– Гвинта, полководец этих варваров, которых вы зовёте Инквизицией, разрушил почти все прибежища Гильдии призывателей теней. Он выдворил из академий и университетов всех учителей и учёных, кто хотя бы имел в библиотеках книги о сумеречных существах или некромантии. Не просто выдворил. Устроил над ними суд. Побросал в костёр. И люди, которые поверили, что Инквизиция спасает их от тьмы и демонов, рубили деревья для этих костров.
Гаэлас говорил негромко, но отчётливо, с нажимом. Каждое его слово отдавалось в моих ушах, как удар или, быть может, как слово из приговора, который зачитывает судья, стоя перед жаждущей толпой. И я понимала, понимала всё сказанное! Скорее всего, он использовал неизвестную мне магию, потому как голос его рисовал в моём сознании яркие, резкие образы. Моё сердце замирало: я видела перед собой лица людей, в дома которых врывались солдаты и крушили всё тяжёлыми булавами и огромными мечами. Видела тех, кто толпился на площади и требовал расправы над «проклятой кровью» бывших лекарей, учителей магических классов, даже жрецов. Я знала, что война не оставила людям времени на спокойные раздумья о причинах магических аномалий. Простые люди проглотили теорию, предложенную Гвинтой, как голодные рыбы жирную наживку. В отколовшемся от Веллирии соседнем государстве поступили ещё «разумнее» – на всякий случай извели всех магов подчистую.
– Мы должны были придумать, как защитить оставшихся адептов, – помолчав и сделав долгий глоток вина, продолжил Гаэлас. – Как спасти знания, которые собирались нашими народами в течение веков.
– И вы придумали способ? – прошептала я еле слышно.
– Да. Мы нашли заклинания, которые позволили перенести некоторые наши убежища в сумрак. В междумирье. Временно. Это наложило множество ограничений. Это требует невероятных затрат энергии. Маги, которые поддерживают барьер между мирами, умирают от истощения. Это под силу лишь самым сильным призывателям и некромантам. Двое из них – мои друзья. Их зовут Келлард и Лиавен. С ними их сын Велиор, но он ещё слишком юн, чтобы считаться за самостоятельного мага. Сейчас именно они удерживают завесу, которая скрывает жилища и лаборатории наших адептов. Весной придёт моя очередь. Я займу их место. У нас есть уговор: каждый месяц они обязаны присылать доклад о том, как идут дела. Именно от них я жду вестей. Которых нет уже два месяца.
Некромант замолчал, опустошил свой бокал и со стуком поставил его в нишу стены по левую руку от дивана. Я перебирала в голове услышанное – далеко не все слова были мне знакомы, несмотря на то что я прилежно изучала эльфийский язык и постоянно практиковалась, перелистывая книги и беседуя с Гаэласом, Лейсом и Доннией.
– Ты счастлива? – с усмешкой спросил меня он, откинув голову на спинку дивана и устремив на меня взгляд тёмных глаз. – Тайны моей гильдии сделали твой день не таким скучным?
– Я вижу, что тебя что-то тяготит, и всего лишь хотела помочь… – сказала я, погладив его по плечу.
– Мне легче, это правда, – сказал он, перехватив мою руку и привлекая меня к себе. – Теперь, когда я рассказал тебе, мне много легче. Твой огонь растворяет любую боль…
– Иногда бывает нужно… кому-то довериться, – прошептала я, – забыться. Никакая душа не выдержит постоянных переживаний, светлая, тёмная, без разницы. Если хочешь знать, я не верю во всю эту чушь.
– В какую чушь? – нахмурился он.
– В то, что кровь эльфов проклятая, что магия имеет цвет – белый или чёрный, – что междумирье – это обитель демонов, – я говорила сбивчиво, но он понял меня, и его глаза прояснились.
Вместо острых чёрных угольков с примесью пепла на меня смотрели глубокие серые глаза эльфа, который был удивлён и, кажется, восхищён услышанным. Он улыбнулся и поцеловал меня, крепко сжав в объятиях, потом снова, и ещё раз. Я отвечала, и мне было жарко и чуточку страшно, потому что я понимала: моя душа уже изменилась. Я уже открылась ему, и дороги назад не было. Как маг, вступивший одной ногой в сумрачный мир теней… Оторвавшись от моих губ, некромант усилием воли захлопнул двери, ведущие в зал, и я вздрогнула. Кем я была ему сейчас? Ученицей, рабыней или подругой?
– Сония, я должен тебя просить… – Он торопливо расправил по плечам мои волосы, и я заметила, что его пальцы дрожат.
– О чём? – У меня перехватывало дыхание, и слова, людские, эльфийские, путались прямо на языке. – Я никому не раскрою тайны, которую ты мне открыл.
– Не об этом, – он помотал головой. – О другом.
Мои щёки вспыхнули, и сердце готово было выскочить из груди.
– Пожалуйста, не заставляй меня угадывать… – И я, как могла нежно, поцеловала его, чувствуя, как его руки осторожно перебирают застёжки платья на моей спине.
– Я сниму твой браслет, – прерывистым шёпотом сказал он мне в ухо, – ты будешь свободна, Сония. Но прошу тебя, что бы ни говорил Лейс или кто-то ещё… ты не должна покидать замка Хранителей до весны. Это очень опасно, а без браслета я не смогу разыскать тебя и помочь тебе.
– Не беспокойся. – Я склонила голову на его плечо, позволяя дотянуться до нижних пуговиц и обнажить мою спину и плечи. – До весны я останусь с тобой.
Он потихоньку спустил моё платье к талии, наполовину открывая грудь – она всё ещё оставалась прикрытой тончайшей эльфийской рубашкой. Чуткими пальцами коснулся меня – и прикосновение обожгло, словно никакой ткани не было и в помине.
– Ты будешь моей? До самой весны? – уточнил он, поднимая на меня глаза. В них плескался огонь, но было и ожидание, и надежда.
И тогда я кивнула и сказала на его языке:
– Да. Я обещаю тебе.
Он нервно улыбнулся, помог мне окончательно выбраться из платья и отбросил его прочь. Туда же, в сумрак ковра, полетела и его поспешно сброшенная одежда, а за ней и невесомая преграда, едва прикрывавшая моё тело. Последним он расстегнул мой магический браслет. Одним небрежным движением. Серебряный обруч скользнул из его рук и с тихим звоном запрыгал по полу за моей головой. Я почувствовала, что с этим действием между нами словно исчезла последняя преграда. Мы знали о ней всё это время, но делали вид, будто её не существует. Даже его постоянные слова о том, что я не рабыня и не пленница. Только сейчас я поняла, что этими утверждениями он пытался хотя бы частично развеять эффект магического браслета. Теперь не было ничего, что могло бы помешать нам, и мой дар растекался по взволнованной крови точно так же, как и его. Мы целовали друг друга, осознавая, что на эти поцелуи отвечают не только наши тела. Он был лучшим, что случалось в моей жизни – во всех смыслах. Краем сознания я помнила, что где-то далеко отсюда и когда-то очень давно было что-то ещё, какая-то искра, живущая в моём сердце. Но сейчас это не имело никакого значения. Я принадлежала некроманту, а он – мне одной. Это была наша зима.
***
– Ты моя, – сказал он мне с улыбкой, когда к нам вернулась способность говорить. Я лежала на его плече. – Моя любовь из мира людей. Скажи, ты когда-нибудь… прежде у тебя были эльфы? Любовники.
Я засмеялась. Мне было так необычайно легко сейчас. Не хотелось шевелиться, не хотелось, чтобы он выпускал меня из рук.
– Нет, никогда. – Я потянулась и поцеловала его в шею. – До тебя я не интересовалась столетними мужчинами!
– Столетними? – изумился он. – Мне нет ещё и семидесяти! Кто сказал, что мне сотня лет?
– Лейс, – коротко ответила я, хихикая.
– О боги, я когда-нибудь смастерю этому болтуну ошейник безмолвия! – Он засмеялся тоже, в негодовании фыркая. – Сто лет! Да хоть двести, по нашим меркам это всего ничего. Эльф может и в пятьсот лет завести себе жену и зачать детей…
Я положила руку на его грудь, и он накрыл мои пальцы своими. Мы никогда не говорили о его погибшей эльфийской семье, и я не хотела тревожить его сейчас, когда нам было так хорошо вдвоём. Мы молчали и слушали, как тихо потрескивают угли в камине и подвывает зимний ветер за окнами.
– Ты будешь спать в моей спальне? – спросил он, перебирая мои волосы.
– Да, если ты хочешь, – и я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Пойдём туда прямо сейчас, – прошептал он, подхватывая меня на руки. – Там нас никто не услышит…
Тот, кто вечно всё вынюхивал и подслушивал, едва успел отскочить от тяжёлой двери, когда некромант распахнул её лёгким движением руки. Мне было всё равно. Ни шорох сандалий служанки, ни ехидное хихиканье Лейса не могли испортить моего настроения. Я хотела быть с этим мужчиной и была – в моей жизни появилась определённость. Нам было отмерено время до весны, и я не собиралась терять ни минуты впустую.
С утра и днём мы по-прежнему упражнялись в заклинаниях и приводили в порядок архивы Гильдии призывателей. В полдень поднимались на дозорную башню и осматривали горизонт, тревожась из-за отсутствия долгожданных вестей.
– Нельзя ли построить телепорт и проведать твоих друзей? – спросила я как-то у Гаэласа, когда мы в очередной раз возвращались ни с чем.
– Они стерегут границу между мирами. Портал поблизости может привести к катастрофе: слишком силён будет всплеск энергии, – ответил эльф.
Лейс переводил. Во время занятий нам нужно было говорить о сложных вещах, и без переводчика мы быстро бы запутались. Помощник Гаэласа, несмотря на несносный характер, разделял тревогу некроманта. Пожалуй, только в странной привязанности к хозяину и можно было разглядеть что-то настоящее в этом эльфе. А ещё он, разумеется, ревновал! Его невероятно задевало то, что мы – Гаэлас и я – теперь делим не только дни, но и ночи.
Прошло ещё две недели, но ни писем, ни гонцов со стороны Предела не было. Я как могла отвлекала некроманта от тяжёлых мыслей. Со мной он на время забывался, но после, утолив любовную жажду, мы снова и снова возвращались к этой теме. Сегодня за окном стояло настолько хмурое утро, что я проснулась и никак не могла понять, который час. В библиотеке у нас были особые песочные часы, но мне пока не хотелось вылезать из тёплой постели. Гаэлас тоже проснулся и решил, видно, разбудить меня своими ласками, но притвориться спящей мне никак не удалось: я попросту не могла не отвечать на его прикосновения. В считаные мгновения нам стало слишком жарко – и он откинул одеяло прочь, сжимая меня в объятиях… Мы любили друг друга, не видя ничего вокруг, но, когда во время наших ласк он поправил мои волосы, убрав их с лица, я заметила на окне большую тёмную тень и невольно вскрикнула.
– Что? – Гаэлас проследил направление моего взгляда и осторожно выпустил меня из объятий.
На каменном подоконнике бесшумно восседала птица огромных размеров. Её чёрные гладкие крылья были сложены крестом и прижаты к крепкому широкому туловищу. Глаза блестели, как отполированные агаты.
– Магистр Тэрон, невежливо так вламываться в мою спальню! – Эльф всплеснул руками, но тут же, как был, голышом, выскочил из постели и бросился обнимать птицу.
Чёрный орлан взъерошил перья и помотал головой, обнимая некроманта крыльями. Через его плечо он пристально смотрел на меня, и это было так странно, что я прикрыла грудь руками. Скажи мне кто-то прежде, что я буду стесняться птицы, – ни за что не поверила бы.
– Это Сония. Ей можно доверять, – сказал Гаэлас, отступая от окна на несколько шагов.
Птичий магистр покрутил головой, чуть присел на когтистых лапах, вспорхнул – и обернулся. Я немедленно накинула на себя одеяло, а некромант учтиво поклонился и начал натягивать штаны. В нашей спальне стоял человек в короткой чёрной мантии, с чёрными же растрёпанными волосами, длинным острым носом и пристальным птичьим взглядом.
– Она человек, – с удивлением произнёс он на эльфийском языке, а затем тут же перешёл на язык людей: – Откуда ты здесь взялась?
– Долгая история, господин Тэрон, – сказала я.
Повисла пауза, во время которой оборотень продолжал сверлить меня таким взглядом, будто он был следователем Инквизиции, а я – демоном, прячущимся в теле молоденькой девчонки. Мне хотелось поскорее одеться и оставить Гаэласа наедине с этим хищным орланом. Некромант уже был одет и позвонил в колокольчик, вызывая прислугу, когда обратил внимание, что гость напряжённо смотрит в мою сторону.
– Я уже сказал, – повторил он магистру. – Ей можно доверять. Какой завтрак ты предпочитаешь? Птичий или человеческий?
– К демонам завтрак, – отмахнулся Тэрон, в два шага оказываясь рядом со мной. – У тебя есть мозги, Гаэлас, или они протухли вместе с трупами из твоего подвала? Она ведь белая жрица людей! Эта девчонка – в ней белый огонь! Если кто-то на той стороне Предела узнает, что ты держишь её здесь в качестве наложницы, то перемирию на границе конец! Солнечные стражи не потерпят такого оскорбления и начнут убивать Хранителей!
Гаэлас улыбнулся и посмотрел на меня, словно хотел, чтобы я ответила сама.
– Уважаемый магистр… – Я всё ещё придерживала одеяло у своей груди, дожидаясь, когда мужчины предоставят мне возможность одеться. – Несмотря на то, что я попала сюда в результате обмана и похищения, Гаэлас относится ко мне как к подруге и гостье.
– Да, несомненно, – отводя от меня глаза, кивнул Тэрон. – Я видел.
Глава 13
Мой некромант был аристократом и учёным и, разумеется, умел держать себя в руках, но даже я видела, как взволновало его появление друга-оборотня. Магистр Тэрон был одним из преподавателей в академии города Трира, того самого, что оказался не по зубам Вольдемару Гвинте. Лишь много позже я узнала, что трирская академия была единственным местом в нашей стране, где до сих пор осторожно и не привлекая внимания продолжали изучать запрещённые искусства. Академия укрыла в своих стенах нескольких адептов Гильдии призывателей, а также тайно принимала выживших детей и подростков, в чьей крови обнаруживался тёмный дар. Однако сейчас, сидя в каминном зале и не притронувшись к еде, птичий оборотень не был похож на терпеливого учителя. Он едва сдерживал гнев и отчаяние, и я видела, как его слова меняли лицо Гаэласа.
– Ты прилетел не затем, чтобы отчитать меня за выбор любовницы, – тихо сказал некромант, и его вилка звякнула о край тарелки.
– Я принёс плохую весть, Гаэлас, – сказал оборотень, отбросив тонкой рукой накрахмаленную салфетку. – Келлард и Лиавен в Железной крепости.
– Что? – переспросил некромант, хотя даже мне было понятно: случилось нечто непоправимое.
Железная крепость – оплот Ордена Инквизиции, именно туда свозили тех подозреваемых, кто мог указать на членов Гильдии призывателей или полукровок, тайком живущих в человеческих поселениях. Об ужасах в тюрьме этой крепости мы с Раминой наслушались достаточно, разнося тарелки в «Усатом волке». Люди, эльфы, полукровки – никто не возвращался оттуда. Можно было только гадать, какими способами генерал Гвинта и его верные лейтенанты получали признательные показания. Да что там, даже гадать было не нужно…
– Где Велиор? – чуть разомкнув побелевшие губы, спросил Гаэлас.
Я знала, что сын призывателей, охранявших дверь между мирами, – мой ровесник, и теперь у меня всё внутри похолодело в ожидании ответа магистра.
– Мальчишка не смог удерживать барьер в одиночку. – Тэрон пронзил чёрными глазами некроманта и негромко закончил: – Он остался по ту сторону. В сумраке. Несколько молодых магов, которые в это время занимались исследованиями, также не смогли вернуться в наш мир.
– Значит, он, скорее всего, ещё жив, они все должны быть живы, – прошептал Гаэлас. – Тени не тронут их какое-то время.
– Возможно, – согласился оборотень, впиваясь желтоватыми пальцами в подлокотники своего кресла. – Но они заперты в междумирье. Никто из учеников не способен самостоятельно перейти границу, для этого нужна сила магистра. Потому я здесь. Пока двое наших друзей поджариваются на сковородке у Инквизиции, ты и я – это всё, на что могут рассчитывать Велиор и другие адепты.
Некромант поднялся из-за стола и теперь нервно расхаживал туда-сюда мимо остывшего с ночи камина. Я отхлебнула холодного уже чая только для того, чтобы чем-то занять руки. Мне нечего было сказать: рядом с опытными теневыми магами я была всего лишь девчонкой с крохотным комочком дара внутри. Бесполезного белого огня, который никак не помог бы проникнуть в сумрак или вырвать пойманных магов из лап Инквизиции.
– Ты летал к Железной крепости? – спросил наконец Гаэлас.
– Да. – Тэрон хрустнул суставами, отчего у меня по спине пробежали мурашки. – Крепость окружена магическим заграждением. Они называют это святым кругом Ксая. Огненная преграда, связанная магией крови. Распознаёт таких, как мы. Ни сбежать изнутри, ни прийти на помощь снаружи.
– Паршиво, – ответил некромант, задержав на мне взгляд.
Я дрожала от холода и чувствовала себя чужой и даже немного виноватой. Мой дар позволил бы мне войти в святой круг, но какой толк от одной девчонки против солдат Инквизиции? Да и не было у меня крыльев, чтобы лететь на ту сторону Предела…
– Время дорого, мой друг, – сказал магистр, постукивая костяшками пальцев по дереву. Я только сейчас поняла, что он нервничает в ожидании решения некроманта.
Гаэлас продолжал смотреть на меня, и сквозь его застывшее лицо и нахмуренные брови я видела того мужчину, который недавно ласкал меня в своей спальне. Я чувствовала, что пришло время для какого-то последнего шага, а за ним – как он там говорил – изменится душа? Я была как-то связана с тем, о чём он теперь размышлял.
– У меня есть несколько портальных камней, – хрипло проговорил он. Эти слова будто цепляли его за горло, и их трудно было выдыхать. – Я заберу Велиора и укажу дорогу остальным.
– Дорога мёртвых опасна, – и магистр по-птичьи склонил голову набок.
– Другой нет, – решил Гаэлас. – Это единственное, что мы можем сделать сейчас.
– Отчего же, вовсе не единственное, – усмехнулся Тэрон и откинулся на спинку кресла. – Есть ещё магия крови. И даже юная, полная энергии жертва для ритуала.
Я вздрогнула. Тогда я ещё не знала, что птичьи оборотни имеют привычку говорить прямо всё, что им взбредёт в голову. Человеческие иносказания и намёки сбивают их с толку. Они всегда прямолинейны и честны, отчего в их жизни бывает мало друзей, ведь далеко не всем нравится каждый день выслушивать правду, сказанную будничным тоном.
– Плохая шутка, Тэрон, – сказал некромант.
– Значит, ты выбираешь живую женщину взамен мёртвой? – вдруг улыбнулся оборотень, вылезая из-за стола. – Живого мальчишку взамен умерших?
Не знаю как, но я чувствовала, что эльфу больно слышать эти слова. Он вцепился в спинку моего стула, готовый, как мне показалось, растерзать магистра – так, чтобы от него остались только пух и перья. И тогда я встала и обняла его, изо всех сил пытаясь согреть своим огнём, – его била внутренняя дрожь. Но он оставался спокойным снаружи.
– Да, – сухо сказал он, погладив меня по спине. – Пойдём, время дорого.
***
После того дня, когда мы с Лейсом тайком пробрались в подземелье и отодвинули заслонку, чтобы посмотреть на залитую светом комнату с гробом посередине, я больше не подходила к той лестнице. Я попросила прощения у некроманта и твёрдо решила, что никогда не спрошу его об этой таинственной комнате. Может быть, думала я, когда мы уже стали очень близки, Гаэлас когда-нибудь и сам захочет приоткрыть мне эту завесу, но он до сих пор не решался. И по какой-то одной ему ведомой причине перестал спускаться в свой подвал каждый вечер и выходить оттуда в мрачной задумчивости. Теперь мы направлялись туда втроём, и я понимала: это тайна Гильдии призывателей, она предназначена только для посвящённых. Глупо было пытаться разгадать её путём подглядывания в окошко или замочную скважину. У двери я обернулась к эльфу и прошептала:
– Мне, наверное, не стоит…
– Ты нужна, – сквозь зубы ответил некромант.
Я видела, мой дар видел, как Гаэлас борется с захлёстывавшей его тьмой. На месте, где у живого человека находится сердце, у него сейчас зияла чёрная пульсирующая пустота – и это не давало ему сделать вдох. Магистр Тэрон придержал его за плечо, когда дверь открылась и нам в лица прилетел вихрь из голубоватых снежинок. Фокусирующие кристаллы удерживали внутри комнаты особое ледяное заклинание: магия текла по замкнутому контуру и поддерживала мертвенный голубой свет и нужную температуру. Лучи волшебного света падали на изголовье гроба, закрытого не стеклом, как мне привиделось поначалу, а слоем прозрачного льда. Мне было страшно, но когда я взглянула на застывшего у гроба эльфа, дар не позволил мне стоять на месте – я подошла и осторожно взяла его руку в свою.
Из-под тонкого льда на меня смотрело синими застывшими глазами лицо прекрасной эльфийки. Её ресницы и губы покрывали крохотные кристаллики льда, в светлых волосах мерцали сапфиры и капли горного хрусталя. Мне бы хотелось сказать Гаэласу, как я понимаю его, как люблю, но что я знала о потерях – ведь даже собственных родителей я потеряла, будучи совсем маленькой. А эта женщина, на руке которой было эльфийское обручальное кольцо, была его женой, родила ему сыновей. Какие слова помогут облегчить его боль? Он сказал, что я нужна ему, – но что мне надо было делать?..
– Отпусти её, – сказал птичий магистр, видя нерешимость Гаэласа. – Прошло двадцать лет.
– Как один бесконечный день, – прошептал эльф и положил руку на ледяную крышку гроба. Его губы медленно читали заклинание, от которого лёд плавился, стекая струйками на платье эльфийки и нам под ноги. Я чувствовала, как и по моим щекам текут слёзы и щекотно скатываются на подбородок. Гаэлас коснулся губ покойницы, оставляя на них мокрый след, а потом наклонился и заглянул в её глаза. От тепла заклинания лёд на её лице тоже превратился в капли.
Гаэлас отстранил меня и порывистым движением выдернул из подставки главный кристалл, на котором собирались лучи всех остальных. Голубой свет погас, стало темно, как в склепе, но ведь это и был самый настоящий склеп.
– Свет, – сказал некромант, и магистр Тэрон сотворил в воздухе цепь сияющих зеленоватых огоньков.
А потом некромант взял меня за плечи и посмотрел мне в глаза:
– Сония… сделай это для меня. Я обещал ей, что ни костёр, ни тлен могилы не коснутся её прекрасного тела. Твоя душа чиста, как и твой огонь. А я… я не смог расстаться с ней. Надеялся когда-нибудь вернуть назад и её душу.
– Что? – всё ещё не понимая, прошептала я. – Что я должна делать?
– Твой огонь… – сказал он и медленно, как во сне, развернул меня лицом к мёртвой эльфийке.
Она вздрогнула. Её застывшие руки очень осторожно принялись ощупывать стенки гроба, губы шевелились, будто она силилась что-то сказать, но воздуха в лёгких не было. Голова чуть приподнялась на шёлковой подушке, а глаза – я видела, что они из льдисто-синих стали красными, начали наливаться тем болезненным огнём, какой горел у восставших скелетов в пустых глазницах. Мой дар был умнее меня, даже несмотря на то, что я не проходила обучения. Белый огонь всколыхнулся в моей груди, и я вскинула руки. Не было ни слов заклинания, ни звука – пламя просто вырвалось из моих ладоней и ударило эльфийку в грудь, откуда, словно подожжённое масло, тут же разлилось по всему телу. Ни запаха, ни крика, ничего – через несколько мгновений над гробом только поднималось облачко пара, а на белом шёлке среди хлопьев пепла блестели рассыпанные сапфиры.
– Мерзавец ты, Гаэлас Вейн, – заявил Тэрон, хладнокровно наблюдавший за нами и дожидавшийся, когда всё закончится. – Мог бы и сам с этим разобраться.
***
Некромант сидел на постаменте, обхватив руками голову, и я гладила его по волосам, по плечам. Если бы только не дела Гильдии, для которых потребовались фокусирующие кристаллы, я бы не постеснялась и попросила магистра оставить нас вдвоём.
– Спасибо, – еле слышно сказал он. – Если бы и меня можно было тоже…
– Но ты живой! – почти крикнула я ему в ухо, встряхивая за плечо. – И тем несчастным, что сейчас блуждают в сумраке, нужна твоя помощь, слышишь, Гаэлас? Ты слышишь меня?
– Да, – ответил он в конце концов и поднял голову. – Нужны камни… шесть камней.
– Я иду с тобой, – заявил магистр, цепкими пальцами выдёргивая камни из узорчатых держателей.
– Нет, – коротко мотнул головой некромант. – Для открытия портала нужно двое магов, поэтому я пойду один, а ты и Сония будете поддерживать проход.
– Как глупо! – возмутился Тэрон. – В крепости Хранителей полно магов и жриц, а мы не можем попросить их о помощи!
– Ты знаешь правила, – ответил ему Гаэлас. – Жрецы и пограничники не вмешиваются в наши «тёмные дела». Гильдия всегда полагалась только на собственные силы!
– Да, но где теперь эта Гильдия? – взмахнув рукавом мантии, каркнул магистр, передавая мне два увесистых кристалла.
Мы выбрались наверх, и некромант позвал помощника, наказав ему срочно расчистить пространство в гостиной. Вскоре на месте перед камином, где мы частенько сидели с Гаэласом за ужином, рассказывая друг другу истории и попивая эльфийское вино, был нарисован магический круг. Лейса отправили отыскать нужные компоненты для перехода границы в междумирье, меня усадили в кресло и попросили отдыхать после заклинания, которое я сотворила в подземелье.
Я чувствовала себя странно. Несмотря на то, что Гаэлас потом утверждал, будто для разрушения его двадцатилетнего заклятия и упокоения жены нужно было обладать огромной силой дара, я не ощущала никакого опустошения. Меня больше волновал он сам и его состояние. Я смотрела, как некромант с лихорадочной увлечённостью расчерчивает круг и вписывает в него символы, но видела эльфа, сломленного недавним решением и ещё не осознавшего, что произошло. Мне было страшно думать о том, на что он способен в этом состоянии. Ещё страшнее было представлять, как где-то в туманном междумирье живые люди и эльфы оказались заперты, точно мыши в банке. Каждый вздох, каждое движение в сумрачном измерении забирает их силы, выпивает их жизнь, и очень скоро пребывание по ту сторону начнёт их убивать.
Призыватели теней с помощью колдовства могли приводить в наш мир странных обитателей сумрака. Церковь Ксая считала, что все эти существа относятся к демонам, а потому подлежат немедленному истреблению, но я уже знала, что это не так. Как и люди, как и эльфы и все другие народности, сумрачные жители были разными. Опасными и безобидными, агрессивными и спокойными, сильными и слабыми. Встречались хрупкие и сложно устроенные тени, для которых наш мир был чем-то вроде костра – они сгорали здесь в считаные секунды. Удержать таких могли только очень могущественные волшебники, которые создавали для призванных существ защитные поля и подкармливали собственной силой. Находились и такие «демоны», которым наш мир казался более подходящей средой обитания, они вселялись в симпатичные им тела и иногда проживали в них годами, никем не замеченные. Бывало и так, что призванное существо убивало своего призывателя, если он был слишком слаб, чтобы подчинить его своей воле.
Ткань мира треснула и разошлась. Зияющий проход напротив камина клубился густым серо-чёрным туманом – ничего не разглядеть по ту сторону. Гаэлас позвал меня и указал на место в круге, где мне следует стоять. От меня требовалась только магическая энергия, которой питался портал между мирами, ни на что иное мой дар не годился. Напротив меня, по другую сторону от разрыва, замер птичий магистр. Я не выдержала и коснулась рукава некроманта:
– Будь осторожен…
Мой голос дрогнул.
– Я вернусь, – прошептал он. – У нас ведь ещё есть время до весны.
До весны, добрые боги! Дома я любила весну, зеленеющие равнины, усыпанные первыми цветами, ласточек, что устроили гнездо под крышей церковного приюта. Я любила старый яблоневый и вишнёвый сад, за которым нам приходилось ухаживать, розовые кусты и заросшие ландышами тенистые закоулки. Стоило солнцу как следует пригреть и растопить сосульки напротив нашего окна, как мы, сироты, высыпали на улицу без шапок и рукавичек и принимались крушить сугробы, помогая весне. Матушка Евраксия ворчала, качала головой, но затем неизменно шла на кухню готовить для нас чай с сушёными цветами липы и мёдом, чтобы мы по детской горячности не заболели.
А сейчас я боялась, что зима кончится. Моя эльфийская зима. Наша с некромантом зима. У него была клятва, согласно которой он должен был уйти из замка Хранителей и помогать своим соратникам скрываться от Инквизиции, создавая сумрачные переходы и временные укрытия. Он не мог взять меня с собой – я знала, но всё равно надеялась, что до этого ещё слишком далеко. Что у нас ещё есть чуточка времени, чтобы насладиться друг другом. Да, мне не хотелось наступления весны, но если мне в мои юные годы срок, что был отпущен судьбой мне и Гаэласу, казался крохотным, то что думал он в свои почти семьдесят?
Когда он исчез в проходе и я увидела, как клочья тумана заволакивают его с ног до головы, то едва не закричала – показалось, будто сейчас, вот сейчас случится что-то ужасное, если меня не будет рядом. Магистр Тэрон зашипел на меня так, что я вздрогнула и быстро отвела взгляд от зияющей в пространстве дыры.
– Не смотри, белая девочка! Твой огонь и сумрак катастрофически несовместимы!
Я опустила голову. Оборотень принялся читать заклинание, от которого разрыв постепенно сжался до размера лесного ореха. Поддерживать крохотные проходы теневые маги могли долгое время без особого расхода сил.
– Если Велиор жив, то мне придётся забрать его в академию, – сказал магистр, нарушив долгую тишину. – Больше мальчишку некому обучать.
– Железная крепость, – тихо сказала я, – для чего инквизиторам эта тюрьма, если в конце они всё равно убивают подозреваемых?
– Дитя, – прищурился Тэрон, глянув на моё лицо. – Ты ведь знаешь, кто такие искатели? Знаешь, как Орден Инквизиции извратил древние ритуалы крови, при помощи которых раньше призывали духов предков или разыскивали пропавших родственников?
– Они изучают кровь тех, кого захватили в плен? – осторожно предположила я.
– И кровь, и возможности своей магии. Невозможно практиковаться в таком деле, не имея под рукой живого материала, – подтвердил оборотень. – Вольдемар Гвинта не только военный генерал. В первую очередь он выпускник университета Сюр-Мао, где окончил факультет колдовства. Ныне расформированный, поскольку все дисциплины вдруг попали в список запрещённых.
Магистр Тэрон прекрасно владел языком людей. Так, что можно было подумать, будто это его родной язык. Но всё равно во всём его облике мне виделась та птица, что сидела утром на подоконнике спальни и смотрела, как мы с некромантом…
– Значит, он создаёт новые заклинания? – спросила я, от воспоминания об утре слегка покраснев.
– Скорее предметы, которые помогали бы тем, кто не владеет магией, обнаруживать и уничтожать так называемых демонов и так называемых проклятых полукровок. А также диких эльфов, которые были причислены к лесной нечисти.