И время на исходе: анабиоз – штука тонкая и опасная: если вовремя не проснешься, рискуешь остаться овощем с промороженными мозгами. А новую заморозку я уже не перенесу. Они вообще думали меня не будить – когда поняли, что ничего нельзя поделать. Но Марта знала, что я так не захочу. Чудесная моя Тиль… Только благодаря ей я имею возможность попрощаться.

Целый месяц она, а с ней, говорят, еще куча народу – метались по всей галактике, с планеты на планету, из клиники в клинику, изо всех сил пытаясь найти для меня донора – но все тщетно. Невозможно за месяц восстановить то, что устарело полвека назад.

Я с самого начала не питал иллюзий и думал, что готов, но когда она мне об этом сказала после разморозки… Знаешь, на ее месте я бы струсил.

Говорят, это будет долго и больно, но пока что чувствую себя сносно, разве что слабость – и волосы лезут прядями, и потому начали мерзнуть уши. Очень жалею, что не успею тебя повидать.

Только и радоваться, что мне досталась чистая гамма, пусть и многовато. А после дозы гаммы ты – всего лишь неопасное стерилизованное мясо, не более.

И поэтому ко мне пускают посетителей. И пусть мой лечащий в шоке, потому что иммунитета у меня больше нет, но лучше я быстро и сравнительно безболезненно загнусь оттого, что кто-нибудь подарит мне симпатичный вирус, чем заживо разложусь от лучевой болезни, измучив Марту и намучавшись сам.