Полет снежинки
В Нави шел снег. Это было довольно необычно, учитывая, что здесь всегда царила вечная весна. Снежинки ложились на сочную зеленую траву, покрывали цветы. Деревья тоже стали белыми и пушистыми, и даже небо приобрело светло-серый оттенок, близкий к белому. У ног Данте упала большая бабочка, чьи крылья отяжелели от снега. Хранитель поднял ее, сдул мягкий покров и посадил на ветку.
Навь иногда реагировала странным образом на события в Яви. Но это должны были быть очень масштабные события…
– Что случилось? – спросил Данте, ни к кому конкретно не обращаясь.
Но нашелся тот, кто пожелал ответить. Хранитель услышал шелест крыльев, почувствовал сильное дуновение ветра, и почти сразу понял, кто возник за его спиной.
Данте медленно обернулся. Прекрасный и величественный белый дракон на ослепительно белом фоне.
«Приветствую тебя, маленький Иллингтон», – послышался голос в голове.
– Здравствуй, Учитель.
«Равновесие в Яви рушится. Продолжает рушиться. Много крови было пролито в этот день, Данте. Тьма ликует, сегодня она одержала большую победу. И Навь отозвалась холодным белым трауром».
– Что случилось? – медленно повторил Хранитель свой вопрос.
«Они лучше тебе расскажут», – прозвучали слова дракона.
Величественный зверь смотрел в сторону. Данте проследил за взглядом белесых глаз. Возле развесистой цветущей яблони под слоем снега теперь стояла скамья из белого метала, а на ней сидели три Хранителя.
Данте прекрасно знал всех своих ближайших подчиненных, и перед ним сейчас находились Хранители города Флаверна. Мудрый старец-отец, его сын и внук. Три поколения, верно служившие Ордену. Всех их он видел на собрании в Нави на прошлой неделе, когда они обсуждали предстоящую церемонию посвящения в Орден.
В целом, не было ничего необычного в том, что Хранители Флаверна сидели здесь под деревом. Не только Данте мог заходить в Навь в своем физическом теле. В их городе тоже была Дверь.
Хранители поклонились ему и молча продолжили созерцать кружащиеся хлопья снега.
– И все же, говорю тебе, снежинки здесь падают гораздо медленнее, чем в Яви, – спокойно произнес младший, Янсон. В свои двадцать лет он был уже полностью седой, хотя лицо было молодым и красивым.
– Не скорость полета снежинок поменялась, изменился ты сам, – так же спокойно ответил белобородый старец, его дед.
– Видимо, нам не представится случая сравнить, – добавил отец Янсона.
И Данте все понял.
– Вы вернулись в Навь? – спросил Иллингтон, хотя уже знал ответ.
Три пары почти одинаковых глаз одновременно посмотрели на него. В них больше не было ни грусти, ни боли, ни сожаления. Эти чувства не для мертвых.
– Что случилось в городе Флаверне? – Данте был все еще жив, и его волнение нарастало.
– В городе Флаверне? – будто немного удивленно произнес Янсон.
Трое Хранителей переглянулись.
– Нет никакого города Флаверна, – пожал плечами старец.
– Есть Погибший Город Флаверн, – закончил его сын.
Холодок пробежал по спине Данте. Гвендель. Самый близкий друг. Один из Правителей славного городка на юге Великого Королевства, где делали самое ужасное в мире цветочное вино.
– Что значит «Погибший»? – медленно повторил Иллингтон.
– Это был диковинный город, – покачал головой Янсон. – Помнишь, папа, как много росло цветов на его улицах?
– Я любил синие цветы, – отозвался его отец. – Синие розы. Клумбы с ними стояли повсюду, потому что они были точно такого же цвета, как глаза у Правителя Гвенделя. А ты, папа? Какие цветы помнишь ты?
Старец помолчал в задумчивости.
– Я любил сидеть у пруда с кувшинками недалеко от центрального дворца. Я мог смотреть на них часами.
Цветы? Зачем они говорят о цветах? Что случилось в Флаверне? Волна раздражения начала накрывать Данте, но он тут же загасил ее. Люди перед ним были мертвы, их сознание больше не являлось человеческим. Благо, что они вообще с ним разговаривали.
– Даже умерев, вы остаетесь Хранителями. Иначе Навь не приняла бы вас к себе. В память о вашем служении Ордену, прошу, расскажите мне, что вас убило.
– Ветер, – произнес Янсон. – Сильный ветер.
О нет, только не праздные рассуждения о погодных условиях.
– Ураган начался внезапно, – наконец промолвил старец спокойным невозмутимым голосом. – В этот день Серые Мастера сжигали ведьму на костре. Но ветер сначала разогнал кричащую толпу на площади, а потом стал рушить здания. Это не был обычный ветер, он был колдовским. Ураган преследовал все живое с целью убить. Он загонял людей в дома, чтобы похоронить как можно больше душ под обломками. Ветер бушевал несколько часов, пока не стер город с лица земли. Пока не убил всех.
Старик замолчал.
– И все же снежинки падают медленнее, – снова ровным тоном сказал Янсон. – Каждая снежинка летит к земле невообразимо невероятно непередаваемо медленно…
Данте тщетно пытался взять себя в руки. Один из крупнейших городов Королевства, славившийся своими цветами. Тысячи жизней. Гвендель, его дорогой Гвендель, среди них. Хрупкий баланс, который Верховный Хранитель старательно пытался поддерживать, летел к чертям. Тьма нашла к кому закрасться в душу, чтобы значительно перевесить чашу весов на свою сторону. Неужели мир погружается во Тьму?
– А что же ведьма? – невольно сжав кулаки, глухо произнес Данте.
– Ведьма была не ведьма, – пожал плечами старец.
– Ураган был не ураган, – тем же тоном отозвался его сын.
– Какой город Флаверн? – снова спросил дед. – Нет никакого города Флаверна. Есть Погибший Город Флаверн.
– Все погибли, – мягко повторил Янсон. – И ведьма погибла. И мы погибли.
«И Гвендель?» – хотел было спросить Данте, но остановил себя. Ему невыносимо было услышать утвердительный ответ. Все значит все. Не нужно больше тревожить мертвых.
Он медленно отошел от своих бывших соратников, ступая по свежему снегу. Сначала подавленное восстание «Братства на крови», сотни погибших. А теперь жертвы мерились тысячами. Сделать глубокий вдох, выдох. Он не должен был позволять себе лишних эмоций. От него зависело слишком много судеб.
А снежинки все ложились и ложились на землю. Интересно, правда ли в Нави они падают медленнее, чем в Яви?
Кто же ты такой, Шенен?
Как Марко вскоре заметил, их ценный груз был несведущ в очень многих бытовых вещах. Иногда с ним приходилось обращаться как с ребенком. По прибытию в таверну «Злые маски» они первым делом отвели Шенена в баню. Он сказал, что до этого купался только в грязной городской речушке, и что осенью было уже довольно холодно это делать.
Марко и Джениус усадили своего подопечного в большой деревянный чан с горячей водой. Посмотрев в его недоумевающее лицо, Джен вздохнул и показал Шенену, как пользоваться мочалкой. Тот стал неловко тереть руку, и был явно удивлен, когда за слоем грязи стала проглядывать светлая кожа.
Им уже начало казаться, что стоит им отойти ненадолго, и этот человек утонет в чане.
Судя по всему, чувство стыда у него тоже было не очень-то развито. После помывки он, не потрудившись одеться, вышел в общий предбанник, чем изрядно смутил несколько барышень. И безмерно обрадовал Рыжую Сволочь.
– Ого, а ты очень даже ничего… – протянула она. – Иди сюда, я помогу тебе одеться.
Марко хмыкнул, а Джен, грозно сверкнув на Джулию глазами, бережно накинул халат на плечи Шенена. По правде сказать, такая заботливость его обычно черствого, как сухарь, напарника изрядно удивляла Марко.
– Давай я перевяжу тебе рану на ноге, – предложил Маркус другу.
Тот в ответ только показал ему ступню. Следы от капкана были на месте, но уже не выглядели сильно опасными. Он прихрамывал еще, но ему было значительно лучше. Удивительно, как на напарнике Марко все быстро заживало. Он не раз и не два замечал это.
Лина-Лин тоже сидела в предбаннике. Она брезгливо вытирала с волос остатки влаги. Лицо было ужасно недовольным.
– Дайте я его хоть подстригу, раз одеть не дали, – весело проговорила Джулия.
Она раздобыла где-то большие ножницы, посадила Шенена на стул в центре и начала умело состригать лишние волосы.
– Я еще и брею неплохо, мальчики, если кому надо, – болтала Джулия, – в моем ремесле всякое может пригодиться. Сколько мужчин я смогла сделать похожими на людей, вы себе даже не представляете.
– Видимо после этого с ними приятнее было ложиться в постель, – холодно заметил Джен.
– Да, дорогой, не хочу тебя разочаровывать, но ты у меня был не первый, – улыбнулась Джулия. – Все, готово.
Марко протянул Шенену одежду, которую выбрал сегодня у старьевщика. Рубашка на шнуровке, дорожные штаны, высокие кожаные сапоги и хороший длинный плащ с капюшоном синеватого оттенка.
Когда их подопечный надел это на себя, все четверо – Марко, Джен, Лина-Лин и Джулия – молча уставились на него. Шенена было не узнать. Чистый, причесанный, в приличной одежде, с огромными голубыми глазами, он был очень хорош собой и совсем не похож на сумасшедшего. Он держал спину прямо, с достоинством лорда, черты его лица излучали спокойствие и какую-то потустороннюю безмятежность.
– Кто же ты такой, Шенен? – непроизвольно выдохнул Марко.
– Хотел бы я знать ответ на этот вопрос, – как обычно невозмутимым тоном отозвался он.
– Кажется, он стал светиться сильнее, – удивленно протянула Лина-Лин. – Его незримое поле теперь шире и светлее. Если так пойдет и дальше, Серые Мастера, Слуги Тьмы и Маршал Лионель будут легко видеть сияние издалека.
– Не надо было его мыть и стричь, – нахмурился Джен.
– Даже не знаю, от кого было бы сложнее тогда избавится, от вшей или от Серых Мастеров, – задумчиво произнес Марко.
– Я замечал, что свет усиливается, когда мне хорошо и радостно на душе, – апатично прокомментировало это загадочное создание.
– А, ну да, мы заметили, что ты просто прыгаешь от радости… – не удержался Марко.
– Прыгаю от радости? – повторил наотрез непонимающий шуток Шенен.
– Значит не надо, чтобы ему было хорошо и радостно, – пожала плечами Рыжая Сволочь. – Джениус, дай ему в лицо. Я знаю, это ты хорошо умеешь, в отличии от многого другого.
Лина-Лин хихикнула. Джен холодно глянул на сестру. После этого указал подбородком на Джулию.
– Мы, кстати, сейчас все наши дела обсуждали при этой посторонней женщине. Теперь она с легкостью может пойти и сдать нас Серым Мастерам или еще кому. Думаю, Рыжую Сволочь придется убить.
Жрица любви возмущенно фыркнула.
– Нет, вы слышали??? Он только что назвал меня посторонней женщиной! Меня, свою законную супругу!
Видимо, предложение ее убить жрицу любви нисколько не задело.
– Так, все, нам пора кушать, – прервал Марко этот поединок остроумья. – На нас в любой момент могут напасть, и я не хочу при этом остаться без ужина.
На выходе Джениус притормозил Марко.
– Ты видел его зубы? – спросил напарник.
Взгляд его при этом был несколько озабоченным.
– Зубы? – не понял Марко. – Вполне себе хорошие белые зубы.
– Вот именно. А ведь бродяги сказали, что ему выбили пару передних зубов. И, тем не менее, они все на месте.
Хм, здесь действительно было, о чем задуматься. Никто из знакомых Марко не мог просто так взять и отрастить себе пару зубов.
– Может, бродяги преувеличивали? – неуверенно предположил он.
– Может, – холодно ответил напарник и скользнул вперед.
Ладно, будет еще время расспросить обо всем их подопечного, а пока что Марко готов был думать только о предстоящем сытном ужине.
Что ни говори, а кормили в «Злых Масках» превосходно. Им принесли огромную тарелку дымящегося жаренного мяса. Хотя под ровным взглядом Шенена, который считал поедание убитых животных тяжким преступлением, кусок в горло не лез. Вот и Лина-Лин отложила вилку со словами, что это не крольчатина, а тушка болотного авизотля по вкусу. И теперь мрачно ждала, когда ей приготовят тыквенную кашу. Ну нет, Марко так просто не сдастся. Он положил себе еще два куска.
Джен попытался напоить Шенена горячим элем, но тот сделал глоток и поставил жидкость на стол с недоуменным видом. Похоже, употребление хмельного тоже было тяжким грехом в его понимании.
Судя по тому, с каким демонстративным удовольствием Джениус поедал мясо и запивал огромными глотками эля, ему тоже было не по себе.
Марко огляделся в поиске подозрительных лиц. Все прекрасно понимали, что мир и гармония для их небольшой команды – это только затишье перед бурей.
Несколько городских полицейских. Слишком толстые и пьяные, чтобы быть посланными за ними. К тому же, стражи из личного элитного отряда Маршала Лионеля носят белые мундиры с золотыми пуговицами и все, как на подбор, сильны и отлично сложены.
Никого из Серых Мастеров тоже не было видно. Слуг Тьмы так просто не узнать, но Лина-Лин сказала, что, если присмотрится, может распознать их по незримому полю. Вокруг тех, кто продал душу Тьме, расползаются черные пятна. При этих словах Лина-Лин как-то странно посмотрела на брата, но тот спокойно продолжал жевать.
Толпа в таверне была праздничной и оживленной, встречались люди в карнавальных костюмах, музыканты играли веселую мелодию и пели пошловатые песни. Раздавался громкий женский смех. Марко не сразу сообразил, что это хохочет Рыжая сволочь. Она нашла себе кавалеров, через два стола и теперь неплохо проводила время.
Случайно Марко разглядел, с кем так весело болтает Джулия. С ней сидели артисты ярмарочного театра. Те самые, с которыми он был прекрасно знаком… Он резко отвернулся.
– Что случилось? – тут же отреагировал Джен.
– Увидел знакомых. Людей из моего недалекого прошлого.
– Из твоего прошлого? – удивился Джен.
– Да, Джениус, должен признаться, что ты у меня был не первый, – раздраженно отозвался напарник.
К счастью Марко, они находились в городе-карнавале. За пару монет он купил у официанта черную шелковую маску с перьями.
– Ты, конечно, очень хорош в этой маске, но почему же ты не хочешь с ними встретиться? – спросила Лина-Лин, – Ты им денег должен?
– Нет.
– Переспал с чьей-то женой? – предположил Джен.
– Ни с кем я не спал, – буркнул Марко.
– Эти люди были очень дороги тебе, ты жалеешь, что ваши пути разошлись, – внезапно заговорил Шенен. – Ты не хочешь их видеть, потому что это только подчеркнет, насколько вы теперь далеки друг от друга.
Джен и Лина-Лин слегка озадаченно уставились на своего подопечного.
Марко задумался. Да, наверное, Шенен прав. Пару лет назад пришлось порвать с близкими друзьями все связи, не объясняя причин. Сразу после этого началась его карьера в качестве странствующего наемника.
– Пойдем наверх, – тихо сказал он. – Возможно, это последняя ночь, в которую нам доведется поспать.
Он проскользнул совсем близко от столика, где сидели актеры ярмарочного театра. Маска надежно скрывала его, и он окинул взглядом знакомые лица.
Фридрих – его звали так по одной из удачно сыгранных ролей – рассказывал одну из тех историй, которую все слышали по пять раз, даже Марко. Но все, конечно же, смеялись. Каждый раз почему-то было чертовски смешно. Анри – молодой парнишка с длинными волосами – он всегда играл женские роли. И как же он был в них хорош… Какой-то незнакомый паренек, классический герой-любовник, как раз галантно подливал Джулии вина в бокал. Ну и Мердок, на чью долю обычно выпадали роли злодеев. За все эти годы он изрядно вжился.
Марко отвернулся раньше, чем они успели перехватить его взгляд.
За закрытой дверью
Лина-Лин предпочла бы хоть одну ночь провести отдельно от мужчин, но в целях безопасности пришлось взять комнату с четырьмя кроватями. А ведь можно было обойтись и тремя – как выяснилось, Шенен не нуждается в сне. Ночь для него – «это время самосозерцания и внутренней тишины». Так он сказал и сел на краешек постели с прямой спиной. Лапуля и Одуванчик только молча переглянулись.
Отвернувшись от троих мужчин, Лина-Лин быстро стянула с себя все и надела длинную кружевную ночную сорочку, которую купила, пока они выбирали Шенену одежду.
– Мне нравится, когда твоя сестра похожа на милое и беззащитное создание, – кинул Одуванчик ее брату.
– Каким она ни в коем случае не является, – тут же отозвался Лапуля.
Кошка только изобразила на лице глубочайшее презрение и залезла под жесткое одеяло.
– Лина-Лин – прекрасная девушка, – вдруг услышала она спокойный голос Шенена. – Она воплощает в себе женское, животное и мужское начало. Звериные навыки – по праву рождения, мужские качества – в силу обстоятельств. Ей не раз уже приходилось жить, чувствовать и сражаться как воин. Но преобладающее начало все равно женское. А это значит, что в душе она, безусловно, является милым и беззащитным созданием.
Ого. Кошка привстала. А ведь она почти не сражалась при нем. И он не видел ее ушек.
– С чего ты все это взял, Шенни? – заинтересовался Одуванчик.
– Некоторые вещи сразу видно по глазам человека. Я думал – все в этом мире обладают зрением, но оказалось, что каждый видит только то, что хочет.
– В этом мире… – задумчиво протянул Джениус. – Стало быть, ты из другого мира?
– Вы же знаете, что я ничего не помню, – ровно ответил им Шенен. – У меня такое же тело, как у вас. Я убедился в этом сегодня в бане. Я говорю на одном с вами языке. Но я плохо разбираюсь в…
– …во всем вообще, – весело подсказал Одуванчик.
– Да. Но с каждым днем мне открывается все больше. Когда я нашел себя в поле – голым, не понимающим кто я и что я здесь делаю – я едва смог справится с потоком нахлынувших на меня мыслей. Я не сразу понял, как нужно ходить. Я не осознавал, что испытываю холод и два дня ничего не ел, так как не знал, что это необходимо. Когда я очнулся, у меня была сильная головная боль, но об этом я тоже не знал, я думал, что так и должно быть. А когда она прошла, я был удивлен, и какое-то время мне казалось, что я лишился чего-то важного.
Их подопечный провел рукой по аккуратно причесанным волосам.
– Потом я познакомился с людьми. Я понимал их слова, они часто говорили мне «убирайся», кидали в меня камнями. Я знал, что это страх и гнев. Потом я встретил тех, которые одели меня и накормили. Я знал, что это жалость и милосердие. Я ходил среди людей и не понимал, почему одни испытывают такие чувства, а другие – совсем противоположные. А потом я научился смотреть им в глаза.
Лина-Лин закуталась в одеяло и слушала эту исповедь, затаив дыхание.
Как-то Данте, лежа с ней в постели, рассказывал, что в мир должен прийти посланник, который способен сдвинуть баланс в сторону Света. И что такой человек уже приходил, но, вопреки всем ожиданиям, наперекор собственной природе, он пошел по пути Тьмы. Вместо того, чтобы делать мир лучше, он мастерски сеет смерть и известен всему Великому Королевству под именем Маршал Лионель.
Интересно, может ли Шенен пойти по стопам предшественника? И что тогда будет с балансом? Данте тогда сказал, что если они это допустят, то можно смело распускать Орден и досрочно возвращаться в Навь навсегда. Он говорил это в шутку, но морщинка на его переносице подсказала Кошке, что все гораздо серьезнее, чем Хранитель пытается ей представить. Она тогда чмокнула его в эту морщинку и та немного разгладилась. Данте притянул ее к себе и прошептал тихонечко на ушко: «А когда мир покатится во Тьму, мы построим маленький шалашик посреди Вечной аллеи и никогда не узнаем, чем все закончится». И ей в тот момент на секунду захотелось, чтобы мир рухнул…
Лина-Лин скинула с себя одеяло и сердито села в постели, пока глупая память не начала прокручивать то, что было после.
Она посмотрела на Шенена. Он замер на краешке кровати с прямой спиной, а взгляд был так спокоен, что и она почувствовала нечто похожее на умиротворение.
– Так какие секреты ты читаешь в наших глазах, Шенни? – улыбаясь спрашивал Марко.
– Как правило, людям не нравится слышать Истину.
– Начни с Джениуса, он у нас не слишком впечатлительный. Да и я, впрочем, тоже.
– А вот ты как раз впечатлительный, – произнес Шенен, глядя в глаза Одуванчику.
Лине-Лин даже со своего места было видно, как не по себе Марко от такого пристального взгляда.
– Я слышал обрывки ваших разговоров и понял, что вы часто убиваете других людей. Можно сказать, живете этим. Ты считаешь, что твоя жизнь весела, полна приключений, опасности и ярких событий. Ты считаешь все это забавной игрой и любишь тратить заработанные деньги. Но гораздо больший вес имеет то, что ты пытаешься скрыть от себя самого: все твое существо наполнено подавляемым чувством вины. Страшными угрызениями совести за свое прошлое и за каждую загубленную тобой душу. Ты не родился воином. Им тебя сделала жизнь.
Теперь Марко выглядел очень серьезным, от улыбки не осталось и следа.
– Я просто занялся единственным делом, которое у меня получается хорошо, – глухо произнес он.
Шенен замолчал ненадолго, не сводя своих невозможно голубых глаз с лица Одуванчика.
– Ты ведь меня сейчас обманул, да? Есть еще одна вещь, которая получается у тебя просто прекрасно. Ты мог бы заниматься ею. Но ты, как и многие люди, зависим от своих чувств. Ты очень привязан к Джениусу, хотя и сам не понимаешь почему. Настолько, что готов считать его истину своей. Ты хочешь следовать за ним. Пусть это и вопреки твоей природе.
Джен с явным недоумением посмотрел на напарника. Марко не повернул головы. Лина-Лин будто видела, как Одуванчик медленно собирал себя по частям обратно. Его рука тихо потянулась к недопитой кружке эля, стоявшей на столе возле кровати.
– Вообще-то я командир, и это он за мной следует, – наконец с натянутой улыбкой сказал Марко. – И да, ты прав, людям не очень приятно слушать то, что ты считаешь истиной. А теперь минутка унижения для Джениуса! Что ты видишь в его глазах?
Лина-Лин оживилась.
– Но учти, – посоветовала она, – если ты попытаешься разуверить Лапулю в том, что он черствая бессердечная сволочь, то он очень расстроится и может даже расплакаться. А потом он убьет тебя, чтобы убедить тебя в обратном. Так посмотри скорее в его холодные глаза. Что ты в них видишь?
– Я уже пытался, – спокойно сказал Шенен и даже не повернул головы к Джену. – Я не вижу в них ничего.
– Вообще ничего? – искренне удивилась Лина-Лин.
– Такое впервые. Меня будто что-то отталкивает от них, словно какой-то барьер. Я вижу только цвет. И строение глазного яблока.
Марко разочарованно вздохнул.
– Твоя скрытность, напарник, превышает все разумные границы.
Джениус абсолютно спокойно взял из рук Марко эль, допил его и улегся в постель.
– Учитывая твою ко мне привязанность, Марко, – сказал Лапуля, устраиваясь поудобнее. – Я великодушно разрешаю тебе накрыть меня одеялом и поцеловать на ночь.
Лина-Лин хихикнула. Марко кисло посмотрел на них обоих.
– Идите в пень! – громко объявил он и тоже начал готовиться ко сну.
Шенен все так же сидел прямо, только немного опустил веки. И, поняв, что интересных разговоров больше не будет, Лина-Лин свернулась калачиком и закрыла глаза.
– Надо бы нам дежурить по очереди, – сонно пробурчал Марко.
– Чур ты первый, – отозвалась Кошка.
– Шенен первый, – почти уже засыпая, парировал Одуванчик.
– Ничего, что мы как раз Шенена охраняем? – вяло поинтересовался Джениус. – Кажется, твоя любовь ко мне мешает тебе здраво мыслить, кэп.
Но их командир уже спал. Или делал вид.
– Спокойной ночи, Шенни, – прошептала Лина-Лин. – Ты просто душка.
– Спасибо, очень приятно, – монотонно отозвался он.
Засыпая, она увидела на мгновение, что Навь покрыта снегом. Это было удивительно. Возникло огромное желание шагнуть туда, хоть и не в физическом теле. Принять образ той прекрасной девушки, какой ее помнит Данте, и найти его на берегу Моря Истины. Но после этого ее физическое тело рисковало быть зверски задушенным родным братом. И Лина-Лин так и не ступила в снег босыми ногами, а просто погрузилась в сон.