Слова эти, словно стрела, пронзили броню, покрывшую сердце Умы. Он огляделся, словно сейчас очнулся. Лишь в это мгновение он осознал необратимость произошедшего. Ума показался себе маленьким и затерянным на огромном подносе земли под тёмными небесами, усеянными звёздами, молчаливо льющими свой свет на землю. Молодой воин закрыл глаза, и вся жизнь промелькнула перед ним, словно цветной сон. И везде в этом сне был Ангуш.

– Дай, мне, князь, тыкву, – попросил он.

– Пей, воин, пей, – отозвался Манахем, – Заливай тоску, пока она не разгорелась и не испепелила нас.

Отряд Манахема прибыл в Итиль с собранной данью и был милостиво принят каганом Хануккой. Ума остался на службе и вскоре отличился в войнах с Албанией, Иберией и Византией. Со временем у него появилась белая юрта, косяки лошадей и стада курдючных овец. Он исполнил свою мечту и съездил с подарками к брату. Он женился на племяннице Ангуша и стал отцом семи сыновей. Уму уважали как храброго и дальновидного военачальника, его окружали славные соратники и верные слуги, но никогда у него не было друга столь близкого, как Ангуш.

Когда ему исполнилось семьдесят, он начал видеть сны из времён своей молодости. Он понял, что это Ангуш зовёт его свидеться. Отважный военачальник пожелал посетить курган, под которым вот уже пятьдесят лет покоился его друг. В последнем кочевье, где он остановился, Ума запретил своим воинам и слугам следовать за собой, но он знал, что они продолжают ехать за ним в отдалении.

Молчаливо встретил Уму заросший травой высокий холм. Не представляя, как дать знать Ангушу о своём присутствии, старый воин заиграл на дудочке, точно такой, на каких они с другом играли в детстве, когда пасли табуны. Излив печаль прожитых лет в музыке, Ума заговорил, рассказывая другу, что спал в глубине кургана, о том, что произошло с ним в прошедшие годы, промчавшиеся и растаявшие, словно дикие козы в степи. Когда в горле пересыхало, Ума наливал себе греческого вина из сухой тыквы в старую чашу.

Люди Умы, стараясь держаться на расстоянии, прождали своего господина полдня и всю ночь. Зная суровый нрав военачальника, никто не посмел нарушить его одиночество. Благо, вовсю светила полная луна, чётко очерчивая одинокую фигуру, сидящую на вершине кургана. Лишь утром, когда солнце было уже высоко, воины решили приблизиться. Когда один из них взобрался на холм, он увидел, что старик сидит, свесив голову на грудь. Перед ним лежит сабля. Справа в траве желтеет укатившаяся высушенная тыква для вина. Левая рука Умы сжимает чашу, на которой видны полустёртые знаки: «Ума и Ангуш – двое нас». Судя по всему, господин ушёл в вечность ещё вчера вечером.