Глава 33
– Пожалуйста, прекрати, – умоляю сквозь слезы.
Я пытаюсь кричать, но не могу. У меня пропадает голос. Голосовые связки подводят меня в самый нужный момент.
Рука Сотникова сжимает мои руки такой силой, что противостоять бесполезно. Другая рука Яна находится на моем бедре. Я пытаюсь ее скинуть, но получаю мощный удар по лицу.
– Ян, – тихо шепчу. – Пожалуйста, остановись.
Мне никогда в жизни не было так страшно с ним, как сейчас. Именно сейчас я понимаю, что такое настоящий и сумасшедший страх. Когда от шока перестаешь нормально разговаривать. Когда все тело немеет.
Я удивляюсь, когда замечаю на себе еще нижнее белье. Значит, шанс еще есть. Пытаюсь высвободить свои руки, но все тщетно. Снова удар по лицу. Мне уже не больно от этих ударов. Будет намного больнее физически и душевно, если я не остановлю Яна, прямо сейчас.
На глаза попадается ваза, которая стоит возле кровати на тумбочке. Нужно как-то ее взять. Но как, если мои руки в захвате?
Сотников касается губами моей шеи. Боже, как это мерзко и противно.
Собрав в себе все силы, я кричу:
– Помогите!
Сильный удар по лицу, заставляет меня поморщиться и вскрикнуть. Воспользовавшись моментом, что Ян отвлекся, вырываю свои руки и хватаю вазу. Замахиваюсь для удара, но правая рука парня перехватывает мою.
– Отпусти меня!
Ян отбрасывает вазу в сторону, и комнату заполняет звук разбившегося фарфора. До адской боли, Сотников сжимает мое горло. Мой крик, больше смахивает на шипение. Слезы продолжают литься, и я всхлипываю.
Когда этот дьявол убирает руку от моей шеи, я жадно хватаю ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Ян лишь смотрит на меня и ухмыляется.
Снова делаю попытку вырваться от него, но парень буквально «впечатывает» мою голову в стену. Перед глазами все расплывается.
Где те люди, которые должны мне помочь? Где, черт возьми, мой спаситель?
В один миг, Ян просто срывает с меня остатки нижнего белья. Я остаюсь совершенно голой. Только от этого осознания, мне уже становится тошно.
– Сотников, – пытаюсь заговорить сквозь истерику. – Ты ведь не сделаешь этого, правда?
На лице Яна, появляется мерзкая ухмылка.
– Я напишу на тебя заявление. Слышишь? Напишу.
Парень опускается ближе ко мне и шепчет на ухо:
– Ты? Ты напишешь на меня заяву? Не смеши. У тебя кишка слишком тонка, чтобы сделать это. Если бы ты хотела это сделать, то написала после первого дня учебы.
Меня начинает дико трясти от его слов. Он говорит правду, и мы это знаем.
Когда Ян отодвигается от моего лица, я смотрю ему прямо в глаза. Либо его глаза стали черными, либо у него расширены зрачки.
– Ты… Ты принимал наркотики? – нерешительно спрашиваю, пытаясь его отвлечь, чтобы сбежать.
Сотников начинает смеяться. Пытаюсь ударить его ногой, но он успевает ее перехватить, и удар получаю я.
– За… зачем ты… это делаешь?
Самодовольная ухмылка отражается на лице Яна.
– Я обещал тебя сломать. Но куколка оказалась стойкой. Я обещал, и я сделаю. Ты сама выбрала это.
– Что?
– Когда я был готов все изменить, ты опять поступила как сука.
Он совсем больной? Хотя каким он может быть, если он собрается меня изнасиловать?!
ЧТО? Изнасиловать? Он собрается меня изнасиловать? Мне кажется, что только сейчас я это понимаю. Нет. Он не сделает этого.
Рука Сотникова снова опускается мне на шею, больно ее сжимая. Жадно хватаю воздух, но мне его все равно катастрофически не хватает. Парень отпускает мое горло и со всей силы бьет пощечину. Я кричу, но мой голос пропадает. С ехидством на лице, Ян сжимает мои руки. Он понимает, что я обессилена. Понимает, что я не могу дать ему отпор.
Чертов алкоголь. Если бы я была сейчас трезвой, тогда бы смогла отбиться от него, и всего этого не было. Хотя как можно дать отпор человеку, который в разы сильнее меня?!
Никогда в жизни, я не чувствовала себя более мерзко.
– Помогите! – неистово кричу.
Сотников снова бьет мне пощечину. Вторую. Третью. Я уже сбиваюсь со счета. Боль пронзает голову, когда он бьет мне кулаком в глаз.
Почему я не теряю сознание? Почему я все это чувствую?
Снова дикая боль. Металлический привкус во рту заставляет меня поморщиться.
Ян продолжает бить меня, не останавливаясь ни на секунду, но я практически не чувствую боли.
– Пожалуйста, – шепчу в пустоту.
Мое тело мне не поддается. Лицо онемело. Чувствуется кровь во рту и в носу. Я ощущаю, как она стекает вниз. Я обессилена настолько, что не могу сказать ни слова.
Пожалуйста, убейте меня!
Это настолько гадко и противно, наблюдать за тем, как Ян зажимает мои руки, бьет меня, и я никак не могу этому противостоять. Совсем никак.
Я чувствую резкую боль внизу живота. Боль настолько сильная, что у меня полностью немеет тело. Я просто не могу ничем пошевелить, и это меня пугает.
Почему же настолько больно? Да потому что я больше не девственница с этого момента. Никогда не могла бы подумать, что потеряю ее именно так.
Боль не исчезает, а лишь сильнее проявляет себя из-за действий Сотникова.
Когда Ян разбил мне голову и нос, я кричала, что это самая сильная физическая боль. Как же я ошибалась. Самый ужас – это когда ты девственница и тебя насилуют, и все что тебе остается – просто лежать под парнем и рыдать от безысходности, потому что этот парень сильнее тебя, и тебе никак не вырваться от него. Выхода нет. И это именно такая ситуация.
Как же больно смотреть, что Ян со мной делает. Я никак не могу помочь сама себе, и это разрывает изнутри.
Новая порция дикой боли проходится по всему телу, и все вокруг затихает и расплывается.
* * *
Когда я открываю глаза, прихожу в ужас. Хочется верить, что все это мне приснилось. Просто вот такой вот ужасный сон. Но я смотрю в потолок и понимаю, что это не моя комната.
Все тело по-прежнему дико болит. Низ живота нереально ноет. Меня трясет от осознания того, что произошло.
Услышав какой-то шум возле окна, с огромным трудом поднимаю голову. Черт, мне даже больно поднять голову. Вижу Яна, который курит возле окна абсолютно голый.
Нет. Нет. Пожалуйста, нет.
Если раньше я и надеялась на чудо, то теперь нет сомнений, что… он действительно это сделал
Я отбрасываю от себя все мысли и переживания. Мне не нужно, чтобы Ян увидел, что я очнулась. Я боюсь этого. Пытаюсь закрыть глаза и не издавать никаких звуков, хоть мне и хочется сбежать отсюда как можно скорее.
Громкая музыка по-прежнему играет в гостиной, и я морщусь от этого звука.
Слышу, как Сотников закрывает окно, и на еле передвигающихся ногах, ложится рядом. Мне хочется отодвинуться от него подальше, но он еще ближе продвигается ко мне.
Почему он здесь? Почему не уходит?
Сердце вырывается из груди, а глаза уже просто болят от слез. Никогда в жизни я так не плакала, если не считать похорон Тоши…
Мне кажется, я перестаю дышать, от страха, что Сотников узнает, что я очнулась. От страха, что он все снова повторит. Из-за сумасшедшего страха, что ему все это понравилось.
Минут десять я просто лежу и смотрю в потолок, пытаясь понять, уснул ли Ян. Мне удается за все это время не издать ни звука, хоть и хочется кричать. Удается не шелохнуться, хоть меня съедает желание одеться, прикрыться. Но вместо всего этого, я просто смотрю в потолок, понимая, какая же я жалкая и ущербная.
Ну, неужели никто не мог мне помочь? Неужели никто не слышал моих криков и просьб о помощи? Людям плевать. Плевать на то, что шестнадцатилетнюю девочку сломали.
Я полностью уверена, что кто-то, да слышал мои крики. Но никто не помог. Никто.
Краем уха слышу тихий храп и радуюсь этому. Значит, Ян все-таки спит.
Делаю попытку подняться с кровати, но у меня не получается. Я снова падаю на кровать. Слышу какое-то шуршание со стороны Сотникова, и просто молюсь, чтобы он не проснулся.
Пожалуйста, спи.
К счастью, Ян затихает. Делаю глубокий вдох от облегчения. Собрав все свои силы, снова поднимаюсь с постели. На этот раз, у меня получается это сделать.
Такое чувство, будто я провела в спортзале неделю, и за эту неделю ни разу не отдыхала. Ну, или меня избивали дубинками целый час, без остановки. Невозможно по-другому объяснить боль в теле.
Как только оказываюсь на ногах, они сразу же подкашиваются. Быстро хватаюсь за прикроватную тумбочку, чтобы не упасть. Делаю один шаг. Второй. Третий. Вау, у меня получается ходить. Быстро хватаю с пола свое нижнее белье. Черт, оно порвано. Просто разодрано. Поднимаю с пола платье, но и оно не в порядке. С болью в глазах надеваю это чертово платье. Больше одежды нет.
Мне нужно выйти отсюда. Просто выйти из этого ужасного места. Но, черт возьми, я не могу этого сделать. А что, если меня кто-то увидит в таком виде?
Минут пять я просто стою у двери, пытаясь найти в себе силы, чтобы покинуть комнату.
На полу разбросаны мои туфли и вещи Яна. Это отвратительное зрелище.
Мои ноги и так кое-как передвигаются, и я уж точно не смогу пойти домой на этих шпильках, поэтому мне нужно искать другую обувь.
Набрав в легкие побольше воздуха, все же открываю дверь. Музыка просто оглушает.
Итак, моя куртка находится в комнате у Юли, значит мне туда и нужно сейчас.
Снова ищу в себе силы. Нереально сложно, но я иду в комнату подруги. Боже, какая радость, что здесь никого нет, иначе я была бы не совсем вовремя.
Забираю свою курточку и быстро надеваю ее. Мне кажется, что даже если я надену весь свой гардероб, то все равно не избавлюсь от чувства, что все вокруг видят меня абсолютно голой.
Я хочу уже выйти из комнаты, как понимаю, что я без обуви. Покопавшись в шкафу подруги, достаю ее балетки и надеваю их. Не совсем тепло как для января, но выбора у меня нет.
Сердце разрывается, пока я открываю дверь и выхожу из комнаты.
Все еще веселиться. Никто из них и не догадывается, что только что произошло.
На диване сидит Марк, а на его коленях расположилась Катя. Они целуются, обжимаясь. Меня выворачивает от этой картины.
Господи, куда я попала?
Времени на размышления, у меня нет. Я не могу допустить, чтобы кто-то меня сейчас увидел. Уже подхожу к входной двери и собираюсь выйти, как слышу за спиной голос Юли:
– Уже уходишь?
Даже любимый блондинистый голос, сейчас вызывает во мне раздражение и неописуемый гнев. Я безумно боюсь, что подруга подойдет ближе ко мне и увидит мое лицо.
– Да. Мне уже пора. Извини, – выдавливаю из себя. Мой голос предательски дрожит.
Быстро открываю дверь и выхожу из этой чертовой квартиры, где сломалась моя жизнь.
* * *
В таком виде, нельзя выходить на улицу. Особенно ночью.
Мне приходится убегать от компании выпивших парней, которым явно понравится мой вид. Но они не видели моего лица. Я даже сама боюсь на себя смотреть.
Я плачу всю дорогу к своему дому. Глаза уже просто болят от пролитых слез, но они все продолжают литься.
Радуюсь внутри, когда подхожу к дому. Наконец-то я буду в безопасности. Хотя можно ли назвать мою квартиру безопасным местом?
Любой стук, шорох, вызывает во мне нереальный страх. Я буквально бегу в свою квартиру. Оказавшись в ней, почему-то не чувствую облегчения. Совсем ничего.
Быстро сняв верхнюю одежду, иду в свою комнату. Мне хочется лечь спать и забыть все это. Просто заснуть и не проснуться. Но желание сходить в душ и смыть с себя всю эту «грязь», преодолевает сон. Беру первую попавшуюся одежду и иду в ванную комнату.
Мне до сих пор сложно ходить. Боль никак не угасает, а лишь становится сильнее. Сейчас я чувствую, будто меня хорошенько так ударили в живот. Раз семь.
Я подхожу к зеркалу, но никак не решаюсь туда посмотреть, ведь я знаю, что увижу там жалкое подобие человека.
Продолжая всхлипывать, открываю глаза.
О, Боже. Я готова прямо сейчас провалиться сквозь землю. Готова умереть, только от одного своего внешнего вида. Он настолько ужасен, что у меня просто не хватает слов…
Мои глаза красные как у наркомана со стажем. Они дико опухли и болят. Под глазами все черное из-за туши и теней, которые я размазала, когда плакала. Щеки черные от расплывшегося макияжа. На нижней губе кровь.
Никогда в жизни я не видела никого отвратительнее, чем мой внешний вид сейчас.
Мне до безумия хочется разбить это зеркало, чтобы оно не показывало правду. Кажется, что оно видит меня насквозь.
Я чувствую себя грязной, и я не про чистоту. Я слишком «грязная» после того, что Ян со мной сделал.
На платье я замечаю кровь. Черт. Моя внутренняя часть бедра в крови.
Я сама себе противна. До омерзения.
Смыв с лица все это гадство, вновь смотрю в зеркало. Следов от ударов, практически не осталось, только немного красноватые щеки и разбитая губа. Это мой обычный вид. Но даже так, я вижу в отражении совсем другую, незнакомую девушку. Я хотела стать новой Лерой, и видимо это она и есть.
Даже когда меня избивали, в моих глазах все равно присутствовала некая искорка. Но теперь, там нет ничего. Мои глаза померкли.
Вернется ли когда-нибудь та самая Лера, которую я всегда знала, или теперь навсегда останется эта незнакомая девушка? Разбитая и сломленная незнакомка.
Почему я? Ну почему это случилось именно со мной? Чем я так нагрешила?
Моя жизнь и так не сахар, а тут еще и это. Родители пьют, и я им безразлична. Юле, на меня плевать, ее волнуют лишь деньги и Влад. Все люди вокруг на меня обозлены. Мой лучший друг мертв, и я больше его никогда не увижу. Мой любимый человек, которого я люблю, меня изнасиловал…
Что? Что может быть еще хуже?
Я ненавижу его. Всей душой ненавижу. Никогда. Никогда в жизни я не прощу Яна.
Все ведь изменилось после его избиения. Сотников больше не прикасался ко мне после того, как разбил мою голову. Я надеялась, что это будет концом его ненависти. Верила, что это и был предел. Он ведь тогда извинился. Сказал то, что я совсем не ожидала услышать. Но я не смогла его простить.
Почему он это сделал? Почему со мной? У него ведь есть Катя, которая совсем не против этого. Да практически любая девчонка не отказалась бы, стоило только Яну свиснуть. Но он решил меня изнасиловать. Почему, черт возьми?
Изнасилование. Боже, какое же это мерзкое и отвратительное слово. Сколько же боли оно несет. Сколько душевных терзаний. Для обычной девчонки, которая не познала этого – это слово как слово. А вот для изнасилованной девушки – это слово невыносимо. И каждый раз, слушая его, мой мозг сразу же будет вспоминать весь этот ужас.
Изнасилована. О, Господи, как это больно понимать, что это слово описывает меня. Это я. Я, черт возьми, изнасилована.
Моя жизнь и так ужасна, но это, просто режет на части без ножа.
Как? Как мне жить дальше?
Глава 34
«Печаль и боль, ты скроешь за улыбкой,
Когда внутри все решится на части.
Ты с грустью будешь молчаливой,
И с горечью одной ты масти»
Мария Франк
Мое тело живет обычной жизнью, но вот моя душа… Она разбита и сломана. Я продолжаю жить, как и прежде, но вот только можно ли назвать это жизнью?! Думаю вряд ли. Это уже не жизнь, а жалкое существование.
Месяц. Именно столько, я не выходила из своей квартиры. Все время я находилась у себя в комнате, лишь изредка выходя на кухню и в ванную комнату. Этот месяц был самым длинным периодом в моей жизни. Я считала каждую секунду. Время тянулось очень медленно.
Даже сейчас, когда я снова просто лежу на кровати и смотрю в потолок, время тянется мучительно долго.
Весь месяц я то и делала, что ничего не делала. Просто лежала на кровати и смотрела в потолок. Очень увлекательное занятие.
Я устала. Черт возьми, я устала ничего не делать.
Меня съедают собственные мысли и переживания. Они поглощают меня целиком, не оставляя ни капли здравого смысла.
Я уничтожена. Сломана.
Если человек дышит и у него бьется сердце, это еще не значит, что он живет. Обычное существование. Я существую в этом чертовом мире, и не знаю, как снова научиться жить.
Очень сложно вновь стать собой, когда тебе сломали душу, когда в тебе сломали человека.
Мне до безумия хочется сейчас собрать все свои вещи и уехать отсюда. Просто оставить всю свою боль здесь. И я бы так и сделала, но мне некуда идти. Если бы только Паша был бы сейчас здесь, в этой стране, я бы не раздумывая, уехала к нему. У меня нет сил, оставаться в этом городе.
Такое ощущение, будто из меня вырвали душу, оставив только тело.
По щекам снова начинают катиться слезы. И откуда они только берутся, если я месяц не прекращаю рыдать?! В моих планах на день, будто есть такой пункт «Подумать о своей ущербности и поплакать». Без этого пункта, не проходит ни один мой день.
Мне совсем плевать, что там происходит в мире. Плевать на всех людей.
Здесь есть только я и мои проблемы.
В моей голове сейчас только один вопрос, который не дает мне покоя: как мне жить дальше? Как можно вообще научиться, снова жить, после всего произошедшего? Получится ли у меня восстановить себя?
Я знаю, что он меня ненавидит. Знаю. Но я и представить себе не могла, что его ненависть приведет к такому.
Изнасилование. Снова и снова меня убивает это слово. Поверить не могу во все происходящее, даже спустя месяц. Кажется, мне и все жизни будет мало, чтобы понять, что Ян сделал это.
Ян. Теперь услышав его имя, даже и в своих мыслях, у меня внутри все обрывается.
О чем, черт возьми, он вообще думал, когда делал это? Да он и не думал. Ненависть ненавистью, но вот изнасилование…
Как же хочется посмотреть ему в глаза. Увидеть в них то, что он чувствует. Но я боюсь увидеть там… равнодушие, ноль раскаяния. Да и вообще боюсь увидеть Яна.
Мне так хочется исчезнуть. Просто исчезнуть, чтобы никого и нечего не видеть.
Не смогу. Я просто не смогу жить с этим.
Отец спрашивал меня причину того, почему я целыми днями сижу дома и не посещаю школу. Я была в шоке от того, что его волновала причина. Ему не было все равно. Он видимо хотел меня снова избить, но я смогла вовремя от него убежать, лишь сказав, что в школе карантин, и все сидят дома.
Юля звонит мне каждый день, но я игнорирую ее звонки. Оставляю без ответа ее сообщения, которые градом сыпятся на меня. Мне стыдно за все это, но отвечать я ей не могу. Я лишь отправила подруге SMS с объяснениями, что уехала к брату, который на время вернулся в страну. Конечно, это вранье. Паша не приехал и я дома. Юля, явно мне не верит. Она приходила пару раз ко мне домой, но пьяные родители объясняли ей, что меня нет дома, ведь я попросила их об этом, предложив бутылку водки. Когда подруга приходила, я наблюдала за ней из-за угла, аккуратно, чтобы она меня не смогла увидеть. По ее виду было понятно, что она не верит.
В итоге я просто сдалась и отключила телефон, чтобы не слушать все время звуки входящих звонков и сообщений.
Один раз был звонок от Паши, и я нехотя ответила на него. Сказала лишь, что со мной все хорошо. Мне пришлось сбросить вызов, когда он начал меня расспрашивать о школе.
За этот месяц я была полностью закрыта от мира. Целый месяц мучений. И неизвестно сколько, еще будут длиться эти страдания.
Именно сегодня я проснулась с осознанием, что мне просто катастрофически необходимо что-то менять в своей жизни. Так больше продолжаться не может…
Но, черт возьми, что я могу изменить? Пойти в школу? Нет, я вообще не смогу видеть это лицо. Пообщаться с Юлей? Мне не под силам. Это безумно, но меня убивает тот факт, что все произошло именно на вечеринке у Юли. Мне почему-то кажется, что она все знала, и просто не помогла мне. Но, конечно же, она ничего не могла знать.
Я жалкая, если обвиняю во всем подругу. Она заставила меня идти на эту чертову вечеринку. А что было бы, если бы я осталась дома? Ответ появляется мгновенно: ничего бы этого не было. Так жаль, что время не вернуть.
Тот факт, что Яну плевать на то, что он сделал, сводит меня с ума. А ему плевать, я в этом уверена. Он никак не попытался со мной связаться за все это время. Не пытался узнать, что со мной.
Поднявшись с кровати, подхожу к окну. На улице очень мерзкая погода. На дворе февраль, а такое чувство, будто ноябрь. Идет снег вперемешку с дождем.
Я поднимаю руку и смотрю на браслет. Тот самый браслет, который подарил мне Тоша. Я ведь так и не снимала его после той вечеринки. Даже один вид браслета, заставляет меня улыбнуться. Я не улыбалась уже больше месяца, но именно это я сейчас делаю. Как будто чувствую поддержку Антона, будто бы он рядом. Это глупо, но я действительно ощущаю это, и мне становится немного легче. Совсем чуть-чуть.
Если бы он только был бы сейчас рядом…
Меня безумно раздражает эта противная погода. Только от нее, уже депрессия. Эта погода навевает грусть и печаль. Просто хочется целыми днями лежать под теплым одеялом и пить горячий чай.
Взяв в руки телефон, включаю его. Он сразу же оповещает о новых входящих сообщениях. Звонила Юля, раз пятьдесят, и Паша пару раз.
Проходит новое сообщение от подруги:
«Что вообще происходит?»
Не успеваю я ничего ответить на SMS, как телефон начинает вибрировать от входящего звонка. Набравшись в легкие побольше воздуха, принимаю вызов.
– Что, черт возьми, происходит? – кричит Красильникова.
– Можно потише?
– Нет, нельзя, – огрызается она. – Я не могла до тебя дозвониться целый месяц. Ты соврала мне, что поехала к Паше…
– Я не врала.
– Да? Серьезно? Паши ведь нет в стране. Он в командировке.
Как жаль, что подруга не понимает всей сути дела. Не понимает, почему я игнорировала ее. Я ведь не могу ей все рассказать.
– Чего ты молчишь? – возмущается Юля.
Мне сложно разговаривать. За этот месяц я сказала лишь пару слов, а тут от меня требуют говорить.
– Юль, пожалуйста. Давай прекратим этот бессмысленный разговор.
И даже сквозь телефон я могу понять, что Красильникова сейчас в бешенстве.
– Лер, ты себя вообще нормально чувствуешь? Что, твою мать, происходит?
Ну и что я должна ей ответить?
– Не сейчас. Пожалуйста.
– А когда? – снова кричит подруга.
– Не сейчас, – повторяю ей. – Со мной все в порядке. Как ты?
– Нормально.
Неловкое молчание. И я уже привыкла к тишине.
– Ну, давай рассказывай мне, – ухмыляюсь. – Я же знаю, что ты многим со мной хочешь поделиться за все это время.
Юля начинает смеяться.
– Скажи мне лучше, когда мы увидимся.
Ох, черт. Даже не знаю, смогу ли в ближайшее время увидеться с ней. Хватит ли у меня на это сил?
– Я не знаю, – честно отвечаю.
Подруга делает глубокий вдох.
– Зря ты тогда ушла с вечеринки.
От одной мысли об этом, внутри все сжимается.
– Прикинь, Марк переспал с Катей, – продолжает рассказ Юля. – А Сотников вообще проснулся голым в комнате моих родителей и ничего не помнит…
Он ничего не помнит.
Слушать дальше я не смогу, поэтому сбрасываю вызов. Слезы обжигают глаза. Боль обжигает сердце.
Отключив телефон, бросаю его на стол. Закрываю рот рукой, чтобы не были слышны всхлипы. Медленно сползаю по стене на пол, обхватив руками колени и опустив на них голову.
Ян ничего не помнит. Это убивает меня. Съедает изнутри.
Как? Как он может не помнить того, что сделал со мной, в тот чертов вечер?
Я до сих пор помню его глаза, затуманенные от алкоголя. Этот момент выжжен в моей памяти.
У меня снова начинает дико болеть голова. Черт возьми, она у меня уже давно болит и ничего не помогает. Меня тошнит. Уже в который раз, меня просто так тошнит.
* * *
Я пошатываюсь, когда выхожу из ванной комнаты. Хватаюсь за стол, пытаясь не упасть от головокружения, которое присутствует уже почти неделю.
Еще бы, я практически весь месяц ничего не ела, лишь изредка, когда боли в животе напоминали о том, что нужно поесть.
Многие девочки хотят похудеть, но у меня сейчас обратное. Мне нужно поправиться. В зеркале у меня отвратительный вид. Я слишком сильно похудела за этот месяц.
Весь день я пытаюсь поесть хоть что-нибудь, но что бы я ни ела, меня выворачивает.
Только около полуночи у меня получается уснуть. Но недолго длится мой сон…
Минут через десять я просыпаюсь, потому что снова чувствую тошноту. Такое длится уже давно, но только сегодня это обострилось.
За всю ночь мне удается поспать всего лишь несколько часов. Все остальное время я сижу на кухне и пью различные таблетки от тошноты, но ничего не помогает.
И что, черт возьми, мне с этим делать? У меня нет никакого желания идти в больницу.
В голове внезапно мелькает одна не очень приятная мысль, но я отгоняю ее. Я сразу же начинаю вспоминать, когда у меня в последний раз были…
Черт. Черт. Черт. Когда это было?
Память сразу сдается. Я не могу вспомнить нужное число. У меня паника. Меня сковывает шок. Делаю глубокие вдохи, пытаясь успокоиться.
Ко мне подходит мама. Мне следовало бы уйти к себе в комнату, но я продолжаю сидеть на кухне.
– Ты…ты поч…почему не в шк…школе? – пытается спросить она.
– У нас карантин.
Мне сложно разговаривать. Каждое слово – боль. От каждого сказанного мною слова, меня начинает еще больше тошнить.
Мама садится напротив меня и открывает рот, пытаясь что-то сказать. От запаха перегара, рвота подступает к горлу, и я быстро бегу в туалет.
Прополоскав рот, иду к себе в комнату. Мысли возвращаются к вопросу. А что если… Нет. Нет. Нет. Этого не может быть.
Нужно как-то отвлечься. Чтобы окончательно успокоиться, быстро одеваюсь и решаю сходить в аптеку. Мне просто необходимо убедиться, что все это лишь мой вымысел, и на самом деле у меня банальная задержка.
Для меня уже дико, выходить куда-то из своей квартиры. Дико оказаться в подъезде. Все кажется таким другим.
Оказавшись на улице, мне хочется вернуться в квартиру, и никогда не покидать ее пределы.
На улице ужасная погода, но она будто отражает все мое внутреннее состояние. Сильный ветер бьет в лицо, но я не морщусь, и мне совсем не холодно от этого. Гораздо холоднее у меня внутри. Там, где уже не осталось души.
Невольно вспоминаю, как в прошлый раз шла здесь. От Юли. Так, не думать об этом. Это прошлое. Все в прошлом.
Ближайшая аптека находится далеко от моего дома, но у меня нет выбора, Есть возможность поехать на автобусе, но думаю, прогулка мне никак не навредит.
Мимо проходит какой-то парень, и внутри все сжимается от страха, от паники, которая снова и снова сковывает меня.
Черт возьми, я теперь боюсь парней? Так много людей вокруг, что внутри все сжимается. Я боюсь людей. Черт возьми, я боюсь людей. Любой проходящий мимо человек, вызывает во мне нереальный страх.
Мне кажется, что все смотрят на меня с отвращением и брезгливостью, будто у меня на лбу написано «Изнасилована».
Изнасилована. Черт возьми, я изнасилована. Сколько бы раз я не повторяла эти слова, никак не могу поверить в это. Просто само осознание этого, разбивает все внутри.
Купив в аптеке три теста, выхожу из нее. Я решила взять именно три теста, чтобы быть уверенной в результате.
– Филатова! – слышу за спиной.
Внутри все сжимается, пока я оборачиваюсь.
Ко мне подходит наша учительница по литературе, и я издаю вздох облегчения.
– Здравствуйте, Валентина Алексеевна.
– Валерия, почему тебя так долго нет в школе? Какова причина твоих пропусков?
Я опускаю голову. Как хорошо, что я спрятала тесты в карман. Если бы Валентина Алексеевна увидела их, даже не представляю, что бы было.
– Лера, что-то случилось?
Поднимаю голову, но не смотрю в глаза учительнице.
– Нет, все в порядке, просто… я заболела и мне сказали в больнице, чтобы я посидела пока дома.
– Ты была в больнице?
– Да.
– Что тебе там сказали? Какой диагноз?
Это что, допрос? Почему она так требовательно спрашивает?
– Бронхит, – выпаливаю я.
Какой к черту бронхит?
– Просто я сейчас уже иду на поправку, и вот вышла на улицу. Нужно еще какое-то время, и я буду полностью здорова.
Валентина Алексеевна кивает.
– Вы извините, но мне уже пора идти.
Не дожидаясь ответа, ухожу. Если бы учительница начала меня еще расспрашивать, я бы расплакалась прямо при ней.
По пути к дому, меня снова мучают мысли о том, что все вокруг знают, что со мной произошло. Будто бы по новостям объявили, что Валерия Филатова изнасилована.
Я сажусь на лавочку, когда чувствую боль в голове.
Люди проходят мимо. Людям плевать, что здесь страдает человек.
Резкая боль в животе заставляет поморщиться и сделать глубокий вдох. Все вокруг плывет перед глазами.
– Девушка, с вами все хорошо?
Открыв глаза, вижу перед собой женщину лет сорока, которая обеспокоено, смотрит на меня. Я киваю ей, и сразу же морщусь от этого.
Мне хочется кричать, что со мной далеко не все хорошо, но я промолчу.
* * *
На ватных ногах захожу в квартиру. Голова снова кружится, и я иду в свою комнату. Ложусь на кровать, пытаясь уснуть.
Громкий звонок в дверь оглушает меня. Кое-как поднимаюсь с постели и иду к двери. Посмотрев в глазок, медленно отхожу назад.
Как? Что? Почему? Зачем?
Я хватаюсь за стол, чтобы не упасть от головокружения. Звук повторяется, и по моим щекам начинают литься слезы.
За дверью стоит Ян.
Зачем он сюда пришел?
Меня снова начинает тошнить, и я бегу в туалет.
Звонки продолжаются около пяти минут, а потом тишина. Хорошо хоть родители не дома, иначе они могли бы открыть.
На часах всего одиннадцать утра, а я чувствую себя так, будто сейчас вечер.
Около получаса я сижу в своей комнате и просто смотрю на тесты, которые держу в руке. Я все никак не решаюсь их проверить. Я боюсь. Безумно боюсь, что ответ будет положительным.
И даже спустя час я никак не могу успокоиться от прихода Яна. Меня мучает вопрос: зачем он приходил? Неужели он все вспомнил? Вспомнил как он меня… О, Боже, я даже не могу просто подумать об этом.
Сделав глубокий вдох, на ватных ногах иду в ванную комнату. Смотря в зеркало, мне хочется заплакать только от одного своего отражения.
Кто эта девушка в зеркале? Я ее совсем не знаю. Спутанные грязные волосы, которые я даже не потрудилась убрать с лица. Опухшее лицо от слез. Огромные синяки под глазами, мне явно не придают красоты.
Набравшись в легкие побольше воздуха, беру тесты и иду в туалет.
* * *
Мои руки дрожат, когда я беру третий тест. Он должен показать правду. Только он. Остальным я не верю.
Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.
Раз пять я читаю инструкцию, чтобы как-то отвлечься, безумно нервничая при этом. Закрыв глаза и затаив дыхание, беру тест. Делаю глубокий вдох и открываю глаза.
Пожалуйста, пусть у меня будут просто проблемы со зрением. Просто банально все двоится перед глазами. Что угодно, но только не то, что я вижу.
Три теста, и все показывают две полоски.
У меня резко начинает кружиться голова. Я сажусь на пол в ванной комнате и обхватываю руками голову.
Две полоски.
По щекам беспощадно льются слезы, и у меня никак не получается их остановить.
Две полоски.
За что? За что, черт возьми?
Две полоски на тесте.
Чертова вечеринка. Чертов Ян. Парень, в которого я влюблена, меня изнасиловал. Но как оказалось, это еще не самое страшное, что может быть. Меня просто разрывает на части тот факт, что на тесте ДВЕ ПОЛОСКИ.
Я чувствую себя пустой.
А может все это лишь сон? Мне хочется проснуться, если это так. Все мысли в голове затуманены.