Она
Марко проснулся от того, что его нежно покусывали вши. Чего и следовало ожидать…
Как раз уже было время вставать. По крайней мере, по мнению Фридриха. Он как раз закашлялся и потянулся в соседней койке.
– Беспощадно раннее утро… – простонал Анри еще через одну кровать.
Чтобы немного взбодриться, Марко решил послушать пересказ очередного сказочного сна Джениуса. Может, хоть в этот раз ему снились пони и радуги.
Как ни странно, Джениус сидел на койке рядом с Шененом, полностью одетый.
– Я не спал. – Мрачно сказал он, отвечая на немой вопрос напарника.
Что же, его можно было понять. Мастер Роланд Серебряный хоть и далеко, но ведь никто не знает, какой властью он обладает в своем городе.
Лина-Лин выбила в этот раз себе отдельную комнату для девочек, хоть это и было очень небезопасно. Но она была такая злая после того, как они с Джениусом доконали ее за ужином, что и они рады были переночевать от нее подальше.
– С ней все нормально, я слышу ее. – Опять прочитал мысли Марко Джен. – Кошка умывается.
– Или это авизотль, который сожрал ее ночью и теперь плещется в ее рукомойнике. – Предположил Марко.
И пошел проверить. Открыл дверь без стука. Голая по пояс Лина-Лин подняла на него глаза и надменно усмехнулась. Похоже, естественное желание прикрыться, когда на девушку смотрит чужой мужчина, было ей не знакомо.
– Подойти поближе, чтобы ты мог получше рассмотреть? – издевательски поинтересовалась она.
– Спасибо, у меня хорошее зрение, – мило улыбнулся Марко.
Он и правда засмотрелся. То ли эта девчонка нравилась ему как женщина, то ли у него просто давно никого не было.
– Че пришел? – буркнуло милое создание, неспешно напяливая нижнюю сорочку.
– Убедиться, что у тебя все хорошо. – Пожал плечами Марко.
– Как думаешь, у человека может быть все хорошо, если ему приходиться вставать в четыре гребанных утра?
– Вполне. – Бодро ответил наемник.
Его здорово грела мысль о предстоящих репетициях. Он все еще не верил, что снова играет в «Зеленом гусе». Хоть и ненадолго…
– Так, сладкий, ты убедился, что у меня все хорошо, а теперь проваливай. Дай насладиться блаженными минутами без ваших с Лапулей небритых рож. – Еще более мрачно процедила Кошка. – И передай моему дорогому братцу, пусть он только попробует запретить мне позавтракать элем.
Марко вернулся в свою комнату. Там уже все были собраны и готовы завтракать.
– Осторожнее со своей младшенькой. – Кинул Марко Джениусу. – Боюсь, как бы она не сожрала кого…
А потом полдня пролетели так быстро, что сейчас Марко недоуменно оглядывался по сторонам и не понимал, куда они делись. Все было отрепетировано. И даже тряпочные ангельские крылья были уже готовы к выступлению. И как же хорош был в них Шенен… Хотя Лина-Лин тоже ничего так. Только едва ли существуют ангелы с таким мрачным выражением лица. Она, а точнее оно, было настолько не в духе от раннего подъема, что у нее даже глаз нервно подергивался.
Кошка играла ангела Любви. А любовь, как известно, зла.
Время сегодня явно продолжало прыгать. Может, оно как-то по-особому течет здесь? И вот Марко уже стоит на сцене и одаривает кротостью и смирением Мастера Роланда Серебряного, посыпая его лепестками роз. Анри благочестиво тупит взор.
И так как зритель выглядит заинтересованным, Марко не хочется уходить со сцены.
– Скажи же, отрок, что такое смирение? – задает он вопрос не по сценарию.
– Повтори вопрос свой, о ангел,– невозмутимо переспрашивает Анри, поднимаясь с места. – Ибо свет твой так ярок, что я ничего не слышу.
Марко действительно наслаждался моментом. Он еще более пафосно произносит:
– Тогда я расскажу тебе!
И начинает свою импровизированную речь на тему смирения. И так как публика, в том числе и Серые Мастера, одобрительно кивает, он с удовольствием болтает…
Но тут Марко увидел в толпе одну девушку. Не то, чтобы он ее разглядел. Глубокий черный капюшон скрывал лицо почти целиком, только прядь светлых волос немного выбивалась. Но эта осанка, прикрытые плащом плечи были ему так знакомы… Хотя Марко и не был уверен до конца, но сердце его замерло. И впервые в жизни он замолчал на сцене, растерявшись.
Она не должна была быть здесь. Только не она. Это было совершенно невозможно.
Марко молчал, глядя на эту фигурку, пока не услышал гневный шепот Фридриха из-за кулис: «Доигрывай и проваливай со сцены, идиот!»
Зрители тоже нервничали.
– Смирение… – тихо продолжил он уже совсем не с ангельскими интонациями, а низким, слегка охрипшим голосом, – это когда любишь женщину, больше всех на свете, но исчезаешь из ее жизни, потому что знаешь, что ей будет лучше без тебя. Смирение – это признаться себя, что она тебя никогда не полюбит и перестать бороться.
Девушка скинула капюшон. Ее серые глаза смотрели на наемника в упор. На мраморном лице даже издалека были заметны крупные веснушки. Он всегда считал их невероятно красивыми.
«Да что с этим ангелом?» – воскликнула крупная женщина, стоявшая близко к сцене. Марко развернулся и пошел за кулисы.
– Благодарю за дар смирения! – крикнул Анри ему в след с плохо скрываемым сарказмом.
Представление было испорчено. За ширмами Марко молча стянул с себя ангельский костюм под ругательный шепот Фридриха. Он не мог говорить громче, чтобы не мешать действию, поэтому, в основном, шипел и брызгал слюной.
Мердок, от которого он больше всего ожидал осуждения, положил руку Маркусу на плечо и тихо спросил: «Что с тобой, друг?». Но наемник только с благодарностью сжал его руку и быстрым шагом вышел из укрытия. Он обошел сцену и двинулся через толпу к тому месту, где стояла девушка. Некоторые зрители узнавали недавнего ангела и неодобрительно шикали на него. Кто-то даже обозвал его приспешником дьявола, но Марко сейчас было все равно.
Она стояла на том же месте и явно ждала его.
– Мой милый, пойдем поговорим. – Сказала она тихо.
Из таких родных серых глаз потекли слезы. Видно было, что она хочет обнять его, но сдерживает себя.
– Ты одна? – удивленно спросил Марко
Девушка кивнула, сдерживая рыдания.
– Как такое возможно?
– Я должна была найти тебя!
Он взял ее маленькую ручку в свою и повел через толпу. Все с предельным интересом смотрели на сцену, и Марко невольно оглянулся.
Там стоял Шенен. Он был так хорош и разве что не светился. Хотя светился наверняка, только бы вот никто этого не понял. Лина-Лин была уверена, что цвета людских эмоций заглушат незримое сияние.
Шенен говорил. И тоже не по сценарию.
– Я дарую тебе Бесстрашие. Даже если тебе придется жить во мраке, если каждый твой день будет все больше погружать тебя в пучину страха, если тебе будет казаться, что удавка на твое шее затягивается все сильнее… Посмотри на небо. Вспомни Творца. Не забывай, что он всегда с тобой и не оставляет тебя ни на секунду. Доверься ему и расправь плечи. Страх – это просто липкая паутина, окутавшая твой разум. Стряхни ее. С тобой никогда не случится то, что с тобой случиться не должно…
– Идем же, – сказала девушка и потянула его за руку.
Марко решительно отвернулся. Он знал, что нельзя оставлять Шенена надолго, но не разговаривать же здесь. И наемник двинулся через завороженную ангелом Бесстрашия толпу.
Теперь девушка вела его за собой. И он шел. Вот они уже свернули с площади, пошли по одному из серых переулков. А он все смотрел то на ее спину и плечи, то на подол ее юбки и не мог поверить… Но все же это была она…
– Ты давно в этом городе? – спросил он, слегка опомнившись. – Идешь так уверенно, будто всегда здесь ходила.
– Нет. – Не оборачиваясь кинула она. – Я приехала следом за тобой. Просто хочу увести тебя подальше от толпы.
– Мы ушли достаточно далеко.
Они свернули на совсем уже безлюдную улицу, но светловолосая красавица все вела его дальше по серой брусчатке.
– Здесь повсюду уши,– бормотала она, все ускоряя шаг.
Брусчатка кончилась, и они уже шли по замерзшей осенней слякоти
Марко было не по себе. Они так долго не виделись. Она как-то оказалась здесь, и все тащила его куда-то за собой. Как они так быстро оказались на окраине? Невдалеке виднелась большая куча мусора, от нее соответственно пахло. Они проходили покосившуюся лачугу с обветшалым забором. А ведь еще совсем недавно Марко стоял в самом центре на ярмарочной площади. Что же здесь со временем?
– Стой, Тинь. – Он решительно потянул ее за руку.
Девушка резко обернулась. Бледное лицо чуть порозовело от быстрой ходьбы. Она вымученно улыбнулась.
– Тинь… Никто так не называл меня, кроме тебя.
– О чем ты хотела поговорить? Мне надо скорее вернуться к друзьям… А тебя мы отправим домой, только надо будет организовать хорошую охрану. Ума не приложу, как ты здесь оказалась одна!
Хотя, видит Творец, ему совершенно не хотелось никуда отправлять Тинь ни с какой охраной. Три года прошло, он думал, что уже излечился от этой любовной горячки, но вот она стояла рядом, совсем близко и, запрокинув голову, смотрела на него огромными серыми глазами.
– Я поняла, что не могу без тебя… – прошептала она.
– Неужели? – эти слова вонзились ему словно нож в сердце. – А как же Римус?
– У меня ничего не было с ним… – из глаза девушки снова потекли слезы, – лучше бы он ушел, а не ты…
И на секунду Маркусу показалось, что он был не прав тогда, погорячился. Действительно, не стоило уезжать, надо было бороться…
– Я сделал то, что сделал. – Выдохнул он, взяв себя в руки. – И ты прекрасно знаешь, что так лучше для всех.
– Не для меня, милый мой. Только не для меня. – замотала головой девушка. – Давай вернемся. Пожалуйста, поехали со мной. Все будет так, как ты захочешь.
Тинь затаила дыхание в ожидании ответа.
Вернуться? Но это не тот случай, когда возвращение окончится счастливой свадьбой. Вернуться придется не только к ней, но и ко всему, что он оставил. А этого он не хотел бы ни за что на свете.
У него чуть не вырвалось: «Останься со мной…» Но где? Шататься по лесам и трактирам? Да и не получится ее долго прятать – девушку быстро найдут и вернут домой. И его заодно…
– Тинь, прости, я не поеду с тобой. – Эту фразу он сказал, едва выговаривая слова и не веря себе.
Она приехала за ним. Нашла его, так далеко, проделала такой путь одна. Одна? Но ведь это действительно было невозможно. Это Кошка могла путешествовать одна, но не изнеженная хрупкая Тинь. Да и кто бы ее отпустил?
Так с кем же она приехала? И почему привела его к этой заброшенной лачуге? Но не успел он получше оглядеться, как Тинь прижалась к нему и поцеловала.
Земля ушла у Маркуса из под ног. Они никогда не целовались. У него были другие женщины тогда, но Тинь была его единственной чистой платонической любовью. Не удивительно, что он потерял бдительность и упустил тот момент, когда из лачуги вылезли четыре здоровенных бугая.
И удар по голове был не столь болезненным, сколь осознание, что она предала его. Марко даже забыл, что надо сопротивляться, когда ему заломили руки за спину.
– Это для твоего блага, – сказала Тинь, опустив глаза. – Ты вернешься домой.
– Вот как… – горько усмехнулся Марко, – тебя заставили…
– Заставили? – удивленно переспросила девушка, и ресницы взметнулись вверх. – Меня попросили. И я сочла эту просьбу целесообразной. Ты беглец. И я тебя возвращаю. Потому что все должны заниматься тем делом, для которого были рождены.
– Почем ты знаешь, для чего я был рожден, милая моя Тинь.
Она холодно улыбнулась в ответ. Никогда раньше Маркус не видел у нее такого выражения лица. Его Тинь всегда был с ним нежной и кроткой. А это была точно такая улыбка, как у ее отца…
– Дорогой мой, мы обязательно поговорим с тобой о тайне твоего рождения и предназначения, пока ты будешь ехать связанный домой.
– Тинь, милая моя Тинь… Как же я скучал по тебе… Ведь несколько лет прошло. Ты, видимо кое-что забыла обо мне… Меня не так-то просто связать.
С этими словами Марко резко напряг все мускулы, чтобы вырвать руки. Не ожидавшие сопротивления наемники, не удержали его. Меч мгновенно оказался в руке. Конечно, от четырех здоровенных бугаев отбиться было бы сложновато, и Маркус прикидывал пути к отступлению. Он даже не смотрел в ту сторону, где стояла Тинь, боясь отвлечься.
Наемники действовали очень слаженно. Они нападали одновременно с разных сторон, что заставляло Маркуса проявлять чудеса изворотливости. Он немного ранил одного и не заметил меча, направленного ему в живот. В последний момент Марко дернулся, но лезвие болезненно полоснуло по боку, потекла кровь.
Теперь силы были совсем уж неравными. Сделав отвлекающий выпад, Маркус бросился бежать. И как же ему хотелось оглянуться на Тинь – свою мечту, любовь и идеал. Но та девушка, которая смотрела на него серыми холодными глазами и презрительно улыбалась, была кем угодно, но только не Тинь.
Шаг за черту
– Куда он побежал? – спросила Лина-Лин у Фридриха и Мердока. Но они не знали. Вроде Марко увидел кого-то в толпе и кинулся туда. Хорошо хоть, не прямо со сцены прыгнул, а обошел. Судя по последним словам про смирение, там была какая-то его бывшая возлюбленная.
Хотя Фридрих сказал, что им Маркус ни разу не был замечен в таких сильных чувствах.
Это бы еще ничего, но Марко подал пример живой импровизации, которой последовал Шенен. И теперь он там стоял и разглагольствовал про бесстрашие на сцене. И, самое ужасное, что его слушали, затаив дыхание. Еще бы, ведь он рассказывал это людям, привыкшим жить в страхе…
– Нам конец. – Провозгласила она. – Сейчас нас заберут Серые Мастера и поведут сжигать. Может, тогда Шенни наконец-то заткнется.
– Нам нужен Марко. Вдвоем мы не отобьемся. – Вяло добавил брат.
Он был сегодня сонным и потратил последние силы на роль дьявола-искусителя. Которая неожиданно удалась.
– Я пока буду складывать вещи. – Грустно сказал Фридрих. – На случай если придется быстро убегать.
– Не утруждайся, старик. На костре они тебе не понадобятся. – Успокоил его Лапуля.
– Ну почему же? – не согласился Мердок, выглядевший мрачнее прежнего. – Вдруг им не из чего будет сложить костер. Тогда все наши пожитки очень даже пригодятся… А где Джонни?
И тут Лина-Лин поняла, что герой-любовник, как и был, в костюме ангела, незаметно вышел и, похоже, дал деру.
– Ну, его можно понять. – Пожала она плечами. – Опасность налицо, я бы и вам советовала сделать то же самое. Хотя не факт, что снаружи нас уже не поджидают Серые Мастера.
Фридрих только печально улыбнулся.
– Как же я уйду? В этих повозках вся моя жизнь. А на сцене все еще сидит Анри и распинается Шенен. Не могу же я бросить в беде свою труппу. Да и сражаться я умею. Сколько раз делал это на сцене… А ты чего же, Мердок? Иди.
– Семью не бросают. – Глухо ответил тот, глядя в пол.
Тем временем Шенен закончил таки говорить.
– Спасибо за дар бесстрашия!!! – почти истерически простонал Анри.
– Ну что же, мой выход. – Сказал Фридрих. – Попытаюсь хоть что-то исправить. Или хотя бы достойно завершить свое последнее в жизни представление.
И на сцену шагнул Ангел Справедливости.
А за кулисы вошел Шенен.
– Шенни, – начала было Лина-Лин и тут же замолчала.
Их подопечный сиял. Нагло и открыто сиял, и это было видно даже без кошачьего зрения. Никакие эмоции других людей не смогут это заглушить. Им конец. Данте не получит Шенена. Миру конец.
Лина-Лин не могла поверить, что все это происходит по-настоящему. Видимо, они попали в действительно проклятый город.
Джениус апатично присвистнул, увидев сияние, во всю излучаемое их подопечным. Никогда еще Кошка не видела своего брата таким вялым и безучастным в момент опасности. Где была его обычная собранность и сила?
Она призвала на помощь свою кошачью сущность, чтобы понять, что с Дженом. И тут же ей все стало ясно. Это был не простой упадок сил. По всему его энергетическому полю расползлись здоровенные черные пятна.
Холодок пробежал по телу Лины-Лин. И шерсть встала бы дыбом, если бы была в этом теле. Ей прекрасно было известно, что это значило. Кошка невольно сделала шаг назад.
Брат поднял на нее тусклые глаза. И пересохшие губы медленно и зловеще расплылись в улыбке безысходности.
Она выглянула на улицу из-за ширм и увидела, что трое Серых Мастеров уже приближаются к их повозкам.
– Но ты не можешь сражаться в таком состоянии, Лапуля, ты ведь знаешь, что будет… – едва слышно проговорила она.
– Не сражаться? И дать тебя убить? – сонно отозвался брат. – Тебя и это… неземное сокровище…
Он насмешливо указал подбородком на Шенена. Тот слушал и не вмешивался. Похоже, он прекрасно понимал, что сейчас происходит и пытался принять какое-то решение со своей стороны.
Ей тоже надо было подумать, нужно было время, а, может быть, и совет… И девушка огляделась в поисках дыры или щелки в пространстве. Такая благополучно оказалась прямо у входа, и Кошка нырнула туда, не слишком заботясь, что исчезла на глазах у непосвященного в ее тайны Мердока.
И тут же снова начались странности. Она не обратилась в кошку. Девушка сидела на сияющем пахучем лугу Нави в своем женском теле и белом одеянии Ангела Любви. Такое было впервые. Но озадачиваться было некогда, Лина-Лин поспешно поднялась и побежала в сторону Вечной Аллеи. Бесконечная весна вокруг будто издевалась, сияя своим неземным великолепием. Сегодня холмы Нави были усыпаны мелкими желтыми цветочками с медовым запахом. А три солнца кружили по небу друг за другом в космическом хороводе.
Запыхавшись, Кошка добежала до Вечной аллеи и обессиленно опустилась на землю. Тенек окутал ее приятной прохладой. Осознав, что время остановилось, она сделала глубокий вдох и выдох. Все хорошо. Там, снаружи, все точно так же, как и было, когда она ушла. А она не сбежала, а просто отошла собраться мыслями. От этой успокоительной мысли на душе немного потеплело. Посидев немного, она поднялась и пошла вперед, любуясь падающими лепестками сакуры.
Сегодня ей как никогда не хотелось идти обратно в реальность. Она даже не представляла себе, что делать. Конечно, Серые Мастера так себе противники, но их много, очень много. Весь город, черт возьми. А Джениус… Он будет сражаться. Но чем это обернется для него? И почему именно сейчас его настигло то, чего он всегда боялся больше всего на свете? Надо было идти в обход. Просто идти в обход…
Внезапно Лина-Лин остановилась посреди вечной аллеи, как вкопанная. Первой ее мыслью было развернуться и побежать назад. Потому что ей навстречу шел Хранитель Данте. Все и так хуже некуда, осталось только добавить в этот чертов котел порцию Проклятья.
Но ноги ни в какую не слушались, а, напротив, понесли ее вперед. В конце концов, слишком много свалилось на ее хрупкие девичьи плечи, пусть он со всем этим теперь разбирается.
– Данте, – начала она говорить, едва он оказался в пределах слышимости.
– Я знаю, все знаю, – ответил он.
И Кошка не узнала его голоса. В нем была грусть и сожаление, а в шагах была неспешность человека, который уже со всем смирился. Так не должно было быть.
– Пойдем туда, сделай что-нибудь! – резко сказала она и потянула его за руку.
Он слегка улыбнулся.
– Я не смогу пройти, я уже смотрел, дырка слишком мала.
– Тогда скажи, что мне делать?? Дай мне что-нибудь из артефактов.
В ответ Хранитель отрицательно покачал головой.
– Я в лесу, Лина-Лин, у меня ничего нет. Боюсь, ты ничего не сможешь сделать. Им уже не помочь.
Не помочь? Кошка подумала, что ослышалась. Для Данте нет безвыходных ситуаций, он всегда знает сотни способов все исправить.
– Я здесь давно, – продолжил он, рассеянно оглядываясь по сторонам. – Я просчитал множество вариантов развития событий. Прости, что говорю тебе это, но… Они либо умрут в сражении, либо их отведут на костер. Шенена могут сжечь по ошибке, или же он окажется в руках у Мастера Роланда Серебряного, что не намного лучше. Мне трудно это признавать, но я при всей своей силе и власти ничегошеньки не смогу сделать.
– Я смогу, – тихо и твердо произнесла Лина-Лин и отвернулась.
Она сделала шаг в сторону выхода с Вечной аллеи. Потом еще один.
– Девочка моя, – тихо позвал Данте и легонько придержал ее за руку, – не ходи туда. Я не хочу, чтобы ты умирала. Мир катится во Тьму. С тех пор как я потерял надежду, любовь к тебе – это единственное, что у меня осталось.
Лина-Лин закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце бешено колотилось, по телу пошла сильная нервная дрожь. Даже сейчас, когда все обернулось крахом, слова любви накрыли ее с головой.
Хранитель шагнул к ней и обнял сзади, прижал щеку к ее щеке.
– Проклятье, – еле шепнула она.
– Теперь уже все равно, – сказал он почти равнодушно, – хуже уже не будет.
– Не говори так.
– Твой брат обречен. Он еще дышит, разговаривает, готовится принять бой. Но он уже мертв.
– Не говори так… – земля уходила у Лины-Лин из-под ног, сдерживаемые рыдания душили ее. – Я пойду туда, я буду биться до конца…
Последние слова она почти прохрипела. Голос не слушался ее.
Данте развернул девушку к себе. В его глазах была тихое глухое отчаянье человека, враз потерявшего все.
– Что у меня останется, если и ты сейчас уйдешь? Как я буду жить с мыслью, что тебя больше нет на свете? Ты нужна мне сейчас сильнее, чем когда-либо. Не уходи. Не оставляй меня.
И он поцеловал ее. Кошка больше не могла сдерживаться, слезы хлынули ручьем. Она рыдала, едва переводя дыхание, а он целовал ее в губы, лоб и щеки, трепетно прижимая к себе.
– Мы не можем стоять здесь вечно. – Шепнул Данте ей на ухо. – Мы должны позволить случиться тому, чего все равно не избежать.
– Нет.
– Так надо.
– Нет, – Лина-Лин отчаянно затрясла головой.
Хранитель Данте мягко, но решительно повел ее к выходу с Вечной аллеи.
– Я не пойду, – рыдала она.
Под конец девушка уперлась, понимая тщетность своих усилий. Но она отчаянно не хотела делать этот последний шаг.
Тогда Данте шепнул «прости» одними губами, поднял ее и переставил на траву. Время снова потекло. Она физически чувствовала каждую секунду, которая приближала смерть ее брата. И Марко. И Шенена. И, возможно, всех ребят из труппы. Еще раз она дернулась в сторону дыры в пространстве. Но Хранитель удержал ее. Девушка поняла, что он ее не отпустит.
Тогда Кошка упала в высокую траву и громко отчаянно закричала, потом завыла, впилась ногтями в землю. Полное и абсолютное бессилие. Данте опустился рядом, обнял ее. Как в ту ночь, когда им пришлось расстаться. Он шептал ей что-то утешительное, гладил ее.
Лина-Лин плохо соображала от душившей ее боли, но поразительно ярко ощущала прикосновения его горячих рук и губ. Она сама не заметила, когда стала отвечать на его ласки. Теперь ее ногти впивались уже не в землю, а в его спину. Она чувствовала, как по пальцам струится его кровь. Лина-Лин прокусывала его губы, будто это могло помочь ей забыть, что сейчас происходит в Яви. Она чувствовала, как сильно она нужна Хранителю. И как сильно она нужна брату тоже чувствовала. И еще плотнее прижималась к своему любовнику, пытаясь хоть на мгновенье забыться.
Они не отрывались друг от друга мучительно долго. Так долго, чтобы там уже все успело случиться. Они вымотались, Данте был бледен, Кошкины руки и лицо были перепачканы в его крови.
– Спи, – шепнула она пересохшими губами.
– Ты не уйдешь?
– Куда мне теперь идти? – сухо улыбнулась она.
– Ты все сделала правильно. – Ослабевшей рукой Хранитель погладил девушку по волосам. – Ты жива, и это сейчас главное. Когда мир будет катиться во Тьму, и я буду тщетно пытаться хоть что-то исправить, ты будешь моим светлым лучом.
– Я всегда теперь буду с тобой. – Кошка через силу улыбнулась непослушными губами.
Очень быстро он уснул, дыхание выровнялось, тело расслабилось.
Тогда Лина-Лин, не совершая резких движений, высвободилась из его объятий и поцеловала в щеку, едва коснувшись кожи. Затем натянула на себя перепачканную травой тунику ангела. Она кинула последний взгляд на спящего возлюбленного. Морщинка между глаз не выровнялась даже от глубокого сна.
Нет, она не соврала ему. Она всегда будет с ним. Когда Лина-Лин умрет, по-видимому, сегодня, и душа ее в виде черной кошки вернется в Навь, она сможет часами лежать у Данте на коленях. А он будет говорить с ней, чесать за ухом. Пусть тогда у нее уже не останется никаких эмоций, погаснут все страсти и желания, но все же и тогда она хочет быть с ним.
А сейчас она должна вернуться в Явь. Как бы не разворачивались события в Сером городе, она должна быть там. Все дело в том, что она не чувствовала, что ее брат мертв.