– Здравствуйте.
– Привет, Лер.
Отец Яна заходит в квартиру и подходит ближе ко мне, закрыв дверь.
– Что-то ты какая-то бледная. Тебе не плохо?
Молча, киваю и иду на кухню.
– Просто голова болит с самого утра, – объясняю причину. – Если вы пришли к Яну, то его нет. Он в школе должен быть.
Александр Максимович протягивает мне пакет и садится напротив меня.
– Я знаю, что Яна нет дома. Я к тебе пришел. Нам нужно серьезно поговорить.
Сердце вот-вот выскочит из груди из-за страха. Меня безумно пугает такая серьезность Сотникова-старшего.
– Хорошо, – киваю ему. – Давайте поговорим.
Лицо Александра Максимовича становится еще строже, что еще больше навевает страх. Ничего не говоря, он берет мою руку и закатывает рукав толстовки. Открывается прекрасный вид на два больших синяка на запястье.
– Откуда у тебя синяки?
У меня появляется ком в горле.
– Это я случайно ударилась, – пытаюсь врать.
Отец Яна не отпускает мою руку, отчего мне дико неловко перед ним.
– У тебя синяки уже давно, и появляются новые.
Я вздрагиваю от такой фразы. Получается, что Сотников-старший уже давно заметил мои синяки, которые я тщательно пытаюсь скрыть. Почему он ничего не предпринял?
– Просто из-за беременности я стала совсем невнимательной. Не замечаю ни дверей, ни углов, – пытаюсь говорить уверенно, но мой голос дрожит.
Александр Максимович поднимается со стула и подходит к окну, внимательно смотря в него. Достает из кармана пачку сигарет, но потом убирает ее обратно.
Я уже знаю, о чем он думает, но не знаю, как все это исправить.
– Лер…
Мужчина поворачивается ко мне и всматривается в мои глаза. От такого взгляда, внутри у меня все сжимается.
– Тебя Ян бьет?
Слезы наворачиваются на глаза, но я качаю головой.
– Лер, я не дурак, и сам прекрасно все вижу. Просто скажи мне, он поднимает на тебя руку?
Мои слезы, и есть ответ на этот вопрос.
Отец Яна подходит ко мне и обнимает.
– Все будет хорошо, – шепчет он.
Вот и вылилась правда наружу. Теперь Александр Максимович знает, какой на самом деле у него сын. И это только часть от всей правды.
– Он давно это делает?
Сказать ему правду? Рассказать обо всем, включая то, как именно я забеременела? Нет уж. Даже боюсь подумать, что сделает отец сыну, узнав все, как оно есть на самом деле.
– Нет. Около недели назад, – пытаюсь врать.
– Ну мразь… – шипит сквозь зубы Сотников-старший, явно обращаясь не ко мне. – Почему ты молчала? Почему все сразу не рассказала?
Вытираю глаза и пытаюсь выровнять дыхание.
– Я боялась. И сейчас боюсь, – говорю правду.
* * *
Входная дверь резко закрывается, и этот звук выводит меня из своих мыслей. Откладываю книгу в сторону и, поднявшись с кровати, иду к двери. Не успеваю я ее взяться за ручку, как она резко открывается и возле меня появляется Ян. По его внешнему виду, без малейшего сомнения понятно, как сильно он раздражен.
– Ты какого черта, ему все рассказала? – шипит он сквозь зубы.
Парень хватает меня за руки и сжимает мои запястья. Я кричу от боли.
– Прекрати!
В ответ, мне дико ухмыляются.
– А то что? Опять пойдешь и настучишь ему, какой я плохой? – спрашивает Ян, при этом, не убирая с лица ухмылки.
– Ты о чем?
Мощный удар по моей щеке, отчего появляются слезы.
– Не строй из себя дуру. Ты прекрасно понимаешь, о чем я тебе говорю.
Да, понимаю.
– Филатова, какая же ты мразь.
Мои глаза лезут на лоб. Это я еще и мразь?
– Ты ничего не перепутал? Нет? Я еще и мразь после того, как скрываю правду ото всех? Да я могла рассказать твоему отцу всю правду. Хочешь? Я расскажу.
Рука Сотникова перемещается на мою шею и сжимает ее.
– Только попробуй, сука.
Его рука сильнее сжимает мою шею, и я будто задыхаюсь. Мне просто не хватает воздуха.
– Если ты хоть еще один раз, скажешь ему что-то плохое обо мне, – Ян убирает руку от горла, и я начинаю жадно хватать воздух. Другую руку он кладет на мой живот. – то останешься без этого. И даже если ты вздумаешь сбежать, я все равно тебя найду.
Сотников немного надавливает на живот, но я сразу же скидываю его руку.
Больше всего на свете я боюсь, что он навредит ребенку. Остальное неважно.
Я делаю два шага назад и со страхом смотрю Яну в глаза. Там нет конца ненависти. Она бесконечна. Так же как, и моя.
У меня только один вопрос к нему: в чем я виновата, если это он меня изнасиловал? Как будто это я затащила его в постель.
Во всем этом виноват только Ян. Никто другой. Но видимо он не умеет признавать свои ошибки.
Первый раз в жизни я чувствую такой страх. Я боюсь не за себя, а за будущего ребенка. Только бы с малышом было все хорошо.
Глава 39
«Абонент не доступен.
Ему больше не интересны ваши страдания.
Нет сожаления, нет оправдания,
Теперь вы попали в его плен.
Он больше не рад вас слышать,
Не рад утешать,
Когда сносит крышу,
И тяжело дышать.
У него своя жизнь появилась,
Он больше не надеется получить вашу милость.
Теперь он думает лишь о себе,
А не как прежде, только о вас.
Абонент не доступен, поэтому счастлив,
Он живет своей жизнью.
Не стоит тревожить.
Он только недавно о вас позабыл.
Мария Франк
Спустя три месяца
– С тобой все в порядке?
Мои глаза расшириваются от шока. Неужели его действительно это волнует? Неужели ему все-таки не наплевать на мое состояние?
А, нет. Мне показалось, ведь весь вид Сотникова сейчас так и кричит о ненависти. Его карие глаза снова пропитаны ядом.
Киваю головой, продолжая ошарашено на него смотреть.
– Да. Со мной все в порядке.
Ян подходит вплотную ко мне и берет своими руками мой подбородок. Волна страха проходит по моему телу.
– Ну, тогда какого черта, ты ничего не приготовила поесть? – злобно спрашивает парень.
Беременность делает меня слишком агрессивной, и мне сейчас хочется выцарапать Сотникову глаза. Как долго все это будет продолжаться? Сколько он еще будет продолжать издеваться надо мной?
– Ян, я не обязана тебе готовить.
Мой язык действительно мой враг.
На лице Сотникова появляется самодовольная и ехидная улыбка. Мне так хочется убрать эту улыбку, которая не предвещает ничего хорошего. Он наклоняется к моему уху и шепчет:
– Обязана. Еще как, ты мне обязана.
По моему телу снова проходят мурашки.
– А вот и нет.
Отстраняюсь от Яна и делаю несколько шагов в сторону. Не успеваю я уйти, как меня резко хватают за руку
– Все? Высказалась? – с насмешкой спрашивает Сотников, еще сильнее сжимая мою руку. – А теперь пошла и приготовила ужин.
Пытаюсь освободить свою руку, но тщетно.
– Не буду я тебе ничего готовить, – кое-как говорю. – Не собираюсь я тебе ничего делать. Сам пойдешь и сделаешь. Я тебе не раб, чтобы делать все то, что ты захочешь.
Черт возьми, почему я не могу вовремя замолчать? Почему я все время говорю слишком много лишнего?
По внешнему виду Яна сразу видно, что он слишком раздражен. Он выворачивает мою руку в другую сторону, и я просто кричу от сумасшедшей боли.
– Отпусти меня, придурок! – кричу сквозь боль.
Сотникову глубоко плевать на то, что мне невыносимо больно.
Господи, лучше бы я вообще не родилась, чем терпеть все это и знать, что лучше уже не будет.
Еще одно сильное сжатие моей руки, и я уже просто плачу от боли. Ян бросает мою руку, и я падаю на пол, прижимая к груди больную руку.
– Ну а теперь пошла и приготовила что-нибудь, раз ты по-другому не понимаешь.
Качаю головой, понимая, что все равно мне придется это делать. Опускаю голову на колени и обхватываю ее руками, рыдая от боли и обиды.
– Как же я тебя ненавижу, – говорю сквозь всхлипы.
Сотников начинает смеяться. В фильмах ужасов убийца смеется точно так же, когда убьет свою жертву.
– Не переживай, милая, – сквозь смех говорит парень. – Это взаимно.
* * *
Положив книгу на стол, выключаю свет и ложусь в кровать.
Что бы между нами с Яном не происходило, как бы мы друг друга не ненавидели, мы продолжаем спать в одной кровати, что само по себе шокирующее.
Спать на диване, мне совсем неудобно, отчего приходится спать здесь.
Как? Как, черт возьми, мы будем жить вместе дальше, если уже сейчас между нами нет ничего, кроме сумасшедшей ненависти?
Слышу, как открывается дверь в комнату, и невольно открываю глаза. Ян подходит к шкафу и, открыв его, начинает что-то искать.
– Где моя черная толстовка? – спрашивает он.
– Ты ее сам на стул кинул.
Сотников бросает на меня убийственный взгляд и выходит из комнаты.
Я уже выучила каждое его действие. Теперь я уже знаю, что он будет делать в той или иной ситуации. Я знаю, когда он может ударить меня.
Дверь снова открывается, и Ян заходит в комнату и подходит к столу. На нем теперь верхняя одежда, что меня почему-то начинает пугать.
– Ты куда-то собрался? – нерешительно спрашиваю.
Еще один уничтожающий взгляд в мою сторону, но я никак не реагирую на это.
– Это не твое дело, – огрызается Сотников и, взяв телефон, выходит из комнаты, но оборачивается перед тем, как закрыть дверь. – Ночью меня не будет.
Дверь громко закрывается за ним, и я уже не сдерживаю слез, которые обжигают глаза.
Не то, чтобы я удивлена, что он поехал к девчонкам, но все равно очень больно.
Когда мы начинали жить вместе, я была еще тогда уверена, что это случится. Но я наплевала на свои чувства и согласилась на это из-за малыша.
Наши отношения с Яном полностью испортились. Не было ни одного разговора, без скандала и без ударов. Я снова привыкла к постоянным пощечинам. Что угодно, только не удары в живот. Ян ублюдок, но он, ни разу не ударил меня по животу.
Я вынуждена терпеть все это. Вынуждена быть несчастной, для счастья будущего ребенка. У счастья есть своя цена, и мне приходится слишком дорого платить.
Отец моего ребенка ходит налево, а я даже никак не могу этому противостоять. Бывали даже случаи, когда он разговаривал с девушками при мне. Хотя какие они девушки? Видимо очередные шлюхи, которые от безысходности лезут к почти женатому парню.
Уснуть мне удается только под утро.
* * *
– Ну что ж Филатова, беременность проходит хорошо. Нет никаких жалоб?
Качаю головой и улыбаюсь.
Я просто счастлива от того, что хоть у моего ребенка все хорошо.
– Пока все идет по плану, – объясняет мне врач и пишет что-то в карточке.
Осматривая кабинет, сразу же вспоминаю, как пришла сюда впервые. Тогда я была напугала, что беременна.
– Ты пьешь витамины, которые я тебе прописала?
Киваю в ответ.
– Как ты себя, в общем чувствуешь?
– В целом нормально, только иногда голова болит и ужасная слабость.
Врач кивает и что-то пишет на листочке, затем передает его мне.
– Вот, держи. Пропьешь эти витамины.
Поблагодарив врача, собираю вещи и выхожу из кабинета.
Оказавшись на улице, начинаю спокойно дышать, вдыхая свежий воздух. В каждой больнице свой специфический запах, от которого меня уже тошнит.
Погода сегодня замечательная, что удивительно. На улице хоть и июнь, но дожди шли целую неделю, без остановки. Но сегодня дождя нет, и даже жарко. При такой погоде хочется только гулять.
Мне приходится носить свободные платья, которые я просто ненавижу, но они скрывают мой живот.
Улыбнувшись сама себе, иду в парк, но потом меняю свой маршрут и направляюсь к дорогому человеку.
По пути на кладбище я вспоминаю тот момент, который произошел около месяца назад, и теперь мне нужно «по-тихому» ходить к Антону.
В тот день все было как обычно: я сходила на кладбище и пришла домой, где меня уже ждал Ян, который был нереально взбешен.
– Ну и где ты шлялась?
Тогда я очень испугалась, но скрыла это под маской безразличия.
– Нигде я не шлялась, как ты выразился, – заявила я Сотникову. – Я ходила на кладбище к Антону.
Мои ожидания, что на этом наш разговор закончится, тогда не оправдались.
– А ты ничего не перепутала, часом? – разъяренно спросил Ян и подошел ко мне ближе.
– Ян, ты с ума сошел?
– Это ты с ума сошла. Какого черта, ты шлялась к своему бывшему, пусть даже и на его могилу?
В тот момент, у меня просто пропал дар речи. Злость и гнев, во мне просто зашкаливали.
– Да как ты смеешь? – спрашивала я сквозь стиснутые зубы. – Антон, мне не бывший. Он мой самый лучший и любимый друг. И то, что он умер, ничего не меняет. Я ходила к нему, и буду ходить.
Ян ударил мне пощечину, и я закричала от неожиданности.
– Нет, милая моя. Ты больше не будешь ходить к своему Антону.
– А мне плевать на твои слова. Я все равно буду к нему приходить, пусть даже и на могилу, – в гневе кричала я.
Сотников отошел от меня и дьявольски ухмыльнулся.
– Ходи, если хочешь. Вот только потом не ной, если случайно наш ребенок окажется там же, где и твой Антон.
У меня проходят мурашки по телу, от воспоминания этого разговора. Я тогда рыдала около часа и никак не могла успокоиться.
Никогда. Никогда я не перестану приходить к Тоше на могилу. Даже если я когда-нибудь перееду отсюда, все равно буду приезжать на кладбище.
* * *
Улыбнувшись, сажусь на ту самую лавочку в парке, где мы познакомились с Тошей. Конечно же, я запомнила эту лавочку, и как хорошо, что сейчас на ней никого нет.
Недалеко от меня бегают маленькие дети. Меня умиляет эта картина, наверное, как и всех будущих мам.
Невольно, по моей щеке скатывается слеза. Это слезы не от боли, они от счастья. Даже и помню, когда последний раз плакала от счастья. Обычно, мои слезы только от страданий.
Последнее время, у меня получается улыбаться, но почему-то не от всей души, как-то не искренне, хоть я и пытаюсь. Как же хочется улыбнуться счастливой улыбкой, но как только я думаю, что меня ждет дальше в этой жизни, сразу становлюсь мрачнее тучи. Я не могу широко улыбаться, понимая, что меня ожидает дома новая порция унижений.
Закрыв глаза, думаю лишь о том, что будет, когда родится ребенок. Действительно, что тогда будет? Как изменится Сотников?
– Привет.
Открываю глаза и вижу перед собой Машу.
– Маша! – радуюсь, обнимая девушку. – Как у тебя дела?
– Нормально. Ты как?
Отворачиваюсь от нее и прикусываю губу. Хочется сказать, что у меня тоже все нормально, но не хочется лишний раз врать. Сложно держать в себе весь негатив.
– Честно? – неуверенно спрашиваю.
Маша кивает и грустно улыбается.
– Да, только честно. Если хочешь не верь, но мне действительно интересно и важно знать, как ты.
Эти слова, будто бальзам на душу.
Сделав глубокий вдох, поворачиваюсь к Маше. Она выглядит, как наивная девчонка. Просто внешность у нее такая.
– С ребенком все отлично, а остальное не так важно, – выпаливаю.
И это правда. Ребенок – важнее всего.
– Лер, а ты сейчас учишься где-то?
– Нет. Сейчас лето, – пожимаю плечами.
Девушка ухмыляется и закатывает глаза.
– Я имею в виду, вообще. Ты ведь перевелась тогда в другую школу.
– И…что? – спрашиваю у Маши. – Я договорилась с директором, и не ходила в школу. Сдавала со всеми экзамены.
Маша улыбается и сжимает мою руку. Такое чувство, будто она знает что-то такое, чего не знаю я, но боится рассказать.
– Ну, смелее, – говорю, не выдержав этого.
– Я не хочу лезть не в свое дело, но ты обязана это знать.
– Господи, Маш. Что случилось?
Мне нельзя волновать, но именно это я сейчас и делаю, ожидая ответа от девушки. Она еще сильнее сжимает мою руку и опускает голову, будто боясь смотреть мне в глаза.
– Только можно сначала один вопрос?
– Да, конечно.
– Какие у вас отношения с Яном?
– Хреновые, – честно отвечаю.
– А если серьезно?
– А я правду и говорю. У нас все ужасно, но я не хочу сейчас об этом говорить.
Маша кивает и делает глубокий вдох.
– Мань, мне волноваться нельзя.
Девушка поднимает на меня свой взгляд.
– Ты знаешь… – нерешительно говорит она. – Кажется, Ян тебе изменяет.
Раньше я ведь только догадывалась об этом, глубоко внутри надеясь, что это лишь мое больное воображение. Но теперь я слышу это от Маши. Она не может врать.
– Откуда ты знаешь?
– Я слышала один разговор.
– Какой?
– Ян говорил с Дианой, – продолжает девушка. – Я случайно послушала. Они обсуждали планы на вечер и на ночь.
Такое ощущение, будто меня облили холодной водой.
– Они говорили что-нибудь обо мне?
Маша качает головой.
– Помимо этого разговора, ты еще что-то видела или слышала?
– Все видят. Ян снова стал прежним. Он снова зажимает девчонок по углам. И каждый раз, новую.
От неприятного ощущение в животе, хватаюсь за него.
– Лер, что такое? – ошарашено спрашивает Маша.
– Все нормально. Говори дальше.
– Ну а что говорить? Ты ведь прекрасно помнишь Сотникова, каким он был до всего этого. Сейчас, он точно такой же.
Еще как помню. И по отношению ко мне, Ян стал прежним.
– Лер, ты его любишь?
Мне бы самой знать ответ на этот вопрос.
– Не знаю, – честно отвечаю.
Слезы катятся по щекам.
– Я безумно любила его. Все мои мысли были полностью забиты им. Даже тогда, когда он начал меня избивать, я не прекращала его любить. Это глупо, но это так. А сейчас я даже и не знаю, люблю я его или нет. Все очень сложно.
Маша обнимает меня.
– Тогда почему ты с ним? Если у вас все так плохо, почему вы все еще вместе? Ты ведь можешь жить с ребенком, отдельно от Яна.
Закрываю глаза, уткнувшись девушке в плече.
– Я не могу от него уйти. Мне некуда, понимаешь? Мне уже негде жить. Я не смогу одна воспитать малыша. Я не хочу, чтобы мой ребенок жил в такой же нищете, как и я.
Меня гладят по голове, словно маленького ребенка.
– Ты можешь пока пожить у меня, – предлагает Маша.
– Нет. Я не хочу навязываться. Спасибо за предложение, но я действительно не могу.
* * *
Настроение испорчено полностью и не существует способа, чтобы его поднять.
Не знаю зачем, но я пришла к своему дому, в котором и прошло все мое детство. Я пришла к квартире, где и должна сейчас жить.
Открыв ключами входную дверь, захожу в квартиру, в надежде, что родители не здесь.
Господи, что я делаю?
В глаза сразу бросается бутылка водки, которая валяется в углу комнаты.
Стараясь не шуметь, иду на кухню. Вид комнаты, просто заставляет поморщиться. Везде разбросаны пустые бутылки и на столе стоит гора грязной посуды. Все покрыто пылью.
Иду в свою старую комнату. Там все точно так же, как и было после моего ухода. Пыль. Вокруг только одна пыль. Мне кажется, что сюда даже никто и не заходил после моего ухода.
Пустая комната вызывает во мне какие-то смешанные чувства.
Ностальгия. Именно она появляется у меня и съедает все внутри. Каждая мелочь здесь, вызывает во мне море воспоминаний. Плохих и хороших.
Прикоснувшись к столу, сразу вспоминаю о записках, которые там лежали. Помню, как записка Яна случайно попала в руки к Тоше. Дотрагиваюсь до окна и вспоминаю, как стояла возле него с Антоном.
Все мои воспоминания, почему-то сводятся только к одному – Тоша.
Упираюсь лбом в стену и закрываю глаза. В памяти всплывет момент из детства, отчего мое лицо расплывается в улыбке.
– Паш, а почему родители снова ругаются? – спросила я у брата.
– Все люди иногда ругаются.
– А разве когда любят, то ссорятся? Любовь – это же когда обнимаются и улыбаются, а не когда ругаются.
– Ох, Лер. Вырастишь – поймешь.
Да, я выросла и действительно поняла.
Я ведь в детстве думала, что любовь – это хорошо. Думала, что все влюбленные безумно счастливы и никогда не ссорятся. Маленькая наивная девочка.
* * *
– Ну и где мы опять шляемся? – разъяренно спрашивает у меня Ян, когда я даже не успеваю закрыть входную дверь.
Поворачиваюсь к Сотникову и глупо улыбаюсь.
– Гуляла в парке. Дышала свежим воздухом.
Парень ухмыляется и отходит назад.
– Ну ну, – говорит он и уходит.
Что в этот-то раз ему не нравится? Хотя чему я вообще удивляюсь, если Ян придирается ко мне по каждому поводу.
Поморщившись от головной боли, иду в спальню, чтобы немного полежать. Даже такая короткая прогулка смогла утомить меня. Входная дверь громко закрывается, но я не обращаю на это внимания. Комнату заполняет звук входящего звонка на телефон Сотникова.
– Ян! – кричу ему.
Ответа нет, и я снова зову его. Вновь безответно.
Кое-как поднявшись с кровати, подхожу к столу и беру телефон Яна. Увиденное на экране, выводит меня из себя.
«Марина» мелькает надпись на экране телефона. Сделав глубокий вдох, принимаю вызов.
– Да.
– Ян, ну где ты ходишь? Может, увидимся сегодня? Мы отлично провели прошлую ночь и я…
– Это не Ян, – перебиваю девушку.
– А кто?
– Его девушка.
Эта сука начинает смеяться.
– У Яна есть девушка? – сквозь смех спрашивает она. – Серьезно? Я тоже думала, что я его девушка.
– Мы живем с ним вместе.
– В одном подъезде, не значит вместе.
– В одной квартире, и спим в одной постели. А скоро, еще будем воспитывать одного ребенка.
Она снова смеется.
– Да? Ну, тогда почему же Ян ходит ко мне? Говорит он со мной и спит он тоже со мной.
Мне становится невыносимо больно от этих слов, но я беру себя в руки.
– Шлюхи, всегда будут популярны. Как можно еще назвать ту тварь, которая раздвигает ноги, перед почти женатым мужчиной? Милая, помни про карму. Она существует.
Сбрасываю вызов и бросаю телефон на стол. Сажусь на кровать, обхватив голову руками.
Более униженной, я себя не чувствовала.
Неужели я настолько жалкая, что об меня можно так вытирать ноги?
* * *
Яркий свет ударяет мне в глаза, отчего я вскакиваю с постели. Тяжело дыша, пытаюсь успокоиться и осмотреться. На кровати сидит Ян и смеется с телефоном в руке. В комнате ужасно воняет спиртным.
– Ты совсем с ума сошел?
Сотников еще сильнее смеется. Подхожу ближе к нему и смотрю прямо в глаза.
– Ты пил?
Какой же глупый вопрос.
Ян выдавливает из себя ехидную и до омерзения ужасную ухмылку.
– Я уже и выпить не могу?
– Сотников, ты знаешь, что даже этот запах вреден ребенку. Мне нельзя этим дышать.
– Ну, так и не дыши, – спокойно отвечают мне.
– Я не могу не дышать.
Не дожидаясь ответа, выхожу из комнаты и иду на кухню.
На удивление, сегодня я себя очень даже хорошо чувствую. У меня замечательное настроение. Нет никакой боли или утомления. Самочувствие просто шикарное. Давно уже со мной такого не было. Даже немного странно.
Подхожу к окну и улыбаюсь. Погода по-настоящему летняя. Переодевшись, решаю пойти прогуляться на свежий воздух.
– Ты куда? – спрашивает Ян.
С натянутой улыбкой поворачиваюсь к нему.
– Иду гулять. Если хочешь, то пошли со мной.
Я уверена, что Сотников никуда со мной не пойдет, но все же нужно предложить, чтобы он успокоился.
– Никуда я с тобой не пойду.
Ну вот. Что и требовалось доказать.
Не сказав больше ни слова, выхожу из комнаты и из этой квартиры.
На улице адская жара. Солнце ужасно печет, и нет даже малейшего ветерка. Вот оно, настоящее лето. Такое, каким и должно быть.
Как же сейчас хочется запрыгнуть в какой-то фонтан и не вылезать оттуда.
Купив себе мороженое, снова иду в тот парк, толком не понимая почему. Меня просто туда необъяснимо тянет, вот и все. Мне нравится сидеть на той самой лавочке и все вспоминать. Я люблю терзать свою душу воспоминаниями.
Как назло, на этой лавочке сидит какая-то парочка и обнимается. Все это, будто напоминание о том, что могло бы у меня быть, вместо всего этого.
Прогулявшись по парку около часа, решаю пройтись по детским магазинам. На сердце становится тепло, когда я вижу детские игрушки, одежду и прочее. Мне хочется скупить все это.
Что-то я переоценила свои силы. Мои ноги начинают болеть, и я решаю пойти домой. Мне уже пора отдохнуть от всей этой ходьбы. Но как, же мне не хочется возвращаться в квартиру к Яну. Нет никакого желания видеть его физиономию снова. Вот только если бы у меня был бы выбор куда пойти, к Сотникову я бы точно не вернулась. Но выбора у меня нет, поэтому я иду к Яну.
Подойдя к дому, уже собираюсь войти в подъезд, как слышу за спиной голос какой-то бабушки:
– Такая молодая, а уже беременная. Вот что за молодежь пошла? Им по четырнадцать лет, а они уже неизвестно чем занимаются.
Ну, конечно же. Что еще можно услышать от бабушки? Либо ты наркоман, либо проститутка. А тут еще я с животом прошла. Чем не повод, грязью полить?
Открыв дверь в квартиру, мне в нос сразу же ударяет запах женских духов. Может это Елена Олеговна пришла?
Сняв свои кроссовки, замечаю на полу какие-то красные босоножки на огромной шпильке. Что за черт? Я не видела, чтобы мама Яна носила такую обувь.
Отогнав от себя все плохие мысли, иду на кухню. Просто адски хочется пить. Краем уха слышу женский смех из соседней комнаты, отчего мне удается поперхнуться водой. Откашлявшись, иду на этот смех, который противен до омерзения.
В голову лезут отвратительные и ужасные мысли, и я не могу их выкинуть.
Смех снова повторяется, отчего я морщусь. Оказавшись у двери в спальню, четче слышу этот смех. Собираюсь с силами и открываю дверь.
Когда уже придумают лекарство от душевной боли и душевных ран? Я бы непременно им сейчас воспользовалась.
Лучше бы я ослепла.
Такое чувство, будто мне в сердце возили тупой нож и прокрутили несколько раз. Нож вынули, а вот рана осталась и никогда теперь не заживет.
Закрываю глаза, надеясь, что мне это всего лишь кажется. Нет. Это реальность.
– Стучаться не учили? – орет Ян.
Все. Это явно последняя капля.
В этой чертовой кровати, в которой я спала, сейчас лежит Сотников в одних трусах и на нем расположилась какая-то блондинка в нижнем белье.
Меня тошнит от этой картины.
Какого черта?
Как бы я не убегала от правды, она меня все-таки настигла. У меня будто открылись глаза.
Не обращая никакого внимания на этих двух, подхожу к шкафу и достаю оттуда сумку. Бросаю свои вещи в нее.
Удивительно, но я даже не плачу. Просто не хочется. Только сейчас я понимаю, что этот человек не стоит того, чтобы из-за него лить слезы. Сколько же было пролитых слез. Сколько же было потрачено нервов впустую. На непонятно кого.
Может я что-то и чувствовала к Яну, но сейчас он просто убил все мои чувства, и как же становится хорошо от этого.
Собрав все свои вещи из шкафа, подхожу к столу и собираю все оттуда.
Повернувшись к этой «парочке», широко улыбаюсь и подхожу к ним ближе. Они оба ошарашено смотрят на меня.
– Ян, спасибо тебе большое, – искренне говорю удивленному парню. – Нет, правда, спасибо тебе за то, что помог мне открыть глаза на все твои поступки. Я ведь дура, раньше не верила. Надеялась, что это ложь. Терпела все твои выходки. Но ты сам поставил точку. Спасибо. Я бы, наверное, и не решилась на это.
Было бы глупо сейчас устраивать скандал. Он ни к чему.
– Ну а тебе, – обращаюсь к блондинке, – я жалею такого, что испытала я. Знаешь ли, очень мерзко, когда ты в положении и ждешь своего парня, а он в это время кувыркается с такими шлюхами, как ты.
Не став дожидаться ответа, выхожу из комнаты. Хожу по всей квартире, собирая свои вещи.
Я ведь давно уже была готова уйти отсюда. Мне просто нужен был некий толчок. Вот он.
Очень даже приятно, уходить из квартиры, где меня постоянно опускали ниже плинтуса.
Ухмыльнувшись, закрываю дверь. В этот раз навсегда.
* * *
Только оказавшись на улице, я понимаю, что мне некуда идти. Нет места, где я бы была в безопасности со своим ребенком. Именно этот факт вызывает во мне слезы, а не то, что Ян мне сейчас изменяет на нашей же кровати. Фу, как это мерзко.
Мне вообще не хочется сидеть возле этого дома, но я не могу сейчас куда-то уйти, ведь у меня две огромные сумки, которые я кое-как поднимаю, а мне и так нельзя носить тяжести.
Достаю из кармана телефон и набираю знакомый номер. Понимаю, что это мерзко, но у меня нет выбора.
– Я слушаю, – резко отвечают мне.
– Юль, я могу у тебя сегодня переночевать?
О, Господи, как же это ужасно с моей стороны. Сколько времени я игнорировала подругу и избегала ее, а сейчас прошу переночевать. Идиотская ситуация.
– Нормально, да? Ты меня всячески избегала, пока я думала и гадала где ты, а теперь ты мне звонишь, как ни в чем не бывало.
Появляются слезы, и я понимаю, что больше ничего не могу сказать, поэтому сбрасываю вызов.
Она права. Так мне и надо.
Телефон вибрирует от входящего сообщения, и я, не медля, открываю его.
«Чтобы через десять минут была у меня». Ниже написан адрес.
Пытаюсь улыбнуться, но не могу. Не раздумывая, вызываю такси. Таксист попадается очень хороший, и он помогает мне донести мои сумки на этаж до Красильниковой.
Сложно решиться нажать на дверной звонок, но я все же делаю это.
Конечно, мне не хочется навязываться, но я засовываю свою гордость куда подальше.
Дверь открывается практически сразу, и Юля внимательно смотрит на меня. Хочется броситься ей на шею и умолять о прощении. Нереальное желание рассказать ей все прямо здесь и сейчас.
– Привет, – тихо шепчу.
– Привет.
Больше мы ничего не говорим. Просто стоим и смотрим друг другу в глаза.
Все краски сходят с лица подруги, когда она опускает взгляд на мой живот. Она качает головой, будто не веря во все это. Затем молча, отходит в сторону, позволяя мне войти в квартиру. Забрав мои вещи, Юля закрывает дверь. Я, молча, иду за подругой, и мы оказываемся в уютной комнате.
– Ты мне тогда соврала.
Киваю и всматриваюсь в глаза Красильниковой. Там отчетливо виден страх.
– Почему ты молчала?
Пожимаю плечами, будто сама не понимаю причину.
– И…кто? Кто отец?
Слишком много вопросов.
– Ян, – с горечью говорю.
Юля озадаченно смотрит на меня.
– Лер, как? Ты ведь не такая, чтобы…
– А я и не такая, – перебиваю подругу. – Это было не по обоюдному согласию.
– В смысле?
– В прямом. Ян изнасиловал меня на той вечеринке у тебя на день рождения.
* * *
– Я себе никогда этого не прощу.
– Юль, не ты в этом виновата.
– Я, Лер. Я виновата в случившемся, – кричит подруга сквозь слезы. – Это я устроила вечеринку. Я пригласила Яна.
– Юль, успокойся. Сотников меня изнасиловал, а не ты.
Больно это говорить.
Пока я рассказывала подруге причину игнорирования, она рыдала как маленький ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Я не смогла остановиться, и рассказала абсолютно все. Про избиения в школе и во время беременности. Про измены. Но от этого рассказа, мне легче не стало.
– Поверить не могу в это, – качает головой Юля и вытирает свои глаза. – Как ты могла все это терпеть? Как? Я ведь еще и общалась с ним.
– Ему тоже не было легко.
– Лер, ты дура? Зачем ты ищешь ему оправдание? Он конченый ублюдок, по которому тюрьма плачет.
– Нет, – выкрикиваю я.
– Что? Ты не будешь писать заявление? – шокировано спрашивает подруга.
– Нет, не буду.
Уж слишком я добрый человек. И это мне очень мешает по жизни.
– Но почему?
– Юль, я не могу с ним так поступить, сколько бы боли он мне не причинил.
– Ты совсем умом тронулась? Ему за изнасилование и избиение дадут хороший срок.
– И что? Как будто нам всем станет легче от этого.
У Красильниковой просто глаза лезут на лоб.
– Юляш, давай, пожалуйста, не будем сейчас все это обсуждать.
Нехотя, подруга кивает и обнимает меня.
– Так я могу у тебя переночевать?
– Нет, не можешь, – отвечает мне Юля, и я удивленно отстраняюсь от нее. – Ты жить у меня остаешься.
Закатив глаза, прижимаюсь к ней поближе.