Хотела сказать, что всего бы и побольше, да побоялась, что ведьма жадиной обзовет.
– Мудрости, Зинаида Люциферовна. Этого у вас не отнять.
Польстилась. Криво усмехнулась, обнажив единственный зуб. На высушенной крючковатой ладони протянула мне маленькую голубую искорку. Я искорку приняла и под шубу спрятала.
– Здравы будьте, Зинаида Люциферовна.
Холодное молоко придало сил. Я промчалась с полверсты, наверное. А затем с ходу врезалась… в пень. Вернее, сначала я думала, что это пень. Пока он не зашевелился и не выдал поток такой отборной ругани, что захотелось зажать уши.
– От курица ощипанная! Куда несешься голову сломя?
Гном. В шапке по самые брови. В полушубке. Длиннющая кучерявая борода инеем покрылась. От столкновения он не удержался и неуклюже шлепнулся в сугроб. Я отлетела в противоположную сторону.
– Глаза ты, что ли, забываешь дома? – орал он, отплевываясь снегом. Чуть всю бороду мне не попутала, чертовка!
Ну да, борода – это святое.
А гнома я узнала. Араз норовом своим все гномью общину до белого каления доводил. Однако сейчас бы он мне пригодился…
Я поднялась и шубу отряхнула.
– Прости несносную, Араз Мамедович, – говорю, – спешу я, на задании.
Гном протер глаза, залепленные снегом. На меня уставился.
– А, это ты. Давненько не встречались. Мы уж, грешным делом, думали, что ты все еще там… проживаешь. А ты – вот. Собрала?
– Не-е-т, – разочарованно протянула я, – от ведьмы только.
– Кто бы сомневался. – Араз, вставая, потянулся так, что захрустел суставами. Во мне зародилась смутная надежда. Неужто предложит? – Могу поделиться. Только ты хорошенько, хорошенько попроси, коза драная.
Определился бы уже, то ли курица, то ли коза.
Просить хорошенько я умела. Когда надо-то, отчего ж не попросить?
– Ми-и-ленький, Араз Мамедович, – начала я, – вы столько лет на свете белом живете, все-все знаете: и сколько капель в морях, и сколько звезд на небе; где клады зарыты, а куда вовсе ходить не стоит; как приручить дикого зверя; какие ягоды и коренья собирать надобно. Да и… всего не перечесть. Поделитесь знанием, а?