И правда, в объявлении сообщалось о молодом рыцаре, обманом увезшем жертву, предназначенную для Заграбастала. Далее говорилось, что самозванец выдает себя за друга Френца Вельена, а ниже приводились приметы Ристарда и Тики-так в парике, а также их лошади с поклажей.

– Сдается мне, что дочери хозяина мельницы не долго удастся попользоваться твоими вещами и лошадью, Ристард, после такого объявления, – задумчиво сказала Тики-так.

–Да и самому Ристарду грозит опасность, – добавил Ноэль. – Если ты без парика и в мужской одежде почти неузнаваема, то его внешность полностью соответствует объявлению.

– Что же делать?

– Знаешь что, Ристард, – Ноэль положил юноше руку на плечо, – идем-ка с нами в Мольну. С твоими приметами при такой обстановке в стране девочку искать трудно, а после этого объявления – смертельно опасно. Сначала нужно свергнуть оборотня, установить в стране покой, а уж потом можно искать твою Мариккен. Я не просто так болтаю. У нас в Мольне есть общество единомышленников, которые поклялись посвятить себя борьбе с Заграбасталом. Я знаю все о тебе, что смогла рассказать мне Тики-так. Ты – смелый, сдержанный, умеешь хранить тайну. Такие люди нам нужны. Кроме того, ты вступил в конфликт с оборотнем. Конечно, ты можешь не согласиться со мной и отказаться, я пойму, но подумай, что ты сможешь один. Опасность наподобие хозяина мельницы была первой и не случайной. Сейчас в стране много злодеев, пользующихся смутой и запуганностью людей. К тому же, кроме обычных разбойников и преступников, теперь на твоем пути будут стоять люди Заграбастала. В таких условиях высока вероятность того, что ты погибнешь, так ничего и не успев сделать, в то время как если ты присоединишься к нам, и мы победим, все мои друзья помогут тебе в поисках Мариккен.

– Мне нужно подумать, – сказал Ристард.

Некоторое время они шли молча. Ристард размышлял. Его немного укололо «идем с нами», которое означало, что Тики-так уже все решила. И когда она успела? Неужели за тот короткий промежуток времени, когда он делил еду и деньги между узниками, а она говорила с Ноэлем? Как легко она оставила его! Преодолев обиду, Ристард в конце концов пришел к выводу, что Ноэль прав. Действительно, что он может один, да еще в условиях, когда он даже не может назвать полного имени Мариккен? Решено, он присоединится к людям, борющимся с оборотнем, покажет себя с лучшей стороны, а потом, когда Заграбастал будет свергнут, он назовет свое имя и имя Мариккен. Тогда никто не заподозрит ни его, ни ее в связях с оборотнем и его прихвостнями, и все его новые друзья помогут ему найти девочку.

– Я согласен, – сказал Ристард.

– Я знала, что ты все правильно решишь, – обрадовалась Тики-так.

– Я тоже рад, – добавил Ноэль. – Только вот тебя нужно срочно переодеть, иначе ты будешь схвачен уже на подходе к Мольне.

Запасной одежды ни у кого не было, поэтому договорились одежду перемешать. От прежнего костюма Ристарду оставили только штаны, куртками он поменялся с Тики-так, а обувью – с Ноэлем.

После обеда путники спокойно миновали городские ворота Мольны.

Спустя два месяца всякому, кто увидел бы спешащего по улице юношу в черном с саквояжем в руках, никогда не пришло бы в голову, что этот скромный молодой человек имеет нечто общее с неким самозванцем, усердно разыскиваемым по всей стране. Его лошадь, нагруженная доспехами с золотой насечкой и серебряным напылением, уже была найдена, но сам злоумышленник, посмевший посягнуть на жертву Заграбастала, все еще оставался на свободе. Между тем, это было одно лицо, и этим лицом был Ристард. Уже два месяца он и Тики-так жили у лекаря Яна Хейсума, учителя Ноэля, который согласился взять их в ученики. Старичок весь был погружен в медицинскую науку сам и приветствовал всех, кто также хотел учиться. Он был добр, рассеян и судил обо всех по себе. Учение состояло из двух ступеней: на первой ученик работал в аптеке и учился приготавливать лекарства, а на второй – посещал вместе с учителем больных. Ноэль уже находился на второй ступени обучения. За время, проведенное у лекаря, Ристард и Тики-так выучили месторасположение и назначение всех банок и склянок в аптеке, а также были допущены к простейшим операциям по приготовлению лекарств. Отныне днем, пока их учитель и Ноэль обходили больных, один из них, сменяясь по очереди, стоял за стойкой и отпускал лекарства, а второй – следил за порядком в доме и готовил ужин. По вечерам младшие ученики вместе со старшим занимались под руководством самого уважаемого доктора. Два вечера в неделю, четверг и воскресенье, были свободны. В эти дни Ноэль, Ристард и Тики-так встречались с «братьями колец».

«Братьями колец» называли себя молодые люди, причем не только юноши, но и девушки, решившие посвятить свою жизнь борьбе с оборотнем. Среди них были крестьяне из окрестных деревень, ученики ремесленников, молодые мастера, писцы, мелкие чиновники и даже рыцари. Они отбивали жертв оборотня, нападали на его слуг, мешая им разъезжать по стране и творить свои черные дела. Называли они себя «братьями колец» потому, что носили особые кольца для того, чтобы узнавать друг друга. У каждого «брата» было семь колец, по одному на каждый день недели, которые хранились в особом футляре. Каждый понедельник кольца сдвигались на одно вправо, чтобы труднее было выследить порядок их ношения. Перед приходом Ристарда все братство едва не развалилось, так как оборотень смог проникнуть на одно из собраний и высмотреть всех наиболее видных «братьев», которые были схвачены и казнены. Ноэль чудом не попал на это собрание, поскользнувшись на арбузной корке и растянув связки за два часа до его начала.

С появлением Ристарда аресты и казни «братьев» прекратились, так как он научил руководителей отдельных мелких объединений окружать место своих собраний волшебным кругом с золотистым маревом, делавшим их невидимыми, неслышными и недосягаемыми для внешнего мира, а каждого отдельного «брата» – превращаться в невидимку. Поэтому каждые четверг и воскресенье, с наступлением темноты, стража, расставленная Заграбасталом по всему городу, чтобы никто не смел передвигаться по нему вечером и ночью, иногда с ужасом слышала звуки шагов одного или более человек, а то и тихие голоса. Суеверные стражники пугались, думая, что это бродят души погубленных Заграбасталом людей. На самом деле это невидимками пробирались на собрания «братья колец». Собрания проходили в старом заброшенном складе на окраине города, неподалеку от разрушенной оборотнем при завоевании крепостной стены. На них присутствовало до пятидесяти человек, именно столько было руководителей небольших объединений «братьев» в Мольне, Финеасе и окрестных деревнях. Не смотря на защитное марево, все называли друг друга по прозвищам, а не по именам, чтобы в случае провала как можно меньшее количество людей могло быть выдано под пытками. Ноэля, например, звали брат Молот за его постоянное требование более решительных действий, и он был одним из руководителей братства. Тики-так получила прозвище сестра Календула за любовь к лекарственным растениям, проснувшуюся у нее на месте учебы, а Ристард – брат Дымка за золотистую дымку волшебного кольца, которое он научил рисовать «братьев».

Однажды шло рядовое собрание. Тики-так на этот раз осталась дома, так как ей нездоровилось. На нем брат Тополь из Финеаса сообщил о сведениях, добытых одним братом из его организации, работающим в суде. Этот брат рассказал о том, что Френц Вельен с одобрения оборотня подал в суд списки неугодных ему людей, которые должны быть схвачены, осуждены за заговор против Заграбастала и отправлены ему на съедение. Везти их в столицу будет конвой из ста пятидесяти человек по Галльской дороге. Ноэль, иначе брат Молот, приказал руководителям «братьев» из деревень, находящихся вдоль означенной дороги, а именно брату Боярышнику, брату Граниту и сестре Липе подготовить нападение на конвой и отбить пленников. Тут же был разработан план нападения.

Потом выступила сестра Липа и сообщила, что в Галльском лесу ее людьми устроено еще два лагеря для укрытия тех, кто ищет спасения от Заграбастала, а также для складов оружия. Последнее было очень важно, так как «братья» готовились к восстанию против оборотня и заготавливали мечи, луки и стрелы, обращаться с которыми учились на укромных полянах. Главная трудность для них состояла в том, что они не знали как одолеть главного врага – Заграбастала, ведь у него не было определенного, всем известного лица, а только множество неожиданных воплощений.

Когда поднялся брат Малахит и стал рассказывать о ссоре в своем объединении, где молодой рыцарь отказался подчиняться руководителю из крестьян, по золотистому мареву защитного кольца забегали синие искры. Со злым треском они пытались проникнуть сквозь защитную дымку.

– Брат Дымка, что это? – спросил Ноэль у Ристарда.

– Кто-то, обладающий волшебной силой, пытается проникнуть внутрь кольца, но у него не выходит, брат Молот.

– Волшебной силой, кроме брата Дымки,– тихо сказал кто-то, – у нас обладает только…

– Оборотень! – решительно закончил брат Молот, усмехнувшись.

Собрание притихло.

– Ну, что вы испугались? – попытался ободрить он присутствующих.– Он ведь не может до нас добраться, верно, брат Дымка?

– Да, пока мы в кольце, не может, – подтвердил Ристард.

– А он нас видит? – спросил брат Гранит.

– Нет, он только чувствует сопротивление кольца, – успокоил всех Ристард.

– А что с нами будет, когда мы все отсюда выйдем? – спросила сестра Липа.

– Ничего страшного. Превратитесь в невидимок и броситесь врассыпную. Он, по-видимому, один, так что вряд ли кого поймает, – натянуто – оптимистично заявил Ноэль.

В эту минуту искры исчезли.

– Ушел? – спросил кто-то.

– Возможно, – ответил Ристард. – Во всяком случае, он перестал ломиться в кольцо.

– Значит, мы можем продолжать собрание, брат Дымка? – обратился к Ристарду Ноэль.

– Боюсь, он ушел лишь для того, чтобы вернуться с подкреплением, а мы, хотя и можем сделаться невидимками, однако остаемся осязаемыми, не можем проходить сквозь стены. Если мы сейчас не уйдем, брат Молот, нас переловят наощупь в замкнутом пространстве склада, – сказал Ристард.

– Тогда все читайте заклинание, чтобы стать невидимками, – приказал Ноэль, – а когда брат Дымка разомкнет кольцо, разбегайтесь маленькими группами в разные стороны. О месте следующего собрания и его времени узнаете позже.

Когда собравшиеся разбежались, Ноэль и Ристард спрятались возле разрушенной конторы неподалеку от склада, чтобы проверить свои опасения. Вскоре из ближайшего переулка, стараясь не шуметь, выбежала группа стражников и окружила склад. Руководил ими небольшой старичок в красном колпаке, который приказал натянуть вокруг сарая сеть и вошел внутрь.

– Этот дедушка действует со знанием дела. Он знает, что от гвельфских заклинаний тело человека становится невидимым, но остается осязаемым, – шепнул Ристард другу.

– Это оборотень, – одними губами ответил Ноэль. – Идем, теперь мы видели все, что нужно.

На следующий день Заграбасталом был издан указ, разрешающий страже проверять, все ли граждане находятся у себя дома по ночам. Это означало, что начиная с десяти часов вечера и до семи часов утра стража могла ворваться в любой дом, чтобы узнать, все ли жильцы на месте. В случае отсутствия кого-либо без особой уважительной причины, остальные жильцы подвергались аресту, препровождению в тюрьму и занесению в списки на съедение. Закон явно был направлен на то, чтобы помешать собраниям «братьев колец».

Чтобы контролировать жителей и днем, был введен определенный порядок работы, проверять соблюдение которого должны были особые служащие. Едва открывались лавки, конторы и мастерские, как специальный служитель отмечал, когда это произошло и кто был на месте. То же самое делалось перед закрытием. Как и все, чья работа была связана с передвижением, лекарь и Ноэль ежедневно сдавали тому же служителю расписки от больных, в которых обязательно указывалось, где и до какого времени они были. Всякий, кто не мог отчитаться в своем времяпровождении, подлежал занесению в списки на съедение.

В первые две недели, последовавшие за указом, город лихорадило от проверок. В одну ночь к Яну Хейсуму наведались целых четыре раза. Потом все затихло.

«Выжидает», – как-то раз шепнула Тики-так юношам за обедом.

Ноэль и Ристард были согласны, но на всякий случай ответили: «Осторожно, оборотень среди нас». Эти слова были самой распространенной поговоркой горожан, с помощью которой они пресекали неосторожные разговоры, грозившие опасностью. Опасность же нависла действительно серьезная.

В ближайший понедельник, когда Ристард был в аптеке, туда в девятом часу утра вбежала растрепанная Тики-так.

– Ристард, наше дело провалилось! Ноэль приказал тебе бросать все и созывать наших на срочное собрание! – выпалила она.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Тики, – спокойно ответил юноша и, скользнув взглядом по ее пальцам, лежавшим на витрине, увидел, что на них нет кольца.

– А, совсем забыла! – смутилась Тики-так. – Я же без кольца, вот ты и не веришь.

Девушка проворно достала из кармана коробочку с кольцами, открыла ее и задумалась:

– Знаешь, совсем из головы вылетело, какой сегодня день, – сказала она. – Какое же кольцо надеть, ты не помнишь, Ристард?

– Я плохо разбираюсь в украшениях, а потому вряд ли смогу тебе помочь, – холодно ответил юноша, держа руки за спиной и незаметно повернув свое кольцо камнем внутрь.

Тики-так беспомощно глядела в коробку. Вдруг она отчаянно разрыдалась:

– Ристард! Ты бессердечный! Ты что, не понимаешь, что наше дело в опасности? Я как услышала, сразу прибежала к тебе! Неужели из-за того, что я от волнения забыла, какое кольцо надеть, ты дашь погибнуть нашим товарищам?

– Может, тебе предложить анисовых капель для успокоения? – бесцветным голосом спросил Ристард, но сердце его дрогнуло.

Тики-так дрожала и плакала, умоляя его не медлить ни минуты, пыталась вытащить юношу из-за стойки и даже падала на колени. Ристард стоял безмолвно, как мраморная статуя, но внутри его бросало то в жар, то в холод. Вдруг товарищам и правда грозит опасность, а он из – за формальности, из-за глупой забывчивости Тики-так стоит столбом и позволяет им погибнуть? С другой стороны, а что, если это не Тики-так, а оборотень, получивший сведения, что его враги узнают друг друга по кольцам, добывший набор, но еще не умеющий им пользоваться?

Сокрушенная горем и недоверием юноши Тики-так ушла, обозвав его предателем и изменником. Ристард же мучился все утро. Он не мог покинуть аптеку в рабочее время и с нетерпением ждал обеда, чтобы сбегать домой и проверить все самому. К двенадцати часам от учителя принесли записку, что они с Ноэлем при посещении больных столкнулись с тяжелым случаем заболевания, а потому останутся в доме пациента до вечера, а может, задержатся и на ночь. Была ли эта записка настоящей? Много раз юноша порывался побежать то к одному, то к другому из своих друзей проверить, как у них дела, но мысль о том, что он приведет и оборотня, останавливала его. Едва дождавшись обеденного перерыва, он бросился домой, чтобы увидеть Тики-так. Дверь была заперта. На кухне посуда стояла нетронутой. Он осмотрел дом: девушки нигде не было. Волнение его возросло, но тут время перерыва закончилось. Ристарду пришлось вернуться в аптеку, так как люди оборотня зорко следили за работой лавок, мастерских и учреждений. Всякий, не оказавшийся на месте в рабочее время, подлежал как изменник занесению в списки на съедение. К вечеру юноша чувствовал себя совсем разбитым и больным. Словно молот, в его мозгу стучала всего одна мысль: «Пусть, когда я вернусь домой, все уже будут на месте и всё выяснится». Однако его надежды не оправдались: уже издалека он увидел, что в окнах нет света.

После закрытия аптеки и других учреждений у жителей Мольны оставался свободным час до того времени, когда они были обязаны потушить огни и лечь спать. Ристард, для которого неизвестность была уже невмоготу, решил использовать этот час для небольшой разведки. Он прихватил свои давно требовавшие починки башмаки и отправился к одному из «братьев», который работал сапожником. Ему открыла молодая жена сапожника и сообщила, что ее мужа вызвали во дворец одного из друзей оборотня, и он еще не возвращался. Это известие потрясло измученного Ристарда. Он вообразил, что товарищ его схвачен, как и Тики-так, и решил вернуться домой, чтобы не возбуждать своим посещением подозрений против тех, кто еще случайно не попал в поле зрения людей оборотня. В том, что за ним следят, и что он сам находится в числе подозреваемых, Ристард не сомневался. Он провел страшные вечер и ночь в пустом доме лекаря, пытаясь казаться спокойным и делать все как обычно, потому что оборотень мог незримо присутствовать в доме. Вот когда он в полной мере понял весь ужас повседневной присказки жителей Мольны: «Тихо, оборотень среди нас!»

Под утро, лежа одетым на постели, с лицом, спрятанным в подушке, Ристард услышал звук поворачивающегося ключа, а затем шаркающие шаги учителя и голос Ноэля. От радости у него из глаз брызнули слезы. Однако он не побежал вниз, боясь, что добрый старик начнет расспрашивать его, а дождался, пока Ноэль поднимется к нему в спальню, так как они спали в одной комнате.

– Что случилось? – спросил Ноэль, едва вошел. – Ты не спал и не гасил свечу всю ночь?

Ристард молча бросился к нему и крепко обнял. Ноэль почувствовал, что щека друга влажная, а сам он дрожит.

– Сейчас ты мне все расскажешь, – сказал он и начертил волшебный круг, окутавший юношей волшебным маревом.

Этот круг они не чертили уже три недели, так как, наткнувшись на него, оборотень сразу бы догадался, в каком доме проживают люди, относящиеся к тайной организации. Однако на этот раз разговор обещал быть серьезным, и им пришлось рискнуть. Справившись с волнением, Ристард рассказал о странной выходке и исчезновении Тики-так, а также об исчезновении сапожника.

– За сапожника ты зря волнуешься, мы его встретили, когда возвращались домой. А что касается Тики-так, то она не могла прийти к тебе вчера в девять часов утра, так как под предлогом посещения больной бабушки я отправил ее передать кое-какие сведения нашим братьям, живущим в окрестных деревнях, – выслушав Ристарда, сказал Ноэль. – Я сам проводил ее до ворот и проследил, как ей выписывали разрешение покинуть город на два дня. Это было в девятом часу утра. Кстати, я оставил тебе на всякий случай записку на тумбочке, что Тики уходит.

Ристард посмотрел на тумбочку, которая вошла в нарисованный волшебный круг, чтобы им было где присесть во время разговора. На ней действительно лежала записка, которую накануне он, пребывая в расстроенных чувствах, не заметил.

– Но если Тики-так в девять утра вышла из городских ворот, значит, ко мне ворвался оборотень? – спросил Ристард.

– Видимо, да. Поздравляю с первым крещением, – усмехнулся Ноэль.– Значит, он знает не только о том, что есть тайная организация для борьбы с ним, но и то, как мы узнаем друг друга. А, кроме того, подозревает, что жильцы нашего дома играют в организации первые скрипки, и пытается спровоцировать нас на неосторожные действия.

– Почему же он сразу не схватит нас, если ему известно так много? – пораженный нарисованной другом картиной, спросил Ристард.

– Он не знает наших планов и возможностей. Он не знает, кто его самый сильный и опасный враг. Он боится спугнуть нас раньше времени и потерять концы, – медленно сказал Ноэль, кусая губы и хмурясь. – Одно могу сказать тебе точно: оборотень вычислил тебя, Тики-так и меня и теперь не оставит нас в покое.

– Что же теперь делать?

– В первую очередь оповестить братьев, чтобы они носили кольца вразнобой и перестали использовать их как опознавательные знаки. Во-вторых, нужно некоторое время не встречаться с остальными, чтобы не навести на них подозрение. Я передам свое руководство «братьями» Мольны брату Терновнику. Что ты об этом думаешь?

Брат Терновник был высокого роста юноша с песочного цвета волосами и светлыми глазами. Он жил на соседней улице и работал в типографии печатником. Ристарду он казался слишком строгим и неприступным. Он подозревал, что тоже не нравится брату Терновнику. Однако печатник был умен, решителен и смел, а потому он согласился. Юноши решили на первых порах посвятить в историю посещения оборотнем аптеки только одного брата Терновника, чтобы не сеять панику и страх в рядах «братьев», а смену руководства объяснить необходимостью конспирации.

Прошло две недели. В городе было тихо. «Братья колец» не собирались, не чертили волшебных кругов. За время, прошедшее со дня собрания, на котором оборотень пытался пробиться сквозь волшебное марево, его слугам не удалось заметить ничего подозрительного. Можно было подумать, что «братья» провалились сквозь землю, если бы о них не напоминали постоянные нападения на конвои, сопровождавшие обреченных на съедение жертв оборотня.

В один прекрасный майский день, когда солнце, похожее на чистый золотой диск, ласково пригревало, а воздух был напоен ароматом распускающихся листьев, Ристард шел по улице от одной женщины, которой он по заданию учителя относил лекарство. В одной руке у него была маленькая корзинка, а в другой – записка, в которой больная указала, с какого по какое время юноша у нее находился. По его просьбе время было чуть продлено, так как ему хотелось прогуляться по весеннему городу, а приказом оборотня жителям Мольны запрещалось ходить без дела по улице. Не смотря на постоянную угрозу своей жизни, встречавшиеся юноше по пути горожане, поддавшиеся весне, выглядели оживленно. Некоторые смеялись и пытались острить, но соседи тут же их одергивали неизменной фразой: «Осторожно, оборотень среди нас!»

Ристард сам был опьянен весной. Он любовался высокими шпилями городских башен, которые как иглы вонзались в голубое небо. На их верхушках покачивались от ветерка флюгеры в виде золотых петушков и кошек. Молодой человек остановился на мосту и улыбнулся, коснувшись рукой изумрудного мха, покрывавшего его старые бока. В воде канала отражались белые облака. Ристард совсем замедлил шаг, залюбовавшись молодой травкой, пробивавшейся между плит, покрывавших мостовую. В этот момент он позабыл о напряженном ожидании ареста в последние дни, о ходящей по пятам опасности, о жалости к старому учителю, который и не подозревал о том, что ему грозит по вине учеников.

– Посторонись! – раздалось вдруг на улице и, едва Ристард успел прижаться к нагретой солнцем стене дома, как мимо него пронеслась кавалькада разукрашенных лентами и перьями всадников – слуг кого-то из друзей Заграбастала, расчищавших путь своему господину. За всадниками следовали закрытые носилки, обитые красным с синими полосами шелком, которые несли двенадцать могучих черных невольников, одетых в малиновые шаровары и белые тюрбаны. С крыши носилок свешивались золотые шнуры с кистями, а на руках и ногах невольников позванивали золотые браслеты. За носилками следовало еще несколько всадников, замыкавших шествие. Процессия проследовала мимо Ристарда, но внезапно порядок ее нарушился, раздались крики и горестные вопли.

– Господину плохо! Господину плохо! – кричали слуги, бестолково мечась вокруг опущенных на землю носилок и мешая друг другу. – Скорее доктора!

– Я знаю, вон тот мальчишка – ученик лекаря! Тащите его сюда! – приказал один из всадников, указывая пальцем на Ристарда.

И не успел юноша глазом моргнуть, как несколько пар сильных рук, невзирая на его возражения о том, что он стоит только на первой ступени обучения лекарскому мастерству, поволокли его к носилкам и втолкнули в них. Лязгнула железная дверца. Раздалась команда: «Взяли! Бегом марш!» – и носилки продолжили путь.

Когда глаза Ристарда, упавшего на пол, привыкли к полутьме, в которую его втолкнули с яркого света, он увидел себя в железной клетке, запертой на замок и закрытой со всех сторон тканью. Кроме него в носилках-клетке никого не было.

«Кажется, оборотень пошел в наступление», – мелькнуло у него в голове. Звать на помощь юноша не стал, потому что жители Мольны скорее разбежались бы кто куда, чем вздумали помочь ему.

Вскоре по наклону носилок и прерывистому дыханию носильщиков молодой человек понял, что они поднимаются в гору. Такая крутая дорога, он знал, вела в замок оборотня, бывший ранее королевским дворцом. Он находился на вершине островерхой горы, возвышавшейся над городом. Склоны горы были выложены гладкими плитами. Замок окружало три крепостных стены, что пленник определил по скрипу трех поднимаемых решеток и грохоту трех отпираемых ворот. Наконец, носилки опустили на землю, половинка шелкового полога откинулась, и красивый молодой человек отпер дверцу клетки, преувеличенно вежливо поклонившись Ристарду.

– Прошу выходить, – насмешливо сказал он.

Лицо у молодого человека было бело-розовое, густые каштановые волосы, завитые в локоны, лежали по плечам. Одет он был в голубую с серебром одежду, а в руке держал атласный берет с пышными снежно-белыми перьями, похожими на маленькое облачко.

Выбравшись из клетки, Ристард огляделся. Он находился в маленьком дворике, окруженном со всех четырех сторон высокими стенами, так что он напоминал темное дно высокого колодца. Кроме Ристарда и молодого человека в нем никого больше не было.

– Прошу за мной, – сказал его насмешливый провожатый и вошел в низенькую дверцу, расположенную в одной из стен.

Ристард последовал за ним. Они долго шли по пустынным, богато расписанным коридорам, в которых царил полумрак. Мимо Ристарда проплывали крапчатые мраморные колонны, огромные великолепные занавесы и гобелены, в нишах переливались всеми красками цветные скульптуры, тепло светилось золото картинных рам. Особенно его поразили два зала. Один был круглый, увешанный портретами одинакового размера впритык друг к другу в несколько рядов, так что казалось, будто картины водят хоровод. Увидев, что Ристард замедлил шаги, его проводник оглянулся и, проследив за его взглядом, сказал:

– Все эти портреты изображают различные воплощения нашего господина Заграбастала, грозного и великого.

Второй зал представлял собой абсолютно голую комнату с каменным столбом посередине. В него вели две небольшие двери, а высоко под потолком был балкон.

Проводник остановился возле массивной дубовой двери, украшенной резьбой, постучал три раза и, открыв ее, пригласил юношу войти. Ристард оказался в темной комнате, освещенной лишь слабым светом светильника. В ней находилась огромная кровать с пологом, на которой под красным одеялом лежал дряхлый старичок в красном ночном колпаке.

– О великий и грозный господин мой Заграбастал, – склонился в низком поклоне, подметя перьями берета пол, бело-розовый проводник Ристарда, – я выполнил твою просьбу и привез лекаря для излечения твоих недугов.

– Спасибо, Френц,– проскрипел старичок. – Твое усердие будет вознаграждено. Ступай.

– Френц Вельен всегда к вашим услугам, – грациозно еще раз поклонился молодой человек и, пятясь задом, исчез за дверью.

Ристарда чуть не хватил удар. Ведь рядом с ним был его сводный брат, принявший фамилию его отца, и родной брат Мариккен!

– Ну, что же вы, доктор, не подходите к пациенту? – спросил скрипуче старичок с постели.

– Я – всего лишь ученик первой ступени, а вовсе никакой не лекарь, – сказал Ристард. – Если вы в самом деле больны, вам лучше обратиться к настоящему врачу.

– Вот как? – усмехнулся старичок. – Но ты бы хоть проверил мой пульс. На это-то у тебя, надеюсь, ума хватит?

Ристард подошел к постели и, присев на край, взял морщинистую, обвитую, словно жгутами, толстыми синими венами руку старика и стал считать.

– Пульс нормальный, – сообщил он через минуту.

– Вот как? – удивился старичок. – А такой? – Ристард почувствовал, как кровь в вене бешено забилась под его пальцами.

– Теперь пульс больного человека, – сказал юноша и поднял глаза на больного. С морщинистого личика на него глядели молодые маленькие, словно змеиные, темные глазки. – Часто это у вас бывает?

– Что? – не понял «больной».

– Перепады пульса?

– Часто.

– Тогда вам нужно обратиться к настоящему врачу, потому что я такую болезнь вижу в первый раз, – сказал Ристард, поднимаясь с постели.

– Но я хочу лечиться именно у вас, дорогой господин Ристард, а вы, как видно, совсем не желаете меня лечить. Что вас смущает? Может быть, мой возраст?– спросил старичок вкрадчиво, неожиданно крепко вцепившись в руку юноши и насильно усаживая его обратно на постель. – Может, вам приятно лечить не старую развалину, а своего ровесника?

Перед изумленными глазами Ристарда морщины старичка вдруг разгладились, рука уменьшилась, красный колпак распался на пряди… На постели лежал мальчик, чуть моложе ученика лекаря, бледный и остролицый. На плечи ему падала копна густых вьющихся рыжих волос.

«Я где-то видел эти волосы, – подумал Ристард. – Они мне кого-то напоминают».

И вдруг его озарило! Да ведь такие же локоны были у рыжего парика Тики-так! Но что хочет сказать этим оборотень? То, что он все знает о Ристарде, вплоть до того, что юноша является тем самым объявленным в розыск рыцарем, который вырвал танцовщицу из рук его слуг? Или оборотень об этом не знает, но хочет проверить свои догадки, провоцируя молодого человека выдать себя чем-нибудь? А может, это вообще какое-то странное совпадение? В этот момент Ристард встретился взглядом с маленькими змеиными глазками оборотня, смотревшими на него с холодным любопытством и ожиданием. Он твердо выдержал взгляд.

– Вы, добрый господин Ристард, по-видимому сегодня не настроены на лечение, – вкрадчиво заметил оборотень молодым певучим голосом. – Тогда отложим мою болезнь. Идемте. Я покажу вам вашу комнату, а затем пообедаем. Вы ведь еще не обедали?

«Больной» легко спрыгнул с постели, накинул поверх рубашки длинный парчовый халат и обул остроносые парчовые домашние туфли.

– Зачем мне комната? Разве я здесь буду жить? – спросил Ристард. – Но это невозможно, мне нужно в аптеку.

– Ничего невозможного в этом нет, – мягко улыбнулся оборотень, но глаза его остались холодными и равнодушными змеиными глазками, – В аптеке некоторое время обойдутся и без вас. Вам нужен отдых, и отдыхать вы будете у меня в гостях.

– И сколько же будет длиться мой отдых?

– Не знаю, вы давно уже привлекли мое внимание, и мне не терпелось свести с вами знакомство поближе. Надеюсь, вы простите мое маленькое притворство, к которому я вынужден был прибегнуть, чтобы заполучить вас к себе? Идемте.