Всё вокруг как будто замедлилось. Рядом взорвалась стена, и мы вдвоем полетели вниз, в бездну. Я аккуратно обхватил ее, нежно прижимая к груди сначала руками, а потом лапами. Уворачиваясь от ядер, опустил ее где-то в глубине города, куда пока не доставали орудия кораблей. С кораблями сражались всего несколько пушек, в защиту острова выступил весь экипаж флагмана экспедиции на которой я сюда прибыл «Надежда», как оставшийся в своем уме. Я, оставив девушку, поднялся в небо и, словно борясь с невидимой стеной, все медленнее направился в сторону кораблей Ордена.

− Что ты творишь?! − услышал я возле уха знакомый голос Чака.

− Кажется, собираюсь спасти нас всех, − неуверенно ответил я ему.

− А по-моему, ты собираешься погибнуть. Ты что, совсем офонарел, идти в лобовую атаку? – Чак зашипел от возмущения.

− Мне бы стоило сбежать…

− Тебе бы стоило сделать круг в тумане и зайти с тыла, а еще лучше – спросить, почему золотая драконесса кружит вокруг них, рвет паруса, а огня не изрыгает.

Я всмотрелся. Действительно, вокруг галеонов, поблескивая своей желтой чешуей, кружилась Пижма. Она атаковала корабли с ожесточением и безысходностью, но не использовала ни магии, ни огня.

− Я спрошу ее, − решился я.

− Нет, я спрошу! − отрезал Чак. − Тебя убьют еще на подлете. Ты лучше вон с той кучкой разберись.

− Что за…

И тут в лиловых всполохах я увидел кучку магов. Такое ощущение, что от их бьющих наугад во все стороны атак в одинаковой мере страдали как корабли Ордена, так и небольшие силы Белоглавого. По торчащим в разные стороны остаткам седых волос я узнал Фолуция, который стоял в центре круга магов, слегка пошатываясь. Я развернулся и направился к ним, но похоже, не я один. Увидев в своей тени бегущего в том же направлении Полоника, я врезался в мостовую и встал на все свои четыре лапы прямо перед ним.

− Тит? − прикрываясь от поднятой мною пыли, неуверенно спросил молодой волшебник, как будто я был наваждением, − А где Мира? Ты же за ней побежал!

− Все с ней хорошо, сейчас, наверное, прячется где-нибудь.

− Нельзя было оставлять ее одну! − в отчаянии закричал Полоник.

Его шатало от ударов магических взрывов, в воздухе носились тонны пыли, вокруг бушевало зарево пожаров. Люди хаотично бегали, похоже, не в состоянии даже понять, что происходит.

− Я не могу быть ей нянькой, и я, вообще-то, пытаюсь тут всех спасти.

− Тогда помоги мне. Похоже, Фолуций контролирует магов. Он очень слаб, и смог это сделать только потому, что остальные отравлены чарами. Я… − Полоник на секунду замялся, − я смогу перехватить контроль, если удастся уничтожить Фолуция. Я мог бы сделать всё с помощью магии, но управление магами потребует от меня всех сил без остатка, так что я даже не уверен, что потом смогу дышать.

− Тогда ты не против, если я тебя подвезу? У меня есть идея, как с ними разобраться, но не обещаю мягкой посадки.

Полоник забрался мне на спину и схватился за шею трясущимися руками. Я боялся, что он свалится во время полета. Оттолкнувшись от земли, я резко забрал вверх и набирал кругами высоту, пока остров подо мной не превратился в небольшую точку. «Как здесь тихо», – подумал я, наслаждаясь моментом безмятежности. Потом, сложив крылья вдоль туловища и вытянув шею, я стал падать в центр разносящих всё вокруг магов, прямо на темную фигуру монаха. Чувствовал, как Полоник вцепился в меня мертвой хваткой, чтобы не слететь. Но, похоже, если он и свалится, то прихватив кусок моей шкуры. Я и не думал, что людские пальцы могут быть настолько острыми. От шума ветра заложило уши, а земля приближалась все стремительнее. В последний момент я расправил крылья, которые от воздушного удара чуть не вывернулись наизнанку. Кожу на крыльях чуть не сорвало с когтей, а Полоника сила инерции вжала мне в лопатки, однако я добился, чего хотел. Магов воздушной волной раскидало в стороны, а Фолуция прибило к земле. Я приземлился рядом с харкающим кровью монахом, а Полоник буквально свалился с меня на негнущихся ногах.

− Нечестивцы, вы никак не можете разобраться друг с другом, и плевать хотели на людей, живущих под вашим гнетом! Вы закрыли границы… − монах поднял затуманенные глаза, а его нижняя губа искривилась и дергалась. Речь, начатая с жаром, все больше стала походить на плачь. − А у меня жена и дочь там, за Граничным рифом, я не мог позволить войне прийти к ним… Лучше уничтожить всех вас… А теперь вы всех отравили! Я не мог ждать, я все еще слишком слаб, так слаб… Мери, Мери, милая Мери… – речь монаха закончилась хрипом.

− Похоже, он тоже испил отравы нашего рыцаря, − надменно хмыкнул Полоник; он выглядел ужасно уставшим. − Жена и дочь… Надо же, а скольких он убил сейчас, стреляя без разбору, хотя ему далеко до Юрда. И вряд ли бедняга Фолуций соображал, что делает. Что же, я себе такой роскоши позволить не могу.

Полоник что-то зашептал, и с его пальцев сорвались голубые искры, превращаясь в призрачные потоки, соединяющие его с остальными магами. Они все встали, как куклы на шарнирах, а взгляд Полоника зажегся изнутри. Я, как заколдованный, смотрел на это зрелище, пока откуда-то сверху по затылку мне не съездил увесистый булыжник. Ничего странного при царящей вокруг обстановке, но я инстинктивно посмотрел вверх, и оказалось, что камень принес не один из многих взрывов, а медный дракон, слегка подтягивающий одно крыло при полете. Я взлетел к нему.

− Короче, там такое дело, − сразу начал Чак, − эти психи из Ордена заплатили Пижме за проход. Похоже, не только у нас родилась такая отличная идея – атаковать через область Семи туманов. Но суть не в этом. Они украли у драконессы ее яйцо. Видно, решили, что их защитит Черный Дракон.

− Драхмас, что ли? − не поверил своим ушам я.

Хотя, чего удивляться? Ведь я и раньше знал про нездоровую веру Ордена в силы их увальня-дракона.

− Да, а еще там целый отряд магов, создавших иллюзию, что на каждом галеоне есть ее яйцо, поэтому она не использует магию, и по той же причине Пижма не позволит нам уничтожить ни единого корабля.

− А если мы найдем яйцо, никто не позавидует солдатам Ордена, − подытожил я.

− Да, ярость золотой драконессы – это страшно. Но сейчас самое главное: я попытался в своем образе пошариться по кораблю, и меня чуть на колбасу не фаршировали. Всем понятно, что рыжий пушистик на корабле просто так ниоткуда не мог взяться. А вот человек, особенно если он раздобудет форму Ордена, подозрений вызывать не будет.

− Ты хочешь, чтобы я разыскал яйцо Пижмы?

− Ну, это немного менее безумно, чем идти на флот Ордена в лобовую атаку… И потом, у тебя долг перед Пижмой, − заметил Чак.

− И зачем я в это ввязался?..

Ответа на этот вопрос я не знал, но уже не мог остановиться.

− Давай, пошевеливайся, там всего-то пять галеонов, перед остальными Пижма успела обрушить туннель. Маги, как я говорил, заняты Пижмой, так что там только глаза и уши солдат.

− А ты что будешь делать?

− А я буду рядом, страховать в облаках.

− То есть прятаться, − уточнил я.

− Я буду защищать Катрин, а сейчас это значит защищать остров, и пока это лучшее, что я могу предложить. Зато представь: когда все закончится, тебя объявят героем!

− Ага, посмертно… Ладно, я полетел.

− Эй, не торопись, − окликнул меня Чак. − Лучше следуй за мной, я тебя подведу к кораблю, и, кажется, я знаю, где именно находится яйцо.

− Драконесса не смогла узнать, а ты смог?

− Она обезумела от страха, а я знаю людей. Скорей всего, они взяли его на флагманский корабль. Самая важная миссия – самому важному кораблю. Не удивлюсь, если оно в капитанской каюте. Так что удачно тебе пробраться туда!

Чак нырнул в перламутровый туман, и я видел лишь кончик его красного хвоста, следуя за ним. Мы подлетели к маленькому окошку возле кормы судна.

− Там, за углом арсенала. Если там солдат – чем быстрей ты его вырубишь, тем лучше. Переодеваешься в рядового, и к капитанской каюте. Корабли везде одинаковые, так что там всё расположено так же, как на галеоне «Отважный». Короче, разберешься. Думаю, не стоит напоминать, что если яйцо разобьется – тебе конец?

− Да, последнее было лишним… Может, мне лучше улететь?

− Разорву, − холодно ответил Чак.

Я вздохнул и начал превращаться над спиной медного дракона. Приземлившись ему на спину уже в облике человека, я вцепился в его чешую. Чак медленно подлетел к искомому окну. Заглянув внутрь, я убедился, что в закутке никого нет, и был готов залезть в окно, разбив стекло, как по коридору зашагал целый отряд солдат. Хорошо, что мне удалось вовремя пригнуться. Я ударил локтем по стеклу. Локтю это не понравилось, а стеклу – хоть бы что. Я прямо почувствовал, как Чак закатил глаза.

ДО

Он чуть отклонился от корабля и несильно ткнул стеклышко шипом на конце своего крыла. Стекло вылетело, едва не прихватив с собой раму, а Чак резко ушел под корму в облака. Затем, подождав немного, вернулся к иллюминатору, опять подводя к нему меня в человеческом облике. Я вскочил внутрь и, прижимаясь к стене, подкрался к указанной комнате. Но дверь оказалась закрыта. Я дернул за ручку раз, затем еще, пока дверь дверь с хрустом не слетела с петель. Аккуратно приложив ее к стене, я вошел в каюту, где царил абсолютный мрак. Для человеческих глаз. Драконьим хватало света, пробивающегося сквозь щели. Из всего разнообразия форм я выбрал несколько наугад и поспешил покинуть арсенал, лязгая кучей металлических предметов. Я стал пробираться к каюте капитана. План был прост – ворваться в комнату, схватить яйцо и выйти сквозь стену. Дурацкий план, но ничего другого в голову не пришло.

− Эй! – вдруг окликнул солдат, похоже, меня. − Ты чего здесь шляешься?! Канониры все на местах!

Да, точно, меня. Еще бы знать, что за зверь такой, этот канонир…

− Извините, сэр, такое больше не повторится, − вытянулся я по стойке смирно, как обычно вытягивались матросы при виде Юрда.

− А ну, живо марш на место!

И я побежал, правда, не зная, где место канониров. А потому я побежал туда, куда и направлялся. Возле каюты капитана стояла стража, которая скептически смотрела на мою форму, но я все же подошел.

− Что делает канонир здесь, на верхней палубе?.. − прорычал первый верзила.

− Мне по моим канонирским делам нужно в каюту капитана, − пролепетал я, попутно прикидывая, каковы шансы сохранить яйцо и свою шкуру, если идти напролом.

− Что за бред ты несешь? Что ты собрался искать в капитанской каюте? Ядра? − усмехнулся другой.

Мне пришлось идти ва-банк. (Хотя тогда я и не знал, что такое ва-банк. Это уже потом, спустя много лет скуки в стенах замка в Центре поля, я узнал про покер и про то, что, когда ставишь на «всё или ничего», – это называется идти ва-банк).

− Драконесса, кажется, узнала, где ее драгоценное чадо, и капитан послал его перепрятать.

− Ты что, совсем нас за дебилов держишь?! – наклонился к моему лицу тот, что стоял слева, и я сглотнул.

Ну, все : сейчас превращаться в дракона и драпать как можно дальше и быстрее, и гори оно все синим пламенем. И Мира… А что Мира?.. Я ей даже не нравлюсь. Мне стало тошно от таких мыслей. Нравлюсь, не нравлюсь, как будто это что-то меняет…

− Постой, Джим, − почему-то засомневался другой стражник. − Вдруг действительно его капитан послал, ну, подумай, будь он шпионом или кем-то вроде этого, стал бы себя так по-дурацки вести?

Стражник, который Джим, пожал плечами и открыл передо мной дверь каюты. Для драконов нет запаха более сильного, чем запах яйца дракона, так что, войдя в каюту, я наверняка знал, что оно, закутанное в бархатное покрывало, лежит в открытом сундуке, где было устроено что-то вроде импровизированного гнезда. Я уверенно прошел и взял его, своей осведомленностью окончательно успокоив стражников, а потом изо всех сил борясь с желанием просто убежать, пошел назад к арсеналу. И тут за спиной раздались оглушительные крики:

– Лови его!

Я прибавил ходу, по-моему, я никогда за всю свою жизнь не бегал так быстро. Мне перерезал путь отряд здоровых молодцов с хищными улыбками. Рванув в сторону и разбив головой стекло иллюминатора, я полетел вниз. В глазах потемнело, и я полностью потерял ориентацию, но в полете меня кто-то подхватил. Затем я услышал громкую и пронзительную песнь Чака, которая, как я потом узнал, означала, что я добыл яйцо. После этого от вражеского флота Ордена мало что осталось, и даже их маги, прятавшие яйцо, а теперь оставшиеся без дела, не смогли укрыться от огня и льда Пижмы, не говоря уже о магических смерчах разъяренной драконессы. Чак уносил меня с ценным грузом всё дальше от бушующей стихийной ярости.

Взрывы в городе стихли, Ордену стало не до осады, а Юрд, пока я добывал яйцо, потерял все свои орудия. Единственное оружие, которое у него оставалось, – Полоник в кругу магов, который все остатки своих сил бросил на то, чтобы хоть как-то защитить сэра Юрда Андрэса Янга.

Когда Чак вернулся в город, там, на декоративной смотровой площадке с обрушенными в пропасть перилами собрались все: Катрин, умудрившаяся даже не испачкать свое откровенное платье; пошатывающийся Юрдо в искореженных доспехах, которые он с безуспешно пытался снять; рыдающая Мира, положившая голову Полоника, который был без сознания, на свои колени…

− Хватит ныть, – попыталась заставить ее замолчать Катрин, – он умер героем, и ты должна гордиться этим.

− Он не хотел умирать, он хотел жить, и того же хотел для других! − в голосе Миры явно послышалась злость.

− Надо всем срочно раздать противоядие, − скидывая поножи, в пустоту произнес сэр Андрэс.

− Ты не посмеешь! − встрепенулась Катрин и подошла к рыцарю, глядя прямо ему в глаза.

− Я совершил ужасную ошибку и ее нужно исправить… Черт, я даже не знаю, что на меня нашло!

− Если о происходящем здесь узнают в Сентрополе, ты можешь не только попрощаться с надеждами на трон, но и лишишься того, что имеешь, – сладким голоском сказала Катрин.

Тем временем я, борясь с приступом тошноты, спустился на мостовую и попытался взглядом отыскать безопасное место для яйца. Лучше, чтобы никто не знал о нем, кроме нас с Чаком, разумеется. Рядом стояли, глядя в пустоту, зачарованные маги, и кто-то из них время от времени начинал что-то бормотать. Я присел на брусчатку, прижимая к груди свою драгоценную добычу.

− Пускай, − спокойно глядя в глаза своей подруге, устало ответил Юрд. − Возможно, это даже к лучшему. Только мы все равно не сможем вернуть галеон с золотом, это все равно, что вывесить белый флаг перед Орденом.

Последние слова были адресованы мне.

− Не думаю, что теперь это так важно, − отозвался я, как завороженный глядя на Миру, в глазах которой боль смешалась с гневом. Она была – словно спичка, готовая вот-вот вспыхнуть.

− Нет, ты так не посмеешь со мной поступить! − альт Катрин вдруг превратился в бас. Глаза Юрда стали стекленеть, а движения замедлились.

− Да, дорогая, ты права… − пробормотал он.

Мира, аккуратно опустила голову Полоника на землю, вскочила и ястребом налетела на Катрин.

− Черт! − выругался я.

Вскочив, я подбежал к одному из сонных магов и вручил ему яйцо, закутанное в покрывало.

Тот принялся заботливо убаюкивать его. Немного обескураженный, я еще секунду постоял рядом, а потом услышал истошный крик Миры. Обернувшись, я увидев вошедшую в раж, с горящими магическим пламенем ладонями Катрин, хлеставшую Миру по щекам. Я на ходу превратился в дракона. Путь мне перерезал Чак и утробно зарычал.

− Отойди… − прошипел я.

− Я не могу, ты же знаешь… − тихо ответил медный дракон.

Я стоял, пристально глядя на него и слушая истошные крики Миры и наконец не выдержал. Взревев, я ринулся на Чака. У него было повреждено крыло, и он не успел взлететь, когда я, оглушив, повалил его на брусчатку. Я оттолкнул ведьму своим хвостом, но та, словно кошка, приземлилась на ноги и, сделав несколько пассов руками, создала призрачного дракона, который извергал совсем не призрачный огонь. Я увернулся от огненного столба пламени и пошел в атаку, с размаху пролетел сквозь расплывчатый образ и услышал дьявольский смех, доносящийся с земли. Зарычав, я запустил струю пламени прямо во второй огненный выпад призрачного дракона. Огонь пожрал сам себя, а где-то на границе слышимости до меня донеслась саркастическая речь Катрин, обращенная к Чаку:

– Бедняжка, твоих сил не хватило, чтобы справиться… Не беспокойся, я разберусь с ним сама, бесполезная ты ящерица!

Я слышал, как Чак застонал, и снова заметил на прямой линии между нею и призрачным драконом огненный столб от моего врага. Я ушел от атаки, а огонь полетел прямо в колдунью. Но случилось непредвиденное: Чак из последних сил закрыл собой мадам Лайму, которая стояла, как вкопанная. Она вылезла из-под кожистых крыльев и шлепнула бездыханное тело, с отвращением приговаривая:

− А ты еще на что-то годишься… Хорошая работа, моя дохлая козявка!

Я замер в ужасе, и новый удар пламени не заставил себя ждать. К счастью, он лишь задел меня, но лететь я уже не мог. Все еще пытаясь махать обгоревшими крыльями, я с размаху врезался в мертвого медного дракона и колдунью. Мы все втроем кубарем покатились к краю площадки. Я превратился в человека, в надежде, что это поможет остановить мой последний полет, что было весьма глупо. Инерция осталась прежней, а размер уменьшился. Я видел, как тело Чака, а потом и мадам Лайма сорвавшись, улетели в бесконечную бездну. Мгновение, и вот моя очередь, но кто-то схватил меня за обожженную руку, и я закричал от боли. Подняв глаза, я увидел Юрда, державшего мою ладонь. Его лицо покраснело от натуги, и на нём проступили вены. С огромным усилием Юрд втянул меня на платформу.

− Я, я не.. − еще пытался что-то сказать он, но потом согнулся пополам, упал на четвереньки и обхватил голову руками, борясь с сильнейшей головной болью уходящих чар.

***

Осталось лишь подвести итог этой истории. Сэр Юрд Андрэс Янг оказался не таким уж бессердечным. Похоже, Катрин использовала свою силу, чтобы подчинить его волю. Людям раздали противоядие. Лорд Чевис предпочел скрыться, и о нем больше никто не слышал. Силы Ордена и королевства Сентрополя оказались в состоянии паритета и война сама собой отложилась на неопределенный срок. Через некоторое время Орден лишился своего талисмана (поговаривали, что Драхмас просто удрал, но, честно говоря, я слабо в это верю). Без Черного Дракона в подвале Орден окончательно растерял свои военные амбиции, и границы были открыты.

Я почтил память Чака, заставив Юрда провести для него поминальный ритуал, который он заслуживал, но это не исцелило тоску, снедавшую меня. Власть в королевстве фактически перешла к Юрду, но он оказался неплохим правителем: еще бы, с таким советником, как Полоник! Который, к слову сказать, во время битвы в Белоглавом городе только впал в кому. Удачно, что до рыцаря так и не дошел слух о том, что бывший кок всерьез готовил покушение на него. Мира через некоторое время оправилась от ожогов, но ее кукольное лицо уже не было прежним, а в глазах навечно поселилась грусть. Девушка больше не рассказывала историй о дальних берегах и за всю свою жизнь больше ни разу не покинула Сентрополь, где они с Полоником и сыграли свадьбу. Никто так и не вернул золото Пижме, и мне пришлось отрабатывать. Полвека я ходил у нее в рабах и воспитывал её маленького сына, родившегося в день той битвы, и за это время чего только не испытал… Ее берлога превратилась в настоящий дворец, и мы немного притерлись друг к другу. За это время Юрд выстроил на крыше своего замка площадку для меня, и, когда я был свободен от лап золотой драконессы и её наглого чада, то мог насладиться тем, за что так долго боролся: ежедневная кормежка и спокойная жизнь, череда совершенно одинаковых дней…

***

Фишман поставил свою подпись в конце листа и поднял глаза.

Образ Миры проскользнул к столу и мелодичным голосом заговорил:

− А золото ты так и не вернул…

− Я старался изо всех сил, ты же знаешь, − вздохнул Тит.

− И поэтому, мой дорогой, ты еще жив… − сверкнул образ зеленными глазами.

− Зачем ты пришла?

− Мне просто интересно. Вот ты добился всего, чего хотел, получил замок, прислугу и даже больше. И как оно? Что ты теперь чувствуешь?

− Скучно.

− И это все?

− Я бы мог сказать, что мне как будто выдернули сердце и вместо него оставили пустую банку, но «скучно» – будет точнее. Тоска и сожаление – вот, что я сейчас чувствую.

− И ты хочешь, чтобы молодые драконы тоже через это прошли?

− Не все. Только те, кто не увидит правды, спрятанной между строк. Им это будет полезно. Драконий век долог, они могут позволить себе такой урок. Ведь книга рассказывает об ошибках, которые нельзя совершать, и те, кто сумеет извлечь из нее урок, а не просто проверить его на собственной шкуре, избегнут лишней траты времени. У людей же все сложнее, слишком малый срок… − Тит на минуту задумался.

Пижма стояла рядом в бесплотном образе давно умершей девушки и тоже о чем-то задумалась.

− И что ты теперь будешь делать?

− Буду путешествовать, может, попробую добраться до дна бездны. Не хочешь проверить это со мной?

− Мне нравится мое гнездо, к тому же благодаря тебе там теперь просторно. А вот мой сыночек наверняка напросится с тобой.

– Это исчадие ада? О, бездна!.. Тогда мне точно не будет скучно! – Тит посмотрел в потолок, прикрывая глаза и тихо вздыхая, словно с чем-то соглашаясь. – Можно, я буду к тебе прилетать время от времени? Если тебе некуда вернуться, то ты уже не путешественник, а скиталец…

Немного помолчав, Пижма ответила:

− А почему бы и нет? Будет интересно иногда послушать ваши рассказы о дальних берегах. Только не трогай мое золото… как в прошлый раз.

− Мне и одного раза хватило… – проворчал я и неожиданно для себя спросил: – А ты не знаешь, как Драхмасу удалось сбежать?

− Мне было бы странно не знать, ведь я приложила к этому лапу, – рассмеялась Пижма. – Мне пришлось сделать большой крюк через остров Улыбки и дальше, по территории Ордена, а там рукой подать до Крупного. Ну, я немного поколдовала над черным драконом, уменьшила его, а крылья оставила прежнего размера. Правда, морда у него теперь немного лошадиная и лапки… тоненькие. Я слышала, что люди назвали его Пегасом.

Тит хмыкнул:

− Похоже, ты создала новый вид. Теперь напридумывают кучу легенд… Люди это любят.

Фишман вздохнул, откладывая книгу в сторону и глядя красными кошачьими глазами куда-то в ночь за окном…

Космический корабль «Глобус»

========== История Астрис ==========

Вселенная – это всегда бесконечность. Спутанная, переплетающаяся и пугающе сложная бесконечность. Еще стоя на Земле, человечество поняло это. Нашего представления всегда было недостаточно. Даже те, кто находился на острие времени, могли лишь немного приоткрыть глаза перед ее сияющим великолепием. Прошло время, мы смогли дотянуться до звезд, мы заселили почти всю галактику, но уютные квартирки в созвездии Ориона мало чем отличались от земных соратниц. Бешеный бег времени изменил мир вокруг нас, но забыл изменить нас – жадных и жестоких обезьян.

Мы никогда не были первыми, мы никогда не были единственными. То, чего мы достигли – смогли выжить, произошло только потому, что мы разорвали глотки своими клыками всем врагам и самым слабым из нас. Мир жесток – успокаивали себя одни, Земля слишком тесная, чтобы принять нас всех, – лепетали другие. И что? Мир изменился, окончательно превратившись в уютное гнездышко для додекальона людей, но мы по-прежнему рвем друг друга на части. Созданы целые планеты для тех, у кого инстинкт убийцы оказался слишком силен. Мир стал бесконечным, но, похоже, для нас этого недостаточно.

Есть древняя мудрость, со времен начала звездной эпопеи ставшая пророчеством: «Человек может встретить кого угодно, но поймет лишь свое отражение». Мы долго искали друзей среди звезд. Это довело нас до безумия, мы почти забыли, что мы звери, но это было ненадолго. Невидимая граница непонимания спасала нас и других от бесчисленного количества бед. Мы смотрели из иллюминаторов своих шаттлов на диковинных созданий, медленно плывших в холодной пустоте, восхищались мелкими хищниками с ядовитых планет, порой даже бились в лихорадке под атакой инопланетных бактерий. Но это был лишь мимолетный поцелуй, подаренный Вселенной, и нам не стоило настаивать на чем-то более серьезном.

Я нашла в архивах, как все начиналось. Ставшее обычным «Найдена разумная жизнь за пределами Земли» – уже давно мелькало в новостях, иногда даже оправданно, но раньше обладатели разума были слишком не похожи на нас, чтобы мы могли понять их и начать полноценные отношения. Однако в этот раз статья под таким заголовком знаменовала собой начало нового кровавого танго. Смешно, но многие из людей даже не знают, как выглядят эукарийцы. А я до сих пор помню, как впервые увидела одного во плоти: глухой звук от ударов лап по палубе, шуршание синего хвоста. Он, кажется, даже что-то напевал, прижимая когтистыми лапами лазер к груди. Я, будучи совсем еще малышкой, тихо всхлипывая, жалась к стенке. И вот он резко выскочил из-за угла с хищной ухмылкой, обнажив с шипением все свои острые, как лезвия, зубы. Он смотрел на меня зелеными пылающими глазами почти целую вечность, расправив свои склизкие кожистые крылья. Он медлил. Но нельзя проявлять сострадание на поле боя. Как доказательство – в его спину ударил плазменный заряд. Запахло озоном и горелой плотью…

Я ненавидела этих звездных ящериц, строивших свои уродливые ульи на беззащитных планетах, уничтожающих пригодные для людей места. Меня всю жизнь учили ненавидеть, показывали, как правильно, и я была хорошей ученицей. Уродливые соты? Смешно, я всегда жила в бараках с тысячами похожих на личинки спальных капсул, уходящих в бесконечность… Раз, два, левой, правой. Меня дрессировали, как животное. Учили драться и убивать, и я усердно училась. На моем первом захвате дрейфующего улья я почувствовала настоящий запах крови и раж сражения. Черная кровь вперемешку с красной – моей собственной. На глазах треснувшее забрало. Я скинула шлем и зарычала, глядя на эукарийца с перебитым крылом, он зарычал в ответ и кинулся на меня. Начался смертельный танец, древний, как сама жизнь. Он вонзил мне в спину когти, пробивая хлипкий бюджетный костюм, я вцепилась зубами в его плечо, чуть-чуть не дотянувшись до шеи. В рот хлынула жгучая железистая масса, несущая яд − оксид меди. Я сплюнула в морду врагу его же кровь, он, рассвирепев, попытался своими зубами лишить меня лица. Оттолкнувшись ботами от его груди, я почувствовала, как распарываются мышцы на спине. Мой рев не отличался от рева раненого зверя, и мой противник, учуяв скорую победу, прыгнул вдогонку за мной, но получив по виску металлическим носком от бота, навечно стих. Я долго лечилась после того сражения, но первый восторг схватки не забудется уже никогда.

Надо ли говорить, как я ненавидела сумасшедших оборванцев, скандирующих на всех свободных каналах «За мир, равенство и братство»? Некоторые – особенно рьяные – удостаивались нескольких анекдотов каптерки, но не более. Все изменилось, когда мне задали один-единственный вопрос. Худой парень с батоном под мышкой в одном из многочисленных спальных районов невзрачной пограничной планеты подошел ко мне, когда я возвращалась на свой корабль из увольнения, и спросил: «Почему?» Брайан, так его звали, в неполные семнадцать лет остался с маленькой сестрой на руках после налета эукарийского флота, лишился всего, и вместо престижного будущего у него на горизонте маячил вопрос о хлебе насущном. Но в нем не было ни капли гнева, только какое-то детское непонимание того, почему все не может быть по-другому. Я не смогла ему ответить, но вопрос засел глубоко в душе. Я стала одержима им. Задавать вопросы – это, наверное, единственное, что отличает человека от зверя.

Зарываясь все глубже в архивы, которые только могла найти, я начала понимать, насколько две стороны похожи, и что все беды именно от этого. И как до смешного нелепа война за территорию, имя которой – бесконечность. Просто это в нашей природе – драться. И шагают легионы, истребляя друг друга, и конец – только смерть противника, и нет разницы, кто победит: проигравший вновь воскреснет под его знаменами. Новая реинкарнация вряд ли будет похожа на прототип, но так уже было и будет вновь. Трагедия не в этом, а в том, что не все люди жестоки, как и не все эукарийцы кровожадны. Многие хлопают глазами, потому как не в силах понять жестокости. Они погибнут как отработанный материал, не способный приспособиться. А как хотелось, чтобы это было не так.

Стрелок не выстрелил по кораблю эукарийцев, ведь там и в помине не было оружия, и военному шаттлу без труда удалось взять его в магнитный захват. Потом пришла очередь зачистки. В группу захвата входила и я. Это не было боем, то была просто резня, расстрел жмущихся в страхе по углам созданий. Я была в замешательстве. Происходящее приводило в ужас. Я видела все, как есть. Солдаты методично вырезали штатский корабль. В бредовом ознобе я шла по коридору. Далеко отойдя от своего отряда, я увидела детеныша, отчаянно жмущегося в угол. Он смотрел на меня своими зелененькими глазками, полными страха. Он укутался в свои крылья и тихо всхлипывал. Стрелять в него было выше моих сил, и выстрелили в меня, совсем как в тогда, детстве. И запахло так же – жженым мясом, в каюту принесло вентиляцией запах озона. Хороший солдат не раздумывает и не задает вопросов, а плохой солдат погибает на поле битвы.

Отчет шаттла № 34/яблоко гласит, что захваченный корабль оказался исследовательским судном, изучающим пространственные аномалии в районе скопления медузы и не представляющим военного интереса. В ходе рейда на корабле были захвачены и отправлены на опыты несколько особей. Потери при захвате: двое раненых и одна убитая – рядовая Астрис. Она была застрелена эукарийцем, исполнявшим обязанности капитана; он единственный имел пистолет на судне.

========== «Глобус» ==========

Научно-исследовательский корабль «Глобус» пересек условную линию конца Млечного Пути и отправился в межгалактическое пространство. Вольфрамовый с керамическими вставками шарообразный корпус корабля медленно плыл в звездной пустоте. По бокам застывшими каплями работали двигатели фотонной тяги, которые, хоть и не имели большой мощности, зато при стабильной работе позволяли развить приличную скорость без особых затрат и прыжков сквозь эль-пространство, прекрасно подходили для нудного изучения пустоты во всего лишь несколько астрономических единиц. Командор Рэдклифф Джонс послал сюда исследовательскую бригаду астрофизиков, когда уже вся команда ожидала расформирования, для сбора информации о микрочастицах и гравитационных аномалиях, если таковые будут. Так звучала новая миссия для потрепанного ««Глобуса»». Корабль устарел даже по обычным меркам, не говоря уже о критериях для научного судна, но в простой практичности была даже некая элегантность; повезло, что не отправили на грузовом корабле.