По одному желанию высшего свет во всём городе отключился. Всё погрузилось во мрак, но маленькие светящиеся точки на небе действительно стали ярче. Джакуб посмотрел назад. От города остался только чёрный силуэт. Он был значительно больше, чем ТОГДА. Мужчины сидели и наблюдали за неменяющимся пейзажем. Сколько всего повидал этот мир, а небо всё тоже. Если бы у него была память, то Альвиан с радостью спросил его о той Чехии, что была при его правлении. Действительно ли он сделал её хоть немного лучше или это просто самообман, в который он так яро поверил? Но небо молчаливо, как и все, кто хоть что-то знает.

–Ваше Величество, – прервал тишину Джакуб виновато, но Альвиан его тут же перебил.

–Хватит меня так называть. Прекрати.

–Зачем мы здесь?

Император засмеялся. Ответ на этот вопрос был таким глупым, что ничего, кроме смеха не вызывал. Говорить это оказалось сложнее, но спустя недолгую паузу, он всё-таки проговорил:

–Я хочу услышать, что же произошло на самом деле. Прошло много времени. Гнев утих, и я готов слушать тебя, Джакуб. Мари была права. Я оставил тебя в живых не потому, что хотел таким способом наказать тебя. А потому, что хотел тебя выслушать, дать шанс высказаться, но не был к этому готов сам. Иногда у тебя не получалось контролировать свои мысли, и я слышал голос твоей совести. И во сне ты всегда просил прощения. У Катарины, у Мари, Отакара и меня.

Глаза Джакуба медленно наполнялись слезами. Слова Альвиана коснулись запретного. Открыли дверь в ту часть души королевского советника, которую он хранил закрытой долгое время, запретив вход даже самому себе. И теперь замок был беспощадно сломан. Парень отвернулся от беловолосого мужчины.

–Если ты не хочешь это вспоминать, то можем просто сидеть и любоваться природой, – предложил альтернативу высший.

–Нет, нет, – отказался Джакуб, унимая дрожь, – Ты должен это знать.

Император не сомневался в том, что услышит исповедь своего друга именно сегодня. День был особенным с самого начала, и должен был сохранить подобное состояние до конца. Но теперь, когда Джакуб согласился рассказать свою историю, Альвиан струсил. Опять. Словно сейчас он услышит что-то невероятное и станет винить себя в плохом отношении к своему советнику и другу. Парень в сером костюме, который он всегда носил в замке, как форму, собрался с мыслями и, набрав в лёгкие больше прохладного воздуха, начал:

–После нашей ссоры я уехал в Нанси. Я думал, что мы остынем, поймём друг друга, и всё вернётся на прежние места. Но в Нанси меня встретили люди Фридриха. Кто-то ударил меня по голове, и я очнулся уже в подвале. Связанный и с невыносимой головной болью. Я мысленно звал тебя, но ты не слышал. Тогда мне ничего не осталось, кроме как отвечать на вопросы изгнанного императора. Он планировал вернуть себе власть, а помогали ему никто иные, как Вацлав и Григорий IX. И мой отец. Ты мешал им, как дерево посреди дороги. И они решили действовать через мои руки. Катарина была у них, поэтому в моей испуганной юной голове не было другого выхода, Альвиан, – лицо грозного Фридриха мелькало на фоне тёмного поля, – Она была беременна. Я не хотел терять ни её, ни ребёнка. Я согласился на всё, что требовал Фридрих, но мысленно молился, чтобы ты вернул себе энергию. Я думал, что поговорю с тобой, объясню всю сразу, но это было заранее продумано. Охрана Фридриха не отходила от меня ни на шаг весь день.

–Я помню, – кивнул Альвиан, – Но почему-то подумал, что это наши люди. Я так закопался в делах, что не замечал ровным счётом ничего. Ни твоего взгляда, кричащего о помощи, ни подозрительных воинов вокруг тебя.

–А вечером…всё случилось, – Джакуб закрыл лицо руками, а потом быстро забормотал, как выученное стихотворение, – Я хотел бежать из Праги, чтобы забыть всё. Думал, что я проживу свою недолгую жизнь, мучаемый совестью и твоим призраком, но всё должно было рано или поздно закончится! Смерть всегда наступает после жизни! Но потом пришёл Константин и вручил мне вашего ребёнка. Такое маленькое тельце, завёрнутое в грязный походный плащ. Он сказал мне слова Мари, и я понял, на что себя обрёк…

Несколько слёз скользнуло по холодному лицу парня. Он поймал их ртом и ощутил на языке солёный вкус своих воспоминаний. Рассказывая эту историю, Джакуб проживал её уже в тысячный раз. Но всё также правдоподобно, как в первый. Он прижал колени к груди, как эмбрион, и положил на них подбородок. Мужчина рядом с ним, слушал рассказ, продолжая смотреть на тёмный купол над ними.

–Я забрал ребёнка и отвёз Людовику. Он заботился о нём. Точнее о ней, это была девочка. Она была настоящей высшей. Высокой, беловолосой. Сначала это было проблемой, но потом, когда она открыла в себе силы, она удачно вышла замуж и продолжила ваш род. Девочка была очень похожа на тебя, Альвиан, – с улыбкой вспоминал Джакуб, – А мы с Катариной уехали в Ипорт. Я забрал капсулу с собой и сбросил её в пролив. Пришлось потопить вместе с ней и лошадей.

Джакуб замолчал. Он закачал головой в разные стороны, и продолжил.

–Господи, Альвиан, – шептал он, опустив голову, – Я так жалел об этом. Каждый день, каждая ночь для меня были испытанием. В меня не лезла еда, вода, хоть что-то. Только постоянные мысли, постоянные голоса, упрекающие меня в том, что УЖЕ было совершенно. Бессонница, кошмары в ничтожные минуты сна, где я каждый раз убиваю тебя, а ты воскресаешь, и мне нужно вновь проткнуть тебя кинжалом. Крики. Кровь. Огонь. Я уже думал о том, что лучше бы я убил себя в тот проклятый день! Я ненавидел! Искренне стал ненавидеть Катарину с ещё не рождённым ребёнком, которые были невиноваты во всём этом! И знаешь, что-то свыше услышало меня. И ребёнок не родился. Живым не родился.

На этой части вышла Луна. Света стало больше, и вместо тёмных пятен высший видел тёмно-зелёные тонкие травинки, блестящие в молочном освещении. Становилось холоднее. Альвиан выдохнул тёплый воздух и плотный пар растворился возле его лица. Слова Джакуба ужасали не только его, но и саму природу. Даже она чувствовала леденящий ужас.

–Судьба покарала меня, обнажив всю свою жестокость. После третьей неудачной попытки завести потомство, Катарина умерла. Перед смертью она сказала мне, что устала, и через секунду её взгляд превратился в зеркало. Пустое, безжизненное. После неё я жил отшельником в Ипорте и десятке других городов. Я повидал множество войн, и в каждой участвовал. У меня не было никакой цели, кроме одной – умереть! Но жизнь вытаскивала меня из любого дерьма!

–Тебя оберегали, – спокойно сказал высший, зная, кто именно был ангелом-хранителем Джакуба, – Ты должен был жить.

–Какой смысл в жизни, когда ты каждый день отрываешь от себя по куску? Ты живёшь с болью! Ты – боль! Альвиан!

Советник неожиданно подскочил с места и упал к ногам беловолосого мужчины. Он сжал их у колен, и на слова друга не обращал внимания.

–Я не хочу больше так жить, – шептал парень, поднимая заплаканные глаза на удивлённого собеседника, – Я устал! Ты мог бы убить меня сразу, как только вернулся! Я мечтал об этом! Но ты оставил меня на ещё долгие годы.

–Джакуб, – Альвиан пытался отцепить его от себя, – Успокойся.

–Не могу. Не могу! – советник встал на ноги и схватился за голову, как сумасшедший, – Я как в аду! Видеть тебя – пытка намного хуже тех, что ты делал со мной! Пока я не умру, это не прекратится! Я предал всё! Тебя, Катарину, Отакара, себя, Прагу, мир, человечество! Знаешь, почему я не убил себя сам?

Высший не ответил.

–Потому что я не хотел предавать тебя во второй раз. От меня зависело вернёшься ты или нет, – Джакуб перешёл на тихие тона, и отвернулся от Императора, – Я забрал кристалл и держал у себя на шее. Видимо, именно из-за этого я оставался молодым так долго. А когда ты вернулся, то сразу отдал его тебе. И к твоему пробуждению, уже был стариком.

Альвиан кивнул. Он мог бы и сам догадаться, что в такой долгой жизни советника виноват кристалл. Благодаря ему король Чехии сохранял в себе необходимое количество энергии. Так и с Джакубом.

Парень долго молчал, сдерживая в себе бесконечный поток слёз. Он высказал лишь малую часть того, что чувствовал. Дальше продолжать не хватало сил. Он чувствовал себя морально выжатым. Это откровение было очередной пыткой, но… на удивление, после неё значительно полегчало. Джакуб расстегнул верхние пуговицы рубашки и почему-то вновь зарыдал.

–Я не могу поверить, что ты жив, Альвиан.

Повернувшись к нему, советник застал своего короля совсем рядом с собой. По его грозному взгляду нельзя было сразу сказать, что он чувствует. Голубые глаза сверлили размякшее тело молодого Джакуба. Император долго молчал, всматриваясь вглубь своего друга.

–Прости, – резко, но очень тихо, извинился беловолосый, – Ты был прав. Я бы поступил точно также. Но знай, ты не виноват в том, что случилось, мой друг. И я благодарен тебе, что ты выдержал все свои круги ада ради того, чтобы помочь мне вернуться в этот мир. Ты всё сделал правильно.

Это короткое слово в самом начале вызвало ещё бОльшие солёные капли в карих глазах советника. Он пытался проглотить маленькое скопление слюны в пересохшем рту, но из-за дрожащего горла все попытки были неудачными. Весь мир дрожал вместе с ним в этот момент, о котором он даже не смел мечтать. От слов высшего ему стало ещё более стыдно.

Император прижал к себе друга, положив его опухшее лицо на своё плечо. Джакуб вцепился в тело Альвиана своими тонкими женственными пальцами и закричал, выпуская из себя всю боль, что он так долго хранил в своей душе. Самопровозглашённый Император последовал примеру советника и пустил несколько слёз, которые мгновенно прожгли холодную кожу. Случилось то, чего больше всего боялся беловолосый мужчина, соглашаясь на разговор с Джакубом – он стал считать себя чудовищем. Тираном, который издевался над собственным другом. Он убил его. Да. Когда-то давно, но и у этого была особая причина.

Всхлипы советника затихли. С каждой секундой он всё больше расслаблял свои пальцы. Ноги почти не держали его на земле. Там, где он чувствовал груз совести, всё пропадало. Душа восстанавливалась по кусочкам, и спокойствие наконец-то окутывало его, как тёплый плед. По спине шли маленькие разряды, по которым Джакуб понял, что происходит. Он взглянул на друга, державшего всё более лёгкое тело советника, и увидел тусклые, увядшие, как листва в конце осени, глаза, заполненные слезами. Альвиан взглянул на парня в ответ и улыбнулся. Джакуб ответил тем же.

Король с другом на руках опустился на колени. Он придерживал голову Джакуба, пока тот наслаждался, давно покинувшим его, чувством умиротворения. Глаза советника устремились вверх к небу. Даже они изменились, когда Джакуба коснулась лёгкая рука, снявшая груз совести. Альвиан наблюдал за этим взглядом и дрожал. Они будто поменялись местами.

–Какие они яркие, – шептал Джакуб, чувствуя, как сон одолевает его, – И твой план. Он сработал!

–Да, – засмеялся Император сквозь слёзы, – Благодаря Константину. И тебе.

–Альвиан, – благословенно улыбался парень, – Не плачь обо мне. Улыбайся за меня.

Мужчина медленно закивал. Джакуб вновь посмотрел на небо. В последний раз, оставив в своём сознании тёмное полотно с миллионами ярких звёзд, поющих о душевном спокойствии. Карие глаза перестали реагировать на свет. Они стали «пустые и безжизненные». На губах застыла лёгкая улыбка. Возрастающий ветер играл с волосами умершего. Император прижал ещё тёплое тело к себе и долго оставлял на нём свои слёзы. В этот день жители Нанси слышали душераздирающие горькие крики, доносящиеся из поля. Вышедшие на разведку люди, ничего не нашли в том месте, кроме миллиарда светлячков, круживших у самой земли.

15

Мёртвая тишина царила во всём пражском замке. Он вымер ещё давно. В тот день, когда власти превратили дом королей в музей. Ни одна живая душа не принадлежала этому месту, и это место не принадлежало никому. Одинокое и холодное посреди историй и легенд о тех, кто когда-то жил здесь. Но ничего истинного о том, что было во время правления Отакара Пржемысла I и его названного брата Бедржиха. Хотя… кто знает, может вся история была переписана правителями стран так, как было удобно им? Чтобы народ чувствовал силу, мощь, хитрость своей родины и правителей. Даже тёмное прошлое чаще всего преподносится, как заговор конфликтующих стран. И это можно было бы назвать глупостью, но и в этом был какой-то смысл.

Смысл, который можно потерять в одну секунду, как Джакуб. Лишиться всего, даже веры в утреннее завтрашнее солнце или в то, что всё вернётся на прежнее место. Может произошедшее – страшный сон, от которого останется только неприятное послевкусие, как от невкусной еды? Или всё-таки игры сознания, в которых ты не можешь выиграть? Предполагать можно было всё, что угодно, но ничего от этого не изменится.

Беловолосый Император сидел в тишине на своём троне. Рядом стояла пустая его копия, но чайные розы позади скрашивали чувство одиночества. Зал прогревало полуденное солнце, проходя через плотные оконные стёкла. Состояние высшего не мог объяснить даже он. Уже несколько часов мужчина сидел на одном месте, закрыв глаза, и слушал. Пустоту. Ему приходилось тратить энергию для этого, казалось бы, такого бесполезного действия, но король думал иначе. Эта звенящая пустота гипнотизировала его, и все сжимающие мысли уходили в подсознание. Туда, где Альвиан мог позволить себе не слышать.

Пятьдесят лет пролетели за эти часы импровизированной медитации. Каждый день заново проигрывался, как только высший расслаблялся. Для него всё случившееся вдруг перевернулось с ног на голову. Джакуб был невиноват в убийстве. Были виноваты люди, поверившие в слова влиятельного Папы Римского. Как бы не говорила Мари, именно народ сыграл ключевую роль в убийстве короля. Ведь если бы они не захотели делать то, что твердит им правитель христианской церкви, Императорская семья осталась бы в живых. Или хотя бы Мари. Но все пошли за Фридрихом и Григорием, как стадо, не имеющее своего мнения.

И Альвиан заставил своего друга страдать за всех этих овец. Сделал из него раба без времени на отдых. Превратил в свою куклу. Король вспомнил рассказы Мари о её отце, которого она ласково называла кукловодом. Он видел схожие черты с ним, что было, к сожалению, не комплиментом.

Император лишился одного из последних близких людей, которые остались с ним. Если бы у него только была возможность вернуться в прошлое, он бы не раздумывая сделал это. Он так скучал по нему.

Двери открылись. Тяжёлые быстрые шаги в сопровождении более тихих зазвучали в большом пространстве и мыслях высшего. Мужчина на троне не открывал глаза, чувствуя энергию нежданных гостей. Выходить из полной убаюкивающей тишины не было желания, но мужской голос окончательно вырвал его из медитации.

–Ваше Величество, кхм, простите, что отрываю вас.

–Доктор Вальтер Андраш, – протянул Альвиан, ощущая кончиками пальцев колющую энергию, – С чем пожаловали?

Директор Лаборатории стоял впереди Алисы. На его молодом лице вырисовывалась тревога: морщинистый лоб, поднятые брови. С момента их первой встречи чёрных волос на его голове становилось всё меньше. От нервов и бессонных ночей. После долгих громких скандалов в его сторону состояние его здоровья ухудшилось. Он спал по часу в сутки, почти никогда не завтракал и не ужинал. Конечно же, организм за это не мог сказать «спасибо». Некогда идеально сидевший на его подтянутой худой фигуре костюм теперь висел в области плеч и рук. Изжога – вечный спутник, утреннее головокружение, как ритуал. Такое уже было однажды, когда он только решил взять на себя руководство Лаборатории.

–Я не знаю, слышали вы это или нет, но, – Вальтер тревожно взглянул на свою спутницу, – Вооружённые силы направляются сюда.

Это высший пропустил. Но критичным это событие не было. Альвиан сосредоточил энергию, вслушиваясь в мысли наступающей армии. Они были уже за Карловым мостом. Около тысячи пеших, дюжины две танков, свистящие в небе самолёты. Но все они говорили на разных языках. Вот оно что. Страны-соседи решили всё-таки устранить проблему сразу, не думая о том, что могут пострадать и жители Праги. Раз они хотели войны, то будет им война.

–Зачем вы пришли сюда? Чтобы сообщить мне об этом?

–Не будем врать, – грустно и с опаской ответила Алиса, смотря в глаза мужчины, – Вся эта ситуация очень напугала нас и всех жителей, а просить помощи мы можем только вас.

Император направил свой взгляд в пустоту. Перед ним шли вооружённые люди, а где-то позади военной техники – люди. Жители города. В их сознании не было того страха, о котором говорила девушка. Разве что убеждение в том, что они добьются своего. Он видел их глазами воображаемую битву с ним самим. И в конце люди ликуют и празднуют победу над…

–Кровавый Император? – удивился Альвиан, – Они назвали меня Кровавым Императором?

–Да, – подтвердил Андраш, – После вашего «самокоронования» они прозвали вас именно так. За показательную жестокость над Йиржи Унде и над людьми на площади.

–Я надеялся, что эта «показательная жестокость» действительно будет таковой, – скривил лицо король в гримасе отвращения, – Но видимо… всё зря.

Он встал с трона, поправляя собранные волосы. Мысли приближающихся продолжали атаковать сознание высшего. Тогда он решил поступить иначе, пустив в ход самое ужасное своё оружие, от которого он долго бежал.

–Поднимитесь наверх, в крайней зале южного крыла стоит капсула. В ней Мари. Если она проснётся, перенесите её в постель. В прочем, – мужчина в чёрном тяжело вздохнул, потирая переносицу, – вы сами всё знаете.

Через секунду его уже не было. Алиса и Вальтер обменялись тревожными взглядами, понимая к чему всё идёт, и направились к капсуле.

Альвиан внезапно перегородил путь войскам. Они стояли между собором Святого Николая и Музеем Франца Кафки. По этой дороге должны были безостановочно ездить трамваи, о чём говорили проложенные железные пути, но из-за введённого военного положения все остановили прежний режим. Из окон маленьких готических домиков выглядывали любопытные лица тех, кто не захотел покидать свои дома.

Если бы высший знал, что до этого дойдёт, то уничтожил бы всех в первый день своего прибытия. Но, кто же знал? Голоса подсознания были как-никогда громкими. Они перебивали шум огромной толпы позади всего восстания. Всё размывалось, превращаясь в живописное пятно. Глаза сами закрывались, словно готовясь ко сну. Земля уходила из-под ног, и кружила в своём сумасшедшем танце, притягивая тело высшего ближе к себе.

Стаявшие в первом ряду солдаты, собранные из разных стран, встали на одно колено, дав обзор тем, кто позади. Волна состояла из пяти линий. Одновременно зазвучали звуки снятого предохранителя и винтовки были готовы к бою. Руки некоторых солдат дрожали. К подобным ситуациям их не готовили, поэтому приходилось выходить из неё собственным умом, полагаясь на командиров. Не зря же они получили подобное звание?

Быстрым движением Альвиан окинул площадь взглядом, не пропуская ни одного думающего существа. Его отвлекла выходящая из толпы девушка. Её военная форма отличалась от остальных количеством карманов, отличительных знаков на погонах, пуговицами цвета золота. На груди блестел знак Франции. Круглое лицо с плавными чертами, полузакрытые веки и тонкие губы, собранные в высокий хвост волосы цвета тёмного дерева. Она была симпатичной до того момента, пока не открыла рот.

–Мы золотая коалиция. Нашей задачей является сохранение спокойствия граждан мира, предотвращение массового насилия и полное уничтожение любого фактора, возбуждающего геноцид любой нации или расы, – звонкий голос девушки отскакивал от домов, и слова повторялись по нескольку раз, отчего воспринимать сказанное было трудно, – После долгих переговоров главы золотой коалиции подписали соглашение на вторжение в Пражскую Республику, чтобы выполнить свою задачу, а конкретнее: уничтожение лиц потенциально способных на подрыв вышеперечисленных задач коалиции.

–Занимательно, – усмехнулся высший, – То есть, вся эта армия идёт только против меня?

–Главы указали три цели, – отвечала девушка, не меняясь в лице, – Одну необходимо ликвидировать, две другие – изолировать до особого распоряжения.

Император знал только о двух людях, поэтому его брови сразу вздрогнули от удивления.

–А по именам?

–Имени первого никто не знает, но вы можете представится. Вторая цель – Рене Бенарт, которую вы держите под своим контролем. И Вальтер Андраш известный учёный. Вы можете сдаться нам, но смертной казни вам не избежать. Возможно, суд установит более гуманное наказание.

–Гуманный смертный приговор? Звучит также правдоподобно, как и то, что вы все останетесь живы после нашей встречи.

Голоса подсознания взяли верх. Понадобилось немного времени, чтобы они вырвались из нутра Императора. С ними он чувствовал себя на уровне с истинными. Всемогущим и безнаказанным. Энергия разливалась по венам, как сладкий эликсир Богов. Военные и просто зеваки, наблюдающие из окон и спин вооружённых людей, видели искры вокруг грозной фигуры мужчины. У кого-то в руках зашипела рация. Голос солдата спросил об обстановке. Ответ был неоднозначен, ведь никто не знал, что происходит. Девушка впереди подняла руку вверх, и люди под её командованием навели прицелы на беловолосого. Другой рукой француженка дала команду через рацию тяжёлой технике быть готовыми. Как оказалось, танки уже стояли по периметру. Самолёты кружились вокруг поля боя.

–Что он делает? – спросил парень, попавший в ряды благодаря своей юношеской горячей крови.

–Какая разница? – хмыкнул ему в ответ мужчина старше, – У нас есть чёткие задачи. Выполняй.

–Если он действительно обладает какой-то силой, то почему мы так уверены в том, что…

Крики с задних рядов перебили диалог двух солдат. Не посмотреть на происходящее, было невозможно. Все, как один, повернулись на крики, но не убирая винтовки с боевой готовности. Тот, кому принадлежали возгласы боли, горел. Он неожиданно вспыхнул, как спичка. Форма на нём быстро превратилась в угольки, но тело долго краснело и чернело. Воин коалиции продолжал кричать, прикованный к одному месту. Когда видны были сухожилия, он замер, вытянутый в струну. Глаза неожиданно лопнули, словно воздушные шары. Только после этого тело солдата упало. Вместе с его душой ушёл и огонь.

Император продолжал стоять на месте. Он закрыл глаза, прекрасно видя происходящее и без них. Для всех он стоял на расстоянии ста метров, но на самом деле высший гулял между ними, придумывая всё новые способы расплаты. Без внутренних голосов, нашёптывающих ему, он мог и не дойти до такой жестокости. Возможно, с подсознанием нужно было дружить с самого начала.

Группа слева от командующей девушки в французской военной форме синхронно повернулись к своим и расстреляли их. Они продолжали дырявить мёртвых собратьев, оставляя от них только подобие человеческих тел. Тогда девушка крикнула, чтобы их немедленно убили. Солдаты в панике стали выполнять указ, избавляясь от предателей. Но после огромного количества выстрелов никто не пострадал. В их глазах не было ничего разумного. Безумие и только.

Ничего не оставалось, кроме как отступать. Командиры указали пути и повели свои отряды в разные стороны, надеясь, что это поможет. Тех людей, которые добровольно вышли вместе с военными на митинг, уже давно не было.

«Как жаль», – пронеслось в сознании Альвиана, – «Я бы с радостью попробовал их энергию».

На площади остался только он. По периметру воскресший Император был всё также окружён артиллерией и пехотой золотой коалиции, а сверху мощными военными самолётами. Громкие гудящие звуки, сопровождающиеся звоном окон и небольшой дрожью под ногами, становились громче. Самолёты с протяжными свистами опустились вниз, почти касаясь крыш собора и домов. Их опережали быстрые выстрелы, разрушающие плотные камни и кирпичи. Осколки летели в разные стороны, но не долетали до спокойно стоящего посередине площади мужчины в чёрном. Все заряды, которые в других обстоятельствах попали бы в цель, взрывались в нескольких сантиметрах от лица высшего. От них колыхались только белые волосы. Пыль от разрушенных строений закрыла весь обзор. Танки уже стояли на месте отряда и на таком же расстоянии позади Императора.

Во время ожидания, пока вся пыль осядет, солдаты взобрались на крыши домов. Те, что были ближе всего к тяжёлой технике, увидели раздавленные трупы тех, кто стал жертвой контроля Кровавого Императора. Танки в плохой видимости не заметили их, и теперь гусеницы оставляли красные следы. Новеньких, которые только недавно столкнулись со всей жестокостью войны, начало тошнить. Повторять судьбу раздавленных им не хотелось. Лучше бы все остались сидеть дома, не соглашаясь на подобные трюки. Все знали, что проиграют, но старались скрыть это. Хотя бы от себя.

Тонкие солнечные лучи пробились сквозь облако каменных частиц. На том месте, где должна была находится цель золотой коалиции, уже никого не было. Разделившись ровно пополам, пехота стала искать испарившегося короля. Потерять его было самой большой ошибкой. В окрестностях было пусто. Прага скрывала своего правителя от чужих глаз.

Альвиан стоял на вершине собора Святого Николая. На него обратили внимание только, когда один из самолётов потерял управление и стал терять высоту. Лётчик выпрыгнул из кабины с парашютом. На его несчастье, ни один из парашютов не раскрылся, и он с грохотом упал рядом с высшим. Сломанные кости издали характерный звук. Кровь вытекала из разбитого черепа, и уже через секунду по бирюзовому куполу рисовались незамысловатые рисунки из тонких струй алой жидкости. Император брезгливо сбросил лётчика вниз, столкнув его ногой. Тело быстро оказалось внизу, где никто не мог его видеть. Следом за ним внизу оказалось ещё пятеро тех, кто управлял железными птицами. Теперь площадь выглядела, как раненное создание: каменное покрытие раздроблено крупнокалиберными патронами, а на каменных кусках, как надписи на надгробиях – кровь погибших лётчиков, чьи тела лежали в ожидании похорон.

Башни танков вместе с пушками с протяжным скрежетом поворачивались к самопровозглашённому Императору. От дюжины разрывных зарядов в боеприпасах всё прилегающее к божьему дому должно было взлететь в воздух. Кощунство! Могли бы подумать верующие. Но сейчас даже они дали бы согласие на взрыв собора. Ведь священнослужители с самого первого дня признали беловолосого мужчину антихристом, пришедшим из моря. И в последнем они были правы. Поэтому, если для победы над ним было необходимо уничтожить собор Святого Николая (или любой другой), то ради Бога, как говорится.

Командиры, сидящие внутри железных прочных танков, один за другим дали команду стрелять. Взрывы от выпуска пуль оглушили солдат, сидящих на крышах. Дым поднялся от выстреливших танков, чьи корпуса качнулись от сильной отдачи и ещё сильнее размазали по земле трупы воинов коалиции.

Правая рука высшего поднялась к лицу. Он поднял средний и указательный пальцы, как изображали святых. Видевшие это люди подумали об одном и том же: «Они были правы!». Но Альвиан лишь издевался над ними, давая им бесполезные и неверные намёки на подобные мысли. Их наивные лица, изображавшие просветление, щекотали что-то в груди короля, и ему хотелось смеяться. Над справедливостью, которая наконец-то восторжествовала!

Большие танковые заряды повисли в воздухе, как на верёвках. Вторая рука высшего тянулась к небу, желая дотронуться до мягкой холодной голубой ткани. Губы Императора задвигались, и снайперы, наблюдавшие за безумцем на крыше, пытались прочитать, что он говорит.

–Что там? – спрашивали те, кто был лишён удовольствия видеть мужчину так близко.

–Не понимаю, – ответил один, хмурясь и всё больше отвлекаясь на смысл того, что он не слышал.

–«Я подниму печально руку. В миг время остановит прежний ход», – говорил кто-то более опытный в этом деле.

–Это стих?

–Не имею ни малейшего понятия, что этот белый болтает! Меня больше волнует то, что чёртовы пули не долетели до него.

–Ну, серьёзно, я один тут понимаю, что мы проиграем?! – начинал паниковать новичок.

–Замолчи сейчас же! – тяжёлая рука старшего ударила его по шлему.

Император прочитал первые строчки своего стихотворения и сжал левую руку в кулаке. Оглушающая волна от аккорда любимого королевского органа разбила все стёкла в зданиях, которые были на её пути. Источник находился в соборе Святого Вита, и если бы рядом с ним находились люди, то они бы погибли от ударной звуковой волны в первую же секунду. Но те, кому посчастливилось встать на пути разъярённого высшего, только оглохли. Последним звуком, который они услышали, был шлепок, словно лопнули резиновый шар с водой внутри. Люди на крыше схватились за уши и кричали от резкой боли внутри черепа. Но никто их уже не слышал, кроме Альвиана.

Пока пехота страдала от разрыва барабанных перепонок, танковые заряды полетели обратно, как в реверсе. Они чётко залетели обратно в пушки, как будто маленький ребёнок собирал головоломку, где необходимо было найти правильное отверстие для фигуры. В этой ситуации этим ребёнок был Альвиан, а отверстиями – танки. К сожалению, сыграть в эту игру во второй раз не получилось бы. Пули разорвались внутри танка, превратив членов команды в ещё одну головоломку. Чёрный дым огромными столпами выходил из железных военных машин, исчезая только на самом верху, где уже не летали даже птицы.

–И медленно пойду я к другу, – голос Императора был внутри сознания пострадавших воинов, – Крик будет провожать мой грустный слог.

Все замерли, чувствуя спиной, что мужчина ходит позади. Он был палачом на смертной казни, и сегодня ему выпал подарок от короля, а точнее от ЗОЛОТОЙ КОАЛИЦИИ!, обескровить целую армию. Ужас охватил каждого члена этой ничтожной армии. Смерть уже держала их за дрожащие кончики пальцев, и остужала своим мёртвым дыханием. Перед смертниками витал чёрный дым, через который иногда можно было разглядеть прекрасную Прагу, освещённую солнцем. Город мстил своим прекрасным мирным пейзажем за то, что когда-то давно была убита надежда на её прекрасное будущее.

–Мои слова останутся в тебе, – не успокаивался высший, шагая за спинами солдат, – Судьбой ты можешь их, задумавшись, назвать. Я буду ярким заревом светить. Открой мне темноту. Я буду там.

Прекрасная панорама города уступила место полной темноте. Каждый видел в ней что-то своё. Потерянную и уже одинокую семью, несбывшиеся планы на жизнь, неосуществлённые амбиции, утерянное будущее. Любящие глаза, голоса, которые они больше никогда не услышат, сожаления. Они видели свою жизнь со всеми яркими красками, которые сами же выводили своими силами. Настроение не то? Не с той ноги встал? Какая всё была глупость! Жизнь взмахивала своим белым платком, всё дальше отдаляясь от глухих и слепых.