Крылья в багаже. Книга вторая.

Как только светофор переключился на зеленый, Надя, расталкивая толпу, рванула через дорогу. Довольно прытко добежала до угла улицы, свернула и … В радиусе трехсот метров не было ни Фертовкого, ни его спутницы. Шел какой-то сгорбленный старик, перед ним торопился юноша, без шапки, зато укутавшись почти до самой макушки в толстый шарф, стояли несколько припаркованных автомобилей, их стекла уже успели покрыться инеем. Улица была на редкость тихой, дома плотно примыкали друг к другу. Надя пожала плечами. Неужели показалось? Она потрогала свой лоб: горячий, наверняка поднялась температура, она еще и носится как угорелая, и стыдно признаться, выслеживает собственного мужа, ревнует. О, только не это! Хватило подозрений и ревности в Беляниново.

Дома ждал теплый плед и мягкая подушка. Надя выпила жаропонижающее, закапала в нос. Укрылась пледом и стала проваливаться в исцеляющий сон. Его сладостные объятия разрушили телефонный звонок. Надя перевернулась, тихо выругалась, все еще надеясь, что позвонили ошибочно. Ничуть, казалось, трели не прекратятся никогда.

– Слушаю! – она добрела до телефона и буквально нащупала трубку.

– Отражение станет вечностью!

То ли действие оказала таблетка, то ли Надя еще не совсем проснулась – испугаться она не успела, точнее, вообще не испугалась. Положила трубку телефона на место, обмоталась пледом, как туникой, и направилась к кровати.

– Что за чепуха? Отражение, вечность… – она неожиданно для себя самой остановилась перед зеркалом. Внимательно посмотрела: лицо бледное, глаза слезились от простуды, тушь при таком раскладе, естественно, размазалась, придавая лицу несколько устрашающе-готический вид. Надо бы умыться, но так не хотелось идти в ванную. Надя приблизилась к зеркалу вплотную. Вдруг в отражении позади себя заметила какое-то движение. Она обернулась: в комнате по-прежнему никого, кроме нее. Да и кому быть?

Надя опять посмотрела в зеркало и остолбенела. В отражении стояла высокая фигура в длинном балахоне. Лицо этой странной фигуры прикрывал глубокий капюшон, а светлые волосы спускались почти до пояса. Надя сделала шаг назад, еще один, и неминуемо должна была почувствовать спиной прикосновение этого существа. Отнюдь, существо двигалось вместе с ней. Надя опять обернулась: результат тот же – никого! – существо находилось именно в зеркале. Это невероятно, а главное, так страшно, что вообще перестаешь себе отдавать отчет в происходящем. Кажется, так называют шоковое состояние? Но почему тогда все еще работает мыслительный процесс? Потому что это сон? Просто страшный сон?

Существо вдруг стало поднимать обе руки, в широких рукавах Надя увидела в одном – серп, в другом – зеленый венок.

– Марана идет за тобой – прозвучал тихий надломленный голос. Неожиданно зазвонил будильник – закукарекал, звук себе поставил Николай, чтобы быстрее просыпаться по утрам.

У Нади закружилась голова, зеркало стало приближаться с немыслимой скоростью. Больше она ничего не помнила.

Очнулась, долго смотрела в потолок, пытаясь осознать случившееся. В голове все еще был туман. В любом случае, надо потихоньку подниматься, не лежать же до вечера на полу посреди гостиной. Болел бок, видимо, ударилась при падении, когда поморщилась от боли в боку, поняла что еще и «тянет» кожу на лбу. Так и есть, синяк величиной со сливу, красовался недалеко от левого виска, Надя его нащупала: будет спасать положение только густая челка. Стараясь не глядеть в злосчастное зеркало, Надя, кряхтя и охая, добралась до кровати, перед этим выключила все телефоны.

Но теперь спать не хотелось. От пережитого страза, казалось, и простуда прошла.

– Ты, я полагаю, уладил все свои проблемы в личной жизни, – заметила Ангела, она села напротив Фертовского.

– Проблемы в личной жизни? – переспросил он. – У меня их нет.

– Сейчас – да. Твое настроение иное, чем в прошлую нашу встречу. Следовательно, все разрешилось, остались лишь неприятные воспоминания, да и им суждено раствориться в тумане памяти. То, что мы хотим забыть – обязательно забудем. Ведь так?

– Послушай, Ангела, – Николай отложил в сторону вилку, есть расхотелось. Он внимательно посмотрел в ее бесстрастное лицо: надо же, почти никаких эмоций, а улыбку, иначе, как холодной, не назовешь. Нет, его тоже часто упрекали в скудном внешнем проявлении эмоций, в излишней сдержанности, но у Ангелы было нечто иное: ее холод казался абсолютно безжизненным, будто мертвым. Тот единственный интимный контакт между ними был торопливым, без прелюдий, здесь работали тела, но не души. И он в очередной раз пожалел, что поддался искушению.

– Не надо, – она остановила его жестом ладони, – все, что ты хочешь сказать, я знаю, вплоть до каждого слова. Не трать усилий понапрасну. У каждого из нас своя дорога, и повороты на ней тоже свои. Значительно сложнее путь к себе, но он не за горами, стоит лишь чуть-чуть подождать.

Глава 47

– Что за фильм? – Вадим после ужина подавил ворчание совести, блаженно растянулся на диване. Вика, не отрываясь, смотрела в экран телевизора. Смешная, так страстно любить мелодрамы могут только женщины, да еще искренне переживать и плакать. – Опять про любовь?

–Да, про несчастную. Девушка столько страдала и, наконец, нашла мужчину своей мечты, – объяснила Корецкая, мельком глянув на Вадима. В этот же момент к нему на диван прыгнула Муся, сначала она некоторое время терпеливо ожидала приглашения, сидела и не сводила глаз с хозяина. Гипноз возымел действие: Вадим знаком пригласил ее – пошлепал себя по животу, на что кошка мгновенно отреагировала и с налету плюхнулась на это самое место. Затем последовал очередной ритуал, Вадим его называл «акупунктурой»: Муся выпускала когти, старательно принялась массировать живот хозяина, будто подушку взбивала.

Вообще-то процедура была болезненной, но Вадим терпеливо молчал, иначе Муся обидится и уйдет. Когда ритуал был закончен, она укладывалась дремать. Обычное дело после этого – ласковое поглаживание хозяина по ее шерсти и всякие смешные сюсюканья, сопровождавшие эти поглаживания. Одним из самых замечательных фокусов была реакция кошки на чье-либо чихание: в ответ она тихонько мяукала, реагировала даже, если спит. Вадим умилялся еще больше. Иногда Мусе нравилось кататься по полу и при этом зазывно поглядывать на хозяев, урчать. Вика называла подобную выходку эротическим танцем.

– Мужчина мечты, – Вадим посмотрел в потолок, вздохнул, – вы – женщины, так многого от нас хотите, так много себе нафантазировали, придумали, что в итоге это усложняет жизнь обеим сторонам. Самое простое: принимать людей такими, какие они есть, допускать, что у всех есть достоинства и недостатки. А вообще, лучше не озадачивать себя делением на плохих и хороших. Ведь в итоге это совсем неважно.

– А что важно? – Вика повернулась к нему, поправила очки. Муся приоткрыла один глаз, видимо, ей тоже были интересны рассуждения хозяина. Еще бы! Он такой мудрый, сильный и притом ласковый и нежный – одним словом настоящий мужчина.

– Что каждый из нас уникален, неповторим, достоин лучшего. Я говорю о людях вообще. Ты согласна?

– Согласна, – кивнула Вика, – вот только при всей своей индивидуальности и неповторимости одни почему-то вызывают симпатию, других иногда хочется стукнуть по голове.

– И, тем не менее, надо стараться относиться ко всем ровно. Если не получается, свести общение до минимума и быть отстраненным.

– Но это не всегда просто. Эмоции захлестывают, хочется всех и всё держать под контролем. Хочется, чтобы все было по-твоему, исполнялись мечты. Вот ты, – Вика села рядом с Вадимом, стала гладить кошку, – у тебя ведь тоже есть какие-то мечты?

– Пожалуй, нет, – он покачал головой, – у меня есть работа, любимая женщина, есть здоровье, есть даже замечательная кошка. Что еще?

– Ну, а дети, например? Тебе разве не хотелось в один прекрасный день стать отцом?

– Не думаю, что этот день мне покажется прекрасным, – у Вики от удивления вытянулось лицо, – я сейчас так мыслю, – пояснил Вадим, – наступит момент, может быть, я стану думать иначе.

– А мне кажется, ты стал бы чудесным папочкой, – Вика улыбнулась.

– Так, к чему ты клонишь? – Вадим даже сел, тем самым вызвав недовольство кошки. – Ты что, беременна?

– Нет, успокойся, – Виктория поднялась с дивана, выключила телевизор. – Детей все-таки надо иметь в браке, – добавила уже тише.

– Снова ты за свое, – Вадим опять лег, – Виктория, я тебя люблю и хочу быть с тобой. Что по сравнению с этим штамп в паспорте? Формальность. Главное то, что в сердце, в душе.

– Но я хочу быть твоей женой, – сказала она расстроенно.

– Ты и так моя жена. Мы живем вместе, ведь поэтому и заключают брак.

– Чтобы жить под одной крышей? Вадим, это какой-то странный аргумент.

– Ты не поняла. Брак заключают, когда любят…

– Вот именно!

– Я не то хотел сказать, – он смутился, – наши отношения…ну, мы ведь все равно чувствуем себя супругами, мы вместе день и ночь.

– Ладно, я поняла, – она натянуто улыбнулась.

– Ну, не обижайся, пожалуйста! – Вадим поднялся с дивана, схватил ее за руку и притянул к себе, – я по-настоящему люблю тебя, всю, до единой клеточки. Люблю твой неугомонный характер, твои привычки и слабости, твои эмоции и молчания, когда ты чем-то озадачена. Люблю, когда ты на меня смотришь вот так, из-под очков. Даже люблю, когда ты в ванной поешь, хотя и фальшивишь.

– Что? – она шутливо толкнула его в грудь. – Не придумывай, я не пою в ванной.

– Да? – удивился он. – Тогда это кто-то другой пел, я перепутал.

– Ты хочешь сказать, что у тебя столько знакомых девушек, пение которых ты слушаешь в ванной, что ты и не вспомнишь, кому из них медведь наступил на ухо?

– Емко сказано! – восхитился Вадим.

– Да ну тебя! – сказала Вика, но больше не обижалась. Может, Вадим и прав? Самое главное у нее есть. Вот ведь парадокс: сколько у нее было поклонников, сколько из них делали ей предложение – ни за одного замуж Вика не собиралась и вообще не держала в голове подобных планов. Появился Вадим, влюбил ее в себя, заставил страдать… Но хорошо, что все-таки они вместе. Вика впервые стала мечтать о замужестве, тогда как Вадим и слышать об этом не хотел. И чем он ее так зацепил? Внешностью? Ну не такой он уж красавец! Блистал остроумием, расточал любезности? Наоборот, разговаривать вообще не хотел, не то что шутить, а уж насчет любезностей, – был скорее груб и невоспитан, не скрывал своей неприязни, а Надю, наоборот, жаловал. Вот и все обстоятельства. Этого хватило, чтобы «задеть» Викторию, сосредоточить на себе ее пристальное внимание и даже влюбить.

Надя все-таки уснула. Постепенно страх стал отпускать ее сознание, часы тикали убаюкивающе. Мысль: то, что с ней произошло – всего лишь галлюциногенное воздействие таблеток – все больше укоренялась в голове. А потом она просто потеряла сознание и ударилась при падении. Хорошо, что хотя бы синяк со лба не сполз на глаз, бывает и такое. Она услышала звук открывающейся двери, откинула плед и, забыв об ушибленном боке, довольно резко встала. Ох, даже заискрилось в глазах, больно. Держась за бок, Надя не спеша, направилась в коридор.

– Привет! – Николай снимал куртку.

Надежда вдруг вспомнила все события сегодняшнего дна: начиная от того, что она видела мужчину, так похожего на ее мужа, и, заканчивая призраком в зеркале, который сказал, что какая-то Марана хочет прийти за ней.

Фертовский поцеловал Надю в губы.

– Пока шел – замерз, – он стал тереть руки, – вот что значит мотаться целый день без машины.

– Так ты был без машины? – она сощурила один глаз.

– Еще утром лишился, увы, автомобилю необходим ремонт.

– Значит, ты по Москве передвигался пешком?

– И пешком, и на общественном транспорте. А почему ты спрашиваешь? – он улыбнулся. – Пойду, поставлю чайник, – направился в кухню, Надя за ним.

– Я не готовила ужин, – нехотя призналась она. Теперь смотрела на него, пыталась по лицу понять: способен ли он притворяться, либо и правда, ему не в чем себя упрекнуть?

– Я не голоден, – Фертовский вел себя спокойно, хотя спокойствие – это его обычное состояние.

– Ты где-то поел? Где? – Надя из полки достала чашки.

– Ты ведешь себя как следователь на допросе, – заметил он. – Чай с молоком?

Она кивнула. Только сейчас осознала, что и правда, это можно принять за допрос. Кроме того, она выглядит настоящей ревнивицей, которая заподозрила неладное и теперь готова докопаться до истины, чего бы ей это не стоило. А вот про стоимость надо бы подумать.

– Подожди, – Николай более внимательно посмотрел на жену, подошел к ней, убрал со лба ее челку – откуда у тебя синяк? – недоуменно спросил он. – Утром его не было. Надя, что случилось?

– Я упала, – она опустила глаза. Секунду размышляла, стоит ли рассказывать мужу о том, что произошло. Нет, не стоит, – голова закружилась. Я ударилась при падении. Хорошо, что синяк не под глазом, а то бы выглядела как пират.

– Иди ко мне, – Фертовский усадил ее к себе на колени, стал гладить по волосам.

– Я ужасно неловкая, – Надя положила ему голову на плечо, теплое, родное, – тебе, наверное, бывает стыдно за меня?

– Стыдно? О, да! Но я успешно преодолеваю это чувство, – он засмеялся, затем нежно поцеловал ее пальчики, один за другим, поцеловал ладонь.

– Скажи, ты никогда не посмотришь на другую женщину? – Надя взглянула прямо в его глаза.

– Посмотрю, конечно, – он сделал паузу, пряча улыбку, – но только как фотограф или оператор.

Глава 48

Николай перелистывал меню уже который раз, Надя то и дело смотрела на часы: Вадим и Вика опаздывали, обычное дело для Вики и крайне редкое для Вадима. Хотя повод для празднования придумали именно они. Виктория первой увидела журнал, для которого позировал Фертовский, позвонила Наде и выдала целый каскад восторгов. Они подолгу обсуждали каждую фотографию, которых было пять, отметили множество достоинств, как модели, так и работу фотографа. Еще Вика добавила, что у Николая не просто прекрасные внешние данные, но чувствуются актерские способности. Его может ждать слава на этом поприще. Надя призналась, что это был всего лишь эксперимент, причем мужа пришлось уговаривать, хотя он впоследствии остался доволен результатом. Скрупулезно рассматривал каждый штрих, то, как падал свет, как ложились тени – кое-что можно бы и подправить, сам он сделал бы чуть иначе. Но здесь художник передал свои, индивидуальные ощущения, и с этим спорить не имело смысла. Надя на снимках недостатков не видела, считая их безупречными, чем вызвала снисходительную улыбку у мужа. На вопрос, повторил бы он подобный опыт, получила однозначное «нет». Пусть каждый делает то, что у него получается лучше всего. А все-таки фотографии и впрямь были хороши.

– А вот и мы! – радостно сообщила Вика.

– Простите за опоздание, – поспешил извиниться Вадим. В этом Викторию изменить было трудно, у нее чувство времени атрофировалось полностью. Сначала это раздражало, но постепенно он привык и перестал обращать внимание, точнее, приспособился. Видимо, Вике нравилось, когда ее ждут. Вот и сейчас она выглядела вполне довольной, засмеялась, перецеловала всех троих, отдала ему шубу и уселась возле Нади. Через пару минут что-то вспомнила, полезла в сумочку, достала журнал, на обложке которого красовался Фертовский. Он даже смутился, переглянулся с Вадимом. Тот, пряча улыбку, стал предельно внимательно рассматривать меню. Вика успела рассказать и похвастаться всем друзьям и знакомым: брат ее парня и муж лучшей подруги – «звезда»! Он на обложке модного журнала. Это же здорово! От гордости так и распирает.

– Да, ничего особенного, – слегка ошалевший от такого восторженного натиска, промямлил Фертовский. Нет, известность и даже слава в определенных кругах ему была не чужда, но только как фотографа и оператора, а не как модели. Оказывается, признание твоего таланта и мастерства куда меньше смущает и заставляет краснеть, чем подетально-пристальное внимание к твоей внешности, ее достоинствам и недостаткам. Нет, хватит и одной попытки, мир переживет такую потерю.

Надя, с улыбкой поглядывая на мужа, догадывалась о его мыслях. Все-таки он необычный человек, и не только потому, что ее муж. Со стороны он кажется абсолютно спокойным и уверенным в себе человеком, но это не так. И Надя все больше находила тому подтверждений. Но вот что удивительно – ей это нравилось. Ей нравилось в нем все, даже его недостатки. А уж достоинства! А Виктория вообще всегда была склонна идеализировать Фертовского. Вот и сейчас, подняла первый бокал за него. Вадим без тени ревности поддержал Вику, правда, при этом подмигнул Наде, давая понять, что правильно оценивает порывы ее безудержной натуры. Как же они подходили друг другу! Вика с ее ядерной энергией, частенько выпускаемой в большом количестве и без должного направления, и Вадим – рассудительный, рациональный, спокойный, способный безболезненно погасить такого рода энергию, либо направить ее в правильное русло. Ну, и взаимная любовь, конечно. Хотя, еще и чувство юмора – оно у обоих просто отменное. Пока Вика радостно-хвастливо вещала о том, что именно она решила затеять ремонт в одной из комнат, разработав целую концепцию, Вадим, иронически показывал Наде мимикой, что заслуга Вики и правда – огромная. Надежда не выдержала и в результате расхохоталась, наблюдая за этой комичной пантомимой. Вадиму достался немой укор от Вики. Фертовский повернул голову к проходу и вдруг увидел Ангелу. Она сидела за крайним столиком и не сводила с Фертовского глаз. На секунду он растерялся, посмотрел на Надю, та смеялась над шутками Вадима.

– Простите. Я скоро вернусь, – как можно спокойнее произнес Николай. Необходимо Ангелу выпроводить из кафе и как можно скорее. Делать вид, что он ее не заметил – уже глупо, она видела всю их развеселую компанию, и вряд ли она здесь случайно. Кроме того, чего можно ожидать от этой женщины – он не знал. Он вообще ее не знал. Ну, кроме того, что она ведет себя странно, говорит иногда загадками, правда, ничего не просит, не требует и не предъявляет претензий. Однако то, что она здесь и сейчас – признак плохой. Проходя мимо столика, за которым сидела Ангела, Николай бросил через плечо:

– Я жду тебя возле лестницы на второй этаж.

Она не ответила, не спеша допила свой кофе, расплатилась, еще раз посмотрела на Надю.

– Твоя жена та, что брюнетка? – Ангела подошла к Фертовскому, он уже стал нервничать, ломал в руке сигарету.

– Послушай, зачем ты пришла? Мы же все выяснили!

– Конечно, выяснили, – Ангела улыбнулась одними уголками губ, глаза опять без всякого выражения – само воплощение ледяной выдержки.

– Тогда, зачем ты пришла сюда?

– Попить кофе.

– Ты решила преследовать меня и мою жену?

– Согласна, в ней что-то есть. Причем, раскрывается это не сразу, и ты, видимо, в какой-то момент, ощутив себя Пигмалионом, по одному из законов психологии влюбился в свою Галатею. Я понимаю, до нее в твоей жизни были Галатеи, уже готовые, а это неинтересно, скучно. Вот разве что Маргарита…

– Откуда ты про нее знаешь? – удивился Фертовский. – Ах, да, отец! Что тот успел еще рассказать?

– Ты решил попробовать новый виток – новая попытка?

– Если хочешь, пусть будет так.

– Хочу я этого или нет, много происходит не по моей воле, однако кое-чем я править могу.

– Это угроза? – Николай сощурил глаза. Как все нелепо, он совершил всего лишь маленький промах, когда был в отчаянье, вот именно – в отчаянье. И что теперь расплачиваться всю жизнь? И какова расплата? Ну, предположим, Ангела пойдет к Наде и все ей расскажет. А где доказательства? Ее слова против его… Николай вдруг представил себе лицо Нади, ее глаза… и как он вынужден будет оправдываться. Его передернуло. Надя поймет, что он лжет. Но ведь, в конце концов, все можно объяснить. Объяснить…когда тебя станут слушать. А если не станут? Еще совсем недавно он сам не хотел слушать никаких оправданий, хотя, как оказалось, жене не в чем было оправдываться.

– Угроза? – Ангела позволила себе удивление. – Тебе показалось. Людям часто многое кажется и лишь единицы склонны не смешивать истину с иллюзиями. Вот и те же немногие способны прощать ошибки. Мне пора идти, я и так задержалась. Береги свою Галатею!

Фертовский вернулся на место, речь в компании уже шла о том, что хорошо бы съездить в Беляниново на выходные. Воистину, дом Вадима становился уже какой-то общей дачей. «И еще, – подумал Николай, – именно там с нами происходит всякая чертовщина».

– Все хорошо? – он кивнул, тут же повернулся к Вадиму, который спрашивал о качестве вина.

– Надюша, не хочешь попудрить носик? – Вика посмотрела на подругу, взглядом предлагая прогуляться до туалета.

– Хочу, – согласилась Надя.

– А все-таки здорово, что мы сегодня встретились, – крикнула Виктория из-за двери кабинки.

Надя в этот момент подошла к раковине, ополоснула руки, подняла глаза и посмотрела в зеркало. И увидела там женщину.

– О, Боже! – она резко обернулась, женщина скользнула равнодушным взглядом, открыла сумочку, достала оттуда платок и помаду.

– Простите, – пробормотала Надя, облегченно вздохнула. Так недолго и неврастеничкой стать. Женщина тем временем уголком платка поправила макияж, подкрасила губы и убрала длинные светлые волосы под капюшон, затем направилась к выходу. В этот момент Вика вышла из кабинки, у двери женщина неожиданно споткнулась, громко цокнули тонкие каблуки. Надя приросла к месту: это была она! Та женщина, которую Надя видела на улице тогда, с Николаем! Да, и шуба такая же, и рост высокий, и каблуки, и она точно также споткнулась! Нет, это безумие какое-то! Хотя … она вспомнила, что некоторое время назад муж куда-то выходил. Не к ней ли?

Глава 49

– Ты видела ее? – спросила Надя у подруги. Вика любовалась на себя в зеркало, прихорашивалась.

– Кого? – беззаботно отозвалась она.

– Женщину, которая только вышла отсюда.

– Здесь, кроме нас с тобой, никого нет.

– Сейчас – да, но пару минут назад…

– И пару минут назад тоже никого не было.

– Как это – не было? – Надя посмотрела на дверь. – Когда ты вышла из кабинки, белокурая женщина в довольно красивой норковой шубе как раз подходила к входной двери. Ты не могла ее не заметить.

– Да не было никого: ни здесь, ни возле двери! – Вика в зеркале перевела взгляд на Надю и как-то странно на нее посмотрела.

– Она еще дверью громко хлопнула.

– Никакого хлопанья и не слышала. Надя, тебе показалось.

– Показалось? – она начала злиться. – Лучше скажи, что в этот момент ты в облаках витала.

– Ну, вот еще! Ни в каких облаках я не витала.

– Значит, ты должна была видеть блондинку, которая выходила отсюда.

– О, Боже, далась тебе эта блондинка! – Вика полезла в сумочку за расческой. – Видела я ее, не видела, какая разница?

– Мне это важно.

– Почему?

– Важно и все, – уклончиво ответила Надя и отвернулась. Подумала, что надо было бы выскочить сразу вслед за незнакомкой и посмотреть: куда она направится, заметит ли ее Николай, даст ли знак. Неужели муж все-таки ее обманывает? Об этом даже думать больно. А если подозрения – лишь плод ее воображения? Ведь ошибаться может каждый. – И все-таки она была здесь, – пробурчала Надя.

– Я не видела, – упрямо возразила Вика.

– На тебя нельзя положиться.

– Подруга моя дорогая, – Корецкая повернулась к ней, осмотрела ее с ног до головы, – а ты часом не беременна? – она сощурилась.

– С чего вдруг такой диагноз? – озадачилась Надя.

– Ты раздражаешься по мелочам, смотрю, за столом почти ничего не ела, выглядишь на редкость бледной – это с твоими-то всегда румяными щечками. Упала недавно в обморок – вон какой синяк на лбу, сама упоминала об этом. Теперь видишь несуществующих блондинок.

Виктория хитро улыбнулась.

– Успокойся, я не беременна, – Надя опять стала раздражаться.

– Уверена?

– Нас ждут. Мы пришли в кафе, чтобы стоять перед зеркалом в туалете?

– Вот: опять злишься! – торжествующе заметила Вика. Надя махнула рукой и первой направилась к выходу.

– Как дела? – спросил Вадим, завидев Вику и Надю, что-то они основательно задержались.

– Все замечательно, – Вика покосилась на подругу, та все еще хмурилась. Села, даже не удостоила мужа взглядом, уткнулась в тарелку: она и правда сегодня почти ничего не ела. Взяла вилку в руку, сделала из овощей горку. Все-таки непонятно, что ее так расстроило? Что за блондинка, которая ей привиделась, и это оказалось не просто важным, а удручающим, она явно огорчена.

– Давайте закажем какой-нибудь необычный десерт, – предложила Корецкая, подруга не устоит перед сладким, она, хоть и ограничивает себя, на самом деле – самая настоящая сладкоежка.

У Фертовского зазвонил телефон. Он посмотрел на экран, удивленно приподнял брови и, извинившись, вышел из-за стола. Пока разговаривал, находясь в проходе, Надя не сводила с мужа глаз. Ох, не понравился Вике этот взгляд, что-то происходило между ними. Подруга из тех, кто с трудом скрывает свои чувства и эмоции, у нее всегда было все написано на лице. Кажется, теперь она сердилась на Николя. Но из-за чего? Поссориться они в любом случае не успели – оба ведь на глазах, а когда Вика и Вадим пришли – сначала все было в порядке, в семействе Фертовских несомненно царил мир. Просто загадка какая-то.

За стол Николай вернулся довольным, но, естественно, комментировать ничего не стал. Объясняться было не в его правилах. На сей раз это еще больше испортило Наде настроение, от десерта она решительно отказалась, лишь пригубила чай, но и только.

Ничего не подозревающий Николай внимательно слушал Вадима, который возмущенно рассказывал о каких-то сложностях налогового характера, связанных с магазином в Беляниново. Поймав взгляд Нади, Вика знаком спросила: что случилось? Та махнула головой, что означало: отстань. С таким постным выражением лица она просидела до конца встречи, вяло попрощалась с Викой и Вадимом. Всю дорогу домой молчала. Фертовский плохое настроение жены списал на обычную усталость, тем более, что в машине такси она то и дело закрывала глаза, будто хотела спать. Так и получилось.

Как только Надя вошла в квартиру, заявила, что примет душ и ляжет в кровать – опять разболелся ушибленный бок. Николай заикнулся о враче, но она и слушать не стала, ушла в ванную.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Николай, когда жена вышла после душа. Была там так долго, что он уже стал беспокоиться.

– Спасибо, сейчас лучше, – она подняла глаза, внимательно посмотрела на мужа.

– Тебе чего-нибудь хочется? – он медленно, одними пальцами провел по ее руке, снизу вверх, затем коснулся плеча, шеи. Этот жест Надя просто обожала, от него по телу бежали какие-то особые флюиды. Так умел делать только Фертовский, и еще при этом гипнотически смотреть в глаза.

– Нет, я устала, пойду спать, – она не без труда преодолела желание «растаять» перед ним, словно стряхнула с себя его чары и ушла в спальню. Николай сел в кресло, задумался. В голову опять лезла Ангела. Черт бы ее побрал! Он никогда не боялся женских притязаний, довольно легко справлялся со всякими ситуациями, ведь были же у него женщины, несмотря на его очевидную разборчивость и уровень претензий. Однако одно существенное «но» теперь отличало эту ситуацию от всех остальных: Надя! Его жена! И он не хотел ее терять, ни за что на свете. А вот Ангела, она слишком непредсказуема. Николай все больше ощущал опасность, исходящую от нее, ощущал интуитивно, без каких-либо логических заключений. Хотя то, что она уже дважды и так неожиданно появлялась возле него, навевало весьма определенные мысли. Чего от нее ожидать, он не знал. Но стал понимать: боится. Фертовский долго сидел в кресле, курил, потом направился на кухню, несколько секунд соображал – зачем он сюда пришел. Часы уже пробили полночь. Ему вдруг так захотелось обнять жену, нет, даже больше, что он, принимая душ, думал лишь об одном: может, она еще не спит? Будить как-то не хотелось. Она не спала…

Когда Николай вошел, она лежала на животе, вздрогнула, повернула голову. Он лег рядом. Такой теплый, вкусно пахнущий. Надя даже зажмурилась от противоречивых чувств, раздирающих в этот момент ее душу.

– Я соскучился, – прошептал он ей на ухо. Она все еще боролась с собой, хотя, если хорошенько подумать у нее нет объективных причин сердиться на мужа. То, что ей показалось, не имеет доказательств, лишь домыслы, совпадения и женские капризы. Николай откинул одеяло и стал нежно губами прикасаться к коже ее спины. Надя все-таки сняла рубашку перед тем, как лечь в кровать и не уснула, значит, ждала его с определенными намерениями, хотя и жаловалась на усталость. Как он ее хотел! Как жаждал прикоснуться к телу, усладить взор каждым его изгибом. Страсть в нем закипала, подобна лаве, и неслась по венам горячим потоком. Поцелуи Фертовского уже достигли ее ягодиц, когда Надя поняла: она не может больше не реагировать. Позволила ему перевернуть себя, он сжал руками ее грудь, тут же извинился, осознавая, что его терпение уже на исходе. Об этом говорило его тело.

– Постой, – вдруг сказала Надя, выскользнула из объятий Николая, поднялась с кровати, отошла к окну.

– Что случилось? – у него даже в горле пересохло, смотрел во все глаза на обнаженную жену, стоявшую в лунном свете.

– Ты – лучшее, что было в моей жизни, – тихо сказала она.

– Почему – было? – удивился он. Все еще горел в лихорадке возбуждения.

– Может наступить момент, когда ты захочешь уйти, – Надя обернулась. – К другой.

– Какая ерунда, – выдохнул он, закатил глаза к потолку, откинулся на кровати.– Почему ты подумала о другой женщине?

– Тебе кто-то звонил…

– Из-за этого ты и расстроилась? Еще там в кафе?

Она кивнула.

– Это был Бондарев. Он вернулся из Европы, хочет предложить мне какой-то проект.

– Никита?

– Ну, да. А ты о чем подумала?

– Кажется, у меня не в порядке с нервами, – Надя села на кровати, – и головой я ударилась сильнее, чем боком.

– Есть отличное средство исцеления, – заметил Фертовский, – любимый муж – он улыбнулся. – Иди ко мне, – позвал он. – Иди ко мне навсегда.

Глава 50

– Я буду минут через двадцать, – Николай стоял в пробке, никак не мог проехать на Малую Дмитровку, хотя находился совсем рядом. Никита уже ждал его, звонил, торопил. Он всегда жил в цейтноте, вечно куда-то бежал, ехал, придумывал на ходу, на лету, мог в одночасье все переиграть. Из-за неудач расстраивался ужасно, но недолго, возрождался как феникс, и бежал дальше. Редко о чем-то сожалел, умел получать удовольствие даже от малого, хотя в работе своей требовательностью истязал всех. Из-за определенных трудностей последний их совместный проект был приостановлен, недолго думая, Никита укатил в Европу на какой-то кинофестиваль. Теперь вернулся, полный оптимизма и опять каких-то фантастических планов.