Я застаю рассвет, рисуя просыпающийся яблоневый сад. Конечно, немного угощаюсь холодными, как стекло, запотевшими, золотыми плодами, и тут меня замечает сторож: очень трудно убегать от него со всех ног с тяжёлым этюдником и перепрыгивать через забор. И одну картину я спас, а другая осталась в саду, в руках у сторожа: он поднял её, потрясал ей и смеялся, потом, ещё раз глянул на меня и на неё, и потащил трофей куда-то к себе. Одну картину я подарил на именины своей сестре, а другую хотел отдать одной моей знакомой девочке. Ну, или продать, если бы она ей не понравилась. Я несколько раз ходил к сторожу, вымаливая его отдать пейзаж, обещая ему заплатить. В результате, в одно утро, похожее на то, когда была создана картина, я перелез забор и отправился исследовать его сторожку, наудачу. В его небольшой кухоньке посреди стены висел мой «Яблоневый сад»: не продал! Себе вывесил! Я забрал мою картину и быстро ушёл. Там, под порогом я обо что-то споткнулся, посмотрел: это была драгоценная Звезда. Выглядела она старинной, которая не имела к сторожу никакого отношения, у неё был вид, что она уже больше ста лет здесь лежит, настолько она вросла в плоский камень, на котором находилась: я взял её себе. Когда я рисовал свою первую настоящую картину, я понял своё предназначение. А когда понимаешь своё предназначение в жизни – начинаешь обнаруживать у себя под рукой самые парадоксальные – и в то же время, нужные именно тебе, находки. Это касается, как случайно встреченных тобой людей, так и предметов, и открытий, которые ты для себя делаешь. Я открыт навстречу идеям, и они это чувствуют, поэтому, иногда, осеняют своим присутствием. Кстати, IT-Парк, построенный по моему архитектурному проекту, находится на месте этого яблоневого сада и змеиного холма.
– Я, на самом деле, не ожидала такого исчерпывающего ответа! Вы – рассказчик, просто заслушаться можно! Матиарт Рифович, кто те подростки, которые нам встретились, на летающих велосипедах? Как это, а что это были за подростки, вообще возможно?
– Ты что, не слышала о проекте «Парнап-Орбита»? (Удивился он, взъерошив свои наэлектризованные волосы возле ушей).
– Как бы нет. Я хотела бы поподробнее узнать об этом.
– Просто все мировые новостные каналы передавали об этом сообщения. Это надо уметь: не услышать. Но хорошо. Мой проект представляет собой суперпрезентацию Парнап-а – «Парящий-На-Платформе»: если кратко, она может быть любой, форма и периметр могут варьироваться; на ней можно выстроить дом, и вы получите дом парящий-на-платформе. Можно разбить сады, и вы получите сады-парящие-на-платформе, которые можно припарковать в любом пыльном городе, страдающем от смога, и, таким образом, дать городу чистый воздух и место для отдыха в выходной день. Но в данном случае, я представил движущийся по орбите Земли Парнап-велосипед. Он снабжён функцией «мыльного пузыря», то есть способен сохранять вокруг себя атмосферу и запас кислорода. Таким образом, кто-нибудь, может спокойно прокатиться по орбите на велосипеде. Даже очень быстро, включив экомотор на данном виде Парнап.
– И подростки, которых мы видели, могут прямо сейчас, если захотят, поехать кататься по орбите планеты на своих велосипедах?
– Ну… спонтанно у них это не получится сделать. А вот пройдя четыре года обучения (параллельно со школой и музыкальной школой), получив Звезду Гармонии, и через неё разрешение на полёты от Тропосферы до Мезосферы. Всё зависит от полученной конкретным учеником квалификации.
– Другими словами, если ученик имеет нужную степень квалификации, он может спокойно лететь на своём велосипеде в Стратосферу, любоваться видами нашей неповторимо прекрасной Планеты?
– Абсолютно верно, это так! Вместе с наставником. Предварительно всё согласовав. Ты знаешь, у нас уже прошло несколько масштабных экспедиций. Ребята с наставниками на Вело-Парнап, взлетая выше облаков, собирали мелкие железки, обрывки электроники, отломанные при столкновениях больших объектов. Эти технические мелочи часто спонтанно сталкиваются с функционирующими орбитальными станциями, что может повредить их работе. А мы хотим, чтобы этого не происходило.
Мы даже игру с ребятами придумали Вело-Парнап-Улов: собираем мелкие отломки до двадцати килограмм с помощью специальных (созданных специально для этого) удочек и сачков. Думаю, космический археолог – это профессия, за которой будущее. Такой мы провели эксперимент. Основываясь на нём, в данный момент многие наши наставники, имеющие младшую степень, пишут научные работы.
(Честно говоря, мне верилось в происходящее с трудом).
– Матиарт Рифович, у Вас есть семья, дети? Вам не одиноко?
– Дети почти уже выросли, твои ровесники, а поддерживающего некорыстного человека встретить непросто.
Но смысл моей жизни – прогресс, как ты понимаешь, наверное? Человека держат на земле и заставляют жить незаконченные дела. Потому что он должен жить, чтобы их заканчивать, и быстрее начинать новые. Чтобы обязательно было хотя бы один строящийся проект в разработке.
– Знаешь что? – Сказал он, – давай, я наберу тебе в подарок банку светлячков? Не дожидаясь ответа произнёс: «Калачик! Сачок!», и при помощи этого инструмента поймал целую тучу мерцающих – таинственным мелодично-малахитовым зелёным светом – светлячков, так что мгновенно наполнилась трёхлитровая банка (воздуха насекомым хватало).
Перед тем, как лифт захлопывал перед нами створки (вся компания была в сборе, чтобы подняться на поверхность), я взглянула ещё раз, чтобы запечатлеть в памяти это странно-прекрасное место: всё вокруг там хрустально поблёскивало, водопадик низвергался снизу вверх, то есть: наоборот.
***
For note:
Мне трудно описать выражения лиц Тивентии, её мамы и моей мамы, которые были у них, когда я появилась на пороге моего дома в четыре часа утра, с задумчиво-мечтательным выражением лица, с застёжкой из огранённого аметиста, с коробкой пряников-звёзд в одной руке и с банкой мерцающих светлячков в другой.
– Где ты была?! Фотосессия закончилась до обеда! – Ожидаемо осыпала упрёками мама.
– Я пыталась найти мой потерянный L-phone в IT-Парке, я же тебе говорила, – начала я.
В то же время, я чувствовала, что за всего недельное отсутствие девайса, словно бы, у меня пропало какое-то из органов чувств. Например, я слышала новое слово, его нужно было уточнить, и, таким образом, появлялись рефлекторные попытки найти где-то у себя смартфон. Мне нужен был Soundcloud. Мне нужны были мои контакты, архив фотографий, Instagram. Это было странное чувство, почти схожее с ностальгией.
– Ты не понимаешь, как мы все тут волновались! – Кричали все наперебой.
– Что ни месяц, то новые новости, мы ещё после фокусов Тивентии в себя не пришли! – продолжала мама. Тивентия подавлено смотрела в пол.
– Что это на тебе? Откуда?
– Я же говорю, я пошла в IT-Парк, найти мой сотовый, который я случайно оставила на корпоративе, а встретила никогда не догадаетесь кого.
– Кого? – Резко и взволнованно перехватила моя мама.
– Помнишь моего школьного учителя по ИЗО и черчению, когда я училась здесь в гимназии?
– Матиарта Рифовича? Конечно, помню! Причём здесь он, скажи мне?
– Просто он архитектор, изобретатель, меценат и бизнес-энтузиаст. Строит мультимедийные библиотеки. По его проекту был построен IT-Парк. Матиарт Рифович там и работает. И надарил мне кучу прекрасных вещей!
– Давайте попьём чаю, – предложила Тивентия, – и всё обсудим.
И достала «Чай со слоном» (просто на его этикетке изображён индийский слон), предмет ностальгии русских эмигрантов.
– Пока ты там прохлаждалась, – сказала мама, обжигаясь об кружку, к нам, между прочим, приходил претендент на покупку. Мерзотный! Похаживал из комнаты в комнату, придирался: тут кафель отломан, тут паркет отбит, тут встраиваемая кухня недостаточно встроена. Присутствия риэлтора (знаешь, вежливого, высокого, такого, тонкой кости молодого человека)… так вот, и его не постеснялся, заметил, что тут только женщины, придирался, отпускал сальные колкости, ещё и меня и Тивентию задеть пытался. Нет, я бы не хотела, чтобы в доме, где я родилась и выросла, жил такой тип.
– Мама, прости, – если бы я пришла вовремя, я бы сняла его на видео, и выложила этот ролик везде, где только можно. А без меня вы оказались в незащищённых условиях.
– Да, нет. Просто я такого и в мыслях представить не могла!
– Теперь будем знать, к чему нам нужно быть готовыми, – констатировала я. Остальные грустно согласились с этим утверждением. Потом, мы совместными усилиями открыли банку со светлячками, и комнаты оказались надолго украшенными живыми таинственными огоньками.
– Хорошее печенье, дорогое. Видно, что на заказ сделано. Смотрится как самоцветы! И в то же время, как будто, что-то знакомое в нём есть…. Как из детства. – Задумчиво изучала звёздные пряники мама Тивентии.
Тивентия тоже заметила, что они очень сильно напоминают талисманную брошь, подаренную Матиартом.
Я же узнала символы, изображённые на старинной талисманной броши (которую любил копировать Матиарт в своих произведениях искусства, и даже сделал эмблемой своей научно-технической школы). И ещё благодаря моей тёте – кажется, она одно время носила похожий талисман, но потом, она потеряла его, долго его искала, и продолжительное время спрашивала об этом её украшении.
Это была старшая сестра мамы, которая помогала маме и мне во времена всего моего детства и моего начинающегося взросления – духовными наставлениями в её электронных письмах ко мне; а также материально – когда трудно было и ей – когда в научных институтах наступили кризисные времена и безденежье. Девяностые и начало нулевых.
Тётя Светлана, научный инженер и кандидат наук по катализаторам, когда научная карьера перестала кормить и приносить какую-то надежду на перспективу, сдавала многочисленные теологические экзамены. «Я люблю учиться», – безоружно улыбалась она, взъерошивая свои жёсткие волосы в причёску перед тем, как отправляться в свой лютеранский приход. Каждое утро, на протяжении десятилетия, такого сложного для нашей странной семьи.
Заработки папы были внезапны и непостоянны, а потом он решил резко менять свою собственную жизнь, в один прекрасный день решив, что для нас в ней не находится места. В это же время, тётя Светлана, спустя почти двадцать лет после своего развода, нашла позднюю любовь в пятьдесят пять лет, и по социальной сети для лютеран – грузного мастера по раритетной мебели Боба, и поэтому уехала в Штаты. Мы с мамой тогда остались в нашем маленьком Новокампском городке, а потом, всё-таки, переехали в Камсу, тоже в небольшой и уютный город.
А сейчас, мы были вместе с Тивентией, до сих пор имевшей вялый бескровный вид. Особенно это было заметно в отсветах широкого экрана домашнего компьютера, у нас были удивительно большие глубокие керамические блюда, полные восхитительной домашней жареной картошки «соломкой».
И нашли описание – изображения броши и так похожего на неё печенья – в поисковых системах Интернета.
Звезда Гармонии представляет собой четыре треугольника, древний талисман, защищающий человека, разрываемого страстями и искушениями, но, несмотря на это, стремящегося к духовному совершенствованию. И также, там было о том, что бывает звезда изумрудного цвета, и ещё – ультрамариновая звезда, и звезда аметистового цвета. И все они, как было написано в электронной энциклопедии, – «талисманы, поддерживающие и гармонизирующие твои внутренние ресурсы, здоровье, а также –окружающий мир вокруг».
– Мама, ты представляешь! Это охранительные талисманы, оказывается! Очень полезные! – Воскликнула Тивентия, в попытке докричаться из комнаты в кухню до наших мам, продолживших пить вечерний чай.
Тивентия рассказала, что в ранней молодости Закревскую-старшую настигла болезнь позвоночника, она долгое время училась заново ходить, отринула мысль о какой бы то ни было возможной семье, потом, была найдена прекрасная работа (хорошие люди, командировки по всей стране), ещё потом, мама Тивентии поехала в отпуск в дружественную советскую страну на необыкновенной глубины голубое озеро. И там, в районе шаманских гор, произошла санаторно-курортная история, в результате которой появилась Тивентия. Единственное, что рассказала мама, что «папаша» предъявил ей «претензию» в последний день отдыха: «почему она постоянно ходит в одном и том же летнем платье, тогда как его жена ходит каждый день в разном» (мама думала, что он свободен и любит её) – на этом сведения обрываются, с болью и грустью, и желания узнавать подробнее не было. Потом, у мамы Тивентии закрылась любимая работа на студии документального кино, кормившая семнадцать лет. Работа закрылась как институт, то есть, когда обрушился Советский Союз, перестали существовать все студии документального кино – для всех сотрудников – это произошло внезапно, и профессия была настолько специфической, что найти альтернативу в то время не представлялось возможным. Вокруг каждый выживал, как мог. А конкретно для их семьи –90-е годы были каким-то экзистенциальным испытанием, психологическим и экономическим – для инвалидов, детей и матерей-одиночек пособия не платили, были какие-то маленькие пенсии, которых едва хватало, чтобы купить еды всем на месяц; –тогда как и возможностей для самореализации тогда тоже не было; время шло и многие в то время испытывали колоссальные экзистенциальные перегрузки, чтобы осмыслить текущее время, вписаться в него, или уехать.
Добавьте к этому постоянный нервный фон, как скрежет металлом по стеклу, – почти двенадцать лет в доме были капризные лежачие больные – бабушка и прабабушка. Так вот, вы и получили практически полное представление о детстве и подростковом возрасте Закревской; Она была вполне милой и серьёзной. С богатым внутренним миром. Как можно догадаться, очень закрытым. С незаконченной учёбой в художественной школе. «Вещь в себе», если хотите.
К моменту вспыхнувшего чувства Тивентии к Лирнию, её семья пережила завершение двух больших патовых горя, уход лежачих больных. Это длилось больше, чем десятилетие: бабушки ушли одна за другой; это было тяжело, но мама Тивентии всеми силами поддерживала в них жизнь.
После чего был даже сделан ремонт с верой в полное обновление, и больше полугода они жили вдвоём – Тивентия и её мама, у которой всегда были (и она всеми силами старалась скрывать) «мокнущий» псориаз – нервное заболевание на коже, стали появляться словно бы следы от гвоздей.
Меня же эта информация о таинственной защитной талисманной Звезде Гармонии так же чрезвычайно заинтересовала, но с той стороны её свойств, связанных с выбором стези сильного конструктивного деятеля, который умеет создавать прекрасное для культуры и искусства (исходя из той справочной информации, которую мы нашли в Интернет-энциклопедии; ну и ещё – звёздные застёжки-кулоны были красивые).
Так что пока, по описанным охранительным свойствам, для меня, как для деятельной натуры, желающей сказать своё слово в искусстве, этот древний символ прекрасно подходил. Да, и Тивентии, к её сильному характеру (правда, с недавним небольшим надломом, из-за чего характер не перестаёт быть сильным). Наверное, для неё, по описанию свойств, этот защитный талисман подходил тоже.
Глава 3
2 Тэговых видео Новеллы Маршмэллоу для YouTube. канала. Интервью с креативной персоной о понимании красоты. Прогулка по городу.
Да, мне совершенно необходимо было снять два этих тэговых видео, раз уж я очутилась в городе, где родилась. Для этого ранним утром пятнадцатого марта я поехала в центр города.
Об Инне СтольдИне, знаменитой фэшн персоне, я знала давно: помнила её со времён нашей французской школы. По-моему, она выпускалась вместе с Тивентией, в год моего отъезда или даже уже училась в университете (что более вероятно) и приходила к нам с лекцией «о старте в профессии модели в контексте студенческой жизни». Но точно помню, как восхищались ею старшеклассницы из нашей французской гимназии. И – она точно жила в то время в доме напротив моего. Изредка, в том окне, при отдёрнутых занавесках, мне удавалось увидеть книжные полки с библиографическими редкостями; её родителей занимались учёной карьерой, и поэтому заполняли пространство первого этажа от пола до потолка кирпичиками знаний, состоящих из твёрдых обложек с теснёнными экслибрисами на внутренней стороне страниц, которые сохраняли гигабайты знаний; и её саму – с книжкой и яблоком, всегда увлечённую иностранными языками, а также всем, что затрагивало индустрию западной моды: глянцевыми журналами, тканями, фасонами, новыми знакомствами в этой сфере. Благодаря ей, я почему-то думала, что в старшей школе выдают французские духи, шёлковый пёстрый шарф и маленькую сумочку наравне со стопкой учебников. Благодаря ей я обратила взор на искромётный изматывающий моделлинг – так что, считаю, её судьбоносным человеком в моей жизни. Инна была пепельная блондинка и невероятной глубины светлыми глазами.
В начале нулевых годов она приняла участие в реалити-шоу Швейцарии, аналоге русскоязычного «За стеклом»: пришла известность, Инна выступила создательницей популярного интернационального косметического брэнда «Stoldina»; она вступила во вторую половину жизни, но невозможно было допустить мысль, что ей больше двадцати пяти. Она стала моим вдохновителем. Не знаю, хотела ли я быть на неё похожа. Скорее, я буду готова ответить себе на этот вопрос через несколько лет.
Глубоко внутри неё, я знаю, сидел свободолюбивый дух, концептуальный модный экспериментатор. Появиться в платье со стразами в пол и в то же время в ластах на стройных ногах или в шёлковой пижаме и с причёской-«вавилонской» башней на голове – сложной конструкции из каркаса… устроить эстетический эпатаж – всё это о ней, всё это про неё. Свободная идеалистическая творческая сила.
В этом я смогла убедиться лично, встретившись с ней в черте города, в маленьком уютном кафе, главный вид из которого приходился на Театр Оперы и Балета.
Я была на месте минута в минуту, строго по договорённости с героиней интервью; она серьёзно запаздывала, и я ждала уже больше получаса, рассматривая ледяную на ощупь витрину кафе, согреваясь горячим Амаретто в большой толстой керамической кружке. Я рисовала ногтем по замёрзшему оконному стеклу – пришло осознание: профиль Матиарта. В ранние девять утра уличное освещение было ещё не погашено. Сквозь морозные узоры середины Новокампской весны на поверхности звуконепроницаемого стекла, я наблюдала за спешащими по делам пешеходами – одетыми в верхнюю одежду серой палитры, на фоне сортов снега разных регистров – они напоминали героев немого кино начала 20 века, казалось, чуть-чуть, и плёнка закрутится, ускорится… .
– Знаю: припозднилась, но извиняться не стану, потому что причина более, чем уважительная. – Она появилась в тот момент, когда я уже не думала её увидеть; её причёска «пучок-бабетта», лимонного цвета искристое платье с декольте заканчивалось небольшим шлейфом, лебединую шею украшало сплошное золотое колье. Знакомое сияние глаз медиаперсоны, бархатный макияж, захватывающее облако духов приковали к себе внимание четверых хмурых посетителей кафе в утренние часы, кажется, каких-то фрилансеров, они задумчиво оторвались на секунду от своих lap-top и напитков, взирая на новую посетительницу удивлённо-тяжёлыми глазами.
В руках Инна держала несколько брэндовых пакетов с покупками, больше десяти, это точно.
Она подняла их над головой и театрально воскликнула: «Вот чем приходится заниматься ночь до рассвета, когда ты с самолёта и у тебя бессонница!».
Инна, Вы неподражаемы! Я была готова ждать Вас долго!
Мне особенно лестно, что мы были с Вами соседями в нашем городке, я на расстоянии наблюдала за Вами, можно сказать, Вы – кумир и вдохновитель моих школьных лет.
– Мне лестно не меньше Вашего: быть приглашённой на интервью с видеоблогером Новеллой Маршмеллоу (улыбнулась она, скинув с себя груз покупок).
Начинаем? – Она утвердительно кивнула.
Внимание: Начинаю видеотрансляцию (На мамин L-pad, свой L-phone я не теряла надежды отыскать, а новый пока не купила).
– Доброе утро всем, кто здесь со мной. В это морозное северное утро я начинаю трансляцию.
Как вам известно, как минимум раз в месяц, я делаю Тэг-видео с известной медийной VIP-персоной из мира моды. В самых удивительных местах планеты, где я оказываюсь в связи с моей модельной работой, я всеми силами пытаюсь познакомиться с персоной, которая служит отражением модельной истории и географии этого места. Сегодня, так случилось, я в моём родном городе.
Ого! Нас уже 30 000! Да, я тоже вас люблю. 37 000!
Видео для канала редактирую, выложу на выходных. Раньше была просто перегрузка: перелёт, работа, улаживание неотложных дел. Сейчас посвободнее. Севантиан – в Камсу сейчас, чем занят – не знаю. Я сосредоточена на работе. Ребята, давайте, я отвечу на все ваши вопросы, после того, как представлю вам мою сегодняшнюю гостью. Знакомьтесь, здесь со мной Инна Стольдина. Выдающаяся персона в мире модной индустрии. И вы все, конечно, знаете, как я люблю уникальных людей, добившихся много в жизни, благодаря исключительно своим талантам и упорству в достижении жизненных целей. Инна, лучше расскажи ещё раз, почему твой псевдоним «СтольдИна»?
Инна, Вы всю ночь напролёт ходили за покупками? Что это, бессонница?
Как Вы поняли, в чём Ваш талант? Кто помог Вам его развить?
Расскажите о Вашем становлении как бизнесвумен.
Кому помогаете?
Кто Ваши родители по профессии? Они одобрили вид Вашей деятельности?
Легко ли Вы расстаётесь с людьми, с партнёрами по бизнесу?
Кроме того факта, что Вы известный модельер, Вы ещё и прекрасный Event-er, Event-менеджер, расскажите об этом.
Вы счастливы?
– Просто меня так назвала бабушка, это моё имя: «СтольдИна», и даже, когда я после школы подрабатывала помощником бухгалтера, все почему-то удивлялись моему имени. Я выбрала nik: «Inna Stoldina», потому что он созвучен имени «СтольдИна», я восприняла то, что у меня есть, и конструктивно применила.
– Ребятки, давайте, я буду отвечать по порядку вопросов, которые появляются здесь, в ленте, да, не часто пользуюсь Periscope (Инна поправила причёску).
Всю ночь ходила за покупками, потому что выпила шесть чашек кофе. Потому что накануне было много мыслей, которые нужно было обдумать. Но это меня не успокоило. Я ходила как голодный тигр по комнате, точнее – как львица – по моему огромному пустому дому в Женеве. Разглядывала рельефы и градуированный цветной фон моих обоев фабрики Дуфура, которые создал знакомый дизайнер, инспирированный видами Швейцарии. Смотрела на горы разбитого дизайнерского фарфора (я даже нечаянно наступила на осколок). Супницы, соусницы, плоские блюда, креманки – тончайшей работы, сделанное руками лучших мастеров по моему заказу, по моим рисункам – было разбито, уничтожено, превращено в крошево. Это был результат накопившегося непонимания с моим мужем. Он– модельер, также, как я. По происхождению швейцарец в десятом колене. В его лимфатических узлах переливалась профессиональная обида: меня пригласили создавать костюмы для артистов одного традиционного бала, который состоялся несколько лет назад. Это была церемония открытия большой станции железной дороги, которая объединила несколько маленьких городов. Нужно было придумать образы и одежду танцорам, изображающим эльфов и снежных человеков. И я справилась с этим. Тогда муж, вроде, перенёс мой профессиональный успех, но сейчас, в последнее время стал невероятно раздражительным, опять стал припоминать его в деталях. Он разрезал на кусочки мою новую коллекцию Pret-a-porter (её голос дрогнул). По-моему, это была последняя капля. Online я заказала билет в мой родной город. Это малая часть всех событий, но вы можете представить, ребята, как расстроена, мне плохо, и как мне нужна ваша поддержка, пусть, даже на расстоянии и в сети. Сейчас мне очень-очень грустно. А счастье, как вы знаете, – это взаимопонимание с окружающим миром и людьми (тяжело вздыхает и чуть не плачет, после паузы продолжает). Event-менеджмент – это выражение моего стремления к гармонии. Организовать идеальное мероприятие, пригласить идеальное количество идеальных гостей – сродни искусству: надо позаботиться о том, чтобы они расположились за праздничным столом рядом с любимыми блюдами и чтобы их окружали люди, с которыми они могут найти общий язык. Тут надо быть хорошим психологом на все 1200 процентов. А мне пришлось стать им с детских лет. Как подростку из северного городка университетов и учёных – Новокампск из 90-х годов, мне пришлось испить сию чашу до дна: родители постоянно ссорились и грозились развестись, мы с братом очень боялись, что это действительно произойдёт. В перерывах между ссорами, родители попеременно ездили в научные геологические командировки, потом делали диссертации: ясно помню день, когда из окна лился свет, знаете, как из детства, или в golden hour на фотографии. Я, четырёхлетняя, пришла в кухню о чём-то спросить их. А они яростно, до ссадин, кидались друг в друга маленькими острыми камешками. Рядом лежали подписанные и пронумерованные коробочки, в которых хранились эти научные находки. Мама громко с надрывом кричала на папу и меня, что мы не умеем любить, а умеем только мучить. Часто, по жизни мне кажется, что это правда, это мамино обвинение, что я умею только мучить, вместо того, чтобы любить. Большинство семейных ссор из детства возникали по одной глобальной причине: научным сотрудникам не выплачивали зарплаты, а возможностей для подработок не существовало. Мы пытались скрывать наши разнообразные нехватки. Я радовалась, когда теплота моей куртки совпадала со временем года, под которое она была создана. Куртка была очень просторной и тонкой, серо-серебряного цвета чешуи, с большим капюшоном; я называла её «рыбацкой курткой» – когда она не совпадала с сезоном и снаружи на улице было холоднее, чем она могла меня согреть – я надевала под неё два тёплых свитера, один на другой, чтобы в школе, а потом в университете, сначала зайти в дамскую комнату, снять свитера и положить их в пакет, оставшись в одной из тех немнущихся универсальных кофточек, которые подходят на любой случай жизни, затем, спуститься в гардероб, чтобы отдать куртку на хранение; просто отлично было, когда с ней, на хранение, принимали и пакет с кофтами (порой, и с обувью, которую я меняла на более лёгкую, для помещения). Иногда, приходилось целый день, кроме необходимой сумки, полной тяжёлых учебников, таскать с собой эти два объёмных пакета: из класса в класс, из аудитории в аудиторию, с этажа на этаж. Такое у меня было детство. Низкий старт. Моя воля была сильна (показывает плечевой мускул в экран L-устройства). Вот поэтому я помогаю – Да? Вы же спрашивали? – Детям из малообеспеченных семей. Всегда.
Так что, представляете, ребятки, какие вы счастливые сейчас– у вас возможностей больше научиться чему-то полезному и о вас заботятся теперь больше, по сравнению со мной тогда. Но если кому-то сейчас тяжело, примерно – как было мне тогда: напишите мне в комментарии, возможно, я что-то смогу облегчить для вас. Это о красоте в поступках.
(Она сделала паузу).
– Инна, что ты хочешь из еды? Делай заказ (как р – аз к нам подошла официантка, на её форменных нашивках – на ермолке, рукаве и фартуке – значилось изображение веточки местного кедра и кедровой шишки).
– Не пойму. Давай что-то горячее и что-то холодное. Обжигающий капучино и коктейль с мороженым и фисташками.
(Помолчав, она продолжила).
– Да, так что родители были далеки от мира, в котором я оказалась и которому я стремилась всеми фибрами души. Но, когда они поняли, что учёного из меня не выйдет, и я не отступлю, смирились. После третьего курса, последовали годы моего обучения дизайну в одежде, в условиях ужасающей нужды, и его я чередовала с заработками в рекламе в качестве модели: в девятнадцать лет я рекламировала глазурь для профессиональных поваров. Для приготовления сладостей. Помню эти съёмки: девушки готовили сладости, поливали их глазурью радужных цветов, изредка – брызгались глазурью друг в друга.
Эту рекламу часто тогда передавали по местному телевидению, и ещё, был установлен громадный баннер со мной: при помощи поварских профессиональных инструментов, в этой рекламе, я наносила глазурь на свежую маленькую сдобу. По-моему, папе заплатили за фотосъёмку пятью вагонами этого самой глазури; это был дефицитный продукт, и мы полгода, через знакомых, торговали им в оптовом масштабе, да ещё и вареньем, и джемами, и домашними леденцами. Это был наш уникальный семейный опыт мини-домашней пекарни.
Проезжая как пассажир в автобусе мимо этого непостижимого изображения меня, я поняла: нужно двигаться дальше по медиа-карьере. На сломе 90-х годов мне показалось правильным уехать. Потому что не было (субъективно для меня) удобных механизмов для развития бизнеса для фотомодели, который мне интересен. Была выбрана Швейцария, потому что папе представилась пока ещё смутная возможность работать там по профессии: его вызвал к себе его успешный школьный друг, работа состояла в масштабной подготовке к строительству железнодорожного туннеля.
У меня было своё, отдельное, вИдение будущей профессии, и преимущество: английский и французский языки. И было начало модельной карьеры в виде трёх страниц портфолио из Новокамп в руках, с которым я обошла, пожалуй, все модельные представительства новой для меня страны. В третье меня взяли с радостью. И там я встретила Сэма, самого лучшего в мире фотографа (кто же мог предвидеть тогда, что он разобьёт и мой дизайнерский фарфор вкупе с сердцем).
Но до этого мы объездили с ним Египет и штук двадцать стран Западной Европы. Он отлично меня запечатлел: удалось даже примерить знаменитые украшения, сделать в них легендариум фотосессий и, можно сказать: я внесла немного своей лепты в историю топовых глянцевых журналов (всё об этом есть на моём канале).
Интернациональному брэнду «Stoldina», главному детищу моей жизни, исполняется 5 лет и 5 месяцев, по этому поводу мы готовим праздник с одним глянцевым журналом, но, пока я предпочитаю не разглагольствовать об этом. Вы всё увидите сами в особенный день!
Не знаю, говорила ли я вам, около трёх лет я веду свой канал в Интернете о моде и красоте. И не знаю, говорила ли о том, что часто фотомодели ведут видеоблоги и видео часто, почти каждый день, чтобы подписчики знали в каком географическом месте мирового пространства их искать, если что.
Но это так. В качестве ремарки и правды жизни. Наверное, странно говорить об этом людям, которых вдохновляют слова: «Притворяйся, пока это не станет правдой».