***
Как странно и многослойно устроена наша память! Стоило нам только въехать в стены города Ольдена, как на меня хлынули прошлогодние воспоминания, временно вытеснив все мысли, что одолевали меня в дороге. Мои отчаянные прогулки вдоль глухих и закрытых улиц, бесконечные и однообразные дни в таверне, росчерки чёрных птиц и белых перистых облаков в прямоугольнике неба над головой. Я со страхом глядела в сторону города и представляла себе, что будет, если мне доведётся случайно встретить на улице бывшего хозяина или красную и злую Кьяру – вряд ли я смогу избежать их гнева или какой-нибудь пакости. И в то же время моя рука была теперь в руке командира Солнечных стражей, и я знала, что он никому не позволит обидеть меня ни здесь, ни в каком-либо другом месте.
Мы отправились сразу в форт, где я прежде никогда не бывала, через поднятые над головой остроконечные решётки, отделявшие воинские части от города. Справа возвышался корпус королевской армии под синими флагами, а слева – ступенчатые здания Солнечной стражи и формально Ордена Инквизиции, поскольку флагов было два – красный и бело-золотой. На деле же представители Инквизиции лишь оборудовали в форте кабинет для надзирателя-инспектора и небольшие помещения, в которых проживали его помощники, чаще всего шныряющие по городу в одежде добропорядочных граждан и выискивающие поводы настрочить донос на «необоснованное применение магии в домашнем хозяйстве». Для этих пронырливых хорьков гордые стражи вырубили отдельную дверь и посыпали песочком отдельную дорожку на газоне, представив это как особые привилегии. На деле же каждый понимал, что у лучших воинов и магов Веллирии к бумагомарателям Ордена Инквизиции отношение может быть только презрительным и никаким более.
Обо всём этом я узнала позднее, сейчас меня больше волновало ближайшее будущее. Если бы я не была невестой Эдвина Сандберга и не ждала появления дочери, то могла бы найти на первое время комнату в приличном жилом квартале, а ближе к лету – отправиться на юг и попытаться пройти испытания в монастыре Сюр-Мао. Гаэлас и Тэрон, вопреки моему сопротивлению, снабдили меня увесистым мешочком с золотыми монетами людей. Можно было сказать, что я была почти богата: столько денег мне никогда не приходилось держать в руках! И вот теперь, когда золото у меня было, оно не имело такого большого значения, как в прошлом…
Я стояла под раскидистым деревом во дворе форта и смотрела сквозь его извилистые голые ветви вверх – по привычке вверх, потому что не любила утыкаться взглядом в мёртвые серые стены. Нора стремительно подошла ко мне, протянула узорчатый длинный ключ.
– Это ключ от комнаты капитана Сандберга, он просил передать, чтобы ты не мёрзла снаружи, – сказала она, опустив тёмные ресницы.
– Ты мне подскажешь, как туда пройти? – робко сказала я.
Значит, у него есть отдельная комната, и будущей ночью…
Нора поджала губы, но долго колебаться она не умела:
– Хорошо, я провожу тебя. Иди за мной.
И мы пошли вдоль коротко остриженных можжевельников, всё ещё укрытых снежными шапками в тени высоких стен, в полукруглую арку с изображением восходящего солнца, а затем – в окованную блестящими пластинами тяжёлую дверь. Нора шла впереди, время от времени оглядываясь на меня и коротко объясняя дорогу. Два раза нам навстречу попадались незнакомые стражи, которые приветствовали Нору и провожали меня заинтересованными взглядами: я была чересчур молода и одета в мантию Хранителей, а потому каждый, видимо, хотел убедиться в отсутствии у меня острых ушей. Жильё Эдвина Сандберга располагалось на верхнем этаже в самом конце коридора, на тихой площадке с окном, выходящим на оружейные склады. Нора кивнула на одну из двух дверей и спрятала руки в карманы, пока я возилась с замком.
– Сония, – сказала она мне в спину, а затем подождала, пока я повернусь. – Я была не права. И прошу у тебя прощения. Больше такого не повторится.
Если раньше каждое слово огненной волшебницы напоминало мне вспышку, то эти короткие и отрывистые фразы падали, как увесистые льдинки.
– Ты будешь женой моего командира, и нам придётся иногда видеться, – продолжила она негромко и очень сдержанно. – А потому я хочу, чтобы между нами не осталось никаких обид. Наш отряд для меня важнее каких-то девичьих глупостей.
– Конечно, Нора, – я кивнула и осторожно прикоснулась к её руке. – Никаких обид.
– Спасибо, – сказала она. – Располагайся. Капитана вызвали на утверждение нового расписания дежурств, он вернётся чуть позже.
И она всё так же странно и задумчиво удалилась, а я осталась одна-одинёшенька в комнате моего жениха. До чего же необычно я чувствовала себя! Весь отрезок времени с октября прошлого года и по нынешний день, последний день марта, казался мне сказочным сном. Тот год, когда мы с Раминой работали в таверне, – затянувшимся кошмаром. Моё путешествие по лесу с искателями камней – наваждением. Я словно запуталась в нескольких мирах и никак не могла отыскать в них себя настоящую. Больше всего это касалось, конечно же, мужчин, ведь я нисколько не сомневалась в моей любви к Гаэласу всю долгую зиму, а теперь… неужели теперь я уже готова признать это мороком, эльфийским видением? Неужели моя будущая дочь не подтверждение первой в моей жизни любви, а лишь плод заблуждения и чар?..
Сбросив дорожную мантию и сапоги, я улеглась на кровать поверх цветастого покрывала и прислушивалась к происходящему внутри. Мне хотелось вымыться, переодеться и что-нибудь перекусить, но вместо этого я лежала и слушала, слушала, слушала. Осторожно направляла магическую силу к кончикам пальцев и вновь старалась ощутить присутствие маленького сердечка. Тишина обволакивала меня, я погружалась всё глубже в свои ощущения, пока незаметно для себя не провалилась в сон.
Глава 21
В последующие дни я на собственной шкуре прочувствовала, что значили слова Эдвина о том, что у Солнечных стражей большие проблемы с личной жизнью. Он был командиром отряда, но кроме того – целителем, а это накладывало дополнительные обязательства. В свободные от патрулирования местности дни целители проводили всё своё время в лазарете форта, занимаясь лечением раненых и восстановлением истощённых службой магов. У моего жениха была тысяча и одно дело, а стоило нам хотя бы на час сбежать от всего мира, чтобы выпить вместе чаю или обменяться поцелуями, как рядом тут же появлялся кто-нибудь из отряда или из стражи или посыльный от королевской армии, и уединение снова нарушалось. Часто мне приходилось ждать до поздней ночи и засыпать с краю кровати в одиночестве. Я была бы рада нести службу в лазарете вместе с капитаном Сандбергом, но все эти дни меня мутило по любому поводу, и я едва переносила запахи еды, не говоря уже о стоящих в лазарете ароматах жгучего спирта, крови или эфира.
Заметив мою зеленоватую бледность, Эдвин неизменно обнимал меня и спрашивал:
– Моя Лиза снова плохо себя вела?
Я кивала и послушно пила противные эликсиры, которые должны были подействовать на организм успокаивающе, а на деле вызывали ещё более сильную слабость. В конце концов мой целитель махнул рукой и сказал, что всё как-нибудь выправится само и организм привыкнет к новому состоянию без постороннего вмешательства. Он называл мою будущую дочь Лизой, а точнее – Лизабет, в честь своей бабушки, красивой и талантливой волшебницы, окончившей в своё время факультет Мистики в Университете.
– Кажется, я начинаю понимать, как такой видный командир умудрился дожить до двадцати семи лет и не жениться, – сказала я Эдвину на десятый день нашего пребывания в форте.
– У стражей мало времени на себя, – согласился он, усаживая меня к себе на колени. – Но всё-таки сегодня вечером я не собираюсь никуда уходить. Я запру дверь на семь магических запоров, и никто не посмеет мне помешать тебя целовать.
– Тебе придётся сдержать своё слово, – поддразнила я Эдвина, и он засмеялся.
– Надеюсь, сегодня ты хорошо себя чувствуешь? – Он погладил мою руку.
– Замечательно, – сказала я и обняла его за шею. – С самого утра и до сих пор.
– Я скоро вернусь, – заверил он меня, и я вновь осталась в комнате одна.
Мне казалось, что за эти дни я уже привыкла к мысли о том, что мы вместе. Да, наше общение всё ещё было не слишком близким, если не считать поцелуев, но каждый день я скучала в ожидании Эдвина. И, просыпаясь посреди ночи, всегда хотела убедиться, что он вернулся со службы и спит с другого краю нашей кровати, завернувшись в покрывало. Едва утреннее солнце проникало в нашу маленькую комнату, как его снова не было, и я уже начинала думать, что так будет всегда.
Приближение вечера всё же заставляло меня волноваться. Накинув на дверь крючок изнутри и раздевшись, я придирчиво рассматривала себя в небольшом зеркале, пока не удостоверилась, что с моим телом ещё всё в порядке. Об эльфах ходило столько невероятных слухов, что даже студенты из Вестенской академии всерьёз рассуждали о проклятиях, которые преследовали людей, если они вступали в связь с эльфами. Особенно было распространено мнение, что парень, позарившийся на эльфийку, навсегда терял мужскую силу, а девушка, если ей случилось переспать с эльфом, рожала впоследствии исключительно ушастых и хвостатых демонят даже от человеческого мужа. Всё это шептали друг другу не только малограмотные крестьянки или торговки, но и люди с образованием. Стоило мне намекнуть Эдвину на свои затаённые страхи, как он тут же раздобыл и принёс мне учебники для первого курса Медицинского факультета, где описывалась анатомия, физиология и генетика всех гуманоидных рас.
Днём мы с Норой сходили в купальню и вымыли волосы душистым мылом, отчего сейчас я чувствовала себя особенно легко, если бы не подступающее волнение. В прежней жизни мне много раз приходилось обнажаться перед мужчинами, но я никогда не переживала так, как теперь. Я буквально не знала, куда себя приложить, чтобы перестать думать об этом вечере и том, что может произойти между нами. А может и не произойти, успокаивала я себя, припоминая все предыдущие дни. Но раз за разом мысли возвращались. Ни книга, ни рукоделие, которым я обзавелась в форте, не могли занять меня и отвлечь от томительного ожидания.
– Завтра утром наш отряд выезжает на восток – обнаружены новые аномалии, – сообщил мне Эдвин, когда я дождалась его возвращения.
– Разрывы? – уточнила я.
– Скорее всего. – Он наклонился поцеловать меня и погладил распущенные по спине волосы. – Потом мне дадут отпуск. Мы поедем в Фоллинге и наконец-то поженимся.
– Так будет всегда? – робко улыбнулась я.
– Ты о том, что всё время вынуждена ждать меня? Нет, конечно, нет. Но весна – это сложное время для Предела. Переломный сезон, когда ткань мира особенно истончается и за Ничейными землями нужен глаз да глаз.
Он скользнул руками по моей груди, на мгновение задумался, чуть нахмурившись.
– Ты уже согласилась стать моей женой, а я до сих пор не подарил тебе кольцо, – виновато произнёс он. – А теперь я уже не знаю, что надо сделать в первую очередь… Сония, я ведь всегда был до ужаса правильным Солнечным стражем, а сейчас начинаю путаться.
– Ты о чём?
– О том, что так больше не может продолжаться, – и он решительно притянул меня к себе и принялся торопливо расстёгивать пуговицы платья.
В этом простом и даже чересчур резком движении было столько желания, что я тут же вспыхнула и покраснела, осознав, что представляла нашу первую ночь совсем не так. Я думала, что мы будем долго раздевать и ласкать друг друга, что я успею тысячу раз засомневаться, хорошо ли я выгляжу и не выступает ли ещё мой живот. А он, конечно, будет говорить мне всякие нежности, и я буду медленно таять в его тёплых руках и наслаждаться каждым поцелуем. Но всё получилось совсем по-другому: мой дар и его дар вспыхнули одновременно, и свет нашего огня затмил всё вокруг. И я, от природы робкая и спокойная, торопливо стаскивала с него одежду и неистово целовала его, забыв всякое стеснение. А он, обычно разговорчивый и улыбчивый, словно сердился сам на себя, но всё же не мог выпустить меня из рук и остановиться.
– Всё так неправильно, – прошептал он, задыхаясь и целуя мою грудь и живот.
– По-моему, всё замечательно, – отозвалась я, когда он спустился поцелуями ниже. – Не вздумай остановиться!
– За кого ты меня принимаешь, – сказал он, поймав мою руку и сплетая пальцы с моими.
– Ты мой личный страж, Эдвин, – сквозь стон ответила я. – До самого конца.
– Нет такой магии, – обнимая меня, сказал он, – чтобы с ней не справился бы Солнечный страж.
И только сейчас, когда он впервые проник в меня, когда мы оба в приступе жаркой нежности принялись изучать друг друга, остро реагируя на каждое движение и каждый вздох, когда в первые же мгновения стало понятно, что мы созданы для того, чтобы друг друга любить, – только сейчас я поняла, что все эти дни он чувствовал то же, что и я. Что он знал об эльфийском наваждении и набирался решимости, чтобы преодолеть разделявшее нас тонкое и искусное колдовство. И теперь моё наваждение сдалось, как сдаётся лёд под натиском солнечных лучей.
Он заглянул в мои глаза и понял это, на миг остановился, бережно сжимая меня в сильных руках, и я рассеянно улыбнулась и провела пальцами по его щеке. Это был короткий проблеск, момент, когда сознание моё прояснилось и я всем одновременно – сердцем, душой и особенно телом – прочувствовала, что принадлежу теперь ему. И мне не нужны были торжественные клятвы или свадебное платье, или кольцо, о котором Эдвин вдруг начал переживать ни с того ни с сего. Мне не были нужны все эти сказочные атрибуты праздника, о которых обычно только и говорили девушки в преддверии главного торжества в своей жизни. И благословения церкви тем более не было нужно.
– Где же ты была раньше, – тихо пробормотал он, целуя меня дрожащими губами и вновь принимаясь за движения, от которых во мне просыпались чувственные, прежде незнакомые волны.
Я следовала внутреннему чутью и ловила их одну за другой, понимая, что это неосознанное занятие увлекает меня в такой водоворот ощущений, от которого уже сейчас жутко кружится голова. Оставалось только покрепче держаться за плечи моего капитана, чтобы окончательно не сойти с ума. Кажется, в какой-то момент каждый удар волны, каждый судорожный вздох – чтобы только схватить губами воздух и вновь нырнуть куда-то в глубину – я уже не могла сдержать вскриков и что-то бессвязно шептала, закрыв глаза. И сквозь наше дыхание и бешеное биение сердец слышала где-то на грани сознания только своё имя и слово «Люблю…»
Потом мы долго молчали. Я лежала на плече Эдвина и смотрела, как в круглом крошечном светильнике на комоде трепещет рыжий огонёк. Завтра утром мы снова разлучимся на несколько дней или даже две-три недели, и от этой мысли сердце сжималось и сами собой наворачивались слёзы. Мне нужно было, чтобы он был рядом – взрослый, надёжный, сильный и чуточку самоуверенный, когда принимал решения или руководил своим отрядом. Мне хотелось вот так лежать рядом с ним поверх растрёпанной кровати и рассматривать его, гладить кончиками пальцев его излучающее тепло тело и смотреть, как по-разному он реагирует на мои прикосновения.
– Ты тоже думаешь об этом, милая? – прошептал он, нежно погладив мою руку. – О завтрашнем дне?
– Да, – вздохнула я.
– До утра ещё далеко, – улыбнулся он.
– А я уже начинаю скучать, – сказала я и пошевелилась, удобнее устраиваясь рядом с ним.
Эдвин приподнялся и натянул на мои ноги одеяло: мы всё ещё были разгорячёнными, но в комнате было прохладно. Он взял мою руку в свою и внимательно рассматривал пальцы с выражением полной озадаченности на лице.
– Очень надеюсь, что я ничего не перепутал, – пробормотал он. – Я в этом совсем не разбираюсь.
– В чём? – с улыбкой спросила я.
– В украшениях, – ответил он. – Ведь я не мог уйти в очередной поход и оставить тебя в форте одну без кольца. Все эти резвые молодцы, что выворачивают шеи, глядя на тебя, должны знать, что ты помолвлена.
– Никогда бы не подумала, что ты боишься конкуренции! – засмеялась я и поцеловала его.
– Я боюсь? – изумился он. – Конечно же, нет! Я и раньше не был пугливым, а теперь, когда ты моя, напугать меня стало ещё сложнее.
– Не переживай, я не собираюсь гулять по городу в одиночестве. Во всяком случае, в тёмное время суток точно, – заверила я его.
– Всё равно я буду без конца думать о тебе, – сказал он, оставив меня ненадолго и поспешно обыскивая карманы своей белой с красным мантии, висевшей на крючке.
Когда Эдвин вернулся ко мне, в его руках был маленький мешочек из тёмного бархата, стянутый шёлковым витым шнурком. Он потянул завязки и вытряхнул на ладонь колечко с синим, мерцающим в темноте комнаты камнем. Надо сказать, у меня никогда не было настоящих украшений, если не считать крохотных серёжек-колечек, которые дарила всем девочкам приюта матушка Евраксия. В те времена у меня был ещё и оберег с серебряным солнцем, но его пришлось продать за бесценок в первую же неделю скитаний по улицам, когда меня выдворили с церковного двора.
– Знаешь, я думал, что всё должно быть идеально, как в старинных книжках, – сказал он и вздохнул, вновь начиная волноваться. – Но когда я встретил тебя и увидел твой белый огонь, то все эти сказки перестали иметь значение. На следующий день я пришёл в таверну, где мы были накануне, а тебя уже там не было… Я поднял на уши отряд, и мы долго обыскивали весь город и его окрестности, но нигде не нашлось даже твоих следов. Будто всё это приснилось мне, понимаешь?.. Если бы не мои друзья, то, наверное, я так бы и решил, что это был прекрасный сон.
Он надел кольцо мне на безымянный палец, и оно было, конечно же, точь-в-точь моего размера.
– Разве это не идеально и не как в романтических сказках? – спросила я, осторожно покрутив рукой, чтобы лучше рассмотреть подарок.
– Ну, почти, – согласился он и поцеловал мою руку. – Если не считать того, что сделать это было нужно вместе с предложением руки и сердца, а срывать с тебя платье и тащить в постель следовало после венчания.
– У меня тоже есть для тебя подарок, – прошептала я, выпутываясь из одеяла.
Этот оберег я закончила пару дней назад и мучительно сомневалась, получилось ли у меня заклинание. В тонкий шнурок-браслет я вплела маленькое золотое солнышко и, обложившись учебниками, наложила на него защиту. У меня не было наставника или учительницы, чтобы проверить, правильно ли я выполнила зачарование, но сама я почувствовала, как солнечный лучистый кружок словно втянул порцию моей магии и вспыхнул сияющими лучами.
– Ты сделала это сама? – удивлённо и немного смущённо спросил Эдвин, когда я закрепила шнурок на его руке и придирчиво рассматривала свою работу.
Я кивнула, и он чуть притронулся пальцем к безупречно блестевшему солнышку.
– Спасибо, – прошептал он, откинувшись на подушку и глядя на меня с какой-то странной серьёзностью. – У тебя такой сильный дар, такое чувство, что ты и сейчас держишь меня за руку. Теперь все демоны Предела прыгнут обратно в сумрак при одном моём появлении!
– Не будь таким самонадеянным! – засмеялась я.
– Сония… – Он всё ещё разглядывал мой подарок, а я украдкой любовалась кольцом и думала, что синий сверкающий камень так похож на взгляд моего стража. – Ты должна поступить в академию и выучиться. Нельзя оставлять магический дар без присмотра, тем более такой невероятный, как твой.
– Как ты это себе представляешь? – спросила я, подумав, что он позабыл о моём интересном положении.
– Когда малышка немного подрастёт, мы могли бы временно поселиться в городе, где есть Академия. Да, с появлением Ордена Инквизиции Солнечные стражи в основном служат на границе и в отдалённых районах, но к тому времени всё может перемениться. Не сомневаюсь, мы что-нибудь придумаем и ты не останешься без образования.
Всё это он говорил с такой уверенностью, что мои переживания сразу меркли под силой его слов, ко мне приходило знание, что так оно и будет. Только в одном я пока никак не могла победить свои страхи: я часто думала о том, какой родится моя дочь. Мне не давал покоя тот случай на лесной стоянке стражей, когда я раньше всех заметила потусторонних сущностей.
Что, если дар эльфа, его тёмная магия, уже поселились в маленьком и беззащитном тельце ребёнка? Что, если её кровь окажется той самой, проклятой, за которой охотятся инквизиторы и их вездесущие агенты-ищейки? Хватит ли моей магии, чтобы защитить и уберечь дитя? От Лейса я знала, что теневые маги иногда ухитряются обманывать своих преследователей при помощи особых амулетов. Кровь не может врать, утверждал генерал Гвинта, но сами тёмные волшебники были убеждены в том, что искусная магия может сбить с толку даже лучших искателей.
– Ты хмуришься, Сония, – прошептал мой Солнечный страж, обнимая меня и потихоньку убирая волосы с моих плеч назад. – Разве это не лучший вечер с тех пор, как мы встретились?
– Самый лучший, – согласилась я. Он с улыбкой поцеловал меня и провёл тёплой ладонью по моей спине.
– Расскажи, как ты будешь скучать по мне? – с искрами смеха в глазах попросил он.
– Я призову полную комнату маленьких демонят с рогами и хвостами, и твой долг велит тебе срочно скакать в форт и спасать меня от них, – сказала я, вытягиваясь на простыне и наблюдая, как он ласково разглядывает меня с ног до головы, как его взгляд задерживается на моей шее и ключицах, в мягкой впадине между грудей, а за ним следуют прикосновения чутких пальцев и огоньки поцелуев.
– Ты знаешь, как свести с ума. У тебя было много женщин, да? – тихо спросила я.
– Нет, – он мотнул головой и вернулся к поцелуям. – Это тоже побочный эффект обучения на лекаря.
– Что-что? – заинтересовалась я, отвечая на его ласки. – В Академии рассказывают про секретные точки на теле мужчин и женщин? Я уже хочу там учиться!
– Я люблю тебя, – сказал он и не дал мне ничего ответить, прикрыв мои губы пальцем. – В тебе нет ни одной капли притворства или фальши. Особенно сейчас, когда ты совсем моя…
– Нет никакого смысла в притворстве, – и я вновь раскрылась ему, обнимая руками, обхватывая ногами его бедра и прижимая к себе так, что становилось жарко не только в месте, где мы были ближе всего, но и внутри – в сердце, в самой середине груди, где был источник моего дара.
Ночной огонёк потух, когда мы заснули, прижавшись друг к другу и стараясь не думать о том, что далеко на востоке уже просыпается серовато-розовый рассвет. Солнце ещё не поднялось над крышами форта, когда мой Солнечный страж отправился на службу, и я сквозь сон нехотя отпустила его руку и пожелала возвращаться ко мне поскорее.
Глава 22
Форт Солнечных стражей стоял на небольшой возвышенности, а потому с верхних его этажей можно было наблюдать часть главной улицы до поворота, по которой туда и обратно сновали люди, тащились повозки и бегали собаки. Я увидела, как детвора заигрывает с лохматым щенком, и вспомнила Доннию и её Матса. Сейчас казалось, что всё это было давным-давно, что от зимы меня отделяют не несколько недель, а целая туманная вечность. Остатки снега стремительно таяли, ручьи с журчанием и плеском уносили их прочь.
На противоположной стороне холма возвышался графский замок, я видела его выложенные рыжеватой черепицей крыши и башенки, развевающиеся на длинных флагштоках знамёна и гербы. Каждый раз, едва заслышав стук копыт по брусчатке, я поднималась на цыпочки и старалась разглядеть, не покажутся ли белые и алые мантии Солнечных стражей на городских улицах. Шла уже третья неделя нашей с Эдвином разлуки, и с каждым днём моё сердце всё больше тревожилось, хотя я и старалась оставаться в благодушном настроении ради моей будущей дочери. Никто в форте не мог заметить того, что я видела в зеркале каждый вечер: моя талия уже не выглядела такой стройной, как месяц назад. И – надеюсь, мне только показалось – мистик из отряда, Рикард, которого временно оставили в форте, чтобы окончательно исцелить раны от теней, очень странно посматривал на меня, когда нам случалось встретиться и поговорить.
– На городской площади какая-то суета, не хочешь прогуляться и посмотреть, что там творится? – спросил он, разыскав меня на любимом балконе, откуда я каждый день созерцала ворота форта и дорогу.
– Если ты пойдёшь со мной, – отозвалась я.
В компании стража я выбиралась на прогулку уже несколько раз. Рик всегда прихватывал с собой верный посох и вёл себя так, словно мой жених лично велел ему оберегать меня даже от уличных кошек. Кошки магу решительно не нравились. Завидев одну из них на заборе или на крылечке дома, Рик всегда старался обойти её, свернув в переулок, или обходил по дуге, отвернувшись. Вот и сейчас, когда белая с рыжими пятнами мурка устремилась к нам в надежде получить какое-нибудь лакомство, страж покрепче перехватил посох и скорее провёл меня мимо, побледнев от напряжения.
– Что не так с кошками? – не выдержала я, улыбнувшись.
– Это личное, – нахмурился мистик и махнул рукой, давая мне понять, что дальнейшие расспросы бессмысленны.
– Хорошо, – отступилась я и зашла с другой стороны. – А что не так с Норой?
Я провела уже немало времени в компании отряда. Эдвин брал меня с собой в казармы, где Солнечные стражи обсуждали свои дежурства и рассматривали карты Предела и восточных земель. Как оказалось, у Норы и Рика давно была тайная симпатия друг к другу, но ни гордая волшебница, ни скромный мистик не выдавали своих тайн. Иногда они нарочито жёстко и обидно поддевали друг друга, а потом неловко и неаккуратно искали примирения в шутках, но каждый раз не становились ближе ни на шаг.
– Она окончила Университет, факультет Магии стихий, все они мнят себя лучшими волшебниками вселенной, которым нет равных, – неохотно пояснил Рикард, вздыхая.
– Ей действительно нет равных, – согласилась я, – по части характера. Я никогда не встречала таких горячих и скорых на расправу девиц!
– Нора говорит, что в мистики идут бездари, которым природа не дала дара, а только обозначила его, – фыркнул он. – Те, кто не поступил на другие факультеты. Вот такая слава у моей специальности.
– Я слышала, что мистиками ещё называют юных магов в школах, – вспомнила я.
– Да, поэтому в Университете никто всерьёз не относится к мистицизму и всяким там прорицаниям, это считается занятием детей и выживших из ума старух, – сказал Рик. – Нора мечтает о сверхсильном стихийном волшебнике, который покорит её одним взглядом. Сразит наповал какой-нибудь молнией и… утащит в кровать, наконец.
Мы посмеялись, но потом я остановилась и посмотрела в грустные глаза мага: даже когда смеялся, он не мог скрывать тени тоски, что отравляла его жизнь.
– Ты знаешь, а я думаю, что она ждёт этого от тебя, – сказала я прямо.
Мистик помотал головой:
– Этого не может быть, ты сама видела, какой у неё характер: она только и делает, что раздаёт парням оплеухи. Капитан Сандберг взял в поход другого мага на моё место, и по возвращении Нора снова начнёт рассказывать о том, как сожгла всех на свете демонов, а остальные просто стояли вокруг и хлопали в ладоши.
– И всё же у неё есть сердце, – сказала я настойчиво. – А на уме не только скачки по лесу и магические дуэли, поверь мне. Иногда мы ходим вместе купаться, и у нас случаются девичьи разговоры.
– Девичьи? – уточнил Рик. – То есть вы обсуждаете мужчин?
– Конечно, обсуждаем! Поначалу это было непросто, потому что я была уверена, что Нора влюблена в Эдвина, но потом выяснилось, что ей нравишься ты.
Он смутился и на всякий случай снова заглянул мне в лицо, чтобы убедиться, что я не пошутила. А я не шутила. Я сложила руки на груди и смотрела на мистика снизу вверх, потому как он был выше меня больше чем на полголовы.
– Если мы поедем на вашу свадьбу в Фоллинге, – тихо сказал он, – ты можешь устроить так, чтобы у нас с Норой была возможность поговорить наедине? Сама она вряд ли согласится остаться вдвоём со мной.
– Конечно, она ведь тоже боится, – сказала я, ничуть не сомневаясь. – И считает себя слишком… взрослой, чтобы начинать с кем-нибудь встречаться.
– Она старше меня всего на год, это ерунда, – пробормотал Рик. – Но разве у неё не было кучи ухажёров в Университете? Разве она не перебирала парней, как бусины в шкатулке?
– Послушай, Рикард, я не собираюсь выбалтывать все тайны моей новой подруги, ты хоть что-нибудь должен сделать сам, – заявила я.
Мы двинулись в сторону площади, а пятнистая кошка осторожно трусила по обочине на некотором расстоянии от нас.
– А что насчёт твоих тайн, Сония? – шёпотом спросил он. – Нора знает о ребёнке?
– Нет, – коротко ответила я. – Мы скажем всем на свадьбе.
– Не волнуйся, от меня никто ничего не узнает, – заверил меня мистик и улыбнулся.
Я особо и не волновалась после этих слов, потому что уже успела привыкнуть к тому, как Солнечные стражи держат данные обещания.
***
Площадь, по краям которой обычно располагались лотки и лавочки торговцев, была полным-полна народу. Кроме городских и военных из нашего форта здесь были и жители окрестных посёлков и деревень. Поодаль, стараясь не смешиваться с простым людом, держались именитые горожане и обитатели графского замка. Знатные дамы изо всех сил сдерживали любопытство, время от времени требуя, чтобы их кавалеры или прислуга подобрались поближе к столпотворению и рассказали о привезённой диковинке. Обычно такой интерес вызывали только пойманные чудовища или до полусмерти замученные колдуны в металлических клетках.
Рикард усмехнулся и кивнул в самую гущу людской толпы:
– Похоже, на этот раз действительно что-то необычное.
Голос оратора вдруг прорезался сквозь многоголосое гудение, и я увидела воздетую над его головой руку с каким-то предметом, закреплённым на цепочке. В лучах яркого полуденного солнца вещица сверкнула острыми гранями кристалла, который был упрятан в оплётку из тонких медных прутиков.
– Совместное уникальное изобретение Ордена Искателей и Гильдии магов под названием универсальный обнаружитель!
Мистик осторожно держал меня за плечи, не позволяя никому толкнуть или задеть.
– О светлые боги, это же кусок фокусирующего кристалла, – прошептал он мне в ухо. – Они что, умудрились запихать в него свои жуткие заклинания магии крови?
– При помощи сего устройства любой – я подчёркиваю – любой магически одарённый человек сможет без труда обнаружить присутствие потусторонних сущностей или проклятой крови в радиусе трёх с половиной метров!
Луч кристалла скользнул по моим глазам, и поплыли тёмные пятна. Гильдейский маг в зелёной шапочке и мантии с непомерно длинными рукавами стоял рядом с говорившим и усердно кивал, подтверждая слова, которые оглашали всю площадь.
– Отныне в обязанности инспекторов Ордена будет вменено обследование всех публичных мест и подозрительных домов при помощи данного устройства!