редко, – которые имеют нескольких владельцев. В основном родственников – например, отца и сына. Это большая ценность, семейная реликвия, но и она исчезнет, когда ее путь завершится…

В отличие от сдержанного, иногда резкого на слово Лина, Свен говорил охотно, легко и часто улыбался. И чувствовалась в нем огромная, но спокойная и добрая сила.

За беседой Аста не заметила, как они снова оказались на окраине Арнэльма, у дома Тео. Она поблагодарила Свена за сопровождение, и он снова улыбнулся:

– Приятно было познакомиться. Надеюсь, ты у нас останешься.

– Ох. – Тут она вспомнила, что ведь еще ничего не решилось, и заволновалась. – Посмотрим. Это как ваша сеньора скажет. И Арна…

– Я думаю, ты им понравишься. Как и местным жителям. Некоторым из них… Хм… – Он отвел взгляд, потом кивнул в том направлении, откуда они только что пришли. – Моя мастерская слева от площади, вниз по улице, почти у самой реки. Заходи, если понадобится сковородка. Или еще что-нибудь…

Уже простившись со Свеном и взявшись за кольцо на двери, Аста вспомнила, что нигде не видела Ирис с тех пор, как они все вместе ели мороженое. Куда она пропала, не случилось ли чего-нибудь?

– Наконец-то! – Тео распахнул дверь сразу после стука, а вслед за ним показалась любопытная лисья морда. – Я уже хотел идти вас искать. Она вот только что прилетела, вся перепуганная. Что там стряслось?