Попробовать Жизнь

– Если ему не трудно, хай тащит, – довольно согласился хозяин, – у нас на заднем есть крыльцо, тент натянут и изгородь есть, сена полно – можно раскидать для сна. Если курей и кролей не тронет, то пусть там живет. У нас двор большой, как раз на сей случай. Раз ты первая просишь, то пусть твой там и займет местечко.

– Спасибо! – Она специально с шумом отхлебнула из кружки. До этого Лира пробовала медовуху, но лишь маленький глоточек и ей не понравилось, очень уж горчила, у Субрана же медовуха оказалась сладкой, что она и озвучила: – Самый сладкий! Очень вкусная, а у других горчит. А скажите цену, вижу табличку с меню на еду, а на напитки и жилье не нахожу.

– На еду цена рыночная, как ты видишь, а на напитки для постояльцев тоже, но вот для гостей мы завышаем процентов на десять – как и все. Комната твоя, если на весь праздник останешься, то обойдётся восемь золотых. Завтрак у нас включен! На выбор: каши молочные с мёдом или омлет с сыром, очень вкусно готовим. Напиток любой вхож в завтрак и сухарики сладкие или соленые – какие скажешь. Завтрак падаем до одиннадцати, потом обед, если проспишь, не обессудь, – бодро перечислял он. – Остальное, как везде, за плату.

– Подходит, – спокойно согласилась Лира, не показывая удивления, знал бы Субран, что гостья рассчитывала отдать ему не меньше двадцати золотых! – Я до конца, хозяин.

Лира достала из пристегнутой к поясу омоньеры горсть монет, отсчитала из приготовленных двадцати пяти оговоренные восемь, положил на стойку и протянула ладонь для получения допуска. Субран снял свой главный ключ с шеи, приложил к её ладони и, проговорив короткую формулу, повесил его обратно. Лира повернула к себе кисть и прочитала маленькую серебряную надпись: «У Субрана, 12». Исчезнет она по окончанию трёх месяцев, работать должна как ключ и как закреплённая клятва хозяина. Согласно договору, этой формуле: пока не нарушится покой хозяйского дома, Субран не имеет права выгнать и обделить гостью в ночлеге и еде.

– Двенадцатая комната твоя, окно выходит на задний двор, будешь видеть своего фамильяра и лес. Ранний восход закрывает лес, но к обеду очень светло, если понадобится плотная штора, скажи – завесим. Дверь открывать можно, приложив руку, на которой моя печать, к двери. Гостей води с моего разрешения, но если из постояльцев с кем подружишься, то можешь не спрашивать – заводи в комнату. Забыл сказать, – он кивнул в сторону противоположного угла, где стояло пианино. – Та девочка, что поёт, зовут ее Эмма – наша соседка с Гринки, как и парень с гитарой – Афор. Можешь и у них чего спрашивать.

– Работники? – «А говорил, что сами справляются», – подумала она, пробуя сыр по второму кругу.

– Попросились на праздник, и чтобы обузой не висеть помогают, – мужчина поглаживал свои усы, подбоченившись одной рукой. – Да я бы и так их взял. Но раз помогать решили, зачем отговаривать стану, верно?

Лира кивнула, допила медовуху, поздоровалась со спустившейся с лестницы Ликой, которая, скромно поприветствовав ее в ответ, скрылась в коридоре за лестницей. Почувствовав, что места для ужина уже нет, а от медовухи с непривычки стало клонить в сон, решила пойти спать, заодно осмотреть свою комнату.

– Вот этот сыр, который самый твердый и светлый, мне понравился больше всех, – мужчина достал блокнот и вписал туда что-то карандашом. Точнее, прессованным углем, обмотанным в тонкий слой древесины. Таких с помощью чар Лира могла сделать несколько за раз не задумываясь, если материал под рукой – самый простой инструмент в канцелярии. Для Субрана, скорее всего, такой простой предмет мог занять и десять минут кропотливой работы. Предложенные им плотные шторы, о которых говорил хозяин, тому доказательство, ведь с помощью легкой, для Лиры, бытовой формулы можно затемнить само стекло на время сна. – Хозяин, а с уборными у вас как?

– Да как везде: на первом хозяйский; если прижмёт, а все занято будет – запустим. На улице на заднем тоже есть. На втором этаже два для постояльцев, на них таблички, как и на ванных. Трансгреспорт водяной исправный. Вода, что в бочке, наполняется быстро, так что напор в душе хороший. Бытовую активацию знаешь?

– Знаю, – и напоследок решила добавить: – Спасибо, Субран. Спокойной ночи.

– Хороших снов на новом месте! – он махнул ей рукой и, забрав пустую кружку, ушел на кухню.

Лестница наверх вела узкая, крученая, радовало, что ступеньки достаточно широкие. Только преодолев подъем на второй этаж, Лира столкнулась с тремя парнями ее возраста и чуть не оступилась от неожиданности. Хорошо, что у окна был выступающий подоконник, за который успела ухватиться. А они даже не заметили, что задели кого-то, пока толкались между собой, пытаясь обогнать друг друга. Вместо того, чтобы разозлиться, ей лишь захотелось побывать на их месте. Беззаботно смеяться, дурачиться и не замечать ничего вокруг.

Комнату она отыскала в конце тускло освещенного зачарованным светильником коридора и приложила ладонь к двери. Та спокойно, без эффектов, отворилась. Небольшая спальня, с односпальной кроватью, на которой расстелено свежее белье и толстое легкое одеяло освещалась зачарованным камушком с названием – свечка. На деревянном карнизе висели светлые занавески, окно узкое, но открывалось. Под ним стоял небольшой комод для вещей, а около входа приделаны крючки для верхней одежды. Был табурет: он стоял около кровати, на нем лежало пушистое полотенце с маленьким куском мыла, запах от которого легкой лавандой плыл по крохотному помещению. Скорее всего, все комнаты тут очень маленькие, иначе в двухэтажной таверне просто бы не вместилось двенадцать номеров.

Лира отстегнула с пояса сумку и первым делом выставила еду на комод – чары сохранности продержатся еще сутки. С собой она также брала сменное белье, сверток с банными принадлежностями, зубной порошок, щётку и такой же небольшой кусок мыла, только с отдушкой ромашки. Все это было свёрнуто в мягкое полотенце, чуть меньше того, что лежало на табурете. Несмотря на то, что хозяин ей понравился и все в этом месте выглядело вполне прилично, мешок с монетами, на котором стояли усиленные чары отвода глаз, Лира все равно решила спрятать под матрас кровати у стены. Выпирающий бугор отлично скрывался подушкой. Матрац не сильно мягкий, комфортный, подушка гладкая, приятная на ощупь, пуховая – спать ей будет вполне привычно.

Ее мысли тем временем были о том, как удачно она смогла выйти на контакт с малознакомым человеком, нашлась с ответом и проявила себя вполне дружелюбно, по-свойски. Конечно, Лира готовилась к этому разговору, сочинила легенду, выбрала себе образ городской девушки из приличной семьи. У нее даже подготовлена пара семейных историй, имена выдуманных родителей, их работа, увлечения. Пришлось просить Авгостуса купить подходящую одежду в городе. Парню по пути, он почти каждый день ходил на местный базар за продуктами на кухню, и завернуть в лавку к знакомому мастеру был только рад. И к обеду принес пару простых, мягких, с хорошей подошвой туфлей, хлопковую серо-голубую рубаху с широким рукавом, темно-синее сюрко ниже бедра, свободные штаны и добротный кожаный пояс. Все новое, без излишеств, создавало верное впечатление, хотя Лиру могли выдать ухоженные ногти, волосы, походка или движения. Она, конечно, переживала, но это были приятные, хоть и очень волнительные ощущения.

На этих мыслях девушка поднялась, взяла банные принадлежности и пошла в ванную комнату, та вместе с туалетами находились рядом с лестницей в начале коридора. Внизу играла гитара. Афор играл тихо и так же негромко подпевал Эмме. Ребенок больше не плакал. Смех, скорее всего тех парней, что толкались, то и дело доносился на второй этаж, но это не приносило Лире неудобства. Напротив, только усиливало чувство праздника.

Ванная комната оказалась крошечная: в ней умещалась бочка на пятьдесят литров воды, из которой тянулся под самый потолок кран буквой «Г», в полу круглая прорезь для стока. В одном из углов стоял таз для ручной стирки и длинная, узкая полка, куда можно было сложить свои вещи.

Её все устраивало: чисто, скромно и уютно. Была рада, что завернула именно в этот трактир: может, конечно, где-то и лучше, но Лира об этом не хотела думать. «Купаться и спать – завтра не менее сложный и насыщенный день».

Глава 5

Приятно дул свежий ветер. Рассвет только намечался, и на светлеющем небе догорали последние звезды. Ночной спутник Онла еще висела в небе размытым пятном, а вот Унла уже зашла, уступая место дневному светилу Риджуло. Первые ночи Кальтимиры, которые в этот период времени особенно короткие, по подсчетам Лиры будут светлые – Онла, которая обычно очень блёклая, приблизившись к планете приобрела более ясное очертание.

Проснувшись столь рано, она решила найти Сариона и показать ему задний двор трактира. Не торопясь, шла по выложенной дорожке аллеи, которая плавно переходила в более густой лес. Первый раз проходя тут, она не заметила одинокую скамейку за двумя сросшимися стволами арбутусов. Поваленное толстое бревно, ровно распиленное вдоль, удачно притаилось от лишних глаз за разросшейся актинидией.

– «Надо устроить маленький пикник на природе в этом укромном месте», – мечтала, рассматривая белые цветы на лиане.

Уже виднелась знакомая полянка, конец брусчатки знаменовался заросшей аркой из коломикты рядом с раскидистой альбицией. Видимо, почувствовав ее, оттуда вышел Сарион. Сонный, оба крыла расслабленно опущены, вразвалочку, не спеша, он шёл Лире навстречу, посматривая исподлобья и приветствуя ее тихим свистом.

– Пойдем, – дождалась, пока Сарион дойдет до нее, и развернулась в сторону таверн. – Доспишь на новом месте. Хозяин трактира сказал, что если ты не тронешь его животину, то он разрешит тебе жить на заднем дворе. Все прошло хорошо – представляешь, заплатила всего восемь золотых! Согласись, это же очень мало, особенно с учетом роста цен в праздники. Хм, хотя… мало ведь кто, из простых рабочих могли бы себе позволить отдать за комнату больше – на них же можно скромно питаться почти месяц. О, точно! А ты сможешь на следующей охоте поймать кого-то посущественнее кроликов для трактирщика?

Грифон согласно курлыкнул, подобрал крылья за спину и зашагал бодрее. Видимо, решил показать, что он не милая зверушка, а самый что ни на есть хищник. Они не спеша дошли до трактирной улицы, город только просыпался. Это и к лучшему – меньше лишних глаз.

Задний двор трактира оказался достаточно просторным и наполовину находился под пологим тентом плотной ткани. Он отходил от неширокого железного карниза между первым и вторым этажом и тянулся к двум вбитым в землю деревянным столбам. На крыльце стояла лавочка и маленький железный крепкий столик, а поодаль от тента располагался невысокий саманный курятник и узкий, но длинный загон для кроликов. Куры сонно бродили рядом со своим жилищем, за исключением петуха: он подозрительно косился и квохтал на непрошенных гостей. У края тента лежало семь крупных, распиленных по полтора метра в длину бревен и высокий сноп сена. Весь дворик ограждался невысокими кольями, выкрашенными неоднородной охристой краской. На толстом джуте от легкого ветерка болталась туда-сюда тоненькая калитка, собранная из дощечек.

Сарион осмотрелся, бесстрашно фыркнул в сторону петуха, который тут же со страхом умчался в свой дом, а вот куры отчего-то даже не дрогнули. Забравшись на бревна, он попытался улечься, но ему явно было не очень удобно – лапы соскальзывали в щели между неплотно уложенным стволами.

– Накидай себе сено, забей его в щели и сверху еще положи, будет тебе кровать, – грифон кивнул и стал вить себе гнездо, загребая когтистой лапой большие пучки высохшей травы. – Я пойду сегодня гулять по городу, хочу найти швею. Закажу наряд для карнавала и куплю еще пару вещей на смену. А ты не скучай и веди себя прилично. Хорошо?

Наверное, стоило остаться на завтрак, но ей хотелось наконец посмотреть город. От нетерпения голод не чувствовался. Предупредив Субрана, что не придет на завтрак и что фамильяр спит на заднем дворе, вышла на улицу, где ровной чередой стояли трактиры и таверны. Здания встречались большие, двухэтажные, с мансардами и широкими окнами. Были и одноэтажные, узенькие, более скромные, но такие же ухоженные и по-своему интересные. Отовсюду пахло свежим хлебом, сладкими пирогами, тянулся запах чая, трав и цветов. Где-то открыли винную бочку – запах забродившего винограда резко затмевал даже подгоревший где-то поблизости завтрак.

Людей на улице еще совсем мало. Кто-то сидел на верандах, за столиками около зданий, увлеченный трапезой или читая газету. Здесь для печати использовалась своя техника: для начала в издательство приносили рукописи, затем каллиграф все переписывал на бумагу и передавал в копировальный отдел, где группа людей с помощью чар создавали слепки написанного, перенося их на подготовленные листы. К сожалению, самостоятельно воссоздать таким образом долговечную книгу нельзя – заклинание под клятвой неразглашения. В быту существовал только временный аналог этих чар. Оригинал же строго хранился в гильдии и передавался от мастера к ученику.

– «Как тут все ярко, чудесно, – она пыталась рассмотреть всё, не переставая восхищаться. – И даже люди выглядят счастливее, более расслабленно. Лица у всех такие живые, улыбчивые. А воздух! Он тут совершенно другой: кажется, весь пропитан излишками силы от того, что многие используют чары». Лира, на пробу, набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, пробуя его по-новому. В Идит мало кто умел колдовать, но такой заряженный воздух всегда долго витал во время и после тренировок с Фейрасом. Учитель говорил ей, что воздух после недавнего колдовства самый полезный и нет лучше способа набраться вновь сил, чем просто подышать полной грудью на тренировочной площадке.

По дороге бегала веселая ребятня шести-десяти лет, за которыми бдительно следили их родители, они сидели на крыльце трактиров и наслаждались горячими напитками общей компанией. Юные девушки в хорошеньких легких платьях, воздушных накидках и со шляпками из сена разных фасонов с воткнутыми живыми небольшими цветами, украшенными широкими лентами у основания, прогуливались, смеялись, хвастаясь своими нарядами, фенечками и блестящими брошками. Лира проводила их долгим взглядом, совершенно не представляя себя хоть толику, столь же женственной, как они.

Наконец показался поворот на одну из центральных улиц, которая встретила девушку различными магазинами, салонами, игровыми и питейными заведениями. Все они размещались слева, в основном имели два этажа и расписной фасад с яркими, запоминающимися вывесками над крылечками или табличками, закрепленными прямо на стене. Справа начинались гостиницы. Тут останавливались всё ещё простые люди, которые были готовы отдать больше денег за личный туалет с ванной и просторной комнатой. Но вот места для Сариона в гостинице бы точно не нашлось. Они имели три этажа: все каменные, с витражными стеклами, декорированные прямоугольными или круглыми пилястрами рядом с каждым входом; на них вырезаны цветочные орнаменты, выложена замысловатым узором лепнина, с капителью и без, каменные и мраморные. Для каждой гостиницы все индивидуально подобрано к общей составляющей как лицевой стороны, так и ко внутренней. Для каждого здания словно создана своя предыстория: фасады из строгого серого гранита – обещали сдержанность и строгость внутри, но градуированные краской разных цветов и оттенков – смотрелись куда гостеприимнее на взгляд Лиры и больше подходили молодежи. Встречались ей и полностью заросшие плетистой розой, красные бутоны которой только собирались распускаться, символизируя герб Ширион. В отличие от трактиров, которые принадлежали чаще всего простым людям, эти здания были во владении знати, и весь персонал состоял из наемных работников. Поэтому выбрать таверну – было куда безопаснее, в лицо Лиру не знали, но вдруг что-то выдаст.

Заведения и лавки только начинали открываться. Из кафе работники выносили легкие столы и стулья, расставляли их на верандах рядом со своими заведениями для любителей свежего воздуха. Но её внимание привлек стоящий посередине улицы худощавый мужчина в берете с сигарой в руке, а рядом с ним мальчишка с газетами. Ей отчего-то показалось, что что-то недоброе происходит, но потом услышала: «Хеша, с гостей города не брать ни медяка за прессу, а если всунут, то чтобы я этого не видел». Лира еще постояла прислушиваясь, причитал мужчина долго, но по-доброму, поправлял рубаху на худых плечах паренька и ободряюще похлопывал того свободной рукой. Мальчишка гордо расправил свои тоненькие плечи и ответил:

– Да, понял я, па, ну, иди уже, – ему не терпелось побыть самостоятельным. – Мне уже почти семнадцать, люди смотрят, а ты… я пошел.

Лира невольно улыбнулась, тряхнула головой: – «Надо же, и правда, не всё, что кажется тем и является». Она осмотрелась и увидела, что на одной из гостиниц, на верхушке мезонина, установлены механические часы, на циферблате которых значилось без пяти минут семь. И что-то кольнуло в груди.

Мастера по механике в последние лет пять ценились наравне с целителями. У них при столице открылась своя гильдия, в которую брали после окончания академии по специальности артефакторики. Студенты, обученные совмещать физические предметы с силой, отлично подходили как для создания новых полумагических, так и для полностью механических вещей. Воображения у них хватало, как и способности составить последовательную цепочку работы не магической музыкальной шкатулки. Всего-то требовалось, опираясь на логику, заменить магические шестерёнки на металлические. Самые способные мастера собирались на конференции во дворце, а в главной газете «Зорис» им отводилось пол-листа на заметки. В Идит редко попадала свежая пресса, но из того, что Лире всё же удалось прочесть, было ясно, что прогресса как такого нет. А вот мода на всякое не магическое: музыкальные шкатулки, часы и прочую мелочевку у знати присутствовала.

Лет пятнадцать назад, после изобретения полу магического велосипеда, который тут называли цепьюрт, и началась популярность подобных изобретений. Цепьюрт был придуман для очень активных детей как игрушка и стал популярен даже у взрослых. Управлялся он с помощью двух артефактов, которые периодически нужно заправлять энергией – чистой силой, без формул. На правой ручке руля прикреплялся гладкий камушек и, активируясь прикосновением, заставлял двигаться колеса, а камушек на левой останавливал её. Затем, в погоне за полной механикой, цепьюрт обзавелся шатунами, которые соединяли педали и диск-звездочку, куда накидывалась цепь. Сам мистер Цепьюрт стал богатым и почитаемым при дворе, а в дальнейшем – управляющим и главным спонсором гильдии механиков. И эти часы, на мезонине, так же являлись его изобретением. Отсчет времени тут существовал всегда, но родоначальника заклинания «цифериус» не знала даже книга по истории. Зато при его произношении на ладони вспыхивали серебряные цифры с датой и временем. Одни из немногих чар, к которым не прилагалась формула, они напрямую зависели от сказанного слова.

Идя дальше по улице, она наконец добралась до местного ателье. Это было двухэтажное здание с мансардой, переходящей в небольшую веранду, которая служила и навесом, так как выступала на два метра прямо над входом. Строение выкрашено краской приятного тёмно-персикового цвета. Первый этаж фасада служил витриной: на подиуме стояли манекены, одетые в маскарадные наряды для дам, а за ними – плотный опущенный полог из темной коричнево-оливковой ткани. Поэтому, что творилось внутри рассмотреть оказалось невозможно.

Выставленных нарядов оказалось всего три, как, впрочем, и манекенов. Они собой представляли черный металлический каркас, что по форме своей воссоздавал человеческое туловище. Лира не могла не рассмотреть каждое из них – они завораживали, притягивали к себе взгляд и не отпускали. «Может, они зачарованы на внимание?» – мелькнула мысль, но проверять она всё равно не стала.

Первое платье – особо пышное, по длине спереди приоткрывало бы колени на низкой девушке, а на высокой смотрелось бы и вовсе вульгарно. Зато сзади подол опускался к самому полу.

– «Из парчи, на вид довольно тяжелое, хотя… пара формул и оно легче пера Сариона», – ей бы очень хотелось на краткий миг ощутить себя по-настоящему красивой, а в таком шедевре, нельзя было выглядеть не эффективно.

Узор на нем из золотой волоченой нити настолько мелкий и плотный, что самой ткани за всеми орнаментами и завитушками Лира видела с трудом. Нижняя юбка из более тонкого вишневого шелка украшена объемным кружевом. Чтобы выделить праздничность парчи, шелк был выбран матовый, что делало цвет глубоким. Аксессуары в виде туфелек с заострёнными носами и на маленьком каблучке, дамская треуголка с загнутыми полями, декорированная золотым шнуром, пером и кружевом, полупрозрачные перчатки с лентами – все это великолепие лежало на низеньком постаменте из темного дерева рядом с платьем.

Два других наряда – поскромнее, но не менее прелестны. Одно воссоздавало образ лесной нимфы из местной мифологии. Более облегающее фигуру за счет корсетной вставки на талии под грудь, но расходящиеся клёшем подол и рукава должны дать легкости в образ. Приятного тёмно-зеленого цвета с серебряной вышивкой на рукавах и корсете. А вот аксессуары к нему выглядели не менее помпезно, чем у первого. Чего стоил только воссозданный с легендарной картины посох лесной девы!

Третье самое нежное: неокрашенный шелк сливочного цвета перекрыт поверху нежно-розовым невесомым как паутинка кружевом – всё оно, будто усыпанное мерцающими блестками, приковывало взгляд. Это платье, пожалуй, было бы скучным для карнавала, но прилагающиеся крылья из настоящих перьев, окрашенных золотом и поблескивающая диадема складывали картину в ангельский образ. Как тут называли мифических крылатых существ – альдиты. И, если давать правильное название, то образ «Принцесса альдитов» хорошо описывал этот наряд.

Как правило, альдиты в мифологии считались существами, благословляющими любовников. Затем их стали упоминать как хранителей семейного очага и брачующимся всегда желали обзавестись подобным хранителем. Обычно каждый гость в своем пожелании новобрачным считал должным упомянуть фразу: «И пусть альдиты парят над вашим домом».

Прекрасные платья, настоящие произведения искусства – швея мастерски подбирала материал для передачи правильного впечатления. Хотелось прикоснуться к атласной поверхности струящейся ткани зеленого платья. Рассмотреть поближе умело выполненное тонкое кружево на нижней юбке первого наряда. Еще сильней хотелось увидеть их на девушках. Посмотреть, как гармонично платье, аксессуары и особенно крылья смотрятся на живом человеке.

На углу, между этажами, висела вывеска: «Ткани, одежда и пошив по моде от Мелисенты Лентрель». Ниже приписка: «Создайте свой неповторимый карнавальный наряд по хорошей цене».

Лира подошла к приоткрытой двери, оттуда слышались женские голоса – чуть помедлив, она отворила ее, проходя внутрь. Комната оказалась светлой, но заставленной: везде лежали, а некоторые были подвешены на стену, различные по цвету и текстилю тюки ткани, две пастельные в цветочек ширмы преграждали обзор, но Лира и так видела везде обрывки и цельные мотки: лент, рюш, кружева. Одна большая ширма загораживала часть помещения справа – за ней, по всей видимости, и находились дамы.

– Лиса, тихо, пришли, – шикнула девушка, послышалось шуршание платья, и одна из них вышла к Лире.

– Доброе утро! Меня зовут мадам Лентрель, я хозяйка ателье. Извините за беспорядок: моя муза, мисс Эрлен, заставила вчера взбунтовать мое воображение! И мы полночи провели за работой, – она весело посмеялась. – Чем мы можем вам помочь? Хотя, думаю, вам необходимо платье к празднику, конечно же!

Лентрель оказалась очень активной молодой женщиной, с живой мимикой, широкой улыбкой и невероятно пышными кудрявыми волосами, которые опускались к пояснице тяжёлыми волнами. Ее зеленые глаза живо осматривали фигуру Лиры, скорее всего, уже прикидывая в уме её размер, образ и тяжесть омоньеры на её поясе.

– Доброе утро, госпожа, – сказала мисс, по всей видимости та, на которую переложили вину за хаос. Она оказалась ровесницей мадам: на вид им не больше сорока, обе очень хороши собой и в то же время очень разные особы. – Не пугайтесь ее характера, на ваше платье это не повлияет, я прослежу.

– Здравствуйте, – Лира вспомнила, что стоит улыбаться, даже если нет особой причины. – Вы правы, мадам Лентрель, но я приехала совсем без вещей, поэтому помимо костюма или платья к празднику мне необходима и простая одежда. Меня можете звать просто Лира.

Лиралин хотела блистать, почувствовать себя женственной, нарядится хоть в то самое, нежное альдитовское платье с крыльями! Но Лира еще ни разу не одевала платьев и ей было очень комфортно в брюках разного фасона, а юбки ей казались очень уж неудобными и сковывающими. Для себя она решила, что в первую очередь на этом празднике она должна чувствовать себя удобно, чтобы в полной мере насладится плясками на карнавале. Поэтому главный костюм должен быть с брюками, но и платьев она себе закажет тоже.

– Вот как, без фамилии, интересно. Тут много кто не называет своего имени полностью. – Чуть помедлив, мадам добавила: – Но не берите в голову, на Кальтимире – это в порядке вещей, просто мысли вслух.

Лира сглотнула, хотя во рту казалось всё пересохло. Вот, что значит встретить кого-то из знатных! Сразу, в один миг ей прямо заявили, что видят ее насквозь! Может стоило придумать и фамилию? Так она придумала! А почему растерялась и молчит?! Но все уже всё поняли, и эта заминка только подтвердила слова модистки. Лира, разочарованная в себе, сдержала горький вздох поражения. В следующий раз она не допустит этой ошибки! А с другой стороны… – «Это ведь карнавал, пусть думают, что хотят! Моя комната в таверне перечеркнет все их домыслы обо мне как о знати», – рассудила она и расправила плечи.

– У вас уже есть идеи для вашего наряда, мисс Лира? – спросила ее Эрлен, переходя к делу.

– По правде сказать, почти нет: я увидела ваши работы на витринах и осознала, что мои представления далеки от того, что творите вы. Если это возможно, я бы хотела довериться вам, с учётом небольших пожеланий от меня.

– Ах! Это чудесно, – воскликнула мадам и, шурша пышной юбкой, пересекла комнату к столу у противоположной от входа стены. Он, кажется, ломился под грузом тканей, бумаги, кальки и различных ткацких принадлежностях. – У меня были наработки. Наброски Эрлен просто прекрасны! Их просто куча, но я уверена, вот этот вариант… Ах, да, и вот этот, вам могут прийтись по душе. И вон тот эскиз. Просто чудо какое изумительное платье. О деньгах не волнуйтесь, можете выбрать образ, а там… Куда же я его положила, ох. Нашла! …а там мы уже подберём материал и украшения вам по карману!

Мисс Эрлен мило улыбнулась: ей всегда становилось неловко с новыми гостями, с теми, кто еще не работал с Лентрель, но взяв себя в руки она легонько пожала плечами, словно сбрасывая волнение и спросила: – Может, желаете чай, мисс Лира?

Мадам Лентрель оказалась очень утомляющей и прямолинейной. Будучи активной, она переключалась с одного на другое. Несмотря на то, что Лиру напоили чаем с пирогом, она чувствовала себя очень голодной. Мадам долго уговаривала её на яркие платья, но с помощью мисс Эрлен Лире удалось настоять на чём-то менее эффектном. Поскольку таких эскизов не нашлось, им предстояла немалая работа по созданию наряда.

После долгой дискуссии они остановились на приталенном, удлиненном жакете с запахом из бархата черного цвета. На наброске мисс Эрлен старательно выводила детали, подписывала каждый узор, добавляла примечания: «из серебряного позумента и такой же оторочкой». Шёлковую рубашку с жабо Лире рекомендовали исключительно яркого цвета уже обе дамы, настоятельно всовывая лоскуты ткани различных красных оттенков. В итоге был выбран бисмарк-фуриозо. Ничья – не сильно яркий, но все же красный, отрезок ткани закрепился булавкой к очередному наброску. С низом оказалось сложнее. Ей предлагали и некое подобие бальной юбки со шлейфом, и открывающее ноги выше колена, но Лира видела этот образ иначе. Предложение о шелковых плотных чулках и пышных шортах – ее вообще выбило из колеи! Маскарад… Но нет, это точно не для нее.

– Под такой скучный верх необходим интересный низ, – уверяла Лентрель, эмоционально взмахивая руками. – В самом деле, вы же не покоятелем хотите нарядиться! Празднично, все должно быть празднично!

– «Темные тона носят не только люди из ритуальных услуг!» – ей хотелось выкрикнуть, выказать ярко протест, возможно вообще встать и уйти, но мисс Эрлен подлила ей в кружку чай и Лира натянуто улыбнулась в ответ.

В Идит все мужчины носили широкие, подпоясанные на животе кюлоты, у некоторых пояс начинался почти под грудью. У Фейраса, как и у Лиры, в гардеробе, помимо подобных штанов, имелись также и более строгие, плотные, сидящие ровно по ноге брюки. Отлично смотрелись с камзолом и подходили под самые разные рубашки. Только вот распространены они лишь у знати. У горожан такие штаны считались непрактичными – узкая брючина сковывала движение, работать по хозяйству в таких неудобно. Поэтому мало кто из мужчин заказывал такой фасон, а девушки, что городские, что знатные, все они любили нарядиться в платья, хоть никакого запрета и моветона не было в носке брюк женщинами. Чаще всего их носили девушки выпускницы факультета боевой магии и не только, но чаще всего именно они предпочитали комфортные брюки юбкам.

Ткань Лира попросила сделать эластичной, а для этого модистке придется повозиться со специальными чарами. Естественно, такие пожелания требовали определенной доплаты. – «Лучше переплачу пару серебряных, зато вещь комфортно отношу, – размышляла она. – Если не добавить чар в ткань, то узкая брючина перетянет икры».

Не обошлось без доработок дам, которые решили, что брюки обязательно должны иметь глянец. В конечном итоге они стоили Лире больших нервов. Тут даже мисс Эрлен не хотела сдаваться и считала, что, хотя бы блеск, на крайний случай серебряная строчка, должны присутствовать, иначе – «скучно». – «Жаль, что я не взяла наряд из своего гардероба, – думала про себя, вслух же соглашаясь с девушками и их советами. – Пару вечеров поколдовать над рюшами, узорами, строчками и все на мой вкус». Но потом представив, что у нее могло получиться, сама же и развеял свои мечты: – «Хотя мадам права на счёт образа покоятеля. В сравнении с теми яркими нарядами на витрине, меня бы в этой пестролистной толпе и правда посчитали, наверное, за представителя ритуальных услуг. И опыта нет создать что-то достойное для маскарада, и это стоило бы мне побольше нервов, чем сейчас».