Он смущенно посмотрел на Анри. Тот тут же послал ему в ответ воздушный поцелуй. Стражник засмущался и отвернулся.
И полицейские преспокойно двинулись дальше.
– Этот рыженький – такое солнышко! – громко прокомментировал Анри, чтобы окончательно вогнать стражника в краску.
А потом наступила полная тишина. Фридрих и его труппа выжидательно смотрели то на Шенена, то на Марко. Им явно хотелось узнать, что это только что было. Только вот черт его знает, что им ответить…
– Я думал, ты не умеешь врать, Шенен… – наконец нарушила молчание Лина-Лин.
Затем, видимо собравшись с мыслями, заговорил Мердок:
– Нас, разумеется, не удивило, что вы один в один похожи на опасных преступников, – с легким презрением произнес он. – Мы еще три года назад поняли, что ты, Маркус, вечно в розыске. Я уже молчу про то, что все эти твои друзья выглядят очень подозрительно. Но если ты притащил в лагерь колдуна…
И Мердок уставился на Шенена полным опаски и неприязни взором.
Тут вступил Фридрих. Он, напротив, говорил довольно мягко.
– Марко, мы рады тебе. И мне нравятся твои друзья. Я прекрасно отдаю себе отчет, что вы скрываетесь от стражников. Но если он маг....Серые Мастера… Можно покрывать преступников, хоть и это довольно рискованно. Но прятать колдуна… Не удивлюсь, если Серые Мастера сожгут нас всех. А ведь у нас запланирована масштабная постановка.
– Нет никаких следов магии. – Покачала головой Лина-Лин. – Я бы почувствовал. Шенен не колдун. Это, видимо, его дар убеждения.
– Как это работает? – Спросил Джонни. – Как ты это сделал?
Услышав, что магия тут не при чем, вся труппа немного расслабилась. Да уж, хорошо работает Мастер Роланд Серебряный, раз настолько запугал даже Фридриха. А ведь этот режиссер порой показывал такие спектакли, что всю труппу кидали в тюрьму на несколько дней, а два раза даже судили. Но им все время как-то удавалось выкручиваться. И через неделю Фридрих мог на этой же площади показывать басню, которая очень прозрачно намекала на Короля и его интимную жизнь.
Но Серые Мастера… Идти против них в народном сознании – это все равно, что бороться с самим Творцом. Роланд Серебряный был настолько влиятельным, что его и самого считали кем-то вроде бога. Который может покарать за проступки. Очень жестоко покарать. Король Ринальдо Восьмой мог сколько угодно сажать людей на кол и вешать головы на ворота. Роланд страшил всех гораздо больше. Тело отмучается и отойдет, но что если Глава Обители Серых Мастеров действительно имеет доступ к душам, как про него и говорят?
Шенен надолго задумался, пытаясь ответить на вопрос, каким таким образом он ввел в заблуждение четверых стражей порядка.
– Я не знаю. – В конце концов ответил он. – Я просто вдруг понял, что срочно должен что-нибудь сделать, потому что Джениус, Марко и Ли собирались их убить.
– Чего? – открыл рот Джонни.
Фридрих и Мердок переглянулись. Вот уж кто не выглядел удивленным.
– Вы правда собирались их убить? – простонал Анри и схватился за сердце.
– Нет, что вы. – Соврал Марко. – Шенен имеет в виду, что мы собирались биться с ними.
– …пока не убьете. – Поправился Шенен. – Я подумал, что немного лжи поможет спасти четыре жизни.
– Но как ты их убедил в том, что у тебя не голубые глаза? – настаивал Мердок. – Полицейские вели себя будто заколдованные…
– Я просто сам на минуту поверил в то, что говорил. – Сказал Шенен так, будто это все объясняло.
– Даже в то, что мой брат – улыбчивый парень? – приподняла одну бровь Лина-Лин.
– Это было самым сложным. – Ровно согласился Шенен.
– Слышь, умник, ты сам-то хоть умеешь улыбаться? – язвительно поинтересовался обиженный Джениус.
– Я не пробовал, но представляю себе, как именно это делается. – Чинно кивнул Шенен.
– Да ладно! – удивилась Лина-Лин. – Покажи, голубоглазый!
Все уселись обратно к костру, и Шенен послушно растянул губы в резиновой улыбке. Уголки губ подрагивали от непривычного движения. Глаза оставались абсолютно серьезными. Выражение лица стало напоминать лягушачье.
Марко даже стало как-то неудобно за их воспитанника. Лина-Лин, кажется, уже жалела о своей просьбе. В глазах актеров читалось искреннее сострадание, Джениус торжествовал и злорадствовал.
– Может с зубками лучше получится? – с надеждой спросил Анри и с удовольствием продемонстрировал свою улыбку первой красавицы королевского двора.
Шенен кивнул и очень усердно продемонстрировал всем два ряда зубов. В сочетании с ничего не выражающим взглядом он выглядел крайне зловеще. Примерно как голодный вурдалак.
– Эээ… – немного сконфуженно протянула Лина-Лин. – Достаточно, Шенен.
– И пусть после этого хоть кто-то скажет, что я не умею улыбаться. – Удовлетворенно произнес Джениус.
Фридрих ободряюще похлопал Шенена по плечу.
– Ничего, я завтра проведу с тобой пару уроков актерского мастерства по технике улыбки. – Ласково сказал он. – Кстати, тебе, Джениус, тоже не мешало бы присутствовать.
Джен, разумеется, только презрительно фыркнул в ответ.
– А теперь все спать! – скомандовал режиссер. – Завтра вас ждут зверские изнуряющие и беспощадные репетиции с пяти утра.
Послышался общий тяжелый вздох, и все начали тихо и печально готовиться ко сну. Кажется, только Марко был рад репетициям. Он так сильно по ним скучал все это время.
– Марко, – окликнул его Фридрих. – По поводу ваших примет… Почему ты не сказал прямо? У нас в повозке достаточно грима, париков, найдутся и две приличные бороды для тебя и улыбчивого парня.
– Которого из них? – машинально спросил Марко.
– Для Джениуса. А вот глаза Шенена… могу предложить только очки, в которых мы играем слепцов, хотя это и не надежная маскировка.
– Спасибо, Фридрих. – От души поблагодарил Марко и крепко обнял старого друга.
Тот тоже охотно заключил его в объятья.
– Так почему же ты тогда ушел, Маркус? Даже не отыграл свою любимую роль, к которой так долго готовился.
Марко вспомнил ту отвратительную дождливую ночь, когда он, взяв только свой меч, пару монет и сменную рубашку ушел, даже не представляя, куда ему теперь податься. Он оглядел тогда в последний раз спящих друзей, специально не стал забирать свои заработанные деньги, зная, что труппа переживает не лучшие времена…
– Я не могу рассказать тебе, Фридрих. – Глухо ответил он. – Поверь, я бы никуда не ушел, будь у меня выбор. Все это очень сложная и запутанная история, я пока не готов поделиться ею с кем-либо.
– Я понимаю. – Кивнул режиссер.
В его выразительных темных глазах Маркус всегда находил только поддержку. Ну, не считая тех случаев, когда Фридрих с криками "Как можно быть настолько бездарным???" и "Природа обделила тебя во всем!" пытался втолковать ему трудный момент в спектакле. Да, при этом он мог и пнуть как следует. Как-то режиссер даже пытался убить его бутафорским топором…
– Жаль, что твоя кожа не такая гладкая, как прежде, я бы дал тебе главную женскую роль. – Перевел тему Фридрих, пока они шли к повозке с костюмами и декорациями.
– Да уж, очень жаль. – С деланным сожалением вздохнул Марко. – Попробуй на женскую роль Ли.
– Думаешь, он справится? – с сомнением покачал головой режиссер. – Неопытному мальчишке трудно играть прекрасную даму так, чтобы это не казалось смешным и фальшивым.
– О, уверен у него получится. – Улыбнулся Марко.
А потом надолго задумался о том, как бы помягче рассказать Верховному Хранителю, что сегодня они по собственной неосторожности чуть не попались королевской страже.
Ночь в Нави
– Так, давайте-ка еще раз все сначала. – Четко проговорил Данте. – Вы знали, что ваши приметы известны страже? Так? Из-за этого вы и решили спрятаться среди бродячих актеров, если я не ошибаюсь. Но сегодня вы в открытую сидели у костра возле повозок, зная, что стража может прочесывать город. Так? И все потому, что вы были под впечатлением от сегодняшней грандиознейшей премьеры вашего балаганного представления. Я все правильно понял?
Хранитель обвел своих наемников пристальным взглядом.
Джениус сидел с нарочито каменным лицом, Марко выглядел смущенным и виноватым. Они ждали, что после этих уточняющих вопросов последует выговор или строгие наставления, но Данте не собирался больше продолжать эту тему. Он уже добился нужного эффекта.
– Вы говорите, Шенену нравится играть в театре? – спокойно произнес он.
Джен и Марко удивленно переглянулись, не веря, что тяжелый разговор позади.
– Вообще, – немного неуверенно начал Марко, – по нему довольно трудно определить, что ему нравится, а что нет.
Вмешался Джениус, его голос звучал иронично:
– Но наш персональный служитель Ордена Хранителей пятой ступени утверждает, что незримое поле Шенена радостно сияет.
Что же, Лине-Лин вполне можно было доверять в этом вопросе. Он лично учил ее грамотно читать ауры. Вообще, если бы не их разрыв и не важное задание, она должна была продолжать обучение в замке Иллингтон. И тогда он увидел бы ее там уже через несколько дней. Они бы гуляли вместе по морю и по саду среди лабиринтов из роз. Но нет, в этом году прогуливаться с ним будет разве что Гвендель…
– Смотрите, – сказал он своим наемникам и указал в направлении гор. – Там скачет Всадник ночи. Вы ведь еще ни разу не видели, как на Навь опускается ночь?
Это было удивительное зрелище. Хранитель всегда радовался, когда удавалось хоть одним глазом его увидеть, а сейчас открывался прекрасный обзор. Прямо вдоль побережья скакал всадник на черном коне. От плеч этого мужчины развевался плащ. И этот плащ и был сама ночь. Где промелькнул всадник, там небо темнело, появлялись звезды, планеты, кометы и другие ночные чудеса Нави. Они будто высыпались из складок тяжелой накидки.
Данте с удовольствием смотрел на распахнутые глаза и отвисшую челюсть Джениуса. Не такой уж он невозмутимый. А лицо Марко так и сияло восторгом.
Когда всадник скакал мимо них, то его даже можно было разглядеть – черный бархатный камзол с золотыми пуговицами, и невероятный темный плащ, так гармонично перетекающий в ночь.
Всех троих тут же накрыло приятной ночной прохладой. А из складок плаща вывалился месяц и всплыл наверх. Найдя подходящее место, он навис над землей и стал сиять ярче. Тут же с самой высокой скалы слетел белый дракон и закружил в лунном сиянии.
Помимо алмазной россыпи мелких звезд, в небе повисли крупные планеты, а одна – оранжевая – в эту ночь была так близко к морю, что можно было разглядеть кратеры на ней.
Марко к этому моменту уже был весь в слезах. Мало кому из простых смертных удавалось созерцать такую красоту. Хотя Марко, конечно же, к совсем уж простым смертным не относился. А Джениус и подавно. Он уже, напротив, полностью овладел собой и смотрел на дракона с демонстративно скучающим видом.
– Слишком много чудес на сегодня. – Кисло сказал Джен. – Нам еще надо выспаться перед этими чертовыми репетициями с пяти утра.
– Мой напарник – бесчувственный мудак, которому чуждо чувство прекрасного, – с улыбкой пояснил Марко поведение друга, и наемники исчезли.
У Данте не было утренних репетиций, так что он не стал засыпать, а открыл глаза и тут же увидел перед собой любопытную физиономию Гвенделя.
– Проведешь экскурсию по окрестностям Нави? – попросил друг. – Я ведь проводил тебе экскурсию по погребам моего Флавернского замка.
– Это была экскурсия? – приподнял Данте бровь. – Я думал, ты просто вел меня по погребу и жаловался, что все эти бесконечные литры цветочного вина никто не хочет покупать. А потом ты налил мне чего-то еще более крепкого и цветочного, чем обычно. И на этом экскурсия закончилась.
– Вообще-то на этом она только началась. – Возразил Гвен. – Просто цветочное вино трехсотлетней выдержки имеет некоторые побочные эффекты… Но в любом случае: не помнишь – не значит не было.
Данте сделал вид, что пропустил всю эту тираду мимо ушей.
Он задумался об этой фразе "не помнишь – не значит не было". Больше всего она сейчас подходила ко всей жизни Гвенделя.
– Пойдем. – Внезапно даже для себя самого принял решение Данте. – Я покажу тебе Навь.
Он жестом подозвал к себе охранников, чтобы они берегли их покой. И приложил пальцы к вискам Гвенделя. Потом сам закрыл глаза. И снова открыл их. Они с Гвеном стояли посреди Вечной аллеи.
Данте окинул взглядом любимые им розовые деревья. А потом его взгляд невольно остановился на Гвенделе. Которого он даже не сразу узнал.
Длинные волосы были заколоты наверху чем-то вроде металлических палочек, усыпанных драгоценными камнями. На друге на восточный манер был надет шелковый халат с алыми драконами, подпоясанный расшитым золотом поясом.
– Ого. – Только и смог сказать Верховный Хранитель.
Гвен улыбнулся.
– Я должен соответствовать великолепию Нави. – Он тоже огляделся по сторонам. – Это Вечная аллея? Я слышал о ней.
Они двинулись вперед, с удовольствием вдыхая воздух вечной весны, такой приятный после осенней промозглости.
– Когда я попадаю в Навь, – неспешно говорил Гвен. – Обычно это бывает перед сном или во время медитации, я не могу выбирать, где окажусь и что увижу. Я и не знал, что ты можешь бродить, где хочешь. А то давно попросил бы меня научить.
Данте молчал. Он все же не был уверен в том, что собирается поступить правильно. К счастью, у него было время подумать. Точнее, времени здесь как раз таки не было, так что можно было раздумывать хоть целую вечность.
Через некоторое время Хранитель все же предложил свернуть. И время снова потекло. В Нави все еще была яркая лунная ночь, и в траве кругом сверкали светлячки самых разных оттенков.
– Никогда не видел Навь ночью. – С тихим восхищением проговорил Гвендель.
Данте понимающе кивнул.
– Ночи здесь очень короткие и случающиеся хаотично. Все зависит от того, когда и где проскачет Всадник ночи.
– Расскажи, – попросил Гвен. – Каково это – бывать в Нави в своем физическом теле?
Хранитель задумался. Довольно трудно объяснить простые и естественные вещи. Каково дышать, есть, спать?
– Сейчас мы в Нави, но мы знаем, что на самом деле мы сидим у костра в Невильском лесу с закрытыми глазами. Если мы забудем об этом или слишком задержимся, то не сможем вернуться, и тело быстро умрет без души. А когда ты здесь весь целиком, то можешь дышать полной грудью и ни о чем не беспокоиться. Если при этом ты достаточно силен, можешь менять реальность здесь, рядом с собой. Например, подумаешь о других цветах, и вокруг тебя вместо подсолнухов распустятся васильки.
Гвен остановился на секунду. И тут же рядом с ним вылезло пару маленьких цветов, таких синих, как его глаза.
– Да, – кивнул Данте, – так тоже может получиться, но гораздо слабее. Но самое главное ощущение… Сейчас мы воспринимаем Навь, как прекрасную мечту. А в физическом теле, мы осознавали бы, что это реальная жизнь. Еще более реальная, чем ТА наша жизнь. И гораздо более волшебная, яркая и прекрасная. Мало кому из простых смертных захотелось бы возвращаться домой после такого. А еще, когда ты в своем теле, можно есть еду Нави и пить ее напитки. Правда, это может тебя убить. Но не обязательно.
– Так почему же ты не останешься здесь навсегда? – полюбопытствовал Гвен.
– Я нужен миру. У меня есть долг. – Кротко ответил Хранитель. – К тому же, я уже прожил здесь целую жизнь. Становился все младше и младше, пока не стал совсем младенцем и не родился в семье Верховного Хранителя. А первой моей матерью была богиня Онори.
Гвендель восхищенно присвистнул.
– Мы пришли. – Нахмурившись, сказал Данте.
Все, назад пути не было. Правитель погибшего города должен узнать правду.
На одном небольшом участке Флаверна все еще шел снег. Среди вечной весны только одна поляна была устелена ровным белым полотном. Три Хранителя города Флаверна – отец, сын и внук все еще сидели в ряд на белой мраморной скамейке под заснеженным деревом. Лица их были безмятежны.
Данте и Гвендель зашли в зиму, и снег захрустел под ногами.
– Приветствуем вас, Правитель Гвендель. – Почтительно проговорил старец.
Все трое уважительно поклонились.
– Как думаете, Правитель Гвендель, – спросил младший, Янсон,– в Нави снежинки падают на землю быстрее или медленнее, чем в Яви?
Гвен задумчиво посмотрел вокруг себя.
– Хранители города Флаверна, – начал Данте, – расскажите своему Правителю, почему вы здесь.
Три пары спокойных глаз посмотрели на него.
– Приветствуем вас, Верховный Хранитель, – повторили они по очереди, будто только что его увидели.
– Правитель Гвендель, – послушно начал отец. – Мы здесь потому, что нам нравится сидеть на этой лавке и наблюдать за полетом снежинок.
Так, надо попробовать по-другому.
– Скажите, почтенные Хранители, – снова начал Данте, – жив ли город Флаверн?
Гвен глянул на друга с легким удивлением.
– Какой город Флаверн? – спросил Янсон у своих родных.
– Славный город Флаверн. – Мечтательно протянул его дед.
– Диковинный город Флаверн. – Добавил его отец.
– Восхитительный город Флаверн. – Заключил и сам Янсон.
– И какой еще? – мягко подсказывал Данте. – Каким еще стал этот город?
Все трое переглянулись.
– Лучшим по производству вкуснейшего цветочного вина! – гордо произнес дед.
– Ваши слова словно музыка, – довольно отозвался Гвен.
Неужели они специально ничего не говорят?
– Так жив ли этот славный диковинный восхитительный город? – настаивал Верховный Хранитель.
Трое мертвых мужчин немного помолчали.
– Стоит закрыть глаза, – наконец сказал отец, – и я вижу наш город во всем его великолепии.
И все трое закрыли глаза.
– Смотрите, – сказал один, – вот мои любимые клумбы с цветами, синими, как глаза нашего Правителя.
– Кувшинки… – отозвался другой и вытянул руку вперед, будто собирался их потрогать. – Пруд с кувшинками.
– А это что? – спросил отец, тоже не открывая глаз. – Что за прекрасное здание из красного кирпича возвышается над площадью и четырьмя башнями тянется к небу?
– Я знаю! – послышался голос Гвена.
Данте повернул голову и увидел, что его друг тоже играет в эту дурацкую игру. Он стоял с закрытыми глазами и довольно улыбался.
– Это Замок Четырех Правителей! – Воскликнул он. – И одна из башен моя.
Последнюю фразу он сказал с гордостью.
Данте вздохнул. У него было чувство, что они дружно над ним издеваются.
– Жива ли Лиз, жена Правителя Гвенделя? – снова попытался Верховный Хранитель добиться от них хоть чего-нибудь.
– Недавно мы виделись с ней. – Ответил Янсон.
– А сами вы живы? – терпеливо продолжал Данте.
Гвен хмыкнул рядом, очевидно посчитав абсурдным этот вопрос. И три Хранителя тоже слегка улыбнулись.
– Жива ли дочь Гвенделя?
– Она славная девочка. – Снова ушел от ответа дед.
– Благодарю. – Кивнул Гвен и повернулся к Данте со скучающим лицом. – Я премного благодарен за то, что интересуешься здоровьем моей семьи, но я и так уверен, что с ними все в порядке. В Иллингтоне я получу от них письмо. А сейчас я бы хотел увидеть вблизи дворец богини Онори, если ты не против.
Он развернулся и решительным шагом вышел из заснеженного пространства. Данте посмотрел на спокойных и умиротворенных Хранителей.
– Почему вы не сказали ему правду?
– Правду? – переспросил Янсон.
– Истину? – подхватил отец.
– Истина у каждого своя. – Нараспев произнес дед.
Данте захотелось нагнуться, слепить снежок и залепить в одну из этих безмятежных физиономий.
– Правду о городе Флаверне.
– Городе Флаверне? – как эхо повторил отец.
– Нет никакого города Флаверна, – покачал головой Янсон.
– Есть только Погибший город Флаверн. – Сообщил дед то, что и без него всем было известно.
То есть почти всем.
– Вот именно, – гася в себе раздражение, спокойно произнес Верховный Хранитель. – Так почему вы не сказали так Правителю этого самого погибшего города?
Он ждал опять какого-нибудь словоблудия в ответ. Но, как ни странно, дед начал отвечать на вопрос:
– Ты правильно рассудил, Верховный Хранитель, что в Нави его заклятие не будет действовать. Услышав правду от нас, он бы все узнал. Но кое-чего ты все же не учел.
Данте ждал продолжения, но старец уже смотрел мимо него, любуясь снежинками. Да уж, всегда приятно пообщаться с адекватными людьми. Развернувшись, Хранитель Данте двинулся в сторону Гвенделя.
– Потеряв жизнь и Флаверн, мы нашли спокойствие в Нави. – Кинул Янсон ему вслед.
– Я заметил, – буркнул Данте.
И тут его осенило. Он вспомнил, почему Кошка больше не приходила в Навь с момента их расставания. Она говорила «слишком велик соблазн остаться здесь навсегда»…
Узнав страшную новость, Гвендель мог бы не вернуться. Просто не открыть глаза, и его тело умерло бы в лесу у костра, а сам бы он стал полубессмысленным духом, которые бродят в ночи между цветущими деревьями. Данте сжало сердце тисками от этой мысли. Хорошо, что три Хранителя Флаверна не растеряли свою былую мудрость и оказались более прозорливыми, чем он.
– Это чудо, а не дворец! Он так и сияет в свете луны! – Крикнул Гвендель, разворачиваясь к Данте.
– Погоди, вот подойдем поближе. – Ответил Хранитель и невольно улыбнулся, увидев детский восторг в глазах друга.
Как же все-таки славно было видеть его живым. И, главное, счастливым.