Д(т)ень оборотня

Глава 3

 Но не успел Стас покинуть скромное жилище бабки Прасковьи и поразмышлять над превратностями судьбы, как тут же на сельской вытоптанной дорожке прямо перед ним возникла знакомая физиономия. Вот кто не менялся с годами, так это Мишаня  Царёв – местный сельский паренёк с узким веснушчатым лицом и щербатой улыбкой, худой и невзрачный, хотя по годам ему уже было положено подтянуться и выглядеть более солидно, но да ладно, не красна девица. Едва заприметив Стаса, он пошёл на перехват, улыбаясь во все… э, нет, не тридцать два! Он, в рот Мишки, конечно, не лазил, но подозревал, что зубов у него гораздо меньше, чем у всех остальных.

– Здарова, братуха! – душевно поприветствовал тот, придушив давнишнего приятеля в объятиях. – Давненько не виделись!

Лет пять точно. Стас напряг свой мозг, припоминая, сколько воды с того времени утекло, но так и не вспомнил. Миха продолжал что-то рассказывать, попутно выспрашивая, и Стас отвечал, охотно и легко, словно и не было этого временного разрыва в их общении – так ненапряжно и просто было им сейчас разговаривать.

– Ты так и живёшь здесь? – поинтересовался Стас.

– Ага. – простовато ухмыльнулся тот. – Всё-таки родной колхоз, и батя с мамкой тут. Сам понимаешь.

– Угу.

На самом деле Стас не понимал. Одно дело отдыхать здесь летом на свежем воздухе да парном молочке, другое – жить круглогодично без перспективы на будущее и более или менее приличной работы.  Здесь же глухомань. Природа отличная, но на этом всё.

Однако Мишку обижать не хотелось. А потому он поддакивал да улыбался, а потом вдруг спросил:

– Ты знаешь? Ватруша приехала. Мы только что с ней разговаривали…

– Ватруша? Ещё не видел. Чего это вы оба подорвались? – смотрит, а у самого глаза заблестели каким-то неестественным блеском. Стас тряхнул головой, чтобы отогнать это – показалось ведь, солнце яркое, похмелье…

– Да вот так решил деда навестить. А она чего не знаю. Ну, так совпало. Скажи, а новости-то какие-нибудь есть? Давно я не был, интересно, как наши поживают.

Мишка присвистнул.

– Новостей обоз да маленькая тележка! Ты знаешь, что, Север, приходи вечером на костёр, там всё и расскажу.

– Костёр? Это как раньше что ли? На берегу Садовского пруда?

– Ага. – вновь залыбился Миха. – Тепло уже. Правда, комары жрут нещадно, а так поболтаем. И если есть чего, – он сделал глубокую паузу, явно намекая на горячительный напиток, не подозревая, что Стас из города даже без рубля в кармане приехал, – приноси.

– Идёт. – усмехнулся тот. – Приду.

– Да, и Ватрушу позвать надо. Ей, наверное, тоже интересно. Да и мне на неё посмотреть тоже…

Мишка плотоядно облизнулся. А Стаса от этого его жеста покоробило. И он поймал себя на мысли, что что-то его в словах давнего товарища сильно напрягает. Ага, Ватруша. Посмотреть на неё. Сейчас…

– Зайду-ка я к ней, пожалуй…

– Я сам! – наверное, прозвучало резковато, но Стас не удержался.

– Вы же друг друга терпеть не могли? – усмехнулся Миха. – Или ты уже полюбил пышные формы? А, Стас?

– Не твоё дело. – дружелюбно, но предупредительно ответил тот. – Будешь болтать, по хлебалу получишь, понял, Царь?

Ну, точно, всё как в детстве становилось на свои места…

– Понял. – не обиделся тот. – Давай, до вечера. Не опаздывай.

***

После ухода Стаса, Данка прошла в комнату, совсем уж растерявшись. Надо же, в детстве она терпеть этого индивида не могла, но стоило ему сейчас появиться на пороге её дома, на тебе: и телефончик позвонить и хи-хи-хи, и ха-ха-ха. Скажи ей кто в детстве об этом, в глаз бы дала. Если бы догнала, конечно, с её-то тогдашним весом.

Но хорош ведь, гад! Вымахал, возмужал, на человека стал похож и смотрел на неё сейчас так… так… ну, совсем не как в детстве! Мурахи от этого взгляда по коже, размером со слона. Неужели понравилась?!

Да ну, с чего бы. И он ей как бы не очень. Если только чуть-чуть. Совсем каплю.

Но из головы уходить не собирался.

Дверь приоткрылась и на порог, пыхтя, забралось какое-то чудо в цветастой косынке и в лёгком летнем платье, босое, невысокое, лет шести. А из-под косынки торчали две толстые тёмные косички, доходящие до пояса девочки. Она не заметила тайком наблюдающую за ней девушку и начала шерудить стол, открывать ящики, что-то ища, а после, найдя вазочку с любимыми бабушкой карамельками, принялась быстро и задорно запихивать их себе в рот.

От такой наглости Дана дар речи потеряла и даже подобрать более или менее приличного ругательства не смогла.

– Это что ещё такое?! – воскликнула она, отчего девочка тонко ойкнула и уронила вазочку с конфетами на пол. Та, тяжело стукнувшись о деревянный добротный пол, разбилась вдребезги.

Нет, этот «цветок жизни» явно нарывался на порку! И хотя раньше Дана и пальцем детей не трогала, но тут был особый случай. И она, свирепея, двинулась на испуганно вытаращившую большие темные глаза девчонку.

Положение спасла бабушка, явившаяся следом за этой маленькой воровкой. Молча осмотрев место преступления, и быстро оценив ситуацию, она нахмурила седые брови.

– Данка, почто Сеньку пужаешь? Вон стоит, ни жива, ни мёртвая. Ишь, глазища вытаращила!

С этими словами она подошла к ребёнку, приобняв девочку за плечи.

– Она конфеты твои воровала! – возмутилась Данка, чувствуя, как что-то вроде ревности закипает в её душе.

– Я ей сама разрешила! Она мне по хозяйству помогает, пол метёт, и в огороде сорняки  щиплет… Степановны это внучка, дочь непутёвая нагуляла и матери сбросила. А у той самой здоровья нет, в лёжку всё время, вот Сенька и шастает по деревне, кто что подаст, чем накормит… Охохо…

И вот тут Данке стало совестно.

Она виновато взглянула на всё ещё напуганную девочку, что бочком жалась к её бабке, и решила пойти на мировую.

– Жевачку будешь?

– Ага! – тут же обрадовалась та. – А чипсиков нет?

– Чипсиков нет. – в тон ей ответила Дана. – С них разносит сильно и изжога мучает, так что не советую…

Но Сенька не знала, что такое «разносит» и изжога, и потому была рада и «Диролу», завалявшемуся в дамской сумочке девушки. Поэтому мировая прошла на ура, и дружно собрав с пола рассыпавшиеся конфеты и сметя осколки вазочки, дамы уселись за стол, ожидая, когда закипит чайник. И едва с пирожками и прочей снедью было покончено, в дверь раздался стук кулака. И на пороге показался ещё один «герой» её детства – Мишка по прозвищу «Царь», самый близкий подельника Севера.

Глава 4

– Коси, давай, лодырь! – незлобно приветствовал Стаса дед Максим, сходу вручив ему это самое орудие труда – наточенную косу.

Стас, повертев её в руках и смутно вспомнив, как это делается, приступил к делу. Несмотря на то, что июнь только ещё начался, трава уже стояла добротная, высоченная и сочная – как раз на зиму запасать для дедовой скотины. Вскоре парню стало жарко, и он скинул с себя майку, с двойным усердием продолжив махать косой. Ему бы уже устать, но сила всё пребывала откуда-то, и ему не хотелось останавливаться, и он работал всё усерднее, понимая, что сознание его при этом уплывает куда-то в заоблачные дали. Кроме того, в голове засверкал маячок непонятно откуда взявшейся агрессии – Стас разозлился, но источник этой злости определить так и не смог. Однако она всё возрастала, грозя перерасти в ярость, а оттого коса уже со всей силы взлетала в воздух, разбрасывая скошенную траву направо и налево.

– Стас! Чаво чудишь? – грозный голос деда подействовал на него как холодный душ.

И правда, чего разошёлся?

Парень остановился, взглядом оценив площадь своих деяний: огромный луг позади усадьбы деда Максима был ровно скошен, будто побрит, но ближе к его ногам трава становилась неровной, словно рваной, клочками торчали пучки осоки и соцветия клевера. Внушительный масштаб проделанной работы за столь короткое время…

– Ты, это, не наркоман случаем? – подозрительно нахмурился Максим, буравя Стаса взглядом. – Эко ж попёрло, вон скоко накосил!

– Ну что ты, дед! – парень и сам себе удивлялся – одна странность за другой. –  Я просто во вкус вошёл, давно не разминался. Офис, работа сидячая, вот и соскучился по родным просторам.

– Смотри у меня! – пригрозил старик. – Я-то быстро дурь из тебя выбью, только попадись! Не посмотрю, что большой стал, вон, какой бугаёнок! Но против лома, как говорится…

– Ладно-ладно. – остановил его  грозившую затянуться угрожающую речь Стас. – Понял я всё. Пойду отдохну с часок. Ребята на пруд вечером позвали, хочу сходить. Да, дед, поживу я у тебя недельку, а то и две. Отпуск дали, так что и печку подправим, и чего там ещё надо, сделаем…

– Вот это дело. – довольно усмехнулся Максим. – Отдохни, внучок. До вечера долго, ещё много дел сделать успеем…

Стас кисло улыбнулся. А ведь он совсем не устал. Странно и интересно, будто и правда, наркоты нажрался, но ведь ни-ни. Никогда. Даже не пробовал и не собирался.

Но что тогда?

***

 А по лицу Мишки расплывались улыбка и удивление.

– Вот это да! Кого я вижу! – деланно воскликнул он, в то же время, пожирая Дану взглядом, откровенно разглядывая.

– Чего пожаловал, Царь? – усмехнулась девушка. Вот с этим она точно церемониться не была намерена – Шер-хан, то есть, Север ушёл – Табаки явился.

– Да вот птичка на хвосте принесла, что ты в деревню приехала…

– С севера, небось, птичка-то? – не прекращала ухмыляться Данка.

– Ага, с него. – Мишка делал вид, что не замечает подколок. – Дайка-ка, думаю, зайду, сам проверю…

– Ну и как?

– Расцвела, похорошела… слов нет! – некрасивое лицо Царя растянулось в кривой усмешке. – И парень небось есть? …

Дана резко обернулась на гревших уши бабушку и Сеньку, и Мишка только сейчас обратил внимание, что они тут не одни.

– Здрасть, баба Паша. – просто поздоровался он. – Сенька, привет!

– Ну, здраси, Михаил. – ответила Прасковья, в то время, как Сеня и внимания на него не обратила, с интересом разглядывая чаинки на дне чашки – видать, они были интереснее, чем вошедшая персона. – Ты чаво на пороге стоишь, или проходи, или из избы идите, на улице благодать…

– Да не, я это… Данку пришёл гулять позвать, вечером, на пруд. Костёр там, все дела. Не буду мешать, пойду.

– Угу. – отозвалась девушка.

– Ну, так… придёшь? – с надеждой спросил он, заглянув Данке в самую душу, а глаза его при этом неестественно сверкнули каким-то мистическим блеском… Да нет, показалось…

– Приду. – почти на автомате ответила она, забыв подумать.

– Тогда – до вечера. Не прощаюсь…

Не успела за Мишкой закрыться дверь, как бабушка начала ворчать.

– Не успела появиться, жонихи одолели, повадились! Ох, молодёжь, в подоле не принеси! А то будет ещё вот одна такая бегать, – бабуля выразительно кивнула на уплетающую за обе щеки сладости Сеньку, – срам-то какой!

– Не будет! – заверила её Дана. – Это ж Мишка-Царь,  с ним – ни-ни!

– Стас лучше! – с набитым ртом подвела итог Сенька, которой, в общем-то, знать о визите Севера даже не полагалось…

И тут Дана многозначительно уставилась на неё, а бабушка, столь же многозначительно, на внучку…

– Что? – хватая очередную конфету, невозмутимо продолжила девочка. – Что я сделаю, если Стас – лучше…

Глава 5

Бабушка что-то ещё недовольно бурчала насчёт непутёвой молодёжи и современных нравов, а после, зевнув, вдруг опомнилась.

– Ой, я ж Григоричу сказала, что чемодан твой сейчас привезу, на ремонт!

Она суетливо засобиралась, а Дана, неожиданно вспомнив, что Григорич – это дед Стаса, скоропалительно даже для себя выдала:

– А давай я сама отвезу?!

Дана боялась признаться даже себе, но ей вновь захотелось увидеться с Севером, хоть и расстались они совсем недавно. А тут повод появился, и не воспользоваться им было бы глупо.

Бабушка подозрительно скосила глаза на неё.

– А сходи. И Сеньку с собой возьми, всё под присмотром.

Кто в данном случае был под присмотром, Прасковья уточнять не стала. Девочка тут же поднялась с табурета и подошла к освобождавшей свой чемодан Данке. Ну да ладно, она не помешает.

На улице стало совсем жарко, но девушке нравилась жара. Холод она ненавидела всей душой, и никогда не возражала против плюс тридцати на термометре. Благо, одета она была легко, и неудобств не испытывала.

– Эй, малявка, ты зачем меня перед бабкой палишь? – по дороге до дома Севера Дана решила поставить все дочки над «и».

– Чего? – не поняла рядом шагавшая Сенька.

– Ну, зачем бабушке сказала, что Стас приходил? Промолчать не могла?

– Я не говорила, ты сама. – серьезно признала девочка. – Я лишь сказала, что он лучше Мишки. Но ведь лучше?

– Лучше. – тяжко выдохнула Данка. – Гораздо.

– Уже влюбилась? …

Лицо девочки была настолько серьёзным, что Дана едва не прыснула со смеху.

– Нет, конечно! Знала бы ты, как мы в детстве друг друга колошматили! Просто враги номер один были!

Дана мысленно вернулась к тому «прекрасному» времени, и не смогла сдержать улыбку. А что, собственно, изменилось? Кроме того, что они оба выросли и стали выглядеть совсем иначе. Дурной характер, наверняка, никуда не делся, и Дана сейчас говорила не только о Стасе, но и о себе тоже. «Вот и проверим» – шевельнулась мысль в мозгу.

Наконец, они добрались до дома Григорича, в конце концов, не так уж он далеко располагался. В Садах всего одна улица, правда, весьма длинная, и вот между избушкой Прасковьи и деда Максима было примерно тридцать домов.

Объект своих мыслей Дана приметила издалека. Он стоял в одних джинсах на самодельной деревянной лестнице и приколачивал расшатавшуюся обналичку над крыльцом дома, весь такой прокаченный и покрытый потом – ну просто модель из глянцевого журнала.

Дана закусила губу, рассматривая его, внутри что-то неприятно шевельнулось… или даже очень приятно.

В тот же момент Стас заметил подошедших к крыльцу девушку и девочку, неловко повернув голову. Его улыбка получилась кривой – в зубах он держал пару гвоздей, которые он тут же переложил в руку, и начал спускаться с лестницы.

– Соскучилась? – утираясь от пота стареньким полотенцем, хохотнул он.

– Ага. – в тон ему ответила Дана. – По деду твоему. Вот, работу ему привезла…

– Дай посмотрю. – Стас деловито перевернул чемодан, рассматривая поломку, а сам меж тем кивнул на Сеньку. – Подружка твоя? Как звать-то?

– Есения. – пафосно представилась девочка, поджав губы.

– Красиво имя. – похвалил парень, продолжая знакомство. – Как подрастёшь, замуж за меня пойдёшь, Есения?

– Нет. – без тени улыбки отрезала девочка. Ты слишком старый. К тому же, Дана мне сказала, что ты ей нравишься. А я у своих подруг парней не увожу.

– Сенька! – щёки девушки вспыхнули и стали красными как помидор – она готова была прибить маленькую стукачку.

Стас же довольно заулыбался, скосив взгляд на бушующую Данку.

– Сама сказала? – заговорщицки подмигнул он девчушке. Но та на этот раз осторожно взглянула на девушку и разумно промолчала. – Ладно, беги в дом, там конфеты на столе…

Сеньку уговаривать не пришлось, она живенько юркнула в настежь открытую дверь сеней в поисках сладкого счастья.

Север же, отставив чемодан в сторону, подошёл ближе, так, что Данка боялась пошевелиться – всё же дыхание перехватывало от его близкого присутствия, и тихо прошептал прямо ей на ухо:

– Ты мне тоже нравишься, Ватруша…

И с этими словами вернулся к ремонту никому сейчас, в общем-то, ненужного чемодана.

***

 Но без деда Максима обойтись было нельзя. Стасу хоть и не терпелось выпендриться перед девушкой, но ремонтник он был так себе, и это выяснилось почти сразу. Зато поиграл мускулами и позаигрывал с когда-то ненавистной ему девчонкой. А теперь…

 Он и сам себя с трудом «догонял». Его реакция на эту весьма видоизменившуюся девчонку из его детства выходила из-под контроля, Стаса тянуло к ней совсем не по-детски, тело реагировало моментально, и это слегка пугало, ведь у Севера в принципе не было проблем с противоположным полом, и списать что-то на длительное воздержание не получалось.

Но тут на тебе – один взгляд на Ватрушу, которая, кстати, плюшкой уже совсем не была, и его как подменили.

Да, Данка Ватрушева изменилась весьма разительно, стала стройной, привлекательной, да  что там говорить – настоящей красивой девушкой! И даже их глупое детское прошлое нисколько сейчас не умаляло её привлекательности в глазах парня. Проще говоря, Стасу захотелось познакомиться поближе.

И вот, пока дед возился с поломанным колёсиком чемодана, а Сенька обжиралась конфетами, молодые люди вольготно расположились у самодельного деревянного забора, находя в обществе друг друга настоящее удовольствие.

– Пойдёшь вечером на пруд? Говорят, костёр будет…

– Пойду. – улыбнулась Данка, как дура млея от одно только звука голоса своего бывшего врага. – Меня Мишка позвал…

– Царь? Ах, он… – Стас ругнулся нехорошо, стиснув зубы. Уже знакомая по недавним событиям плохо сдерживаемая ярость вновь попыталась прорваться наружу. – Вот урод!

– Север, ты чего? – кажется, Данку это слегка удивило. – Ну позвал и позвал, что такого?

И правда, чего, дурак, завёлся? Ярость потихоньку утихала в душе, уступая место разуму.

– Ладно. С ним я потом поговорю. – недобро усмехнулся Стас. – Вот там, на пруду и поговорю…

Девушка улыбнулась, вспоминая, как Мишке доставалось в детстве от тогда ещё тощенького, но весьма уверенного в себе пацанёнка. Север никогда не был жалостливым сердобольным самаритянином, и если уж бил кого, то только за дело. На девчонок это не распространялось, он терпел их до последнего, и дальше словесной перепалки дело не шло. Даже с ней. А вот мальчишки часто отхватывали, ощущая на себе тяжесть тогда ещё тщедушной руки Севера.

Глядя же сейчас на его мощные сильные руки, Дана могла лишь посочувствовать Мишке, хотя искренне не понимала, что его так задело. Возможно, у парней была своя тайна, в которую девушку посвящать никто не собирался.

Глава 6

 Возвращаться домой совсем не хотелось, но чемодан был починен, а у Сеньки от всех съеденных конфет разболелся живот. Да и Стасу нужно ещё было повозиться, разбираясь с накопившимися хозяйственными делами, которые деду Максиму в силу возраста уже было тяжело выполнять.

Но впереди был вечер и, возможно, ночь у Садовского пруда, а потому Данка не сильно расстраивалась, что со Стасом они провели сейчас не так уж и много времени.

Бабушка дожидалась их на завалинке, довольно поглядывая на возвратившихся девчонок, она расплылась в улыбке.

– Починил? – спросила она, кивнув в сторону чемодана, что резво подскакивал на неровном деревенском грунте.

– Ага. – ответила Дана, блуждая где-то в облаках, а точнее, в мыслях о Стасе.– Только забыла спросить, что я ему за это должна…

– Свои люди, сочтёмся. – махнула рукой бабуля.

И тут их взгляд привлёк шикарный красный автомобиль, что ехал по сельской необустроенной дороге, скачками и с грохотом, характерным для таких вот «трасс».

Видимо, не выдержав такой тряски, машина остановилась. И из неё вначале показалась белокурая голова, а после и тело сногсшибательной красотки, «натюнингованной» донельзя. Она была просто нереальна: стройное идеальное тело, высокая грудь, профессионально приоткрытая глубоким декольте, длинные ноги в дорогих облегающих легинсах, пухлые губы, наращённые ресницы и хорошо оформленные брови, маникюр из салона, что бросался в глаза даже издалека. И при всём при этом еще и шикарная шевелюра – осветлённые упругие локоны так и подпрыгивали в такт ходьбе заезжей цацы.

Кукольное лицо девушки было словно вылитым из фарфора, настолько гладкой и ухоженной казалась её кожа. Остренький точёный носик был задран кверху, и что-то хищное сквозило сквозь привлекательные черты этой красотки.

Достав из кармана мобильник, она начала звонить кому-то, отвернувшись от наблюдавших за ней людей.

– Явилась – не запылилась… – проворчала бабушка, недовольно поджав губы. – Стерва белобрысая!

– А кто это? – пытаясь побороть порождённую завистью к внешнему виду приехавшей девушки, поинтересовалась Дана.

– Да Катька, Павловых внучка, та ещё звездища. Ишь, вырядилась, того гляди из порток выскочит! Ты глянь, вон как встала, вся из себя! Небось Мишке звонит, чтоб помог машину вытянуть, канавка там на дороге, выбоина…

– Так не было же у них никого, у Павловых? Один сын только, да и тот пропал… – нахмурилась девушка, вновь чувствуя подвох.

– Не было. – продолжила Прасковья. – А вон вишь, сыскалась, как наследство получать, внучка. Видать в мать вся – Гошка то у них простой был, хоть и дуралей, раз на стороне завёл… Охохо, не жилось-то ему на белом свете спокойно… Нет бы жанился как все нормальные люди! Дык нет, всё тайнами, всё шиворот навыворот…

Дана смотрела исподлобья на белокурую красотку, и понимала, что она ей явно не нравится. Вот просто внутреннее чутьё подсказывало – держись от неё подальше! Но взгляд как завороженный всё тянулся в ту сторону, где стояла эта девушка, нетерпеливо кого-то ожидая. В какой-то момент она повернула голову, и их взгляды встретились, задержались на одно мгновение друг на дружке. Что-то вроде узнавания мелькнуло во взгляде белокурой Кати, нехорошего, едкого, но Дана, не выдержав, поспешила отвернуться.

И ещё долго чувствовала на себе этот колючий цепкий взгляд.

А после… Бабушка оказалась права. На подмогу прибежал запыхавшийся Мишка, сейчас, находясь в обществе этой красотки, он и взглядом не одарил Данку, вероятно, выслуживаясь перед белобрысой бестией, которая тут же начала ему давать какие-то ценные указания насчёт своего автомобиля.

А сама, прихватив сумочку, зашагала прочь, в сторону теперь уже своего дома, находящегося неподалёку. А Дане так не хотелось с ней больше встречаться, но где-то в глубине души она понимала: это их далеко не последняя встреча.

***

Вечерняя прохлада после дневной жары пахнула в лицо приятными запахами разнотравья и тёплой, остывающей земли. В терпком воздухе слышались и ароматы смородины, мяты и мелисы, тронутых ветерком, и было так хорошо и привольно в этой забытой богом глуши, как никогда прежде в городе. Пыль и раскалённый асфальт, крики пьяных подростков, бесконечная перекличка автомобильных гудков, казалось, въелись в сознание, и, не слыша, не ощущая их сейчас, было так странно и легко, вольготно.

Сразу за небольшой усадьбой бабушки Прасковьи начиналось поле, и над его чёрной поверхностью, словно не отрываясь от земли, поднималось огромное звёздное небо, мерцающее наперебой пытающимися затмить друг друга крохотными ночными светилами. Простор и тишина, разве увидишь в городе такое удивительное зрелище?

Там всё другое. И звёзды, и воздух, и запахи, и звуки.

А здесь просто хотелось дышать. Жить. Наслаждать природой и не думать, что тебе нужно вставать завтра, чтобы успеть на работу или учёбу. Насколько Данка себя помнила, в деревне она сама всегда просыпалась с рассветом. И даже не смотря на то, что по полночи они с другими ребятами и взрослыми сидели у костра, вставать было легко. Не то, что в городе…

От приятных нахлынувших воспоминаний она и не заметила, как кто-то осторожно подошёл к ней сзади. А потому вздрогнула, услыхав хрипловатый голос Стаса.

– Готова идти?

Данка аж на месте подскочила от неожиданности, а Стаса это, похоже, развеселило.

– Север! – воскликнула девушка, рассмеявшись. – Я чуть богу душу не отдала! Зачем так пугать?!

– Прости, я не нарочно. – заверил он. – Просто решил зайти за тобой, чтобы вместе пойти на пруд, если ты еще не передумала…

– Я как раз туда собиралась идти, пока не зависла тут…

Стас проследил за направлением её взгляда, и они замолчали на какое-то время, теперь уже вдвоём любуясь раскинувшейся перед ними красотой. А после, не сговариваясь, вместе побрели к пруду.

***

Огромные берёзы низко склонялись к воде, касаясь длинными густыми ветвями гладкой, в темноте казавшейся чёрной, поверхности пруда. Слышались характерные для водоёма звуки, кваканье лягушек, шелест прибрежных камышей. Деревенская романтика, одним словом.

Разговаривать не хотелось, хотелось помолчать, проникнувшись этой атмосферой и насладиться погружением в самое лоно природы. И всё ничего, если бы не надоедливые комары, обрадовавшиеся свежей крови и с азартом нападавшие на ещё не успевших привыкнуть к их надоедливому присутствию городских жителей.

Первые проблески костра были хорошо видны издалека сквозь редкие, порой, переплетающиеся между собой стволы деревьев. Молодые люди заворожённо шли на него, и вскоре достигли своей цели.

У костра, мерно потрескивавшего в темноте и периодически пускающего в воздух фонтаны искр, собралось несколько человек. Кто-то бренчал на гитаре, другие разговаривали в полголоса. На берегу, у самой кромки Садовского пруда, расположилась влюблённая парочка. Эти двое никому не мешали, и им никто не мешал, и тесные объятия и периодические поцелуи никого не смущали. Тихая, размеренная жизнь деревенской молодёжи – даже той, что приезжала в Сады лишь на дачу, проводя свою основную жизнь в городе.

Заметив вновь прибывших, все как-то разом оживились, и Мишка первым поднялся навстречу «особо приглашённым».

– О, какие люди! – заголосил он, расставляя руки широко в стороны, словно готовясь заключить обоих в объятия.

Он был уже изрядно навеселе, и от него разило так, что комары дохли прямо в полёте.

– Север! Ватруха! – продолжал разглагольствовать Царь. – Я уж думал, мы вас не дождёмся… Задержались, да? Дела? Понимаю…

От его пошлых намёков Дане стало тошно. А Стас, не теряя контроля, чуть выступив вперёд, нависнув над тщедушным Мишкой каменной скалой.

– Царь, слышь, ты говори, да не заговаривайся! Иначе язык вырву и рыбкам скормлю, а завтра на рыбалку, на прикормленное место сутра рвану…

– Да я шучу, чего ты! – пьяно рассмеялся Мишка, и тут же перевел тему, обращаясь к остальным. – Ребят, вы их узнаете?!